Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
19.4.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[14-02-01]
Российская организованная преступность как предприятие. Часть 2Ведущая Ирина ЛагунинаИрина Лагунина: В прошлой передаче Луиз Шелли дала такую классификацию инвестиций в российскую экономику, которые делаются местными, не западными, инвесторами: олигархические деньги, деньги от коррупции и деньги организованной преступности. Но взять для примера дело Банка Нью-Йорка. Американское следствие выявило: через счета этого банка прошли миллиарды долларов, в том числе - деньги, которые предоставил России Международный валютный фонд. Швейцарская прокуратура называет сумму в 500 миллионов долларов, тоже из денег МВФ, которые осели в швейцарских банках. Эти доллары - не капиталы организованной преступности. Это - деньги, скорее, коррупции. По данным американского следствия, кредит МВФ, 4 целых и 8 десятых миллиарда долларов, выделенные России 23 июля 98-го года, попав по распоряжению Центробанка России в Банк Нью-Йорка, был разделен на 22 части. Затем его раздали привилегированным банкам и финансовым организациям, в основном в России. В схеме участвовали 18 российских банков, которые на эти доллары смогли спекулировать на курсе рубля и государственных краткосрочных облигаций. Рубли скупались, естественно, у тех, кто хотел от них избавиться, то есть у организованной преступности, но это - не основная часть средств. Затем их вновь обращали в доллары, и весь этот процесс занял 25 дней - с 23 июля до 18 августа 1998-го года. Часть денег вновь оказалась в Банке Нью-Йорка. Помимо этого в том же банке выявили след денег, полученных рэкетирами от небольших частных российских торговцев и фирм в Италии. Получается, что на практике разделить эти деньги, например, организованной преступности и коррумпированного капитала, невозможно. Они полностью переплетаются. Но организованная преступность наказуема на основе международного законодательства, а коррупция - проблема национальных правительств. Как быть? Луиз Шелли: Когда я давала показания в Конгрессе на слушаниях по делу Банка Нью-Йорка, я объясняла, что через эти счета проходило все: от черного до белого. Как следствие вышло на дело Банка Нью-Йорка? Правоохранительные органы шли по следу денег, которые точно принадлежали организованной преступности, одной группе, которая занималась нелегальным вывозом людей и наркотиками. И этот след привел к Банку Нью-Йорка. Но в чем состоит сложность этого расследования? В том, что там полное переплетение всего: деньги от коррупции, гангстерские капиталы и так далее. И в этом - проблема любого подобного расследования, это характерно не только для Банка Нью-Йорка. Это происходит на каждом оффшорном острове, где отмываются деньги. Как только создается система - банковский счет, посредническая фирма для прикрытия, фирмы-фасады, то есть механизм, с помощью которого можно перемещать капиталы, - система начинает привлекать грязные деньги разных категорий и разного происхождения - деньги от наркотиков, деньги от сокрытия налогов, взятки. Если создан институт, в котором происхождением денег не интересуются, не проверяют их, то туда стекаются различные капиталы. По американским законам часто бывает легче определить деньги, полученные от наркотиков, установив факт торговли наркотиками, чем факт отмывания этих денег. Но если деньги смешанные, то возникает проблема. Недавно я слушала программу Познера. Он говорил о том, что известный теннисист отмывает деньги, переводя за границу свою выручку, чтобы не платить налоги. Но это не совсем отмывание денег. Ведь тот факт, что этот теннисист переводит свои деньги на какой-то счет, не является преступлением. Преступление - не платить налоги. Однако для следствия проблема состоит в том, что и эти доллары, легально полученные теннисистом, проходят по той же схеме, что и преступные деньги. Проблема возникает тогда, когда нет сотрудничества между правоохранительными органами и банками в той стране, где совершено преступление. Когда никто не может спросить: откуда у вас такие сбережения, как вам удалось получить столько при вашей зарплате, где настоящий источник ваших доходов. Вот в этом случае вести любое расследование очень сложно. Ирина Лагунина: И в этом заключается проблема счетов в Банке Нью-Йорка? Луиз Шелли: Частично в этом и состоит проблема Банка Нью-Йорка. Столько нитей, столько цепочек, а сотрудничества со стороны российских правоохранительных органов нет. Невозможно получить ответ, было ли изначально при получении каких-то денег совершено уголовное преступление или нет. Самая большая проблема борьбы с международной организованной преступностью