Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
21.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[22-09-02]
Россия как цивилизацияАвтор Елена ОльшанскаяВедущая Ирина Лагунина Утро стрелецкой казниВ передаче участвуют: Андрей БОГДАНОВ - доктор исторических наук, Институт российской истории РАН
Ирина Лагунина: Русский 17-й век начинался смутой и развалом государства, а закончился стрелецкими мятежами. В мае 1682-го года вооруженные люди устроили кровавый погром в Кремле. Это был страшный день в жизни десятилетнего мальчика, едва нареченного после смерти брата царем - Петром Первым. Петр вырос двухметровым, сильным юношей, за его широким шагом едва поспевали друзья и ровесники. Добившись власти, он решительно увел новую, молодую Россию от злой, враждебной ему, России старой. Картина "Утро стрелецкой казни" была написана почти через два века после "начала славных дел Петра". Про художника Сурикова, коренного сибиряка, говорили, что он не восстанавливал старину, а сам был свидетелем и современником и Ермака, и Стеньки Разина, и Боярыни Морозовой, и петровских казней. Елена Ольшанская: 27-го апреля 1682-го года в Теремном дворце Московского Кремля на 21-м году жизни скончался Государь всея Великия и Малыя и Белыя России Федор Алексеевич. За время своего шестилетнего царствования, которое он начал 14-летним отроком, старший сын Алексея Михайловича успел провести немало преобразований: провел надворную перепись населения и налоговую реформу, отменил местничество. Жизнь при нем наладилась, народ начал богатеть, несмотря на тяжелую войну с Османской империей. Именно эта война заставила молодого царя срочно реорганизовать армию. Андрей Богданов: Федор произвел военную реформу, выписав из армии дворянских ополченцев, которые служили сотнями. Раньше как было: труба протрубит, и дворяне съезжаются в уездный город "конны, людны и оружны", что называется, кто на чем. Или окрестьянившиеся драгуны, когда целую волость крестьянскую записывали в драгуны, и они должны были с карабином, саблей, шпагой являться на сборы. Сама война показала, что на эти войска не следует опираться, они были ликвидированы, и службой регулярной стала считаться только служба в регулярном полку, базирующемся в определенном пограничном городе. Скажем, Ахтырский полк, Сумский полк. Причем, города были полковые (где стоял один полк), или дивизионные, где стояла дивизия. Допустим, пара полков пехоты, полк тяжелой кавалерии, полк драгун. Конечно, это должно было восприниматься значительной частью служилых как существенное усиление службы и не всем нравилось. Но в условиях войны, причем, войны действительно очень тяжелой, эта реформа прошла. Потребовалось производство нового вооружения. Вооружение развивалось очень стремительно. Тогда были введены впервые ручные гранатометы, появились гренадеры, то есть, солдаты, которые бросали бомбы. Появились пищали винтованные, которые просто в просторечье так и писали "винтовки". Появилась новая тактика, на самом современном европейском уровне того времени. И уже в Чигиринских походах 1677-го и 79-го годов русские войска нанесли страшные поражения лучшим силам турецкой армии. Елена Ольшанская: Стрелецкое (пешее) войско известно в России с давних пор. В 16-м веке стрельцы участвовали в Ливонской войне, их, по роду оружия, называли "пищальниками". Жили они особыми слободами, на посаде. Набирались из "людей гулящих от отцов детей", подсоседников и захребетников" (поясняет энциклопедический словарь), но "не тяглых, не пашенных и не крепостных". Служба была пожизненной и наследственной. Стрельцы были обеспечены жалованьем - денежным, хлебным и земельным. Во времена Ивана Грозного стрельцов было около 12 тысяч, из них 5 тысяч жили в Москве, остальные - в западных и южных приграничных городах. Из московских пяти тысяч 2 тысячи назывались "стремянными", они составляли стражу царя. Андрей Богданов: Стрельцы - это не янычары, как их пытаются представить. Это очень хорошая профессиональная пехота, корпоративная. Причем, ее боевые качества зависели не только от тренировок, но и от того, что каждый стрелецкий полк жил одной слободой. В каждой роте служили люди, которые все друг друга знали. Проявить себя плохо на поле брани в этих условиях было практически невозможно. Они же служили как: отцы, дети, внуки и правнуки. И запятнать честь фамилии означало погубить карьеру целых поколений. И, кстати, стрельцы в