Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
11.5.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[20-09-02]
Ваши письмаВедущий Анатолий Стреляный"Да, Анатолий Иванович, российская армия - это мучение, - пишет Виталий Цурков. - Мне пребывание в армии - долгие месяцы лишения сна, еды, побои, истязания - стоило здоровья, но я кое-что понял. Только испытав мучения, человек узнает, что эта вещь в мире существует. Долой розовые очки! Это всё, как и нацизм с социализмом, - ветви одного дерева, выросшего из самого общества, из человечества. Я сознаю теперь всю трудность управления шестимиллиардной толпой оголтелых хищников, но попытки уменьшить количество зла на планете считаю всё же недостаточными. Виталий Цурков. Москва". Страдания действительно сделали этого молодого человека мудрым. Не все понимают, что управление людьми во многом сводится к тому, чтобы, по возможности, укротить их, смягчить, облагородить, чтобы они меньше мучили друг друга. Из Самары пишет Абелов Валерий Даулович: "Я раньше думал, что можно и без вас жить, но теперь понял, что нельзя, потому что у нас в стране нет независимого телевидения, независимого радио, и мне никто не докажет, что оно есть, пусть, кто желает, доказывает это тем, кто живёт за пределами России и достоверно не знает, что у нас есть, а чего нет. То, что вы делаете, никто сейчас в России не делает, вы - свет, который всем нужен, он помогает нам идти по тёмной дороге". Спасибо, Валерий Даулович, не всем мы нужны, далеко не всем, далеко не все относятся к нам так хорошо. "Свободный человек, - пишет господин Арендарчук, - тот, кто берёт на себя ответственность за всё, что он делает (если действует по своей воле, а не по принуждению). Свободен предприниматель, когда принимает деловые решения и рискует при этом своим карманом, или, скажем, исследователь, когда публикует свои работы в открытой печати. Свободны родители, когда сознательно решают завести ребёнка и берут за это на себя ответственность. Свободен избиратель, выбирая себе начальство, власть. Это и есть политическая свобода. Она, свобода, есть в стране, когда мы, избиратели, берём на себя ответственность, склонны брать ответственность за свой выбор. Чем меньше людей этого хотят, тем меньше политической, а значит и других свобод в стране. Насколько я знаю людей, среди которых живу всю жизнь, такой склонности не имеет почти никто. Я смотрю на это как на нечто естественное. Есть склонность к полноте. А тут - склонность к рабству, к рабской безответственности. Таков, видимо, биологический факт". Думаю, автор всё-таки знает, что лучше сказать не "биологический", а "исторический" факт, иначе оставалось бы только повеситься... Совсем уж безумное рабское поведение - избрать во власть негодяя или дурака назло той же власти, не понимая (а ведь бывает, что - и понимая), что страдать от своего выбора будешь ты, а не начальство. Нежелание человека брать на себя ответственность господин Арендарчук считает защитным механизмом. Он пишет: "Непреодолимый страх перед тем, что придётся отвечать за своё решение - не перед начальством, а перед собой. Именно необходимость отвечать за себя перед самим собой невыносима. Советская власть полностью снимала с нас этот груз. Наличие единственной правящей партии, которая всё знает и решает, венчало систему всеобщего душевного здоровья. Другое дело, что экономика при этом сгнивает и рушится. Ей нужны люди, готовые принимать решения и отвечать за них. Откуда взяться этим людям? Я думаю, их появлению способствует резкое ухудшение условий существования, - стало быть, всё-таки не "биология", а "история"! - Вот решительно настроенные люди со скарбом и детьми высаживаются на необитаемом континенте. Принимаются решения по устройству новой жизни. Часть их ошибочна, другие оправданы, возникают новые политические формы, они в таких случаях всегда демократические, всегда творческие, плодотворные... В нашей стране в начале девяностых годов настоящего ухудшения не было, всё прошло без катастрофы, к счастью, тихо и гладко, то есть, не произошло ничего, за нас по-прежнему всё решает начальство, за душу нас никто не дёргает, обходятся без нас, это немного обидно, зато нам позволено всласть жаловаться на всех и вся, самозабвенно поносить начальство. Этим, конечно, так всегда и привлекательно рабство. Но ведь расплачиваться-то всё же придётся. Если оставлять и далее всё как есть, то рухнет уже по-настоящему. Вероятно, умные люди именно такую картину нарисовали президенту, если он так решительно бросился дружить с теми, кто единственный смог бы, вероятно, смягчить крушение. Успеть бы распродать ядерные заряды, не свалиться бы на них. Но этого боимся, к счастью, не только мы. Или - к сожалению, ведь из-за этого будут с нами нянчиться. Всё же - к счастью, ведь лучше застой, чем, не дай Бог, крушение", - так заканчивает своё письмо господин Арендарчук. Что судьба демократии зависит от человеческого материала, говорится давно, хотя и не испокон веков: сначала нужно было до этого додуматься, потом обнаружить это, установить как научный факт...