Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
21.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[14-01-03]
Дерево и Сеть. Сеть. Передача 2Автор: Владимир Губайловский
Наша предыдущая передача была посвящена определению двух абстрактных структур: дерева и сети. И мы довольно подробно разобрали, что такое древовидная структура на одном важном частном примере: мы рассматривали дерево иерархического управления, такое, каким оно было организовано в Советском Союзе. Сегодняшняя наша передача будет посвящена сети. Мы рассмотрим два примера сетевой структуры - товарный рынок и Сеть - с прописной буквы - Интернет. Непосредственным толчком с созданию глобальной компьютерной сети стал запуск в СССР в 1957 первого спутника Земли. Времена были тяжелые: холодная война, охота за ведьмами и много всего другого хорошего. Министерство обороны Соединенных Штатов поставило перед американской наукой задачу создать структуру связи, которая могла бы работать после ядерного удара, когда большинство коммуникаций будет разрушено. Основные идеи были ясны: нужно создать систему связи, не имеющую одного главного центра. То есть построить не дерево связи, а сеть, и построить так, чтобы пакеты данных передавались с узла на узел, чтобы сеть перекидывала их как "горячую картофелину", и только на последнем узле - приемнике - пакеты собирались в корректное сообщение. Тогда был создан ARPA - комитет объединивший мощные научные силы для работы над поставленной задачей. Первые теоретические решения появились в начале шестидесятых годов. Тогда же начала создаваться первая глобальная компьютерная сеть - ARPANET. Телефонное соединение по коммутируемой линии тоже происходит по сети. Но есть качественная разница между телефонным типом соединений и сетевым, например, Интернетом. При телефонном разговоре после того момента, как связь была установлена, и того момента, когда кто-то из абонентов положит трубку, договорившиеся между собой коммутаторы держат канал. И не важно говорят собеседники или только многозначительно молчат. Если один из коммутаторов на линии выйдет из строя или где-то на маршруте, который может иметь длину десятки тысяч километров, будет поврежден соединительный кабель, если это произойдет, разговор прервется. Это не значит, что его не удастся возобновить: возможно, следующая попытка соединения пойдет по другому маршруту и все будет нормально. Но разрыв связи произойдет. При соединении по сети при локальном разрыве абонент ничего не заметит. Разговор будет продолжаться, потому что никакого специального канала соединившего двух говорящих попросту нет. Есть только одиночные пакеты, которые "летят" из одного узла Сети в другой по разным маршрутам. Вывести такую систему связи из строя очень трудно. Потому что никто не знает заранее, по каким маршрутам пойдут пакета. Примерно так же работает товарный рынок в условиях разделения труда. Во второй половине девятнадцатого века не только в России, но и во всем индустриальном мире, в который наша страна стремительно интегрировалась, сложилась трудная ситуация. Ее довольно подробно анализирует Маркс в "Капитале". Это - периодические кризисы перепроизводства. Энгельса приводит такой пример. Господин А строит фабрику и производит шляпы. Он процветает, шляпы замечательно раскупаются. Глядя на него B тоже строит фабрику и у него тоже дела идут неплохо. Затем фабрики строят предприниматели C, D, E и так далее. Шляп становится больше, чем голов потенциальных покупателей. Происходит затоваривание. Наступает кризис перепроизводства. Фабрики закрываются. Безработные шляп не покупают, потому что не на что. Но через какое-то время опять появляется капиталист А1 (шляпы-то нужны), и у него опять все идет хорошо, до следующего кризиса. Классики торжественно объявили периодические кризисы неизбежностью. И предложили перейти к плановому хозяйствованию. Шляп нужно производить ровно столько, сколько нужно, и кризисов не будет, и все будут сыты, счастливы и в шляпах. В XIX веке периодические кризисы были совершенно реальным состоянием дел, а вовсе не социалистической пропагандой. Почему же сегодня ситуация изменилась? Решение было найдено. Представим себе этот же наш рынок шляп. Предприниматель К приходит на него, когда уже понятно, что рынок близок к насыщению. То есть он анализирует состояние рынка, а не бросается сломя голову тратить свои совсем нелишние деньги, как почему-то решили за него классики марксизма. Но мудрый К выходит на рынок не со шляпами, а со шляпами-штрих - немного модифицированным вариантом товара. Он, конечно, рискует. Эти новые шляпы-штрих - товар незнакомый, непроверенный, его потребительская стоимость неясна. Будет ли кто-то его покупать? В XIX веке при консервативности товарного рынка близкой к полной статике, можно было сказать уверенно - нет, не будет. Купят известное. Но мудрый К просит приговоренного к смерти