этом смысле были более боеспособны, чем наемные войска. Елена Ольшанская: В начале 1682-го года главным начальником стрелецкого войска был князь Юрий Алексеевич Долгорукий, "развалина от старости и паралича", как характеризует его Сергей Михайлович Соловьев. "Полковники стрелецкие начали притеснять стрельцов, стрельцы на злоупотребление властью отвечали нарушением порядка... Это движение началось еще при Федоре, - писал историк Сергей Федорович Платонов, - а при новом правительстве выразилось довольно резко: сразу от 16-ти полков подана была во дворец челобитная ... с угрозой, если не накажут полковников, расправиться с ними самосудом". Но в тот момент было не до стрельцов - болезнь и смерть царя Федора Алексеевича, выдвижение Петра в обход старшего брата, Ивана, вызвали смуту во дворце. Правительство во всем уступило, но это только стрельцов раззадорило. Павел Лукин: Существует традиционное мнение, которое восходит еще к эпохе Петра Первого, согласно которому стрельцы были науськаны Милославскими, Хованским и хотели, в том числе из эгоистических соображений, изменить власть и совершить, по сути дела, государственный переворот. Существует вторая точка зрения, появившаяся в советское время, согласно которой речь шла о народном восстании в Москве, широком народном движении в мае 1682-го года. Чего они требовали? Смены, выражаясь современным языком, офицерского состава, наказания тех пятидесятников, сотников, которые проявили злоупотребления, хотели увеличения жалования. Жалование государево, которое им выплачивалось, его совершенно не хватало для того, чтобы они представляли собой в полном смысле этого слова постоянное войско. Широко известно, что они не могли отдавать службе в армии все свои силы, будучи вынуждены, выражаясь современным языком, подрабатывать. У них были лавки в городах, где они торговали, какие-то ремесленные мастерские и прочие такие вещи. Они были освобождены от государева тягла, не платили налогов. Тягло в основном падало на податное население. В этом отношении они выступали с посадскими людьми прямыми конкурентами. И говорить о каком-то общем городском движении, об их общих требованиях не приходится. Андрей Богданов: Царь умер, причем, обстоятельства были самые странные. Выясняется, что Петра схватили из постели и вынесли на трон, по разным данным, или буквально через 15 минут после смерти Федора или, по другим данным, до смерти Федора. Вы понимаете, вынести нового царя на трон до смерти старого, а вдруг бы он сутки еще прожил? Это все государственная измена. Более того, на трон посадили не шестнадцатилетнего Ивана, старшего брата, а десятилетнего Петра. Тут-то народ понял замысел, что бояре захватили власть, чтобы "людьми мять и обидеть бедных и продавать". И ныне, говорили народные вожаки, которые ходили по Москве, "аки волки учнут нас, бедных овец, во свое утешение и насыщение пожирати". Тут-то народ и поднялся на восстание. Кстати, никакая Софья, никакие Милославские в это время не действовали, они не призывали идти на Кремль, это все чистой воды сочинение позднейшее. Народ сам пошел на Кремль. Причем, как? Новая регулярная армия, стрелецкие солдатские полки с развернутыми знаменами, с пушечным боем, с артиллерией двинулись по всем радиальным дорогам на Кремль, окружили Кремль, дали единственный залп по холопам, которые стояли на Ивановской площади, холопы разбежались. После чего восставшие стрельцы подошли к Кремлевскому дворцу, где Красное кольцо сейчас восстановлено, и сказали: выдавайте нам изменников. И перечислили: докторов, которых они обвиняли в отравлении доброго царя Федора, Нарышкиных, которые стояли за Петром. Потому что ясно, что не на пустом месте Петра возвели, и так далее. Побросали их на копья, кого поймали, но этим восстание не закончилось. Печаль для властей состояла в том, что стрельцы после этого сказали: мы продолжим политику Федора, чтобы была правда в государстве. И послали своих представителей по два человека выборных во все центральные ведомства. Вот тут-то всем властям предержащим стало не до шуток. Виктор Живов, филолог: Конечно, стрелецкий бунт был отчасти сдирижирован той политической элитой, которая была связана с Милославскими, с Хованскими, по понятным причинам. Они видели, как с переменой власти, с тем, что власть уходит от детей первой жены Алексея Михайловича к сыну Нарышкиных смещается властная группировка. Они настояли на том, что была