Но люди, которые вступали в свободу десять-пятнадцать лет назад, гнали от себя эти мысли, и правильно, по-моему, делали, иначе опустились бы руки, и пришлось бы в утешение себе вспомнить тех очень немногих, но броских русских мыслителей, которые воспевали покорность, долготерпение родного народа. Один из них с удовольствием ссылался на турка: некий важный и умный турок ему, видите ли, сказал, что русские турецкому сердцу ближе всех из европейцев, ближе именно своей бессловесностью, покорностью царю и попу. Наслаждались беседами о европейском демократическом растлении, о европейской поглощённости земными делами, об унылом европейском равенстве. Не понимали сущего пустяка: что равнодушное к свободе население не сможет себя прокормить, и однажды самые смирные сделаются самыми буйными. Вот один из тех, о ком пишет господин Арендарчук, - кто на полную катушку пользуется возможностью поносить начальство. Начинает с советского: "Нами руководили малообразованные старые пердуны, которые, кроме научного коммунизма в Высшей партийной школе при ЦК КПСС, ничего не кончали". Затем принимается за послесоветское начальство: "На эти холёные партийные морды без водки смотреть невозможно". Особенно они виноваты, по его мнению, в том, что "боялись боевых генералов на руководящие посты ставить, уж больно они решительные, могли грамотно организовать взятие Кремля". Жалеет, что в советское время "не вникал в дела страны, наивно полагая, что есть правительство, которое заботится обо мне, обо всём". Теперь, по его словам, вникает. "Еду машиной по сельской дороге, идёт мужик в рваной робе. Дождь, слякоть. Остановился, предложил подвезти. Он рассказывает, что идёт в соседнее село, там пенсионерам выдали пенсию. Он старикам наколет дров, натаскает воды, крышу кому-нибудь починит. Те ему дают кто 50, кто 100 рублей. Тем и живёт. Спрашиваю, кем раньше работал. Учителем географии и истории. Школу закрыли, податься некуда. Сколько тебе лет? Тридцать пять. Я чуть с дороги не съехал: на вид все шестьдесят. Бывшие колхозы всю технику разбазарили, стоят горы ржавеющих комбайнов, тракторов. Работники на селе, как в советские времена, получают мизер, почти ничего, многие живут ещё хуже, чем жили". На него сильно действует неожиданное для него противоречие, он не может с ним справиться. При советской власти эта техника была, как он полагает, в деле, а хлеба в стране не хватало, теперь техника превратилась в железный мусор, а хлеба не то что хватает, а некуда девать излишки. Решает он это противоречие так, как привык. Виновата Европа: "Мы в Европе не нужны со своей продукцией. Ведь если Россия и Украина встанут на ноги своим сельским хозяйством, то этот колосс придавит всю Европу, станет самодостаточным". Так придавит или станет самодостаточным?.. Но виноватой в этом он считает и свою власть, которая "стелется", мол, перед Западом. В советское время хвалил своё правительство и поносил западные правительства, теперь ругает и своё, и западные. В этом смысле перед нами - уже свободный человек. Правда, вникать в дела своей страны для него означает всего-навсего ругать правителей, но это всё равно уже, конечно, далеко не тот русский, который был так близок турецкому сердцу. Из деревни Большие Килимары Шарангского района Нижегородской области пишет Анастасия Петровна Самойлова: "Почему у нас люди такие злые, хамски агрессивны? Да всё потому, что подвергались голодоморам, унижениям и оскорблениям. Вот в магазинах всё есть, только денег нет, по триста рублей в месяц. При такой жизни и нормальный дураком станет. Они как бы мстят за это, срывают зло на ближних, потому что до главного виновника своих бед не дотянутся". Она, в общем, в каждом втором письме на радио "Свобода", уверенность, что где-то есть главный виновник и что всё дело в том, что до него трудно дотянуться. Но это письмо интересно тем, кого Анастасия Семёновна считает главным виновником. Читаю: "Оно, если из пана - пан, то ещё куда ни шло, но уж если из хама - пан, то пиши пропало. Вот возьмите эту "прихватизацию", разграбление