Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
3.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||
[04-11-01]
Разница во времениАвтор и Ведущий Владимир Тольц
58-10 - "гонорар" за стихиВладимир Тольц: Сегодня речь пойдет о народном творчестве высоко ценившемся в СССР. О том, за что награждали лишением свободы. - И авторы этих стихов, и те, кто их сажал за это, относились к стихам как к чему-то такому особенному, как к буквально стихотворному заклинанию, которое могло нанести больший ущерб, нежели заклинание обычное прозаическое..."
Сегодня ровно сорок лет, - Если учесть, что страна поэтов долгое время была всесоюзной зоной, поначалу обнесенной колючей проволокой границ, а потом железным занавесом, то вовсе не покажется чем-то таким уж удивительным появление в среде простых людей поэтов вроде героев сегодняшней передачи... "58-10 - гонорар за стихи". Темой сегодняшней передачи являются никогда еще не публиковавшиеся стихи и "гонорары" за них. Если бы в книге рекордов Гиннесса учитывали самые крупные вознаграждения за поэтическое творчество, Советский Союз, наверное, занял бы по этой категории достижений первое место. И дело тут не в Сталинских премиях, переделкинских дачах, литфондовской поликлинике, домах творчества и прочих цацках для признанных властью поэтов. Кажется, нигде в мире сочинения никому неизвестных виршеплетов не оценивались так высоко. Их гонораром часто было лишение свободы.
Гадины подлые! Псы вы вонючие,
Мы критикуем прошедшие роды,
А сами мы делаем в принципе то же, Автор этих косноязычных рифмованных строк, подписавший их "Второй Некрасов", 30-летний инвалид Великой отечественной войны симферополец Иван Сергеевич Пидорич в июне 1957-го получил за свое сочинение 6 лет лагерей. В феврале 56-го поэт-самоучка (7 классов образования) отправил свое содержащее процитированные строки произведение в газету "Правда". Потом, в тот же адрес, еще одно - стихи против Хрущева и Булганина. Так что можно говорить, что срок свой он получил как Пастернак Нобелевскую премию - "за совокупность литературных трудов". Но согласитесь, всего за два стишка (оставим сейчас рассуждения об их поэтических достоинствах) - не мало. Понимаю, конечно, что это не рекорд. Мне могут сказать, что Мандельштам, к примеру, получил свой первый ссылочный срок вообще за одно стихотворение о Сталине. Да и Бродский поехал в ссылку тоже не за ?собрание сочинений?. И уж совсем в другую эпоху государь Император распорядился забрить Александра Полежаева в солдаты за одну лишь юношескую поэму. С другой стороны, в советскую пору поэтов и покруче наказывали - лишением жизни. Гумилев, тот же Мандельштам, Клюев, Олейников... - Этот мартиролог насчитывает десятки известных имен. Но своим карательным вниманием советская власть не обходила и поэтов безвестных, самодеятельных. Их сочинениям и посвящена сегодняшняя передача. Я даже не могу точно сказать, поэзия ли это. Речь пойдет о народном рифмованном творчестве, многие годы вознаграждавшемся властью по статье 58-10 Уголовного кодекса РСФСР. Для тех, кто, слава Богу, уже не знает, что это такое, процитируем этот многолетний закон советской жизни: "Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений <...>, а равно распространение или изготовление или хранение литературы того же содержания влекут за собою - лишение свободы на срок не ниже шести месяцев. Те же действия при массовых волнениях, или с использованием религиозных или национальных предрассудков масс, или в военной обстановке, или в местностях, объявленных на военном положении, влекут за собою - меры социальной защиты, указанные в статье 58-2 настоящего Кодекса". А статья 58-2 предусматривала в качестве "мер социальной защиты" либо расстрел, либо объявление "врагом трудящихся" в сочетании "с конфискацией имущества и с лишением гражданства <...> и изгнанием из пределов Союза ССР навсегда" (ну, об этом авторы сочинений, рассматриваемых в сегодняшней передаче, - пролетарии, которым нечего было терять, ?