беспрецедентная в русских условиях вещь, одновременное царствование двух царей - Ивана и Петра. Ведь первоначально Петр был избран на царство на том основании, что Иван был мальчиком больным и недееспособным. Насколько был дееспособен 10-летний Петр тоже большой вопрос. Что значит- дееспособный? Умирать вроде не собирался, а про Ивана Алексеевича было ясно, что он долго не протянет. Не протянет, сколько протянет, потом будет Петр. Они и пытались достичь какого-то компромисса, чтобы нарышкинская партия не захватила сразу всю власть. Петр, которому в это время было 10 лет, конечно, никакого прямого отношения ко всему этому не имел, он был статистом во всей этой игре. Елена Ольшанская: "Мая 15 дня, - пишет Пушкин в подготовительных заметках к "Истории Петра", - стрельцы, отпев в Знаменском монастыре молебен с водосвятием, берут чашу святой воды и образ Божьей матери, предшествуемые попами, при колокольном звоне и барабанном бое вторгаются в Кремль. Деда Петра Кирилла Полуехтовича принудили постричься, а сына его Ивана при его глазах изрубили. Убиты в сей день братья Натальи Кирилловны Иван и Афанасий, князья Михайло Алегукович Черкасский, Долгорукие Юрий Алексеевич и сын его Михайло, Ромодановские Григорий и Андрей Григорьевичи, боярин Артемон Сергеевич Матвеев, Салтыковы... Стрельцы, разбив Холопий приказ, взломали сундуки, разорвали крепости и провозгласили свободу господским людям. Но дворовые к ним не пристали". В записях Пушкина есть одна неточность - Ивана Нарышкина 15-го мая, в первый день восстания, стрельцы не нашли и безуспешно искали на следующий день, а уже 17-го мая настоятельно потребовали его выдачи. Чтобы прекратить мятеж, во дворце сочли необходимым выдать Ивана Кирилловича. Он причастился и вышел к стрельцам. Его пытали и убили. Малолетний Петр был свидетелем всех этих событий. Владимир Кантор: Стрельцы были представителями русского хаоса, который губил Россию. На минуту вообразите, чтобы в каком-нибудь цивилизованном государстве, даже в сегодняшней России, если считать ее цивилизованной, армия выступает против государя, против правительства, требует на копья министров, этих министров на копья выбрасывают. И правительство убегает от собственной армии, прячется по монастырям, куда трудно добраться возмущенным солдатам. Солдаты сливаются с люмпенами, с чернью. Это и были стрельцы. Положиться на стрельцов нельзя было никому, даже Софье, которая бунтовала в какой-то момент. Андрей Богданов: Впервые, по совершенно достоверным данным, Софья выступила на закрытом совещании, когда Петра посадили на престол, она сказала - по-моему, народ этого не желает. Давайте народ спросим, что народу угодно, то и исполним. И будет царствие мирно и безмятежно. Бояре ее не послушались. Сказали: ну как же, Петра мы уже посадили, куда же мы теперь денемся? Кончилось все тем, что Милославского назначили руководителем стрелецкого приказа, и он очень к этой должности подошел, такой "слуга царю, отец солдатам". Он выкатывал бочки с вином, Софья все обещала. Софья сумела-таки утишить это восстание, и тогда-то был избран второй царь, два царя значит уже - Иван и Петр, на престоле, а Софья через несколько месяцев прокралась к власти как регентша. Именно Софья сумела за несколько месяцев шаг за шагом утихомирить это восстание, вывезти царей в Троице-Сергиев монастырь. Потом собрать там огромную армию, а потом под давлением этой огромной армии, которая, кстати, боялась идти на Москву, потому что дворянское ополчение, которых было больше ста тысяч, прекрасно понимали, что со стрельцами, которых меньше 30-ти тысяч, они не справятся. Петр Стефанович: Дворянское ополчение совершенно явно во второй половине 17-го века уже себя изживало и не соответствовало объективным потребностям ни государственным, ни военным, в первую очередь. И на фоне дворянского ополчения стрельцы смотрелись, безусловно, более выигрышно. И они это сознавали, и это сознавало правительство. И недаром бояре тоже очень хорошо понимали, что реальная сила находится у стрельцов. Потому что это была целенаправленная политика правительства - сделать из них профессиональное войско. Елена Ольшанская: Пушкин пишет: "Стрельцы получили денежное награждение, право иметь выборных, имеющих свободный въезд к великим государям, позволение воздвигнуть памятник на Красной площади, похвальные грамоты за государственными печатями, переименование из стрельцов в надворную