Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
21.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[07-07-02]
Россия как цивилизацияАвтор Елена ОльшанскаяВедущий Анатолий Стреляный Новые людиВладимир Петрухин - историк, Институт славяноведения РАНМихаил Бибиков историк, Институт всеобщей истории РАН Андрей Богданов - историк, Институт российской истории РАН Виктор Живов - филолог, Институт русского языка имени академика Виноградова, РАН Андрей Юрганов - историк, РГГУ Нина Синицына - историк, Институт российской истории РАН Благодарность Михаилу Субботину, США Ведущий: В "Повести временных лет" говорится о том, как Владимир Святой, крестив Русь, обратился к Богу с молитвой: "Христе Боже, створивший небо и землю, призри на новые люди сия". Новыми людьми в Евангелии названы те, кто принял христианство. Крещеные сокрушали идолов, которым недавно поклонялись, преследовали тех, кто не отказался от старой языческой веры. В позднем средневековье старина и новизна поменялись местами. Движение вперед в Руси Московской допускалось только как возвращение назад, к древнему, правильному, исконному. Раскол 17-го века случился из-за церковных нововведений. В дальнейшем в России было немало попыток начать жизнь заново, с чистого листа. Для таких дел всегда требовались новые люди. Владимир Красно Солнышко - это былинный защитник Русской земли, которому служат доблестные богатыри Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алеша Попович. В основе поэтического образа - сын князя Святослава Игоревича и рабыни (в семье его называли "робичичем"), это ставило Владимира ниже братьев, Олега и Ярополка. Тем не менее, Владимир прославился как удачливый полководец и хитрый политик. Со временем именно он стал княжить в стольном граде Новгороде, а затем и в Киеве. В 988-м году, объединив вокруг Киева многие земли и народы, Владимир Святославич крестил Русь. Перед этим он уничтожил им же самим построенный пантеон древних языческих богов. Владимир Петрухин: Былинная Русь, Русь Владимира Красно Солнышко, Святая Русь русских духовных стихов - это Русь со столицей, с центром в Киеве. Мы почти ничего не знаем о том, что было на Руси до принятия христианства, ибо на Руси не было дохристианской письменной традиции. На Русь очень редко приезжали путешественники, и на Руси не было почти миссионеров, греческих миссионеров. Западных миссионеров здесь принимали не очень любезно и успеха они не имели. Мы почти не знаем, что собой представляли славянские племена, так называемые языческие племена, или "языци". Это библейский христианский термин, относящийся к народам, "язык" это означает народ, "языцы" - это народы. Те народы, которые поклонялись своим богам, в отличие от народа богоизбранного, первоначально иудейского, потом христианского, который поклонялся истинному единому Богу, Богу-Творцу, Богу, сотворившему весь мир. Сразу после крещения Руси, уже в момент крещения Руси, этот акт, акт просвещения того народа, который оказывался на краю ойкумены, крайнего народа, северных варваров, воспринимался как акт завершения христианской истории вообще. Это был последний народ, которому стала доступна благодать. Этот народ русский, его князь, князь Владимир, в будущем Святой, воспринимали себя теперь как истинный богоизбранный народ, как работники одиннадцатого часа. Владимир Святой, когда он крестил в Киеве Русь, построил там десятинную церковь, он вел себя точно так же, как библейский царь Соломон. Он дал этой церкви десятину, как было положено давать в древнем израильско-иудейском царстве налог на церковь. Он читал себя вторым Соломоном, Киев становился вторым Иерусалимом. Ведущий: Христианизация была невозможна среди неграмотных. Уже в 11-12-м веках, по подсчетам одного историка, на Руси требовалось не менее 90 тысяч богослужебных книг почти трех десятков наименований. Вслед за рассказом о крещении Руси, летописец отмечает, что Владимир начал отнимать у знатных людей их детей и "даяти нача на учение книжное. Матери же сих чад плакахуся по них аки по мертвеци". Михаил Бибиков: Когда Русь наследовала христианство из Византии, их рук греческого клира, во главе церкви был поставлен митрополит, грек, естественно, и все основные позиции в церковной иерархии на Руси тоже занимали греки. До монгольского завоевания из 22-х митрополитов только два были не греки, остальные все были греки, соответственно, и все игумены, большинство, были тоже греками. Владимир Петрухин: Святая Русь, древняя Русь, которая еще не именовалась святой, это позднее фольклорное представление, но древняя Русь ощущала себя неким богоизбранным царством. И после того, как князья вслед за Владимиром Святым и его сыном князем Ярославом Мудрым крестили всю подвластную им землю, в русской христианской неофитской, новой христианской идеологии наступила как бы эпоха пророков. Русские книжники, как ветхозаветные пророки, обличали и князей, и свой народ в том, что они не следуют твердо тем заветам, Божьим заветам, которым положено было следовать новым христианам, новому народу, как именовался русский народ у митрополита Иллариона, первого русского митрополита, первого русского главы церкви. Вот