кроме своих цепей?, - могли лишь мечтать). А при "смягчающих обстоятельствах" эту кару могли и заменить лишением свободы на срок никак не меньший трех лет. Когда в "вегетарианские" послесталинское времена 58-10 заменили соответствующей ей статьей 70 нового УК, наказание по ней тоже сократили - антисоветчикам стали давать от 2 до 7 плюс до 5 последующей ссылки. Так вот, поистине народное рифмотворчество, столь щедро вознаграждавшееся властью, до сих пор оставалось вне сферы внимания как ценителей прекрасного, так и историков советского прошлого. В последние годы на этот предмет обратила свой ученый взор московский историк-архивист Ольга Валерьяновна Эдельман, результаты научных изысканий которой и послужили основой нашей передачи. Ольга Эдельман является давним уже участником нашей программы, и я был рад вновь пригласить ее в московскую студию Радио Свобода. - Оля, а почему вы стали собирать и изучать эти народные сочинения? Ольга Эдельман: - Собственно говоря, это произошло в некотором роде непреднамеренно. Поскольку мы занимались разбором архивных дел прокуратуры СССР по делам об осуждениях по антисоветским статьям в послесталинский период, то в части из этих дел нам стали попадаться тексты, которые, собственно, инкриминировались и были скопированы для сведения прокуроров. Вот небольшую коллекцию таких стихотворных текстов я и собрала, поскольку сама по себе форма стихов как-то просится, чтобы ее отложили отдельно и задумались о ней отдельно, а не только в общем потоке всевозможных антисоветских разговоров, листовок и прочего. Таким образом, "улов", который мы нашли в делах прокуратуры, перед нами. Владимир Тольц: Вот найденное Ольгой Эдельман в делах Прокуратуры Союза ССР сочинение "Сон солдата" (здесь и далее сохранено написание оригинала):
Над Красной площадью спустился мрак ночной, Это - экспозиция. Действие разворачивается, когда солдатик, отстояв свое на "посту №1", заснул в казарме:
И снится ему сон, что темной, темной ночью
И слышит он: "Вставай-ка, друг, пройдемся,
Все знают, что лежим мы в Мавзолее, Ну, вы уже догадались конечно, что в проходе встал "как пень" вождь мирового пролетариата Владимир Ильич Ульянов (Ленин). А "друг", которого он приглашает на прогулку по ночной столице, - Иосиф Виссарионович Сталин. (Действие происходит в тот период, когда Мавзолей был "двуспальным".) В общем, друзья-покойники отправляются бродить по Москве. И недремлющий во сне караульный тайно увязывается за ними. Поначалу - Красная площадь:
И Ленин между тем, по площади шагая,
Мне жаль одно, что мало в нем я прожил,
Завидую тебе, ты жил спокойно, долго, В общем, в такой вот дружеской беседе вожди-покойники и следующий за ними солдат, прошлись по Моховой, Москворецкому мосту, добрались до Зубовской площади и дальше (по Пироговке, видимо) - до Новодевичьего монастыря:
До Новодевичьего кладбища добравшись,
"А кто еще?" - спросил Ильич сурово, - Тут в поэтическом произведении между постояльцами Мавзолея выявляется разница жизненных позиций. Причем подглядывающий за ними солдат начинает симпатизировать старшему из них:
Солдат стоял, прижавшись у калитки,
В зловещей тишине послышались удары, Ну, а дальше - "чистый Данте": путешествие в царство мертвых:
Куда ни глянь, кругом стоят скелеты,
Вот впереди стоит оратор мира, "Оратор мира", как вы понимаете, Лев Давыдович Троцкий - партийный соратник и враг разгуливающих по ночной Москве Ленина и Сталина. Ну, а дальше появляются и другие загубленные партийные "братки" - Зиновьев, Тухачевский, Ягода, Рыков, Блюхер, неизвестный мне Дубовой, а также Гамарник, Постышев, Бухарин, Киров... - "Схватили Сталина и унесли с собой " - Они решили погубить Иосифа Виссарионовича руками профессионала - Феликса Эдмундовича Дзержинского:
И вдруг опять, как будто сговорившись,
"Вот комиссар кровавой чрезвычайки,
Из глубины земли до слуха доносились Но разверзшаяся земля отказывается принять сталинский труп и выталкивает его наружу. Что производит тяжкое впечатление на его старшего товарища - Владимира Ильича:
И ужасом объят, стоял Ильич и думал:
И словно угадав блуждающие мысли,
Ты позабыл пословицу народа, что хаму