пехоту... Выборные несли сии грамоты на головах до своих съезжих изб, и полки встретили их с колокольным звоном, с барабанным боем и с восхищением..." Павел Лукин: После бунта 1682-го года, так называемой Хованщины, был по челобитной, по сути дела по требованию самих стрельцов, воздвигнут на Красной площади так называемый столп, обелиск, увековечивающий преступления бояр-изменников, псевдо-изменников, с которыми они разобрались в ходе майских событий 1682-го года. А во-вторых, он должен был увековечить заслуги в деле этой борьбы самой надворной пехоты, то есть стрельцов. Его снесли потом. Уже, между прочим, сама Софья снесла после того, как навела порядок. Андрей Богданов: Была принята огромная правительственная программа, как раскассировать эти полки, наиболее опасные вывести под разными предлогами из Москвы. Бунтовщиков отобрать и куда-нибудь разослать. Очень сложная программа. За несколько лет она была осуществлена. Как только власти поняли, что все, новое восстание им не грозит, они просто свергли Софью. Елена Ольшанская: Павел Лукин - автор недавно вышедшей книги "Народные представления о государственной власти в России ХУП века". Павел Лукин: Можно задать очень простой вопрос: почему Софья довольно легко расправилась со стрелецкой вольницей, возникшей весной и летом 1682-го года? Нарышкины ничего сделать с этим не смогли в свое время, хотя сил, строго говоря, ни у Нарышкиных, ни у Софьи не было изначально. Действительно, Софья впоследствии противопоставила дворянское ополчение стрельцам. Дворянское ополчение нужно было собирать в течение весьма длительного времени. Сначала значительная часть находилась, как было принято говорить в 17-м веке "в нетях", то есть, просто не явилась. Собирали очень долго. Ситуация была примерно такая же, как в мае 1682-го года. В чем же причина? Очень существенная причина заключается в представлениях самих стрельцов. В первом случае, когда они боролись с Нарышкиными, это был типичный мятеж во имя царя, есть такая формулировка. С чего он начался, что у них было написано на знамени? Спасение угнетенного, обижаемого Ивана Алексеевича, старшего брата Петра. Сам спектакль, кровавый спектакль, который разыгрался на Красной площади, четко показывает нам, чем руководствовались стрельцы. Наталья Кирилловна Нарышкина попыталась противопоставить им, разбить этот миф, сложившийся в их сознании, об обижаемом царевиче. Миф очень характерный для русского сознания, противопоставить этому какие-то рациональные аргументы трудно. Рациональным аргументом было явление самого Ивана Пятого. Но миф он, как известно, не поддается рациональной критике. То есть, правда, в их представлении, была на их стороне, правда защиты сакральной, священной для них царской власти. Во втором случае, когда они, опять же, обладая, по сути дела, всей властью в Москве, не смогли сделать ничего против Софьи, у них не было никакого лозунга. Они не могли генерировать никакого мифа, связанного с царской властью. Елена Ольшанская: Именно Софье стрельцы дали 8-го октября 1682-го года клятву не вмешиваться более в государственные дела и попросили позволения сломать тот почетный столб, который был поставлен в память майских событий. В 1689-м году Иван и Петр были уже женатыми людьми, но Софья по-прежнему оставалась главной правительницей, иногда называла себя царицей. Когда Нарышкиным удалось свергнуть Софью, Петр написал брату Ивану: "Теперь, государь братец, настает время нашим обоим особам Богом врученное нам царство править самим, ноже пришли есмы в меру возраста своего, а третьему зазорному лицу, сестре нашей, с нашими двумя мужескими особами, в титлах и в расправе дел быти не изволяем... Срамно, государь, при нашем совершенном возрасте, тому зазорному лицу государством владеть мимо нас..." Впрочем, до смерти матери, Натальи Кирилловны в 1694-м году, Петр к управлению государством допущен не был. В 1696-м в возрасте 30 лет году умирает его брат, царь Иван У, Иван Алексеевич. Петр к тому времени вступает в Москву победителем на Азове, ему удается отвоевать для России первый выход к морю, и он отправляется в Великое посольство - на Запад. Виктор Живов: Последние два десятилетия 17-го века три стрелецких бунта. Мы с вами говорили о бунте 1682-го года, он был связан с переменой власти, бунт 1679-го года, видимо, в значительной степени был способом устранения Софьи Алексеевны, срежиссированным нарышкинской