состоит в том, что без общей системы совместной работы правоохранительных органов вести следствие невозможно. Сейчас появились некоторые обнадеживающие тенденции. Но вот опять: почему многие западноевропейские страны начали интересоваться деятельностью оффшоров? Не потому что туда поступают деньги от организованной преступности, а потому что там скрывают деньги от уплаты налогов. А если есть закон о банковской защите счетов, как в Лихтенштейне, или анонимное открытие счетов, как в Австрии, то до истока денег добраться невозможно. Ирина Лагунина: Говорит Луиз Шелли, директор американского центра по изучению международной организованной преступности и коррупции. В 1989 году лидеры стран Большой Семерки и президент Европейской Комиссии образовали специальную международную группу, которая занимается именно тем, что вырабатывает международные меры по борьбе с отмыванием денег - "группу финансового действия против отмывания капиталов". Группа составила список из 40 задач для финансовых институтов и правительств. Например, для банков - запретить анонимные счета и проверять личность тех, кто хочет открыть счет, сохранять, по меньшей мере, в течение 5 лет информацию о трансакциях. Уделять особое внимание счетам граждан и организаций тех стран, которые находятся в "черном списке" с точки зрения отсутствия законодательства против отмывания денег. В прошлом году таких стран было 29, включая Россию. Правительствам же рекомендовано развивать и поощрять систему кредитных карт, чеков, прямых переводов зарплаты на банковские счета. Кстати, международная группа финансового действия выявила, что террористические организации отмывают свои деньги так же, как и организованная преступность. Тем не менее, отчет, сделанный в результате годового расследования Сената США показал, что в год в мире через легальные финансовые системы перекачивается от 500 миллиардов до полутора триллиона грязных денег. Для отмывания денег используются и такие влиятельные и крупные американские банки, как Банк оф Америка и Ситибанк. В прошлом году американским банкам удалось убедить конгресс не принимать закон, по которому министерство финансов имело бы право накладывать запрет на отдельные операции банков с оффшорными финансовыми учреждениями. Но это - расследование в целом операций американских банков. В результате банки уже закрыли несколько десятков счетов, через которые, как предполагается, шло отмывание капиталов. В случае с Банком Нью-Йорка расследование не сенатское, а уголовное. В чем основная сложность этого дела? Прошел год с тех пор, как бывший вице-президент банка Люси Эдвардс и ее муж Петр Берлин признали себя виновными и дают показания, но никаких данных о ходе следствия нет. Луиз Шелли: Много сложных аспектов. Во-первых, проблема в том, что переводов очень много: десятки тысяч трансакций. И надо выявить их путь, отследить их - с начала до конца. Во-вторых, требуется сотрудничество с российской стороны, а в случае с делом банка Нью-Йорка сотрудничества с российской стороны было немного. Что надо сделать для того, чтобы доказать, что деньги на самом деле отмывались? Для этого надо подтвердить, что они связаны с криминальной деятельностью в России. Вот это было самой сложной частью уголовного расследования. Ирина Лагунина: Луиз Шелли, директор американского центра по изучению международной организованной преступности и коррупции. В докладе совета по внешней политике США - на него мы уже ссылались в прошлой передаче, он называется "Великая российская криминальная революция" - приводится пример парламентского расследования, проведенного Верховным Советом России в 91-92-м годах. В отчете этой комиссии говорится, что в 1989 - 1991 годах КПСС вывезла за границу, по меньшей мере, 60 тонн золота, 8 тонн платины, 150 тонн серебра. На счетах партии за рубежом, в общей сложности, оказались от 15 до 50 миллиардов долларов. Механизм вывоза организовывался в первом главном управлении КГБ, а затем, в российский период, скрывался СВР. Однако система отнюдь не была создана во времена Горбачева. Бывшему сотруднику ЦРУ, специалисту по советской и российской коррупции Ричарду Палмеру удалось обнаружить планы создания такой системы в 1984 году. Насколько нынешние криминальные группы в России используют эти старые партийные системы, созданные КГБ и КПСС за пределами России, и насколько они создают свои собственные каналы на Западе? Луиз Шелли: Я возьму пример Банка Нью-Йорка... Плюс недавно были опубликованы результаты расследования министерства юстиции. Расследовалось дело россиянина грузинского происхождения, который открыл много оффшорных счетов в штате Делавер и помог провести сотни миллионов долларов через Сити-банк. И