Им чуждо горе русского народа, Далее "незримый глас" изложил удрученному Ильичу краткий курс истории партии и страны - того, что произошло после его, Ленина, кончины. Если сравнивать этот исторический экскурс с тем, к примеру, что сказал Хрущев в своей тайной антисталинской речи на ХХ съезде, то рифмованная версия советской истории будет "покруче". В ней, между прочим, и самому Никите Сергеевичу досталось:
На Украине 8 миллионов А главное: если Хрущев на ХХ съезде возложил вину за беды страны на Сталина и карательные органы, исказивших ?ленинские нормы?, то автор ?Сна солдата? винит во всем самого Ленина и всех его партийных последователей :
Во всем, Ильич, виновны коммунисты,
А в скором времени я вновь пред вами Вот такая, если можно так выразиться, поэма! Написана она зека Николаем Пятых под впечатлением ХХ съезда. Как многие послевоенные пацаны, был он сиротой. С 14 лет работал. Вскоре получил аж 5 судимостей (4 по "бытовым" статьям, а пятую по 58-й - подравшись с офицером, высказал ему "антисоветские измышления"). "Сон солдата" он написал в лагере и отправил его главным редакторам "Правды" и "Советской Мордовии". За что и получил свои очередные 7 лет, а с учетом неотбытого прежнего срока получилась десятка. Было ему в ту пору, в мае 58-го 26 лет. Я вновь обращаюсь к историку-архивисту Ольге Эдельман, предоставившей поэтический багаж статьи 58-10 УК РСФСР нашей программе. - Вы, я думаю, - человек, больше других прочитавший сочинений такого рода. Вот если обобщить этот ваш опыт, ваши наблюдения, как вы можете охарактеризовать творцов такого рода произведений? И еще: вот вы профессионально изучаете антисоветчину и крамолу советского времени. Можете мне объяснить, что заставляло часть ваших "героев" рифмовать свою, выражаясь кондовым языком Уголовного кодекса, ?пропаганду и агитацию?, свои "измышления, содержащие клевету на советский общественный и государственный строй"? Ведь другие же, "награжденные" все той же 58-10, а позже 70-й и 190-прим статьями УК (их большинство!) писали, как мольеровский герой, свои трактаты, анонимки, открытые письма, листовки и т.д. прозой. Откуда эта тяга к рифме? Почему они, как позднее Евтушенко, полагали, что "поэт в России больше чем поэт"? Ольга Эдельман: - Вот давайте с этого и начнем. На самом деле, действительно, даже если вспомнить какое-нибудь простонародное застолье, то человек, который произносит текст в стихах, специально и отдельно этим гордится. Да, все-таки сочинить стихи это не то, что говорить прозой, это отдельный дар. И даже иногда, разбирая наши антисоветские стихи и истории осуждения за них, мне казалось, что и авторы этих стихов, и те, кто их сажал за это, относились к стихам как к чему-то такому особенному, как буквально к стихотворному заклинанию, которое могло нанести больший ущерб, нежели заклинание обычное прозаическое. Поэтому, я думаю, те, кто мог написать стихи, те, кто сумел срифмовать эти строчки, они чувствовали себя произносящими себя какой-то особый текст, не то, чтобы просто бытовой разговор. Наши "авторы" это обычные, то, что называется, советские люди с очень разными биографиями. Есть среди них люди уже сидевшие, причем, уже сидевшие по 58-й статье. Есть люди, так или иначе прошедшие лагеря в связи со всевозможными осуждениями общеуголовного характера. Есть люди, не имевшие отношения к такой изнанке жизни советской, вполне вроде бы на первый взгляд благополучные. Есть, скажем, молодой инженер и даже председатель заводской комсомольской организации, все равно писал антисоветские эпиграммы. Есть люди, которые пытались начать какую-то литературную деятельность. Один из наших "героев" писал стихи и хотел просто стать литератором, показывал стихи своим друзьям, но вот не удержался и написал несколько стихов неподобающего содержания. Есть заключенные. Очень разные люди. В нашей передаче их объединяет только стихотворная форма. Владимир Тольц: Мы продолжаем наш рассказ о никогда не публиковавшихся стихах, удостоенных ?