партией, спровоцированным. Они почувствовали, что уже пора им отбирать окончательно власть у Милославских, и хорошо с этим справились. И третий случай, совсем другой, с другими причинами - бунт 1699-го года. Здесь действительно никто стрельцами не дирижировал, но они были в несчастном положении, они сидели долго под Азовом, там были очень неприятные условия жизни. После этого их послали на запад и не позволили даже зайти в Москву. В Москве они жили, там были жены, дети, дворы, хозяйство, и так далее. И погнали их прямо с этого страшного Азова в не менее страшные, не менее необустроенные западные земли. Тогда они взбунтовались, восстание было подавлено, какое-то количество восставших казнили. А после этого Петр возвращается срочно из Великого посольства и устраивает действительно уничтожение стрельцов. Павел Лукин: Одномоментно в военных походах от всеобщего числа стрельцов участвовало не более 10%. Что остальные делали? Сидели в своих лавках и несли сторожевую службу в городах. С чего, собственно, начался мятеж 1698-го года? С того, что их попытались отправить на долгий срок, отправить большое количество стрельцов. И тут выяснилось, что идти они не могут и не хотят. Стали писать челобитную о том, что вы нас отправляете, а у нас тут дворы приходят в запустение, наше хозяйство, и все такое прочее. В петровские времена, конечно, уже совершенно другие задачи ставились перед армией. Так или иначе, такое полурегулярное войско этим задачам не соответствовало. Елена Ольшанская: Книга Петра Стефановича называется "Приход и приходское духовенство России в ХУ1 - ХУП веков". Петр Стефанович: Мотивы, которые руководили Петром, были, я думаю, в первую очередь были продиктованы не военной целесообразностью. В первую очередь, конечно, его раздражала связь стрельцов с Софьей. Вторичное расследование, которое он начал, цель его была доказать связь стрельцов с Софьей. Конечно, он боялся, прежде всего, за свою власть и то, что он задумал, может рухнуть из-за стрельцов, которые ведут как-то так себя не так, как он хочет. То есть, не так, скажем, как иноземные полки, которым он дал приказ, и они его выполнят. У стрельцов есть какие-то свои интересы, не просто повысить жалование, у них есть какие-то другие - экономические, религиозные интересы. Они себе позволяют говорить, что "нам не нравятся бояре и немцы", так они говорят. Елена Ольшанская: В июле 1682-го года, через два месяца после бунта, стрельцы потребовали возвращения старой веры. 5-го июля в Грановитой палате состоялся диспут между православными иерархами и так называемыми "расколоучителями". В ожидании решения, в городе начались уличные беспорядки. Огромное влияние на стрельцов имел князь Хованский, их начальник, сочувствовавший раскольникам. Образованная и смелая царевна Софья от имени царской семьи участвовала в диспуте, который длился долго и закончился ничем. Увещеваниями и подачками Софья заставила стрельцов отстать от расколоучителей. Одного из них (Никиту Пустосвята) казнили, остальных сослали. Павел Лукин: Известно, например, поведение стрельцов в Пустозерске. Кто охранял знаменитых пустозерских узников - протопопа Аввакума, дьякона Федора, Епифания, Лазаря? Охраняли их стрельцы, естественно, потому что они были главной полицейской силой. Но известно, что многие из этих стрельцов помогали пустозерским узникам. Известна история, это описывает сам Аввакум в посланиях, как стрельцы перевозили его рукописи в древке своих бердышей. Кстати, и в "Житии протопопа Аввакума" есть, что многие их тех людей, которые должны были их преследовать, охранять, не давать им никакой возможности действовать, они, наоборот, в душе им сочувствовали. Елена Ольшанская: Запись Пушкина: " (1698-й год)... Разбитие стрельцов происходило 18-го июня у Воскресенского монастыря. Мятежники, отслужив молебен и освятя воду, не внемля увещеваниям, пошли на войско, состоявшее из 2000 пехоты и 6000 конницы. Попы несли впереди иконы и кресты, ободряя мятежников. Генералы, думая их устрашить, повелели стрелять выше голов. Попы закричали, что сам Бог не допускает оружию еретическому вредить православным, и стрельцы, сотворив крестное знамение, при барабанном бое и с распущенными знаменами, бросились вперед. Их встретили картечью и они не устояли. 