выяснилось, что немалая часть этой суммы - как раз пример отмывания денег. Так что мы имеем? Мы имеем систему открытия фасадных фирм для прикрытия и предприятий, через которые можно эти деньги инвестировать в легальную экономику. То же самое было создано в конце советского периода. Эта схема используется во всем мире. Что произошло в 90-х годах и что помогло выкачать из России столько денег? Россияне довели эту систему до совершенства. Они открыли компании и банковские счета в огромном количестве оффшорных территорий в мире. Почему были вскрыты махинации в Банке Нью-Йорка? Потому что этот банк находится в структуре западных банков, в банковской системе, где следователи могут получить доступ к трансакциям, которые проводятся через банк. Ирина Лагунина: Если говорить о политическом капитале. В советские времена была создана структура государственного вывоза капитала, которой руководил Кремль. Сейчас, как видно из перемещений транша МВФ Центробанком в Банк Нью-Йорка, Кремль или правительство делает то же самое. Есть ли отличие в цепочках, которые использовали политики в советское время и в российское? Луиз Шелли: В чем сейчас состоит отличие российского политического капитала от советского. В том, что в постсоветской России произошла децентрализация. Регионы проводят свою деятельность, независимо от Кремля. Это, может быть, не столь масштабные действия, как действия олигархов или магнатов алюминиевой индустрии, но эти действия есть и их много. Региональные лидеры не всегда связаны с Кремлем и его верхушкой, особенно второй эшелон региональных лидеров, который, тем не менее, очень важен. Вот в этом разница. Она отражает определенные перемены в политических взаимоотношениях в стране в целом. Ирина Лагунина: Владимир Путин пришел к власти под лозунгом диктатуры закона и борьбы с коррупцией. За те 16 месяцев, пока он у, если считать то время, когда он был премьер-министром, вы видите какие-то перемены? Луиз Шелли: И да, и нет. За то время, пока мы работаем вместе с российскими коллегами в наших российских центрах по исследованию организованной преступности, у нас был разный опыт. До того, как Путин пришел к власти, мои российские коллеги ежедневно сталкивались с огромными проблемами. В декабре мы проводили семинар по проблемам коррупции в Екатеринбурге, и я была там. Когда я раньше туда приезжала, со мной никто не хотел говорить, мне практически приходилось сидеть одной в гостинице. Мои коллеги работали минимально, они просто ждали, когда смогут, наконец, работать. На семинар в декабре пришли представитель губернатора Росселя и заместитель представителя Путина в регионе. Они не выступали, они просто сидели и слушали. Такого раньше никогда не было. Нельзя сказать, что что-то конкретное происходит или что что-то меняется, но я слышу от своих коллег на местах, что население России настолько явно хочет, чтобы кто-то занялся этими проблемами, что во власти начали появляться люди, которые тоже чувствуют, что надо что-то делать. Они, может быть, еще не поняли, что. Но они хотят заниматься этими проблемами. 12 месяцев назад мы начали выпускать журнал "Организованная преступность и коррупция". Это специальный журнал, который рассылается 1200 политикам, тем, кто у власти в Кремле и в правительстве. И нам присылают письма благодарности. Я не говорю о том, что это - какие-то кардинальные перемены, но и это было невозможно два года назад. Так что я не могу сказать, что Путин что-то кардинально изменил. Я знаю, что за нами следят, я знаю, что нашу электронную почту читают, знаю, что спецслужбы следят за нами очень пристально, но мы можем говорить обо всех проблемах, никто нам не мешает, и у меня есть ощущение, что с нами хотят сотрудничать, по крайней мере, за пределами Москвы. Вообще, удивительно, насколько разнообразна и неоднозначна обстановка в различных регионах страны. Ирина Лагунина: Это - объяснение первой части ответа, объяснение того, почему, да, что-то изменилось. Но вы сказали - и да, и нет. Так в чем нет? Луиз Шелли: "Нет" проявляется в том, что вы увидите, если посмотрите на прокуратуру, на то, как прокуратура используется в политических целях для преследования Гусинского, если посмотрите на преследование журналистов "Новой газеты" или на то, как чувствуют себя журналисты НТВ и какое наступление идет на национальное телевидение. Это все делается в лоб, напрямую, это все видно всей стране и это исходит из Москвы. Но даже в советские времена Москва всегда существовала отдельно. И судить о том, насколько люди готовы рисковать своей шеей всегда надо было вне Москвы, в провинции, где у людей меньше защиты. Там было меньше поддержки диссидентского движения, там меньше интересовались