наградами? по статье 58-10 УК РСФСР, то есть лишением их авторов свободы. Я познакомил с собранными Ольгой Эдельман стихами одного из сидельцев сталинской поры, автора ставшего поистине народным сочинения "Товарищ Сталин - вы большой ученый", писателя, лауреата Пушкинской премии Юза Алешковского. И в своем далеком Коннектикуте он буквально пришел в восторг не только оттого, что сочинения эти сохранились и становятся теперь общественным достоянием, но и, что удивительно для меня, от поэтических достоинств некоторых из них. Юз Алешковский: Сегодня передо мной стихотворные опыты молодых людей, за которые они подсели в хрущевские, заметьте, не особенно людоедские времена на скамьи нарсудов и военных трибуналов. Стихи Николая Владимировича Пятых, Ивана Петровича Пидорича, Василия Федоровича Пастушенко, Геннадия Арсеньевича Бочкарева и других авторов, подшиты к документам следствия, прокуратуры и суда. Поэтическое вдохновение, гражданское мужество и человеческая искренность каждого из них оценена была судьями тех времен в несколько лет лишения свободы. Память... Поразительно, сколько забытого, навеки вроде бы переставшего для тебя существовать и находившегося в космической дали от всех орбит личного твоего существования, выплывает вдруг из ее глубин волшебным каким-то образом, воскрешая прошлое и делая его живым настоящим. Те же самые процессы порой происходят не только с сознанием и психикой отдельных "товарищей-граждан", но и с сознанием нации, сознанием России, историческую память которой десятилетиями преступно заглушали, если не убивали, поначалу сравнительно просвещенные садисты-утописты вроде Ленина и Троцкого, а потом примитивные злодеи со Старой площади, с Лубянки и прочих учреждений советской власти. За часть открытых архивов спасибо не генсекам, не президентам, но самому времени. Я верю, что со временем непременно откроются и остальные секретные хранилища народных бед, народного мужества и противостояния одиночек. Конечно, лучше бы они открылись еще при жизни наших сыновей, внуков и правнуков, а не на первом же заседании Страшного суда. Владимир Тольц: Вот еще одно сочинение, за которое судили не одного человека. Автор его нам неизвестен, хотя авторство приписывалось многим жертвам 58-й. А это - настоящий самиздат! Что примечательно: речь опять идет о мавзолее и обращении к покойному Ленину. (Интересно было бы выяснить у знатоков, не является ли эта форма архетипической апелляцией к мертвым авторитетам? - Ведь в сочинениях, выявленных Ольгой Эдельман таких обращений к Ильичу масса!) Это так и называется - "Ильич" (в других делах и списках - по первой строчке- "Как хороша вечерняя столица")
Как хороша вечерняя столица,
Проснись, Ильич! Взгляни на наше счастье,
Взгляни на сцены, как поют артисты,
Там страшно, там страдают люди,
От рабского труда у них прогнуты спины,
Их черным хлебом кормят не досыта, Далее, - я прошу извинить за утомительную длину цитаты, но это все-таки впервые публикуемый исторический памятник! - следует детальное описание "счастья" советских людей, от которого их может спасти лишь "чудо иль Аллах":
На ихних шеях тысячи каналов,
На ихних спинах все дворцы Советов,
Все равно народ о них узнает, И опять же, заметьте: еще далеко до ХХ партсъезда и тогдашней хрущевской идеи об искажении Сталиным "ленинских норм" и "генеральной линии", но анонимный автор уже идет куда дальше будущего партийного реформатора - в бедах народа виноваты коммунисты и коммунизм! Правда, по его мнению, Ленин, получается, "просто" ошибся, не рассчитал, куда приведет движение к намеченной им цели:
Эх, Ильич, Ильич!! К тому ли ты стремился,
Чтобы терпел насилье, пытки, муки,
Проснись, Ильич, взгляни на коммунистов, Я снова обращаюсь к Ольге Эдельман: - Оля, отнюдь ведь не всё из изучаемого вами поэтического наследия 58 статьи столь объемно и монументально, как приведенная сейчас поэма или как ?Сон солдата?. Ведь был же еще распространен жанр коротких эпиграмм. Расскажите о нем. Ольга Эдельман: - Да, конечно. И, думаю, что люди постарше возрастом, покопавшись в памяти, даже какие-то из этих эпиграмм вспомнят, которые ни в какие архивы не попали. Они всегда на злобу дня, они, конечно, коротенькие. Правда, мне встречались стихотворения довольно длинные, но все целиком состоявшие как бы из последовательного набора эпиграмм. Скажем, описывался весь состав Политбюро, про каждого из вождей сообщалось что-нибудь "лестное". Например:
"Не за морем-океаном, а у нас в родной стране
Председателем министров занимает пост свинья.