государства. Когда Бородину наступили на хвост, то за него отдали три с половиной миллиона, а своего не оставили в беде. А кто они, эти свои? Почему они друг другу свои? Это - бывшие раскулаченные или их потомки. Не думайте, что у нас в стране всё делается необдуманно. Это надо же: весь народ ограбили, вклады обесценили, а раскулаченным выдали миллионы. Теперь, мол, мы квиты". Я впервые встречаю эту мысль, эту уверенность в почте "Свободы", впервые... Может, слушайте, так действует наша передача "Документы прошлого"? Документы напоминают человеку, что было время, когда тружеников разоряли, всё у них отнимали, всячески преследовали и унижали как раз то, что они труженики. И у него невольно возникает мысль, что это не могло быть оставлено без последствий, что справедливость должна была быть восстановлена. Вот в уме и рисуется, что "прихватизация" девяностых годов сделана в пользу пострадавших в тридцатых, в пользу потомков раскулаченных Пишет Аркадий Юрьевич Дружинин, сорока лет, художник из Петербурга: "Слушатели вправе ожидать от сотрудников, работающих в эфире, если не полностью правильного русского языка (его, полностью правильного, может и не существует вовсе, но говорить надо всё-таки не "жеребьёвка", а "жрёбьёвка". Жребий, а не жеребцы". Господин Дружинин просит передать его письмо "в тот отдел русской редакции, который может исправить положение". Такого отдела у нас нет, Аркадий Юрьевич, но я с вами согласен, что слушатели вправе ожидать от нас более-менее правильного русского языка, потому и говорим "жеребьёвка", как велит нам и сам язык, и нормативные словари, а не "жрёбьёвка". За русский язык нас упрекает и госпожа Александровна (урожденная Омельченко). Читаю: "Россия - она...", "наука - она..." - всё-таки вопиющая безграмотность, простительная только Шандыбину". Спешу сообщить, что так говорить можно, так говорят на каждом шагу, и грамматика разрешает так говорить, об этом специально написано в учебнике, указан правильный знак препинания: "Россия, запятая, она". Местоимение она служит для усиления существительного... Я почему спешу это сообщить? Почему отвечаю на письмо художника Дружинина и госпожи Александровой (урожденной Омельченко)? Чтобы их успокоить, чтобы им стало легче. Речевые ошибки ближнего нас возмущают иной раз больше, чем дурные поступки. Дебош простишь, а за то, что скажет "мОлодеж", разорвать готов. Вот я и хочу, чтобы эти слушатели перестали сердиться. Вместе с тем пользуясь случаем, повторю прелестные строчки Пушкина:
У госпожи Александровой есть и другое замечание, другая претензия, более серьёзная, но чувством она сопровождается более мягким: не гневом, а грустью. "Моя мама и её сестра, - пишет она, - были вывезены в Германию. После паспорта им выдавали на основании того, что они сами сказали о себе. С тех пор одна из них русская, а другая - украинка. Вот что такое для меня (и для мно-о-огих) Россия - Украина. Для вас - нет. И мне грустно". Иными словами, для госпожи Александровой Россия и Украина - это одно и то же, никакой разницы, и ей грустно, что для меня, как она правильно поняла из моих передач, Украина - не Россия, Украина - это Украина, а Россия - это Россия. Это вот оно и есть, российское великодержавие, российское имперство, российская великодержавная, российская имперская грусть. Россия и Украина под конец действительно представляли собою одно и то же, почти одно и то же, к этому шло семимильными шагами - что Россия будет, а Украины не будет, она исчезала на наших глазах, растворялась в России. Что, кажется, стоит госпоже Александровой представить, что дело обстояло бы наоборот, что растворялась бы Россия в Украине, что именно этот процесс обозначался бы словами: "Россия и Украина - одно и то же". Я знаю двух-трёх русских, которые способны это представить себе, способны поставить себя на место тех украинцев, которым не было всё равно, кем себя назвать для советского паспорта... Раз уж зашло об Украине, прочитаю из письма молодого донецкого экономиста: "У нас хорошо принимаются передачи Русской службы радио "Свобода". Должен сказать, что "Свобода" - любимое моё радио. Слушал вас в советские времена, слушаю и теперь, и это так же интересно, как и тогда. Ведь у нас, по сути, мало что изменилось - правят нами по-прежнему те же коммунисты, "совдепия" прёт из всех щелей, то как бы отступая, то накатывая опять. Официальная информация почти всегда скучна и тенденциозна в угоду властям". "Совдепия", конечно, прёт, но видишь её и в том, что недовольство бедных возглавляют богачи, причём, богачи-воры. На свете вообще-то