Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
21.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[07-03-04]
"Все свободны" - разговор на свободные темыВ студии Светлана СорокинаВедущий: Виктор Шендерович Виктор Шендерович: Сегодня в гостях в программе "Все свободны" на Радио Свобода - зачитываю сообщение из Интернета - телеведущая Светлана Сорокина. Лауреат "ТЭФИ" дважды: в номинациях "Лучший ведущий информационных программ" и "Лучший интервьюер". Лауреат национальной премии общественного признания достижений женщин "Олимпия". Награждена орденом "За личное мужество". Вот этого я не знал, кстати. За что? Светлана Сорокина: Это 93-й год. На самом деле я эту награду хотела сдать в Исторический музей. Тогда как-то не донесла, я думаю, что надо это сделать. Это всего лишь история, это никак не награда, конечно. Виктор Шендерович: Это интересное соображение - награда, не награда, потому что это уже часть биографии. Светлана Сорокина: Это часть биографии, причем процарапанная острым краем этой награды. Потому что на самом деле мне эта награда - даже, если я вспоминаю, - это всегда ломота тяжелая. Поскольку и сами события тяжелые, и мать после этого сразу умерла, не в последнюю очередь перенервничав из-за всего, что происходило. Поэтому эта осень 93-го - у меня тяжкое воспоминание. И награда эта из этой серии. Виктор Шендерович: Это было "веселое" время. Сегодня не только канун 8 марта, с которым я тебя поздравляю, - я узнал, что для тебя 8 марта еще совершенно особенный день. Светлана Сорокина: На самом деле узнал ты об этом только что, ехидно вручив мне три тюльпана, сказал: "Ну, с этим праздником, который я не очень признаю. Если тебе он праздник...". Я говорю: "Витя, на самом деле - праздник". У нас в семье всегда отмечалось 8 марта: не потому, что женский день, а потому что это был день рождения бабушки. Кстати говоря, так случилось, что бабушка в этот день и умерла, отметив 87 лет, - ровно в этот день. Вот зациклило все. Поэтому 8 марта - это день памяти бабушки. И, кроме того, 8 марта 91-го года, 13 лет назад ровно, я приехала на ПМЖ в Москву из Петербурга. И когда мне все говорят: "А, вы тоже питерская", я говорю: "Я из первой волны". Виктор Шендерович: Остальное - жалкий плагиат, можно сказать. Светлана Сорокина: По моим стопам. Виктор Шендерович: Много писем по пейджеру пришло. Чтобы ты не расслаблялась, начну с конфликтного, ругательного. Что же я тебе буду пересказывать признания в любви? Светлана Сорокина: Естественно, зачем же коллеге хорошее говорить? Виктор Шендерович: Не надо баловать коллегу. Вот группа вопросов, которая объединена словом "компромисс". Словом компромисс, связанным с тем, что... - дальше длинное многоточие, мы все понимаем. Череда телекомпаний, которая закончилась Первым каналом. Шла сначала по четным - 2, 4, 6, потом пошла по нечетным. Вот сейчас ОРТ и, безусловно, это компромисс. Это даже не вопрос, это констатация всех, кто пишет, людей, которые к тебе, судя по всему, относятся хорошо. Вот вопрос Антона Дятлова: "Довольны ли вы своим компромиссом, Светлана?". Светлана Сорокина: Ну, наверное, само слово "компромисс" подразумевает именно компромисс, поэтому такое счастье констатировать сложно, особенно после того, что у меня было в прошлой жизни. Да - компромисс, согласна, естественно. Я, правда, благодаря этому компромиссу, во-первых, осталась в эфире - не собираюсь отдавать окопы с тем, чтобы их занимал кто бы то ни было. Надеюсь, что, по крайне мере, прилично себя веду. Виктор Шендерович: Подтверждаю своими впечатлениями. Светлана Сорокина: Спасибо. Во-вторых, это дало мне возможность, например, в течение прошедшего года, имея стабильную и узнаваемую работу, усыновить ребенка, что я собиралась давно, но последнее годы борений и неопределенности никак не давали мне возможность это сделать. Это дает мне возможность не потерять профессиональные навыки и зарабатывать деньги на жизнь - согласитесь, тоже немаловажно, потому что я именно телевизионная ведущая. Если коротко. Виктор Шендерович: Подробнее еще спросят. У нас есть звонки. Мы вернемся, разумеется, к этой теме, я от нее не ухожу, просто два звонка, сейчас мы начнем отвечать на них. Слушатель: Добрый вечер. Я вас поздравляю, Светлана, с 8 марта. Желаю, чтобы у вас на 8 марта никогда не было никаких огорчений, и чтобы это был для вас один из самых светлых дней в вашей будущей жизни. Во-вторых, желаю вам больших успехов в воспитании дочери, чтобы она была здоровой, счастливой, и чтобы у вас всегда была возможность ее красиво, хорошо содержать. И вы правильно стесняетесь своей награды за 93 год. Такие награды - это позор. Я имею тоже государственные награды, 52 года проработал. Но это привело к тому, что, если я заплачу все налоги и автогражданку, , и за квартиру, то я за год все деньги потрачу и останусь еще три тысячи должен. Я вам такого не желаю никогда. И последние ваши передачи говорят о том, что вы встали на правильный патриотический путь. Счастья и благополучия. В лице вас всем женщинам России желаю счастья, радости и любви, благополучия. Меня Александр Иванович