- Это про Хрущева. Дальше переходим к Ворошилову: "Черный ворон держит в страхе весь народ и слуг Кремля..." - И так далее по всем персоналиям. Иногда писались коротенькие эпиграммы или сатирические стишки, по форме своей совершенно явно подражавшие официальной советской сатире, тому, что печатал журнал "Крокодил" или любая газета. Но в эту форму уже вкладывалось другое, противоположное содержание. Коль скоро мы здесь на радио, то я не удержусь и процитирую соответствующую эпиграмму, пародирующую советское радио. Вот это как раз наш комсомолец написал:
"Ох, уж это радио! - Форма очень такая "крокодильская", другой, видимо, они не знали и подражали тому, что видели.
Партии.
Вождям.
К памятнику Хрущева Н.С. Владимир Тольц: Я должен специально отметить, что написано это было еще тогда, когда никакого памятника Хрущеву и в помине не было. Автора этих эпиграмм - 28-летнего секретаря комитета Бакинского завода стеклотары Лисова судили за эти эпиграммы в октябре 1957-го, когда Хрущев здравствовал и находился на вершине власти. На суде Лисов пояснил, что к написанию эпиграмм и антисоветских записей в дневнике его побудило "плохое отношение к нему как к молодому специалисту на Вольском цементном заводе", где он ранее работал, "а также плохое отношение руководства завода к рабочим". За стихотворчество Лисову дали 3 года. (У него была положительная производственная характеристика, и он сообщил суду, что "после XX съезда партии стал изживать свои антисоветские взгляды и хотел уничтожить дневник и стихи.") К счастью для историков, они уцелели. Вот еще образцы творческого наследия комсомольского вожака из Баку:
Газеты.
Духовенству.
Писателю. В отличие от комсомольца Лисова, чьи эпиграммы вы только что слышали, зека Шаталов положительной характеристики не имел. Трижды судимый по известной уже вам 58 статье УК этот молодой человек 7-го ноября 1957-го года наклеил на двери лагерной столовой две листовки со стихами, за что получил аж 10 лет лишения свободы. А с "частичным присоединением неотбытого срока" вышло и все 20. Но он и дальше продолжал творить, прилагая свои новые стихи к жалобам на старые приговоры. Вот образец этих его сочинений:
7 ноября 1957 года.