всё было, но когда самыми большими крикунами становятся самые большие воры, смотришь на это как на что-то новое. Попытка демократии в бедной стране - всегда большой риск, дело почти безнадёжное. Вот о чём мало думалось десять-пятнадцать лет назад: что советская экономика, вырвавшись на свободу, так долго не сможет обеспечить большинству населения пристойную жизнь. Экономика казалась более сильной и менее уродливой, чем была... Недовольного человека всегда и везде обманывают все: и власть, и оппозиция, оппозиция - даже больше. Ведь к чему сводится всё, что ему говорят? Давай меня сделаем властью, и я сделаю тебя счастливым. Но одно дело, когда он недоволен, но не бедствует, и другое - когда он по-настоящему бедствует. Так что всё было бы очень интересно в Украине - и только интересно, если бы люди чуть лучше жили и, соответственно, чуть меньше сердились друг на друга и на весь мир. На весь мир, между прочим, украинцы сердятся несколько меньше, чем россияне, зато друг на друга - кажется, больше. Если бы не это, говорю, было бы очень интересно. Пробуют, например, изменить политическое устройство страны - ослабить президентство и усилить парламент. Отвечая слушателям, которые хотят знать моё мнение, скажу: не знаю - не знаю, получится ли это, и что было бы лучше. Нет, к сожалению, настоящих партий, а без настоящих партий сильный парламент... я не знаю, возможно ли это вообще, тем более - в бедной стране. "Какую цель вы преследуете, уделяя большое внимание "Документам прошлого", - пишет Лазарь Ефимович Медовар из Москвы. - Людей, которые раболепно объяснялись в любви вождям - Сталину. Калинину, Ворошилову, Хрущёву, Брежневу, уже практически не осталось, да и самих вождей - тоже. Да, что было, то было, и ещё не совсем поросло травой забвения. Да, познавательно, да, слушают... Но ведь главное не в том, что слушают (слушать будут любые ваши передачи), а в том, какие мысли они навевают. Сеют ли они разумное, доброе, вечное или досаду, раздражение, озлобление, другие недобрые чувства? Надо воспитывать уважение друг к другу, к культуре других народов. Люди должны, наконец, понять, что величие народа определяется не его общественной или политической системой, не его религией, обычаями и традициями, ни тем более цветом кожи или анатомическими особенностями, а тем, какой вклад в общечеловеческие ценности и культуру этот народ вносит". Я думаю, вы согласитесь, Лазарь Ефимович, что и общественная система, и религия, и обычаи вполне тянут на то, чтобы быть вкладом в копилку человечества, большим или меньшим, великим или ничтожным, а то и разрушительным, вредным, ядовитым; жизнь не даёт нам этого забывать ни на минуту: они есть, ядовитые общественные устройства, ядовитые, опасные религии и учения, бесчеловечные обычаи...А что кому даёт знакомство с прошлым, напоминания и воспоминания о прошлом, зависит от того, кто знакомится, кто вспоминает, кто слушает те же передачи радио "Свобода". У одного возникают одни чувства, у другого - другие. Это показывает наша почта. Одни действительно раздражаются и протестуют, другие - одобряют нас и благодарят. Госпожа Платонова считает, что сотрудники радио "Свобода" должны чаще и смелее высказывать каждый своё личное мнение по обсуждаемым вопросам. "Извините, пожалуйста, за назойливость, - пишет она. - Просто я неравнодушна к вопросам политики, жизни общества и вообще к истории. Что-то напишет, по вашему мнению, история о нашем времени? Что сейчас пишут, я стараюсь читать. Читаю и учебники по истории для школьников, для студентов, но не всегда хватает времени, так как я ещё работаю, поэтому хотелось бы, чтобы в ваших передачах было ещё больше сведений и ваших личных мнений". Спасибо за доброе отношение к нам, госпожа Платонова. Есть слушатели - и их, пожалуй, становится больше, которые, в отличие от вас, не хотят, чтобы мы обращались к ним со своими мнениями (употребляют такие выражения, как "не приставайте", "не лезьте"...) Приходится учитывать и это пожелание. Что напишет история о нашем времени, я не знаю и не хочу гадать. Безусловно, завтра люди будут больше знать о себе, о своей природе, о природе обществ, о закономерностях и особенностях самоорганизации человечества. О многом из того, что нам сегодня кажется случайным или необъяснимым, будут писать как о закономерном. Мне почему-то кажется, что никакие новые исследования и открытия не опровергнут главного из современных возвышенных убеждений: что свобода - это хорошо.
Программа выходит в эфир по пятницам в 23:10 (МСК). |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