зовут. Виктор Шендерович: Спасибо, Александр Иванович за звонок. Светлана Сорокина: Спасибо большое. Виктор Шендерович: Тебя поздравили с переходом в патриотический лагерь. Светлана Сорокина: Я надеюсь, что патриотизм здесь прозвучал в смысле нормальном. Виктор Шендерович: Приходится внутренне вздрагивать от этого слова? Светлана Сорокина: Есть, конечно. Всегда немножечко поджимаешься и думаешь, что человек имеет в виду, произнося. Вот интересно, как подзатаскали слово. Виктор Шендерович: Но это не мы начали. Так подзатаскали при Александре Третьем, я думаю. Светлана Сорокина: Потом уже стало классикой - игры патриотов, и далее понеслось. Действительно, такое слово опасное стало, все время ловишь контекст. Слушатель: Добрый вечер. Светлана, тоже соответствующие поздравления с праздником. Вопрос такого рода: вы - питерский человек, и вот в последнее время, последний год, два, три, в вашей манере вести передачу появилась, мягко говоря, московская свобода, чтобы не сказать наглость, с хамством сочетающаяся. Уж вы меня простите. Это что - влияние окружающей среды или это внутренние проявляются какие-то моменты, которые до этого скрывались? Виктор Шендерович: Хочу констатировать: это не первый раз такая форма постановки вопросов, в которых уже содержится утверждение, - то есть человек сразу загонятся в угол. Строго говоря, ты сейчас должна оправдываться, потому что человек констатировал, что ты хам, и, значит, ты уже должна объяснять, почему хам. Светлана Сорокина: На самом деле я не буду оправдываться. Кому как кажется. Я все-таки надеюсь, что я не хам. Я просто одно хочу сказать: практически такого рода обвинения иногда я, конечно, слышу, и они появились ровно в тот момент, когда я стала вести политическое ток-шоу. Такие обвинения появились, когда я стала вести "Глас народа". Кстати, практически сразу, еще на НТВ, вот именно последние три года. Я думаю, что это связано вот с чем: ведь практически на этой площадке, как сказал один человек: "Вы как укротительница на арене цирка". Конечно, до этого я либо новости читала, либо интервью делала, такой вполне милый жанр, дамский жанр. А когда политическое ток-шоу, где я вынуждена иногда обрывать, иногда возражать, резко что-то говорить, особенно на первом этапе, в первый год. Ты же помнишь, какая сумасшедшая зима досталась мне, это был 2000-2001-й год, ровно период разгона НТВ, где просто и так кишками наружу, а тут еще политическое ток-шоу, ты помнишь, какого наполнения. Так вот с той поры некоторые тогда запомнили, как их "резало", - как содержание тех разговоров, так и, возможно, манера. Некоторые потом, может быть, и не следили за моим творческим путем, а вот тогда осталось, что Света такая милая и вдруг... А это так случилось, в тот год я действительно поменяла настроение и амплуа. А, может, вообще политическое ток-шоу - это та арена, где мужчинам прощается, а женщинам каждый раз: а-а-а, и дальше - "хамка". Ну что ж, такое есть. Виктор Шендерович: Интересно, если собрать, - может быть, кто-нибудь займется из историков телевидения, - собрать бы всё, что при этом эти мужчины говорили, с которыми ты была в прямом эфире, и предложить автору этого вопроса пять минут подержать прямой эфир против десятка озверелых политиков, я бы на него посмотрел, интеллигентного человека. Хорошо. У нас еще звонки, тем не менее, перед тем, как мы включим звонок, один вопрос, который пришел по пейджеру: "Существуют для вас принципы, - спрашивает Андрей из США, - которые вы бы не нарушили даже под угрозой жизни?". И второй от него же: "Считаете ли вы, что хорошему журналисту (это более интересный вопрос) необходимо умение безошибочно определять, где истина, а где нет, или важнее как можно точнее и беспристрастнее отображать точку зрения всех сторон, а знание правды только этому мешает?". Вот интересно. Светлана Сорокина: Философский какой набор. Знание правды мешает? Вы знаете, знание правды мешает. Бывают такие ситуации, когда имеешь собственное представление, не знаю, знание правды, знание истины - это, конечно, все очень приблизительно мы можем знать. Но именно собственная точка зрения, собственные ощущения иногда, конечно, мешают. Потому что, так или иначе, начинаешь... Витя, тебе проще, ты практически не расстаешься с этой точкой зрения и работаешь в этом. Виктор Шендерович: Мне легче, я не связан с объемом. Светлана Сорокина: А когда должен выдать все точки зрения, то мешает именно собственный подход. Мне мои собственные коллеги, редакторы иногда говорят, что чувствовалось и твое отношение. С этим борюсь. Виктор Шендерович: А куда можешь это деть? Светлана Сорокина: Я борюсь с этим, но все равно прорывается. В этом смысле - да, мешает. Наверное, полезнее журналисту в общественно-политическом вещании выдавать точки зрения, а не наезжать со своим собственным мнением. Но иногда пробивается, куда же деваться, мы живые люди. А начало вопроса? Виктор Шендерович: Существуют ли принципы, которым бы не изменила? Светлана Сорокина: Конечно, есть, разумеется. Есть и некие линии, дальше которых не отступишь. Между прочим, не случайно на том