Все тот же стон и тот же плач
Мы видели, как Сталин гнул
Теперь Булганин и Хрущев
Сомненья нет, наш край богат,
И вряд ли есть в другой стране
К сорокалетью Октября,
Указ амнистии издан,
Но и сейчас не все еще
Ведь на весь мир они орут:
А наш народ теперь не тот,
У нас в стране, как ни трудись,
Так вот что людям принесло
Пришла пора, проснись, народ! И снова вопрос, адресованный в Штаты, Юзу Алешковскому: - Надзорное делопроизводство Прокуратуры СССР, из которого Ольга Эдельман извлекает рифмованные перлы, удостоенные высокой государственной "награды" - "58-10", не исчерпывает всех дел по этой статье. Как я понял из публикаций на эту тему, это примерно 60% от всего корпуса "казусов". Соответственно можно предположить, что и выявленные ею сочинения всего поэтического наследия 58-й статьи УК не исчерпывают. Скажи, а ты можешь припомнить что-то, чего не знает Оля? - Строфы, сюжеты, авторов сочинений, исполнителей, их судьбы?.. Юз Алешковский: Как правило, это были большие говоруны, отчаянные спорщики и вообще весьма темпераментные личности. Вот Вася, бывший шоферюга-фронтовик, здоровяк, лицо, как и у Сталина, изрыто оспинами, чем он очень гордился. Наступали на Берлин, врезал Вася в землянке кружку водяры и брякнул боевым своим корешам самодельные стишки:
"Люблю от всей души я рузвельтовский студебеккер. Вот ему и врубили "червонец" по 58-10 пункт "за клевету на советскую автотехнику". А вот недавно подсевший колхозный бригадир, на слете передовиков области критиковал с трибуны лично Хрущева за вздорность аграрной политики. Потом в ресторане под балдой спел делегатам самолично сочиненную частушку:
"Председатель, помоги, мой миленок мается.
Пять лет ему вломили за антисоветскую дискредитацию колхозного строительства. Такому "божескому" сроку многие в те времена очень завидовали. Сам я чуть было не схлопотал в лагере добавочный срок за публичное, ("гонорар" - две птюхи черняшки и три спичечных коробка сахарку), чтение своей юношеской похабной озорной и веселой поэмки "Эротическое наступление". Кто-то стукнул, меня дернули к "куму". "Кум" говорит: "Где у тебя этот текст притырен?" "В голове," - отвечаю. "Декламируй. Колись!" "Забыл, - говорю. - Ранняя амнезия из-за отсутствия сахара". "Что, что?" "Потеря памяти," - уточняю. "Читай с амнезией, иначе тебе кранты. Ты, трепач, давно у меня на учете..." Была, думаю, не была. Прочитал самые похабные строфы. Например:
"Давно любя ее как школьник, любя, теряя речи дар,
Ну, еще кое-что прочитал. Антисоветчины, уверяю "кума", нет там у меня ни строчки. "Кум", надо сказать, хохотал и даже угостил меня папиросами, заставил дочитать все с начала до конца. В объясниловке я написал, что всего лишь подражал "временно закрытым" юношеским произведениям Пушкина и Лермонтова. Потом пообещал "куму" вспомнить всего "Луку Мудищева"... Мне повезло, "кум" вычеркнул слова "временно закрытым" и не сосватал еще года три за хулиганскую порнуху. Кстати говоря, это уже непосредственно к вопросу, заданному мне: в неволе душевная жизнь и, как теперь говорят, "духовка" пробуждается вдруг даже в тех людях, которые на свободе редко когда заглядывали в книги и никогда не интересовались поэзией. Это соловьи перестают чирикать в клетках, даже если клетки золотые. А человек, как это ни странно, впервые в жизни именно в тюряге, не отчужденно прислушавшись к мыслям и чувствам своего существа, испытывает непревозмогаемую потребность выразить их в строке стишка, и в песне, и в рукоделии, никогда не стесняясь в неумении сделать это на уровне профессиональном. А ежели еще учесть, что страна Советов долгое время была всесоюзной "зоной", поначалу обнесенной колючей проволокой границ, а потом железным занавесом, то вовсе не покажется чем-то таким уж удивительным появление в среде простых людей, работяг, технических и научных, и интеллигентов поэтов вроде героев сегодняшней передачи, пытавшихся в слове выразить свой протест против абсурда и лжи действительности. Одним словом, тоталитаризм, сам того не желая, спровоцировал, как рост всякого рода махинационной преступности и изощренной коррупции, так и, осмелюсь заявить, тягу к правде, к протесту, к свободному вдохновению, к искреннему самовыражению даже у тех, кто