надеть его шляпу-штрих и крикнуть в толпу, что в этой шляпе и помереть не страшно. И бедолага все делает как надо за небольшое вознагражденье семье. И шляпа-штрих пошла, пошла... И вот уже забеспокоились конкуренты, начали модернизацию своих фабрик. Рынок потерял статичность. Появилась реклама, появилось понятие морального старения продукции. Те или другие капиталисты рискуют, вкладывая деньги в новое производство, кто не успел - тот опоздал и, стало быть разорился, - но это уже не катастрофично. Потому что разорились не все производители сразу, а только некоторые. Государство вместе с тем берет на себя функцию экономической защиты своих граждан. Оно сравнительно немного производит, а занимается в основном перенаправлением финансовых потоков, полученных в виде налогов. Трансферные платежи - это деньги, полученные в основном за счет сбора акцизов и прогрессивного налогообложения богатых. Эти деньги перераспределяются в виде социальной помощи, идут на бесплатное образование и медобслуживание. Но их цель не только в том, чтобы не доводить отчаявшихся до последней степени нужды, когда они начнут хвататься за булыжники, цель еще и в том, чтобы поддерживать на достаточно высоком уровне платежеспособный покупательный спрос населения - то есть опять давать возможность зарабатывать на продажах, только не сегодня, а завтра - и таким образом, сглаживать колебания и удерживать экономику от срыва в кризисную область. Сказать, что здесь всегда все было хорошо и просто никак нельзя, но эта система оказалась достаточно эффективной и устойчивой к непрерывным изменениям. Государственное управление в таком случае - просто до элементарности, по сравнению с социалистическим. Но работающий рынок - это очень сложная самоорганизующаяся система. Пример, который очень любят приводить в учебниках по экономике: в Нью-Йорке запас продуктов - на три дня. Если прекратить поставку продуктов, город через пару недель просто вымрет. Это никого не беспокоит. Потому что прекратить поставку практически невозможно. Даже если этого очень сильно захотеть. Потому что - это рынок. Потому что при хаотическом движении могут возникнуть структуры более устойчивые к возмущениям, чем жесткая иерархия планового социализма, а этого Маркс просто не знал. Рыночная экономика похожа на велосипед - она устойчива только на быстром ходу. Если ее остановить - то есть прекратить непрерывно выбрасывать на рынок новые продукты или резко сократить потребление - она упадет. И это экономика возможного - ближайшее прогнозируемое будущее - предмет ее постоянных забот. Трансферные выплаты, все виды страхования и кредитования - это способы оформления и благоустройства завтрашнего дня. Этот велосипед непрерывно ускоряется. Не слишком ли он разогнался? Не приведет ли это гонка к катастрофе и распаду? Утверждать что-то однозначно нельзя. Во всяком случае, пока удавалось найти достаточно устойчивые решения. И самым важным изменением является на сегодняшний день переход от производства материальной товарной продукции к производству информационной - то, что называется переходом от индустриального к постиндустриальному обществу. Переход к постиндустриальному обществу не означает, конечно, что люди перестанут производить материальные товары. Как при переходе к индустриальному обществу и разделению труда люди не перестали выращивать хлеб - основной продукт традиционного или патриархального общества. Но вектор развития - направление наиболее интенсивных изменений и новаций сменился. Сеть вообще и товарный рынок в частности - это избыточная структура. Дерево минимально и потому очень привлекательно как абстрактная структура, но оно и неустойчиво. Каждая сети связана со многими другими множеством дублирующих связей. Некоторые связи можно разорвать, и это не приведет к распаду структуры, как не прерывается передача данных по Интернету при повреждении некоторых передающих звеньев. У любой фирмы есть несколько поставщиков, которые заинтересованы в устойчивости связей. Но и у каждого поставщика есть несколько фирм, с которыми он работает. Выпадение кого-то одного из игры не влияет на работоспособность структуры. Избыточность не нужна при статическом рынке. Но при динамике она позволяет рисковать. Более того, она заставляет рисковать, рождает конкуренцию, необходимость прогнозирования и выхода на рынок все с новыми и новыми товарами. Она же порождает товарное изобилие. Но и приводит к локальным кризисам - никто не гарантирует производителю, что его продукция будет востребована, а значит вся его продукция может при неудаче пойти на выброс. Избыточность информационных связей позволяет каждому члену сообщества получить достаточно объективную картину действительности. Множество независимых источников информации хотя и дублируют друг друга, но поправляют. Здесь нет единственной информационной цепочки от исполнителей нижних уровней к