же Первом канале я практически не делаю острых политических программ, практически это социально-политические программы, которые я сейчас делаю. Потому что я прекрасно понимаю, что на государственном телевидении сегодня остро-политические программы со всеми точками зрения, чтобы не было перекосов в определенную сторону, вот такие сейчас делать невозможно. Потому что лучше не заходить на эту территорию, чтобы не было некоего для меня, может быть, двусмысленного шоу. В этом смысле - да, конечно, есть принципы. И если когда-нибудь меня будут заставлять переступать через определенную черту, как я понимаю, что можно, что нельзя, например, - я постараюсь, видимо, мне уже поздно этому учиться, никогда в подобострастие не впаду, никогда не начну нахваливать власть предержащих только за то, что они власть предержащие. Я постараюсь никогда не делать что-либо подлого, зная заведомо, для чего производится то или иное действо. И те самые слова или понятия, о которых мы только что говорили: "патриотизм", "национализм" и прочие - есть здесь очень четкие у меня представления, за какую черту заступать нельзя. Поэтому для меня здесь нет проблем и сложностей - это очевидно. Виктор Шендерович: У нас три звонка, давайте по очереди. Слушатель: Николай Николаевич, Петербург. Я хотел бы Светлане задать интересный вопрос. Это 91-й год, когда-то вы работали с Сашей Невзоровым. Как вы работали? Были ли вы единомышленницей его? Касаетесь ли вы его сейчас, работаете с ним? Виктор Шендерович: Спасибо за вопрос, Николай Николаевич. Светлана Сорокина: Я работала, действительно. Я на самом деле начинала в Петербурге работать, самые мои первые эфиры были 86-й, самые первые сюжеты. В 87-м я начала плотнее работать и как раз в "Секундах" работала. Нас там было трое ведущих; я работала в "600 секундах" два с половиной года. Работали Невзоров, я и Вадик Медведев, нас трое ведущих было, работали по очереди. Вначале, первый - половину второго года мы, действительно, были единомышленниками, мы помогали друг другу, помогали собирать материал. Вообще это были социальные новости, абсолютно такая картинка социальная картинка новостей городских, абсолютно не касались мы политики, да и ничего в ней не понимали. Просто бойко и довольно по-новому мы делали некий видеоклип городских новостей. Потом естественные процессы пошли. Во-первых, процессы именно внутри команды пошли, потому что началось соперничество, началась узнаваемость и желание занимать среди коллег первое место и прочее. Потом началась политизация, как раз самое начало перестройки и политические процессы пошли не только в Москве, но и в Петербурге, очень даже. И вот тут пошла уже линия размежевания, серьезно пролегла. И в 90-м году я по собственной инициативе в одночасье, вдруг поняв, что чаша переполнена, я ушла. И с тех пор больше никогда не работала и никогда не сталкивалась с Александром Невзоровым. Слушатель: Добрый вечер, Светлана и Виктор. Кроме дежурных поздравлений с 8 марта, у меня есть такой вопрос. Первое, я скажу, что вы классно совершенно ведете свою программу. Меня зовут Леонид, Москва. Классно ведете программу, эмоционально, все это очень нравится. Но вот сейчас ситуация одна возникла, я хотел бы услышать сведущего человека, вот какой вопрос: есть партия "Родина", были два лидера - Рогозин и Глазьев. Оба классных мужика, они новой формации люди, новое мышление. Вопрос такой: как вы относитесь к поступку Рогозина, когда в отъезд Глазьева куда-то собрались и поперли, и так далее. Виктор Шендерович: Спасибо за вопрос. Отвечайте. Светлана Сорокина: Вы знаете, на самом деле я, во-первых, не собираюсь спорить с вашими политическими пристрастиями, коль скоро "Родина", видимо, тот блок, за который вы голосовали, и Глазьев и Рогозин - ваши симпатизанты, скажем. Я могу одно сказать, что, наверное, вы тоже знаете, что "Родина" - это довольно искусственное образование, весной задумали и к осени разогнали. Виктор Шендерович: Проект назывался "Расколем коммунистов". Светлана Сорокина: Это очень очевидные вещи, это знали все и на телевидении тем паче знали. Виктор Шендерович: Просто хочу сказать по поводу новой формации: эта вся "новая формация" - из ЦК ВЛКСМ. Это очень новая формация, вас должен обрадовать. Светлана Сорокина: Я помню, как тот же Глазьев на нашей памяти входил, помнишь, в блок "Скоков, Лебедь, Глазьев". Тогда еще шутили: "Скоко у Лебедя Глазьев". Тогда этот довольно бесславный блок почил. Потом вдруг раз - и сколотили. В этом блоке я больше всего была изумлена Геращенко, конечно. Потому что я с Геращенко знакома, впрочем, я с ними со всеми знакома. Но как-то Геращенко в этой компании, мне казалось, совсем уж сбоку история. Потом его много спрашивала, его все расспрашивали, как сейчас помню, где-нибудь в компании отходил в сторону, начинал очередному объяснять потихоньку: "Ну что вы в самом деле? А что такого?". А Глазьев с Рогозиным использовали те самые идеи и лозунги, которые лично мне не очень симпатичны, тот самый как раз национализм, и патриотизм, и радикализм определенный. Одна, помню, видеореклама перед парламентскими выборами чего стоила, когда стояли Рогозин и Глазьев в пивнушке, один говорил: "Не люблю я олигархов", а другой говорил: "Не нравится, не ешь", что-то в этом духе. Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно. Как всякое искусственное образование, дирижеруемое определенным образом сверху, когда просчитались с размахом этого действия, когда увидели, сколько процентов набирает в результате этот блок, то, конечно, тут пошло все в обратки. Уже нельзя особо звать в эфир этих деятелей, особенно Глазьева, который поперек батьки в пекло поскакал. Виктор Шендерович: Договаривались же: в Думу пустим, а в президенты не иди. Светлана Сорокина: Раскол теперешний и свержение Глазьева с пьедестала - ничего удивительного. По следам типа: с вами договаривались, а вы вот такие неправильные. Глазьев разошелся не по понятиям, его и свергли. Виктор Шендерович: Мужской день у нас сегодня. Слушатель: Женщины вас покинули. Зато у вас очень симпатичная женщина в эфире. Сергей, поселок Туголесский бор. Света, вот на ОРТ работаете и с патриотизмом вас поздравляют, черту вы переступать не хотите. Я уж хотел было спросить, в каком вы окопе сидите, с какой стороны находитесь. Вы сказали "вот я сижу в окопе". Светлана Сорокина: Нет, я не сижу в окопе, я просто вспомнила - какое-то четверостишье есть: "Окоп, незанятый нами, тотчас же занимает враг...". Это так, может некстати, я ни в каком окопе не сижу. Слушатель: Не обижайтесь, потому что хорошо к вам отношусь, хочу только одну вещь посоветовать: не будьте в том окопе, из которого единственное, что защищают - это свою способность к компромиссам. Светлана Сорокина: Спасибо. Женщина позвонила. С наступающим! Слушательница: Я Светлану тоже поздравляю. Отношусь к ней с большой симпатией. Хотя не знаю, правильно ли это поздравлять женщине женщину? Светлана Сорокина: А что такое? Я сама поздравляю сестру, дочку. Слушательница: Тогда поздравляю. Потому что вы мне очень симпатичны. Это Ольга. Я хотела задать два вопроса. Оба вопроса обоим. Мой первый вопрос о книге Трегубовой. Поскольку, я думаю, вы знакомы с многими персонажами этой книги, мне интересно ваше отношение, и Светланы, и Виктора. А второй вопрос - это безотносительно к создателю этой программы. В прошлое воскресенье в новостной программе Парфенова прошел крупный план не застегнутых деталей мужского туалета бывшего премьера, что мне показалось несколько странным соотносительно с форматом этой передачи. Если вы это видели, мне бы было интересно знать ваше мнение. Светлана Сорокина: Честно говоря, я не видела именно этот кусок программы, но предполагаю, я думаю, что-то было с Касьяновым, какой-то план был, давно уже гуляла эта картинка чего-то расстегнутого. Дело в том, что "Намедни" - замечательная программа. Это подчеркнуто развлекательно-информационный формат, именно как раз он первым классно делает не информационно-аналитическую программу, а развлекательно-информационную еженедельную программу. Наверное, там возможны многие вещи, в том числе и эти. Хотя, честно скажу, не видела момент. Виктор Шендерович: Не видела ширинки Касьянова. Светлана Сорокина: Я раньше, кстати говоря, видела, потому что тут повтор былого, я раньше это видела. Но сейчас в программе, как он применяет какие-то приемы... - наверное, это органично у Лени получается, он человек талантливый. Что касается книги Трегубовой, то я прочла кусок и остановилась. Наверное, вернусь дочитать. Потому что, может быть, как раз в силу того, что я знаю многих людей, и застала это время и даже уже в Москве была, хотя самое начало 90-х я не очень была погружена именно в политику и мало знала людей здесь. Остановилась, прочитав кусок, потому что как-то немножко меня стало плющить и колбасить. Я решила немножко подождать, потом вернуться читать. Одно могу сказать: я на данный момент не взялась бы писать о людях, не о событиях даже, а вот именно персонифицировано о людях многих, потому что люди эти есть, действуют, прочее. И часто эти люди, общаясь в том числе со мной, они, что называется, ведут себя в обычной жизни все-таки не застегнуто на все пуговицы и не раздумывая о том, что я сейчас тихо застенографирую... Люди и люди. Поэтому у меня ощущение, что пока я бы не стала описывать все, что связано у меня с разными, в том числе известными людьми. Виктор Шендерович: Вопрос с пейджера: "Не кажется ли вам, Светлана, что следует рассмотреть в Думе вопрос о запрете использования таких терминов и понятий как "родина" политическими объединениями? А то получается, что такими понятиями как "родина" и "патриотизм" пользуются исключительно коммунисты и фашисты. Иван Иванович". Светлана Сорокина: Запрет на использование? Между прочим, по-моему, Лужков ввел уже, во всяком случае, плату за то, чтобы снимать или сниматься на фоне Кремля и других знаковых мест Москвы. Вполне возможно, нужно ввести мораторий, а то захватают. Я помню, у меня замечательный был диалог на ток-шоу с Геращенко. Я что-то ему про "Родину", а он мне говорит: "А чем вам родина не нравится?" - сказал ехидный Геращенко. Я сказала, что родина мне нравится, мне не нравится, когда "родина" в кавычках. Виктор Шендерович: Закавыченная - неприятно. Слушатель: Здравствуйте, это Антон Михайлович. Я хотел спросить, почему в тематике таких передач как "Глас народа" и "Основной инстинкт" не было совсем и, тем более, это как-то скрывается, и в передачах Шустера, и в печати обыгрывается поверхностно, - именно то, что ругают молодежь за экстремизм, а с другой стороны... Вопрос в том, почему нет разговора о том, что огромный вред приносят большое число кавказцев, находящихся здесь? Виктор Шендерович: Понятен вопрос. Мы наконец добрались до сути вопроса. Светлана Сорокина: На самом деле уже этих программ, так называемый национальный вопрос и межнациональные отношения - сделано бесчисленное множество. Если это не каждую неделю, то, поймите: невозможно каждую неделю делать. На самом деле огромное количество сделано. Я за свою практику, начиная с "Гласа народа", неоднократно на эту тему делала программы. Они всегда болезненные, тяжелые. Кстати говоря, если иметь в виду ток-шоу, то здесь всегда две стороны. И не только говорится о том, что как плохо - национализм, но какие-то объяснения, и есть люди, которые с другой точкой зрения выступают. Это всегда столкновение мнений. Конечно, говорится с обеих сторон. Но такое ощущение, что вам не хватает оправдания некоего национализма, что-то на тему "замучили смуглые". Виктор Шендерович: Тебя беспокоит количество кавказцев? Светлана Сорокина: В Москве имеется в виду? Да нет, я бы не сказала, что меня беспокоит количество кавказцев в Москве. Мне кажется, что нам нужно - как во многих других странах, где эти проблемы, разумеется, существуют, межнациональных отношений, - нужно очень хорошо и тщательно, и не в ущерб чьим-либо правам продумать законодательство и тщательно его выполнять. Без взяток и натяжек. Если регистрация, например, или какие-то правила проживания, - кстати, во многих странах это сплошь и рядом, - то, чтобы это выполнялось, а не было, что кого-то задним числом изловили и судят за то, что он регистрацию за деньги сделал. Вот что-то, правила игры. Сделайте, пожалуйста, такое законодательство, которое не подразумевало бы расцвет коррупции и преступные, соответственно, сделки, и тогда не будут вам мешать ни кавказцы, ни иные прочие лица. Виктор Шендерович: Нет, так переизберите власть. Два вопроса про одно и то же: "Не собираетесь ли баллотироваться в Думу?" - спрашивает Елена. И второй вопрос: "Почему Хакамада, а не вы?". Одним словом, вопрос про политику. Светлана Сорокина: Вы знаете, задним числом, даже не педалирую, на эту тему не говорю, я собиралась идти в Государственную Думу этого созыва, был момент. Я летом маялась и вела в том числе переговоры, думала пойти в Думу. В последний момент, Виктор, знаешь все эти мои мучения... Двоякое было отношение, в том числе и друзей, в том числе Виктора к моему походу, вроде бы и "да", и "нет". Так я не решилась и не пошла. Теперь я крещусь и говорю, что слава богу, мой ангел-хранитель все же не задремал на этом повороте и сделал так. Свезло. Пусть лучше обзывают меня компромиссником здесь на телевидении, но не в Госдуме. Виктор Шендерович: А вообще было бы забавно видеть тебя в этом составе, было бы зрелище. Светлана Сорокина: Единая монолитная Государственная Дума - и я в том числе. Так что это было бы очень занятно. Либо я впала бы в крайне маргинальное крыло, либо... Виктор Шендерович: Пришлось бы воевать с Комиссаровым, это было бы большое счастье в твоей жизни. Светлана Сорокина: В тот момент меня как-то бог отнес, и я не пошла. Что касается ныне - еще впереди долгое время. А в президенты? Нет, если бы я пошла в Думу, то я, может быть, подумала бы, что эти четыре года можно было бы посвятить тому, что, например, готовить себя в губернаторы. Да хоть бы в родной край: ничуть не имею ничего против Валентины Ивановны Матвиенко, но почему нет, могла бы и я года через четыре попробовать. Виктор Шендерович: Если Матвиенко может, то ты точно. Светлана Сорокина: Ладно, у нее большой опыт работы. Что касается президента, у меня полное ощущение, что человек должен знать пределы своей компетенции. Я знаю, что президент - это очень серьезная, очень ответственная и очень трудная работа, требующая и физической выносливости, и терпения огромного, и знаний, и психологической подготовки. Это та работа, идя на которую человек должен отдавать себе отчет, на что он способен. Вот и все. Виктор Шендерович: У нас звонок из Иркутской области. Вы в эфире. Слушатель: Добрый вечер. Чаще всего задает вопросы электорат вам, а нет ли у вас вопроса к электорату? Если у вас есть, я могу на него ответить. Виктор Шендерович: Замечательно! Светлана Сорокина: Вы знаете, есть вопрос к электорату: скажите мне, пожалуйста, а как электорат зовут? Слушатель: Меня зовут Аркадий Арсатурович. Светлана Сорокина: Аркадий Арсатурович, скажите мне, пожалуйста, правда ли то, в чем нас убеждают социологи и наше телевизионное начальство, что общественно-политические программы гораздо меньше стали интересовать, если вообще интересуют сейчас наш электорат? Слушатель: Лично мой ответ: я чаще всего