этот новый народ оказывался объектом обличений книжников-неофитов, которые переживали благодать, переживали распространение христианской веры на Руси как последнее явление христианской истории. Михаил Бибиков: Византийская цивилизация существовала, формировалась на очень мощном фундаменте, каковым была эллинская античность. Христианская культура, православная культура,да, но дети учились читать и по Псалтири, и по Гомеру. Элита и люди образованные, клир и чиновники знали, конечно, античную литературу, по крайней мере Гомера, знали античных философов очень хорошо. Многие могли цитировать бесконечно на память, в византийской школе развивали память, учили наизусть, а тем самым это создавало фундамент, ту базу, на которой зиждилась византийская образованность. Руси важна была своя идентичность, и она дистанцировалась от латинского запада, начиная с митрополита Иллариона, дистанцировались от Византии тоже. Слова летописца они как бы многое проясняют нам в отношении русских интеллектуалов, скажем так, используя современный термин, к византийскому наследию. Ведущий: В "Слове о Законе и Благодати" митрополит Иларион сравнивает благодать с Саррой, женой праотца Авраама, а Авраама - с Богом. Бесплодная Сара научила Авраама войти к ее рабыне Агари и совершить с нею труд зачатия. У Агари рождается Исмаил, несвободный, ведь она рабыня. Тогда же и Благодать научила Бога дать евреям закон. Потом Бог разомкнул лоно Саррино и, зачав, она родила Исаака, свободная - свободного. Так было и тогда, когда посетил Бог человеческое естество, родилась Благодать, истина, а не закон, сын, а не раб. И точно так же, как Сарра, родив Исаака, сказала Аврааму, чтобы прогнал в пустыню рабыню Агарь с Исмаилом, увидела свободная Благодать детей своих христиан, притесняемых иудеями, сыновьями рабского Закона, и взмолилась к Богу - прогони иудейство с законом. "Послуша же и Бог яже от Благодати словес". Благодать у Илариона разговаривает с Богом на равных, учит его, как древнерусская жена своего мужа. В этом едва ли не первом философском сочинении на Руси уже выражена главная мысль будущего славянофильского противопоставления Благодати и сурового ветхозаветного Закона, требующего верности, соблюдения строгих правил, годного, по мнению Илариона, лишь для несвободных. Андрей Богданов: Митрополит Иларион - это первый русский митрополит, он был поставлен Ярославом Мудрым, причем, даже не из черного духовенства. Потому что плохо у нас было с черным духовенством русским. Ведь в основном церковная иерархия, которую Владимир завел, была греческая, и вера воспринималась все-таки как иностранная. Но по мере ее расширения во времена Ярослава уже можно было говорить о "новых русских". И такой "новый русский митрополит Иларион" подчеркнул два момента. Во-первых, что "Владимир был святой государь не какого-то там неизвестного рода, а наследник великих князей, "кои не в худой и не в неведомой земле владычествовали, но в русской, которая ведома и слышима во все концы земли". И не греки крестили Русь, но могучий и славный владыка Владимир, не уступающий, по словам Илариона, равноапостольному императору Константину Великому. Только от благого помысла и остроумия принял христианство, открыв новую страницу истории завоеванием Корсуни и как бы завоеванием веры. Иларион развивал вполне христианскую идею, что христианство как вода морская покрыла всю землю, и ни один народ не может хвалиться своим первенством в делах религии, более того, для новой веры потребны новые люди, которые не нуждаются ни в чьей опеке (подразумеваются, естественно, греки) и, более того, они превзойдут старые народы в служении Богу, который наших соотечественников не зря спас и в истинный разум привел. То есть, с одной стороны, Владимир Святой - наследник великих князей русских, с другой стороны, - сам Господь Бог избрал себе новый народ. И если греки, античный мир говорили о новом народе, сравнивая себя с иудеями, то митрополит Илларион говорит о русских, как новом народе сравнительно с греками, точнее, со всем античным миром. Владимир Петрухин: Для византийских книжников, для представителей византийской церкви античная мифология была своей древностью, которая уже стала литературой, это не была древность, связанная с какими-то актуальными культами. Этим языческим богам греки в Византийской христианской империи не поклонялись, для них было возможно сравнение подвигов Геракла с подвигами самого Иисуса Христа, с деяниями самого основателя христианства. На Руси все это было невозможно, русские боги оставались бесами. В этом принципиальное отличие русской книжности от книжности греческой, византийской, эти бесы могли только обличаться, но никаких рассказов о них ни в русской книжности, ни даже в русском фольклоре не сохранилось. Ведущий: Именно в ту эпоху возникло жесткое противопоставление ада и рая, грешников и праведников, то, что потом заставило исследователей заметить в российской картине мира отсутствие середины, промежутка для обыденной жизни, поля компромисса, которое существовало в христианстве западном. Новые люди Киевской Руси обличали своих сограждан в том, что позже стали называть двоеверием. Владимир