верхним уровням, как это бывает в иерархической структуре. Но избыточность порождает и белый шум. То есть, в информации может содержаться заведомая ложь, или ошибка. Но всегда существует возможность перепроверки, и эти ошибки никогда не фатальны, и нет необходимости создавать глобальные контролирующие органы. Каждый член сообщества в меру необходимости формирует свои экспертные и аналитические отделы и решает свои локальные проблемы. И задачи этих отделов несравнимо проще, поскольку не затруднены необходимостью ориентироваться на информацию только одного уровня, потому что всегда можно добраться до любого нужного узла - необходимые связи отлажены и действуют. При растущей динамике постиндустриального рынка узлы этого рынка становятся все более активными и независимыми. И в первую очередь это касается рынка высоких технологий и рынка информационных услуг. Чтобы стать активным игроком, нужно не очень много. Первоначальный капитал сравнительно невелик. Средства производства предельно стандартизованы - это компьютеры, подключенные к глобальной сети и оснащенные необходимым программным обеспечением. Конечно, все не так просто. На информационном рынке существуют и очень дорогостоящая реклама, и очень недешевое специализированное программное обеспечение. Но ситуация принципиально иная по сравнению с материальным товарным производством. И в первую очередь это касается оборотных средств - сырья и полуфабрикатов, необходимых для производства продукции. Количество оборотных средств в информационном производстве ничтожно мало по сравнению с материальным товаром. Субъект постиндустриального информационного рынка может не входить ни в одну из иерархий, но входить во множество локальных сетей. Это обеспечивает его защищенность от любого иерархического давления и диктата. Но это же делает крупную сетевую структуру административно неустойчивой. Одно дело, когда все сотрудники сидят на своих рабочих местах и их контроль прост и эффективен. Другое дело, если рабочие места разбросаны по всему земному шару. А это происходит при разных формах интенсивно развивающегося сегодня оффшорного программировании. Здесь административное принуждение совершенно неэффективно, а работает только та или иная форма заинтересованности. Причем эта заинтересованность - далеко не всегда материальная. Энтузиасты свободно распространяемого программного обеспечения сплошь и рядом работают даром - потому что им интересно работать. Человек вполне может жить то в одной стране, то в другой, а работать вообще в третьей. Как собирать налоги в этой ситуации? И кому человек должен эти налоги платить? Привязка, выраженная в номинальном гражданстве становится фиктивной. Человек де факто становится космополитом. Максимальная независимость и активность субъекта приводит к возникновению сетевых объединений вокруг решаемой задачи и распаду этих объединений после ее решения. Строгие иерархические формы управления далеко не всегда поспевают за стремительно меняющимися требованиями. Они сложны, и чтобы начать нормально работать, часто необходимо значительное время на отладку внутрикорпоративных и внешних связей. Для того, чтобы большой иерархический проект начал приносить устойчивую прибыль, необходим долгосрочный прогноз. И те методы благоустройства будущего, о которых мы говорили, работают именно на то, чтобы прогноз сбывался. Это - ситуация динамической устойчивости. Здесь работает рыночная необходимость, а не административное принуждение. Человека все труднее заставить делать то, что он делать не хочет. И все труднее помешать ему делать то, что он вдруг возжелал. С одной стороны существуют независимые и очень активные субъекты рынка - отдельные личности или формируемые на короткий срок небольшие коллективы, с другой - крупные корпорации, обладающие огромной финансовой мощью и крайне заинтересованные в прогнозируемом развитии событий. И те и другие действуют на финансовом поле. Государство с его огромным административным аппаратом относится, конечно, к крупным корпорациям, но в отличие от них оно - некоммерческая организация. И вся его система принуждения и поощрения входит в противоречие с активностью субъектов и межгосударственной деятельностью корпораций. Интернет, который во многом определяет сегодняшнюю картину рынка и информационного обмена - это наиболее точное выражение сетевой парадигмы. Попробуем сформулировать главные ее признаки. Здесь мы сошлемся на русского философа Ивана Александровича Ильина и на то противопоставление, которое он сделал в своей работе "О монархии и республике". В качестве дерева Ильин рассматривал монархию, а в качестве сети - республику. http://www.rus-sky.com/gosudarstvo/ilin/ilin_lmr.htm Сеть - это "культ всеобщего равенства и независимости" в отличие от "культа ранга" и "культа чести" в иерархии. Сеть - это "культ личного успеха" и "стихия конкуренции", чему в иерархии