воспринимаю информационно-аналитические программы как информационно-отвлекательные программы. Виктор Шендерович: Спасибо большое. Светлана Сорокина: Немножечко не ответил. Опять же, если вопрос к электорату, а потом "лично я считаю...". Виктор Шендерович: Это как раз корректный ответ. Перед тем, как еще один вопрос с телефона, один вопрос с пейджера: "Почему вы так поддерживали Гусинского, когда у него отбирали НТВ? Читаю Трегубову, там говорится, что Гусинский был очень жестким цензором?". Светлана Сорокина: Наверное, мы, сидящие здесь вдвоем с Виктором, как раз в меньшей степени ощутили цензорство Гусинского. Потому что, честно скажу, без всяких прикрас, за всю работу - два с лишним года в "Герое дня" я делала интервью, по-моему, -один раз Владимир Александрович попытался что-то мне перед эфиром сказать резкое насчет министра, который ему сильно не нравился: чтобы я вела себя пожестче. Я вела себя так, как считала нужным и ничуть не жестче и никак не по-другому. После эфира он мне позвонил и сказал: "Черт его знает, может и правильно". "Очень жесткий цензор". Что касается, действительно, тяжелого времени с "Гласом народа" во время разгона, и Витя помнит, как это все было и не однажды участвовал в этих программах, все это было на живую нитку, на нерве. Бывало, что самые разные мои коллеги, кстати говоря, - даже исключая Гусинского, больше мы общались друг с другом, - мне как-то пытались объяснить ситуацию. Но в результате, я все-таки пыталась держать этот жанр, представлять разные точки зрения, а не оголять участок. Но это все равно было столкновение мнений. И мне никогда не было интересно, когда какая-то сторона ослаблена. Виктор Шендерович: Непрофессионально. Светлана Сорокина: Да, это просто непрофессионально. Я не могу сказать, что это цензурировалось, мне все равно не могли запретить позвать кого бы то ни было. Хорошо бы всегда такая цензура была. Виктор Шендерович: "Кто стоит за сегодняшними правдорубами на ТВ - Пимановым, Карауловым и другими?". Честно говоря, поскольку вопрос адресован нам обоим, я могу признаться, что господина Пиманова я просто не знаю, я не знаю, кто это такой, я перестал смотреть какое-то время телевизор. Что касается Караулова, мне даже не очень интересно, честно говоря, кто за ним стоит, потому что некоторый ангажированный характер всего, что он делает, для меня лет десять уже очевиден. Светлана Сорокина: Между прочим, трудно говорить конкретно про коллег. Есть в этом что-то... Делайте сами выводы, и не нам рассуждать о ком бы то ни было. Виктор Шендерович: Ты толерантный человек, я менее толерантный, наверное, я просто не считаю господина Караулова своим коллегой, как-то так получилось. Могу сказать, что меня всегда не очень интересовало, кто за кем стоит. Потому что, мне кажется, что качество работы... Светлана Сорокина: Надо смотреть, что "на гора" выдается. Виктор Шендерович: Надо смотреть качество работы. Если в качестве работы отражается, если там большими буквами плакатными написано, кто стоит, значит это плохое качество работы, вот и все. Там очень тонкий вопрос, потому что мы не должны исключать возможности собственного убеждения человека. Светлана Сорокина: Вы знаете, я помню, работала со студентами, молодыми журналистами провинциальными, и я пригласила, - у нас такая тема лекции была "Источники информации", - я пригласила нашего коллегу Лешу Венедиктова, главного редактора "Эха Москвы". Я пригласила его, чтобы он прочитал "Источники информации". Он сказал, что, конечно, у каждого журналиста есть свои источники информации. Если долго работаешь в Госдуме, естественно, прорастаешь в эту Госдуму, и у тебя есть свои конфиденты. Если долго работаешь в МВД, в ФСБ и так далее, у тебя есть какие-то тоже свои. Но, он говорит, надо обязательно проводить ротацию. Потому, что если ты пророс, то уже не можешь немножечко отличить, где, собственно, информация, а где что-то сделано по дружбе или слитое тебе случайно или намеренно. Поэтому ротация, наверное, - необходимый механизм для того, чтобы избежать эмоциональной коррупции журналистской. Виктор Шендерович: Эмоциональная коррупция - очень хороший термин. Светлана Сорокина: Мне кажется, это важно. Виктор Шендерович: Импровизация? Светлана Сорокина: Импровизация. Виктор Шендерович: "Уважаемая Светлана, какие эмоции у вас вызывает просмотр Первого канала?" - спрашивает Котэ. Светлана Сорокина: Я смотрю разные новости - и Первого канала, и НТВ, и "России" смотрю. Понимаете, я профессиональный зритель, потому что я использую все источники информации, мне это интересно - как одна из сторон, как манера подачи, как то, что хотели бы, например, видеть власти. Виктор Шендерович: То есть для тебя это источник информации? Светлана Сорокина: Это одна из сторон, одна из частей мозаики. У меня есть Интернет, я читаю много газет, знаю сама какие-то новости, потому что много общаюсь, в том числе с людьми, которые делают политику. Это одна из частей моего информационного поля. Да, смотрю. Виктор Шендерович: Меня спрашивают, видимо, от вопроса по Караулову пошла ветка: "А Доренко вы считаете своим