другими запрещенными движениями. А сейчас именно вне Москвы нам никто не угрожает. Ирина Лагунина: Директор американского центра по изучению международной организованной преступности и коррупции Луиз Шелли сказала, что в России наблюдается изменение настроения людей и власти. Что люди, по крайней мере, готовы обсуждать проблемы организованной преступности и коррупции. Но есть ли перемены в конкретной политике нынешнего российского правительства, стремление укрепить законодательство, чтобы можно было привлекать к ответственности организованную преступность за отмывание денег? Луиз Шелли: Это две разные вещи. С точки зрения законодательства больших изменений производить не надо. Может быть, стоит принять лишь закон об отмывании денег или закон о коррупции. Но это - в руках Думы, а не президентской администрации. При Ельцине, конечно, эти законодательные акты пытались блокировать. Сейчас подобных попыток не заметно. Правда, не ясно пока и насколько активно нынешнее правительство будет выходить с законодательной инициативой в этой области. Но мы же не говорим об обществе, в котором вообще нет законов, рассматривающих подобные вопросы и проблемы. Многое уже было законодательно описано в последние годы правления Ельцина. Часть проблемы заключается в том, как это законодательство используется. И дело не только в уголовном кодексе. Есть еще гражданско-процессуальный кодекс, административное законодательство, есть юридические нормы и суды, которые надо использовать. Вопрос ведь не только в уголовном законодательстве. Надо использовать другие средства борьбы с коррупцией, как открытость судебной системы, например. Дело ведь не в том, чтобы посадить отдельных нарушителей закона, дело в том, чтобы открыть государственные институты для проверки, сделать их подотчетными. И это то, что явно поощряется новым правительством президента Путина. Ирина Лагунина: Для американского следствия трудность расследования дела Банка Нью-Йорка состоит в том, что нет сотрудничества с российской стороны. С тем же столкнулась и швейцарская прокуратура, попытавшись вызвать на допрос Павла Бородина. Когда это произошло: В какой момент Россия отказалась сотрудничать? Кажется, в начале ельцинской эпохи сотрудничество намечалось? В связи с чем оно закончилось? Луиз Шелли: Говорить о том, если ли сотрудничество или его нет... В каких-то областях сотрудничество есть, в других его нет. По многим делам, связанным с организованной преступностью, сотрудничество ведется прекрасно. Только что в Лос-Анджелесе прошел суд. Представители следствия из Москвы вместе с прокурором из Лос-Анджелеса поехали в Москву, собрали людей и материалы для расследования, все это было представлено суду Калифорнии и представители группировки были осуждены. Еще один пример - подделка страховок и благотворительных фондов. Группировка из Москвы создала в Соединенных Штатах поддельный фонд для помощи жертвам Чернобыля. По этому делу было тоже превосходное сотрудничество. Меньше желания сотрудничать российская сторона проявляла по финансовым преступлениям, совершенным высшими должностными лицами. А в том, что касается рутинного расследования обычных форм организованной преступности, то в этой области сотрудничество есть. Ирина Лагунина: Вы можете дать пример, когда российская сторона отказывалась от сотрудничества? Луиз Шелли: Банк Нью-Йорка, сотрудничества меньше. В случае с "Голден АДА" были периоды активного сотрудничества, были периоды менее активного. В делах, когда расследуется коррупция на высших уровнях власти... Есть варианты. Так что общей картины, когда можно было бы сказать: вот, сотрудничали, а потом прекратили, - такой картины нет. Картина смешанная. Ирина Лагунина: Говорила Луиз Шелли, директор вашингтонского центра по изучению международной организованной преступности и коррупции. По данным Министерства внутренних дел России за последний год количество случаев отмывания денег в России удвоилось. 1784 случая выявлено правоохранительными органами. Теневая экономика составляет от 37 до 45 процентов валового внутреннего продукта. За последнее десятилетие из России на Запад было вывезено около 150 миллиардов долларов. В банковской области за прошлый год зафиксировано 55 тысяч 500 преступлений. По данным международной группы финансовых действий против отмывания денег, в последние годы наметилась определенная тенденция организованной преступности. Она пытается купить банки в свою собственность. Россия в этом смысле показательна. Криминальные группы контролируют более 400 банков. В 1994-1995-м годах в России было совершено 30 покушений на банковских работников, 16 банкиров были убиты. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