соответствуют "заслуги служения" и "стихия солидарности". Но ни о каком братстве, ни о какой исключительной близости и доверительности в сети речь идти не может. Все равно близки - то есть одинаково далеки друг от друга. Сетевой человек - это одинокий человек. И это та цена, которую он платит за личный успех, за независимость, за победу в конкурентной борьбе. Сеть - культ новаторства в отличие от иерархического культа традиции. В Сети нас никогда не устраивает существующее положение дел. Потому что мы с одной стороны видим лучшие альтернативы, с другой стороны мы без прежнего страха принимаемся за их реализацию - наше будущее в той или иной степени застраховано. Это немного обжитое будущее. Оно гарантировано не потому, что неизменно, а потому что мы обладаем достаточно устойчивым прогнозом его изменений в близком будущем. Когда вожди в блаженной памяти Советском Союзе говорили об уверенности граждан СССР в завтрашнем дне, это была чистая декларация, поскольку эта уверенность основывалась на предположении неизменности и постоянства системы. Среди систем, существующих во времени, постоянных просто нет. Но есть системы с предсказуемым характером изменений. Это, в частности, современный рынок. Сетевая структура не только захватывает устойчиво прогнозируемое будущее, но и с традицией обращается не так, как иерархия. Не существует одной традиции, потому что востребованы сразу множество, и в прошлое можно двигаться по разбегающимся и пересекающимся тропинкам, не боясь потеряться. Прошлое предсказуемо как и будущее, и потому возможность неприятных встреч и открытий несравнимо меньше, чем в иерархии с ее так часто "непредсказуемым прошлым". К сетевой парадигме, безусловно, относятся прозрачность границ и политкорректность - то есть равенство всех людей перед законом - без различий пола, сексуальной ориентации, национальности, цвета кожи и так далее. Сетевой человек слишком самоценен, слишком самодостаточен, он слишком дорожит собой. Возможно, он делает это вполне заслуженно - он ведь всего добился сам, и своей независимостью он дорожит больше всего на свете. Но он - боится смерти. Он настолько активен и полон жизни, перед ним всегда развернуто такое богатство альтернатив, и ему настолько наплевать на весь остальной мир, что он не понимает почему он должен умирать. Информационное сообщение от 24.10.2002: "Госсекретарь США Колин Пауэлл выразил надежду, что ситуация в Москве разрешится мирным путем. Он сказал "Захват сотен заложников в столице России ясно показывает, в каком страшном мире мы живем"". http://www.gazeta.ru/2002/10/24/kolinpauellv.shtml Страшно жить в этом городе, в этой стране и на этой планете. Человек - необыкновенно хрупкое существо. Есть положения, в которых только тот, кто готов умереть здесь и сейчас, силен и волен. И никакие другие человеческие качества не имеют цены. Ни ум, ни талант - только отвага и готовность к смерти. И такой человек становится страшен, для сетевых людей, которые передоверили право самозащиты иерархическому государству. И что же делать? Отказаться от либеральных ценностей, от свободы личности, ограниченной только уважением к другому и признанием его права на свободу? Отказаться от прозрачности границ, от свободы передвижения, от глобальных экономических связей, и всемирного разделения труда, уйти к экономической и политической изоляции, настроить железных перегородок везде, где это только возможно? Сделать своих граждан политически бесправными, а государство всесильным? Или отказаться от любого государства, и вернуться к тому времени, когда каждый защищал себя сам, когда функция суда была правом сильного. Все это не просто плохо, это - невозможно. Но реальный мир куда более иерархичен и неповоротлив чем чистая товарная или информационная сеть. Иерархии и ранги уходят в прошлое в том виде, в котором их исследовали Ильин или Маркс, но пока это прошлое недалеко от нас. Вполне отдавая себе отчет в том, что определяющей сегодня является именно сетевая парадигма - с ее активным субъектом, смело вторгающимся в будущее, свободным и независимым творцом, мы ни коем случае не должны забывать о существовании иерархий, которые вторгаются в сетевой рай. И это проявляется далеко не всегда в виде захвата заложников исламскими смертниками, куда чаще это картельные соглашения о ценах и разделах рынка. "Мы живем в быстро меняющемся мире". Эти слова люди говорят наверное целое столетие, а то и больше. Но то что происходит сегодня, можно назвать быстро меняющимся миром отдельного человека. Стремительно меняется проекция мира, которую видят его глаза. Человеку сегодня очень много дано, и от него как никогда многое зависит. Как сегодняшний сетевой человек распрорядится своими возможностями? Сможет ли он противостоять жестким иерархическим структурам? Очень хочется верить, что сможет. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