коллегой?" - спрашивает Николай. Нет не считаю. Еще раз объясню: я - журналист, это моя профессия в данном случае. Журналист - это такая банальная вещь, это человек, представляющий интересы общества, банальная такая вещь. У него могут быть свои личные заблуждения. Он может быть чрезвычайно субъективным, более того, он не может быть не субъективным, в конечно счете, все, что я говорю, я говорю от своего имени и только от своего. И коллегами считаю людей, которые работают так же, выражают свое мнение, анализируя картинку, которую они видят и слышат, анализируя жизнь по-разному. Человека, выполняющего заказ, я своим коллегой не считаю, потому что сам этого никогда не делал и в друзьях и коллегах таких людей не держу. Светлана Сорокина: Между прочим, Сергей говорил о том, что этот заказ совпадал с его точкой зрения и с его представлениями о том, что правильно. Виктор Шендерович: Сейчас он работает у Гусинского и борется с антинародным режимом, я хотел тебе просто сказать. Вот такой исторический факт. Светлана Сорокина: Возможно, так переменил свою точку зрения. Виктор Шендерович: Было выражение "колеблется вместе с линией партии". Колеблется вместе с финансовым спонсором. Светлана Сорокина: Ладно тебе, не надо про коллег. Виктор Шендерович: Про коллег не говорю. "Почему программа называется "Основной инстинкт"? Мне кажется, это довольно запоздалый вопрос, это я листаю. Что-то про глобальный мир - это слишком длинно. Про самоцензуру и цензурные требования Первого канала. Мне кажется, Джулия, вы пять раз послали этот вопрос, я с первого раза прочел. Мне кажется, что Светлана уже ответила на этот вопрос, отвечая на вопрос о компромиссе. В шестой, седьмой раз, пожалуйста, не присылайте. Вот вопрос ко мне: "Не считаете ли вы, что профессиональный уровень Светланы Сорокиной снизился по сравнению со "Свободой слова"?" - пишет Свен. Нет, Свен, не считаю. Светлана Сорокина: Эх, если бы мне можно было делать актуальную политику со всеми возможными персонажами. Я бы показала свой профессиональный уровень. Виктор Шендерович: Я считаю, что легче всего, особенно находясь снаружи, легче всего звать на костер другого человека. Скажу, что мой случай журналистский довольно уникальный просто в силу жанра. Мой жанр исключает компромисс, потому что сатира - это и есть сатира. Сатира, в который учитываются интересы, сатира, которая учитывает расположение звезд на сегодня - это уже не сатира. Светлана Сорокина: Это маета сегодняшнего поезда Москва-Питер "Красная стрела", то, что делают ребята. Виктор Шендерович: Это сегодняшняя маета. Сатира исключает компромисс, поэтому я могу либо делать то, что я делаю в программе "Плавленый сырок", на канале у Гусинского, либо вообще перестать работать в жанре. Благо, отвечая на другой вопрос Наташи из Подмосковья, никто никуда меня не зовет, ни на один канал, даже региональный. Меня с политическими программами не зовут. Светлана Сорокина: Хотели бы, да никак. Виктор Шендерович: Я не выигрываю конкуренцию Владимира Путина, я боюсь. А что же касается журналистки, что касается ток-шоу, я считаю, что компромисс нужен и возможен и, мне кажется, это я отвечаю на вопрос про профессиональный уровень Светланы Сорокиной. Мне кажется, что как раз Светлана показывает возможности добросовестного компромисса, добросовестного по отношению и к профессии, и к собственной биографии. Я надеюсь, что я на этот вопрос ответил. Слушатель: Здравствуйте. Во-первых, Светлана, я вас поздравляю с наступающим праздником. Николай, Санкт-Петербург. Виктор Шендерович: Николай, у меня просьба - коротко вопрос, потому что у нас три звонка еще. Слушатель: Удачи и здоровья. Если можно ответить, вы задавали вопрос товарищу из Иркутской области, мне кажется вот что: меньше стал рейтинг общественно-политических программ центральных каналов, потому что провинция (в хорошем смысле слова) воспринимает это как сказку какую-то. Светлана Сорокина: Кстати, что самое интересное, как раз в провинции у нас очень неплохой рейтинг. Например, "Основной инстинкт" провинция смотрит хорошо, ничего не могу сказать. Так что, наверное, не сказка. Слушатель: Вы мне оба глубоко симпатичны. Дело в следующем: я считаю вас истинными патриотами и честными порядочными журналистами. Мало того, вы очень хорошо политически подкованы. В общем-то нужен ваш совет, как быть: пойти и вычеркнуть Путина или же вообще не ходить на выборы? Виктор Шендерович: Спасибо большое за вопрос. Я не знаю, как надо поступить вам. Как надо поступить мне - я знаю. Светлана Сорокина: Витя, ты пойдешь на выборы? Виктор Шендерович: Нет, я не пойду. Светлана Сорокина: А я пойдут на выборы и там сделаю какой-то свой выбор, какой-то крестик я поставлю. Виктор Шендерович: Коротко в оправдание своей позиции скажу, что с шулерами за стол, мне кажется, садиться нельзя. Принимая участие в игре, ты косвенно их... Светлана Сорокина: Я тебе объясню: я как раз имею в виду шулеров, но если я не пойду, мне кажется, стукнет ровно 8 часов, и мой неизрасходованный бюллетень могут использовать в своих целях. Виктор Шендерович: Ты можешь его забрать. Я, может