4000 положено на месте и в преследовании. Прочие бросили оружие и просили помилования... Следствие началось. Мятежники признались, что имели намерение сжечь Москву, извести немцев и возвести на престол царевну Софью до совершенного возраста царевича Алексея... Заводчицею мятежа оказалась царевна, имевшая переписку с стрельцами посредством нищей старухи, которая носила письма, запеченные в хлебах..." Виктор Живов: Он пользуется этим случившимся бунтом как поводом для того, чтобы стрелецкое войско вообще свести на нет. Конечно, стрельцы продолжают существовать вне столицы, но они перестают быть той группой вооруженных лиц, на которую могли опереться противники Петра. С 1699-го года они эту роль утеривают, они оказываются в провинции, где-нибудь в Астрахани. В Астрахани они могут устроить еще один бунт в 1704-м году. В Москве никаких стрельцов не остается, бунтовать им в Москве нечего. Это просто такое укрепление власти Петра, вот и все. Очень понятные политические причины у этого. То, с какой крайней жестокостью это было осуществлено, говорит о том, как действовала политическая система при Петре, каков был характер самого Петра, каковы были его методы управления, методы устрашения. Елена Ольшанская: Незадолго до этого, находясь с Великим посольством в Лондоне, Петр выразил желание посмотреть, как казнят провинившихся по военно-морскому уставу (их протаскивали на канате под килем корабля). В тот момент приговоренных моряков не нашлось, и русский царь предложил взять любого человека из его свиты. К счастью для окружения Петра, англичане твердо ответили, что без суда никого казнить не будут. Владимир Кантор: Невероятная жестокость Петра. Сравнивать с жестокостью предыдущих царей невозможно, поскольку он был дееспособный царь. Иван Грозный был жесток не сравнимо ни с кем. Борис - это период разбойничества, доросшего до армии, когда регулярная русская армия воевала с разбойниками. Вообще можно представить себе состояние страны, когда разбойники сплачивались в огромные армии, которые осаждали Москву. Алексей Михайлович (Тишайший) - при нем страшное восстание Степана Разина, которое перевернуло всю Россию, еще чуть-чуть и Москва бы пала. При нем происходит то, чего не было ни при одном царе, это - раскол. Страна раскололась на две части, он не сумел провести реформы. Потом его дети, сначала Федор Алексеевич, потом Софья, столкнулись с расколом, когда большая часть населения России, причем, наиболее сильная, наиболее независимая часть населения ушла в раскол. Софья предложила 12 пунктов казни раскольников, вплоть до сжигания тех, кто не сдается, и прочее. Горели живые люди, горели костры. Это делал не Петр, он получил наследство от Софьи, это приказ Софьи. Петр замирился с раскольниками. Там, где он чувствовал силу, силу не враждебную государству, он старался договориться. Павел Лукин: Иван Грозный и Петр Первый, на мой взгляд, это мое личное мнение, им в каком-то смысле пришлось столкнуться с общими по типу проблемами. Им пришлось преодолевать колоссальное сопротивление, которое до конца ими не осознавалось. Ощущалось, конечно, но оно не могло быть выражено только в рамках политической борьбы. Речь идет, конечно, о разрыве с традициями. В чем смысл террора Ивана Грозного, опричнины и так далее? Это была попытка полного разрыва с древнерусскими традициями в отношениях между боярами и великим князем, основанными на товариществе, на дружинных связях, которые уходили в далекое прошлое. И в случае с Петром Первым речь шла о принципиальном разрыве не только со старым политическим строем, но и со всей системой народных представлений. Виктор Живов: Какая у опричнины была политическая программа? Неудачная, как мы знаем, и Иван достаточно быстро опричнину уничтожает. Что касается Петра, то у него куда более прозрачные цели. Пожалуй, что знаменитое "утро стрелецкой казни" куда более показательно в этом отношении. Там ведь тоже были элементы карнавала, гнусно сказать, но элементы карнавала в казни стрельцов присутствовали. Достаточно сказать, что стрелецких попов казнил "всешутейший патриарх" Никита Зотов, он им отрубал головы. Это такой макаберный эпизод, на нем ясно видно - никакой границы между игрой и реальностью здесь нет. То, что здесь есть, это царь, возвышающийся над этой оппозицией игры и реальности, и тем самым приписывающий себе власть демиурга, божественную власть. Но в то же время во время стрелецкой казни, об этом сообщает австрийский посланник в своих дневниках, Петр заставлял своих приближенных, своих бояр казнить стрельцов, что для них было, конечно, ужасно. Он