никогда не чувствовал в себе призвания к литературному творчеству. Я убежден, что героев нашей передачи подтолкнуло к литературному труду, к творчеству не чувство призвания, а гражданский, можно сказать, родовой героизм, всегда подвигавший, простите за пафос, лучших представителей человеческого рода жертвовать ради него - рода - не только свободой, но и жизнью. Примеров такой благородной жертвенности поведения немало и в трагической российской истории. Владимир Тольц: И последний на сегодня вопрос (и Ольге Эдельман, и Юзу Алешковскому): -Как, по вашему мнению, может изменить введение в исторический оборот тех памятников народного творчества, которым была посвящена сегодняшняя передача, расхожие ныне в обществе стереотипные представления о полувековой давности прошлом, о советском инакомыслии и крамоле? Ольга Эдельман: - Я думаю, что вообще всякое приоткрытие подробностей прошлого, раньше не оглашавшихся, оно каждому человеку даст какой-то свой угол зрения. И сама по себе эта фактура прошлого она существенна, особенно для тех, кто не помнит бытовых каких-то подробностей. Лично для меня некоторой неожиданностью, когда я стала открывать архивные дела и видеть в них эти стихи, был сам по себе факт наличия таких народных, графоманских часто, малограмотных, корявых именно стихотворных произведений. Потому что на слуху были случаи, когда стихи или, скажем, песни антисоветского содержания писали известные литераторы, и это была одна часть, один фрагмент их общелитературной деятельности. Или, скажем, профессиональные литераторы, которые были целиком запрещены и, можно сказать, специализировались на антисоветских произведениях. А то, что антисоветские именно стихи писали совершенно какие-то простые, никому неведомые, часто малограмотные люди, для меня было открытием. Эпиграмм и частушек такого полуфольклорного жанра я ожидала, но отнюдь не такой монументальной поэзии, которую мы с вами сегодня цитируем. Юз Алешковский: - Я рад, что архивные документы становятся известными не только архивариусам, но и миллионам россиян. Что время возвращает всем нам имена и сочинения как подлинных поэтов, так и одиночек, которые даже в более страшные, чем хрущевские времена, брались за перышки и обращались к музам поэзии протеста, звали к прозрению, к сопротивлению душителям нормальной жизни и человеческого достоинства. Если герои нашей передачи живы, сердечно приветствую их, желаю долгих лет жизни и благодарю за чувства, которые всколыхнули в моей душе их бесстрашные сочинения и безумие их храбрости, подтверждавшей, что действительно в России поэт больше чем поэт. В заключении хочу прочитать одно анонимное стихотворение, услышанное мною, то ли Альцгельмер, то ли Фейхтвангер не дают вспомнить, где именно - в зоне или в Доме литераторов. Очень прошу откликнуться тех, кому известно имя автора этого стихотворения. Хочу попросить у него прощения за то, что пустил в ЦДЛ смешную и, как мне кажется, убедительную байку-гипотезу насчет того, что стишок сочинил еще до войны, под большой, причем, балдой, сам Никита, тайно, но горячо, как оказалось, ненавидевший родного отца и учителя и тайком же читавший по ночам великую книгу о Тиле Уленшпигеле. Из нее, убеждал я собутыльников, он и взял мотив обезьянки, садистически терзаемой королем Филиппом. Вот этот славный стишок, кончающийся на истинно талантливой иронической ноте: Ночь в Кремле.
Однажды, возвращаясь после пьянки, Так кто же автор этого стихотворения? Владимир Тольц: Ну, что ж, я присоединяюсь к Юзу Алешковскому в надежде, что эта первая публикация стихотворного наследия 58-10 получит свой отклик Постскриптум 2004 года:Как я уже сказал в начале передачи, наша первая радиопубликация стихотворного наследия статьи 58-1- Уголовного кодекса РСФСР получила у слушателей и читателей интернетского сайта РС довольно теплый отклик. Что гораздо удивительнее, так это то, что прошлой зимой пришло письмо, содержащее ответ на вопрос Юза Алешковского о том, кто написал зачитанное им стихотворение про обезьянку и Сталина (<Ночь в Кремле>). Слушатель, подписавшийся <Иван>, сообщил мне, что автором этого сочинения является Валентин Константинович Хромов |
c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|