быть, пойду на выборы и заберу. Светлана Сорокина: Дойти ножками все равно надо. Поэтому как-то распорядиться бюллетенем я все равно собираюсь. Уж как - это мое дело, а просто проигнорировать - нет. Виктор Шендерович: А что касается звонка, я, честно говоря, не хотел говорить о своем выборе, я не знаю, как будет правильно для вас. Как будет правильно для меня - я решил, а как будет правильно для вас... Светлана Сорокина: Помнишь замечательный анекдот перед парламентскими выборами: "Ты за кого голосовал?". "За "Единую Россию". "Ну, не хочешь, не говори". Слушательница: Здравствуйте. Я ваша постоянная слушательница, Виктор. У меня такой вопрос: не страшно ли вам за судьбу демократии? Мне кажется, пора клич такой кликнуть: "Демократия в опасности!". Не страшно ли вам за судьбу страны в самых лучших смыслах, без кавычек? Татьяна. К примеру, Виктору все время некоторые радиослушатели настойчиво предлагают покинуть страну и переселиться в края теплые и отдаленные весьма. Это меня постоянно напрягает. Уровень ксенофобии я ощущаю кожей на улице, он зашкаливает за все разумные и допустимые пределы. Виктор Шендерович: Не могу с вами не согласиться. Спасибо вам за звонок. Не собираюсь в теплые края. За судьбу России? Разумеется, иначе я в теплых краях и был бы, потому что есть возможность весьма тепло устроиться в этих теплых краях. Что же касается судьбы России, бросить клич? Мы бросили клич - недавно был образован "Комитет-2008". Мы не просто считаем, что есть основания беспокоиться, мы считаем, что, может быть, даже мы очень много времени упустили прежде, чем начать беспокоиться так остро. Демократия в опасности. Демократия, как сказано не мной, это процедура, в опасности практически сегодня все демократические процедуры, которые есть. У нас технический парламент, который ничего не решает, технический Совет федерации... Светлана Сорокина: Больше всего, конечно, умиляет и напрягает, скажем, это постоянный "одобрямс". Этот "Одобрямс" с ума сводит. Уволили весь Кабинет - все в восторге. Виктор Шендерович: Про Шевченко ты мне рассказала замечательно. Светлана Сорокина: Не буду. И все всё время в восторге. Это, действительно, "родина в опасности". Виктор Шендерович: Родина в опасности из-за этого "одобрямс". Светлана Сорокина: Вообще ноль критического отношения к чему бы то ни было. Ну почему все время "одобрямс", не понимаю. Виктор Шендерович: У меня одна версия. Есть версия общественная, есть версия личная, персональная. Общественная заключается в том, что для этого не надо напрягаться, для этого надо отпустить себя и радоваться. Это настолько в крови, это настолько в опыте, что для этого не нужно никаких усилий. Светлана Сорокина: Или отпустить себя и ненавидеть, обязательно персонифицировано. Виктор Шендерович: Легче сидеть, чем стоять, легче лежать, чем сидеть, так вот это легче. А что касается персонального "одобрямса", то меня не поражает "одобрямс" тех, кто больше ничего не может. Потому что номенклатурный "одобрямс" - это вещь нормальная, человек полностью зависим от начальства, и он будет одобрять любое начальство. Меня поражает "одобрямс" людей талантливых, по-настоящему одаренных. Светлана Сорокина: Вроде как ничего не надо, особенно у великих, которые доказали историей своей жизни. Виктор Шендерович: С именами, с материальной базой. Светлана Сорокина: Иногда думаешь: зачем? Даже если тебе звонили из газеты, откажись просто говорить, зачем нужно обязательно одобрять? Это не очень понятно. Виктор Шендерович: Думаю, что этот "одобрямс"... Светлана Сорокина: Главное, что никто не призывает ненавидеть по каждому поводу, совсем нет. Немножко критического отношения, но не каждый же раз - всё здорово, ура, как гениально, как умно. Виктор Шендерович: И в этом смысле "родина в опасности", я хотел сказать... Светлана Сорокина: Потом предложат что-нибудь страшное, и будет по инерции "одобрямс". Как, помнишь, с Хаджой Насреддином: "А этот пояс тоже я у тебя украл?". Тоже. Виктор Шендерович: Мне кажется, что это, - по большому счету, Татьяна права и Света права, - самая большая опасность, это гораздо опаснее, чем все отдельно взятые имена. Потому что имена поменяются рано или поздно, - лучше, конечно, рано, с моей точки зрения, - а готовность крикнуть "ура" в честь любого, кто взойдет и кого поставят, и необязательно народ, а может случиться так же, как в прошлый раз, - это пугает сильнее всего. В гостях у меня была Светлана Иннокентьевна Сорокина. Светлана Сорокина: Спасибо, Виктор Анатольевич. Виктор Шендерович: Я должен сказать, что я действительно приглашаю в эту студию, совмещаю приятное с полезным, я в свое рабочее время общаюсь с людьми, которые мне приятны. Света, в любви я тебе признался много раз, в том числе и публично. Хочу сказать, что Света, конечно, редкий, уникальный случай, человек, у которого есть имя и фамилия, которые совершенно не нуждаются ни в оправданиях, ни даже в объяснениях. Послушайте ее. Если кто-то не верит этой женщине, мне кажется, что это его проблемы. Спасибо тебе, Света, что пришла. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