сообщает, как дрожали руки у князя Бориса Голицына. А Меньшиков даже хвастал, как много голов, как он успешно отрубил эти головы. Так что люди ведут здесь себя по-разному, но цель этого, на мой взгляд, ясна. Если использовать более позднюю метафору, он связывает этих своих людей кровью. Как в "Бесах" Петр Верховенскийс помощью убийства Шатова, вовлекая в убийство. Он привязывает их к себе навсегда. Андрей Богданов: У нас же существовали гвардейские солдатские полки. Вот как раз генерал Шепелев, когда он взбирался на Чигиринскую гору, под ужасным обстрелом янычар, и там сидел не кто-нибудь, а великий визирь Кара-Мустафа, причем склоны были крутые, и русские не могли подтащить артиллерию. Мы три дня штурмовали регулярной пехотой эти высоты и взяли-таки. Шепелев лично собственной саблей срубил бунчук турецкого визиря и был тяжело ранен. Но солдаты встали вокруг него в каре и три часа отбивали янычар, пока не подошли стрелецкие полки Венедикта Андреевича Змеева. Или когда еще один третий генерал Косагов верхом на коне, шпагой собственной рубит крымскую орду, расстреливает со страшной силой отступающего Ибрагим-Пашу, в красном мундире на лихом коне и в шляпе с перьями. Это создается совершенно иной образ допетровской России. Кстати, все до одного генералы были уволены. Петр начинал новую Северную войну и уже собственно Азовские походы без единого генерала, а Северную войну уже и без регулярной армии. Владимир Кантор: Последний боец за Петра - это Пушкин, который, конечно, считал себя прямым потомком Петра, об этом не раз говорил. Не случайно "Арап Петра Великого", не случайно "Полтава", не случайно "Моя родословная". У историка Погодина есть замечательная фраза, что от Петра до Александра Первого Русь являлась империей, которая объединяла разные народы, давала некую наднациональную цель с Петра, победившего шведа, до Александра Первого, который привел Россию в Париж. Можете представить себе Алексея Михайловича, при котором русские войска входят в Париж? А всего сто лет прошло, вообразить невозможно - за сто лет Россия смогла спасти Европу и войти в Париж, через сто лет после петровских реформ. Первую контрреформу, контрреволюцию, провел Николай Первый. И с Николая Первого начинается национальный период русской истории, который потихонечку доходит до идеи Александра Третьего - "Россия для русских". И это антиимперское утверждение, которое означает гибель, по сути дела, империи, вычленяя некую национальность как главную, приводит, естественно, к бунту окраин, к бунту инословных народностей. Бунту порой явному, как в случае с поляками, а порой неявному. Все это не могло не привести к идее крушения петровской идеи. Поэтому, мне кажется, этот стрелецкий бунт против Петра и вызвал эту картину "Утро стрелецкой казни", где стрельцы изображены такими почти революционерами, почти народовольцами, мучениками за народное дело. Елена Ольшанская: Художник Василий Иванович Суриков родился в 1848-м году в казацкой семье, предки его пришли в Сибирь в 17-м веке вместе с Ермаком. Двадцатилетним юношей он с обозом золотопромышленника Кузнецова отправился учиться в Петербург, в Академию художеств. "Кузнецов рыбу в Петербург посылал - в подарок министрам. Я с обозом и поехал. Огромных рыб везли: я на верху воза на большом осетре сидел"... "Я в Петербурге еще решил "Стрельцов" писать, - рассказывал он поэту Максимилиану Волошину. - Задумал я их, когда еще в Петербург из Сибири ехал. Тогда еще красоту Москвы увидал... Я на памятники, как на живых людей смотрел, расспрашивал их: "вы видели, вы слышали, вы - свидетели"... Как я на Красную площадь пришел - все это у меня с сибирскими впечатлениями связалось...Помните, у меня там стрелец с черной бородой - это Степан Федорович Торгошин, брат моей матери. А бабы - это знаете ли, у меня и в родне были такие старушки, сарафанницы, хоть и казачки... А рыжий стрелец - это могильщик, на кладбище я его увидел... Глаза глубоко сидящие меня поразили. Злой, непокорный тип..." Дмитрий Зелов, историк: "Утро стрелецкой казни" мы, прежде всего, представляем по картине Сурикова. Петр изображен в правой части картины в зеленом польском мундире, он грозно взирает на стрельцов, которые находятся в левой части картины. Петр лишает стрельцов последнего причастия, он лишает их соборования. Как известно, Петр отказал патриарху Адриану, который перед казнью явился к нему в Преображенское просить если даже их не простить, то хотя бы благословить их иконой. Петр отказал. Мы на переднем плане видим старуху, которая держит погасшую свечу. Ее сына увели, сына больше нет, жизнь окончена. Одна из центральных фигур картины - стрелец, который стоит на телеге, он прощается с миром. То есть, он в данном случае не может принять последнее прощение от священника, он прощается с миром. У другого стрельца солдат из Преображенского полка задувает свечу. Одну свечу мы видим на переднем плане, втоптанную в грязь, то есть, еще одна жизнь загублена. Мало кто обращал внимание, что Суриков связал семь стрельцов (на картине мы видим семь стрельцов, которые держат свечи) с семью главами собора Василия Блаженного. Свеча является символом света, символом жизни. С этим связаны семь свечей, я имею в данном случае в виду собор Василия Блаженного, который тоже взмывает к небу и несет молитвы за души убиенных стрельцов. Более того, если соединить все свечи между собой, спроецировать их на поверхность картины, то мы получим изображение Большой медведицы. Это тоже было сделано Суриковым не случайно. Птицы ориентируются в своем полете по Полярной звезде и Большой медведице. И в традиционной русской культуре, в языческой культуре верования, обычаи, которые отчасти перешли в христианскую, душа человека после смерти отлетает в образе птицы. Суриков хотел показать на самых разных планах, что души стрельцов отлетают к небу. Кроме того, спиралевидное завершение витка центрального шатра собора Василия Блаженного тоже как птица взмывает к небу. Елена Ольшанская: На картине Сурикова - не казнь, но приготовление к казни . Это - "Утро перед стрелецкой казнью". Люди еще живы, но убит Василий Блаженный - купола собора отрублены верней рамой. Так Пушкин отрезал конец "Евгения Онегина" - мало того, что герой смертельно болен и надежды на счастье нет (да он и не заслужил счастья), но сам роман останавливается внезапно, как жизнь поколения остановилась на Сенатской площади 14-го декабря 1825-го года. Потом была уже другая жизнь. "Иностранцы не задерживаются у Сурикова. Они его не видят. Моя память хранит лишь торопящиеся мимо силуэты", - признавался знаменитый художественный критик начала ХХ века Абрам Эфрос. Стоило ему однажды подвести в Третьяковской галерее Стефана Цвейга к картине Сурикова, взаимопонимание между двумя культурными людьми, европейцами, тут же погасло. "В суриковском произношении, - пишет Эфрос, - история есть то, что собирает массу в народ... Казнящий царь отодвинут в сторону стрельцом с предсмертной свечой, убитой горем женщиной и даже неосмысленно кричащим ребенком; боярыня Морозова - не весомее, нежели юродивый, лиловеющий рубищем на снегу, или боярышня, кланяющаяся великим поклоном ее испытаниям, или даже приказная сволочь, ухмыляющаяся лисьим оскалом ее аввакумовским неистовствам..." Павел Лукин: С точки зрения Петра, с точки зрения тех задач, которые ставил Петр перед Россией, стрелецкое войско было обречено, должно было уйти. Но трагизм заключается не только в том, что мы сочувствуем исторически обреченным несчастным людям, трагизм заключается еще и в том, что можно поставить вопрос по-другому: а насколько те задачи, которые ставил Петр, внешнеполитические акции, военные акции, само создание империи было по силам тому русскому обществу, которое существовало в то время? Выяснятся, что традиционная точка зрения об эпохе дворцовых переворотов, о тех правителях, которые управляли Россией после Петра, традиционно это оценивается так - они пришли, быстро, как говорят, "профукали" то, что построил Петр, или многое из этого пропало. На самом деле, выясняется, что они столкнулись с тем, что объективно не было ни экономических, ни финансовых, ни человеческих ресурсов для того, чтобы поддерживать русские владения, захваченные Петром в ходе Каспийского похода и многое другое. Совершенно не оправдывает себя, по объективным причинам, не оправдывает себя во многом та административная система, которую построил Петр Первый, основанная на жесточайшем насилии. Можно поставить вопрос таким образом, что станет ясно, что насильственные акции, предпринятые Петром Первым, попытка сделать из России великую европейскую державу, не вполне соответствовали реальным запросам страны. Другой вопрос, может быть, для России и не было другого выхода, кроме как эту попытку предпринять? |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