Петрухин: Эпоха двоеверия, эпоха раздвоенности, эпоха дуализма, когда, с одной стороны, христианская церковь и прежде всего монашество, христианские книжники, проповедовали истинное православие, православие, уже отличавшееся от западного католицизма, истинную веру. С другой стороны, они же обличали народ, а иногда и князей в том, что они, этот народ и эти князья, отступают от истины и веры. Вот эта раздвоенность как-то оказалась в основе русского национального самосознания, если верить в эту раздвоенность, что и приводило к кризисам, не только к внешним завоеваниям, смутам, но и к бесконечным кризисам внутри самосознания народа. В действительности культура русского крестьянства и в 11-м и в 19-м веке, как мы знаем по работам наших этнографов, ничем отличалась от культуры крестьянства народов Европы. Естественно, и там существовали языческие пережитки, но пережитки эти на Западе не воспринимались как трагедия и как раздвоенность культуры, это было нормальное для профанов явление. Католическая церковь не заботилась о том, чтобы слишком обличать или запрещать эти пережитки. Карнавал, знаменитое действо в романском католическом мире, исполненное пережитков древности, не было запрещено. На Руси церковь продолжала преследование тех, кто следовал народным обычаям, кто на святки и на Масленицу придавался непростительным, с точки зрения церкви, оргиям, на Руси это преследование оставалось актуальным до эпохи петровских реформ. Только в петровские времена как-то стали сдерживать светские власти устремления церкви запретить во что бы то ни стало традиционную народную культуру как культуру языческую. Виктор Живов: Принятие христианства, постепенное преображение элиты под влиянием христианских идей. Это видно уже с устройства культа святых Бориса и Глеба, когда уходят обычаи кровной мести и так далее. Это не только изменяет юридические порядки, это изменяет порядок мышления, порядок концептуализации человеческих отношений. Ведущий: Борис и Глеб - великокняжеские дети, безропотно принявшие смерть от братской руки. Они были первыми канонизированными мучениками, жертвами княжеских междоусобиц. Церковь в ту пору стояла высоко над земными владыками. Митрополит Никифор говорил князьям: "Мы поставлены от Бога унимать вас от кровопролития". Перед властью Константинопольского Вселенского патриарха смирялся даже неукротимый Андрей Боголюбский, отнявший у Киева великокняжеский престол и самовольно перенесший его во Владимир. Андрей Юрганов: Андрей Боголюбский своей персоной, своей личностью, своей судьбой показывает, как обнаружился глобальный исторический процесс, когда отдельные регионы древнерусских земель начинают самостоятельное политико-культурное существование. И они должны понять прежде всего себя - кто мы. Для того, чтобы понять себя, нужно отделиться, отделиться от альма-матер, от Киева. Он не желает оставаться в Киеве, ему достаточно Владимира, его устраивает его Боголюбово, и он чувствует себя вольготнее на северо-востоке Руси, здесь он больше князь, чем в Киеве, здесь он больше себе как князь позволяет. Ведущий: Андрей Боголюбский - сын Юрия Долгорукого, первого князя будущей Московской Руси, когда отец его недолго княжил в Киеве, самовольно уехал на Север, забрав с собой чудотворную икону Божьей матери, ставшую затем святыней Владимирской земли. Отец его, который по описанию современника, "был роста немалого, толстый, лицом белый, глаза невельми велики, нос долгий и накривленный, брада малая, великий любитель жен, сладких пищ и пития", так вот он был отравлен на пиру киевскими боярами. Сын в 1169-м году взял приступом Киев и произвел там страшное разорение и опустошение, не пощадив великолепия храмов, погубив много женщин и детей. Пытался затем также поставить на колени Великий Новгород, но рать его была разбита, и возмущенные новгородцы продавали затем пленных суздальцев в рабство по цене втрое дешевле овцы. Андрей Боголюбский пал жертвой заговора бояр. Он был убит после пира в собственной резиденции в Боголюбово. Андрей Богданов: Князья, ссорясь между собой, сами привлекают половцев. Владимир Мономах сам одно время был союзником половцев. Но потом они спохватываются и, ощущая, что у них есть единая Святорусская земля, просвященная святым крещением, говорят: а что, собственно, мы ее губим? Казалось бы, новый этап должен был наступить с приходом Батыя. Новый царь установился на Руси, причем именно царь, ведь подавляющее большинство князей не сражалось с татарами. Поддались, увидев единого владыку, такого своего рода третейского судью, при этом в общем-то находящегося вовне. Золотая Орда включала Русь как свой улус, но вместе с тем владыка находился вне пределов Руси, к нему нужно было ездить, у его престола спорить между собой, клеветать. Народ вздохнул с облегчением. Пока князья большей частью истребляли друг друга в Орде, жить стало легче. Хотя, конечно, периодически они привлекали татар на Русь и происходили грабежи. Виктор Живов: Круг сложившихся клише, относящихся к татаро-монгольскому игу это описание его как страшной напасти за грехи. Никакого другого толкования в русских источниках нет, по крайней мере, поскольку постольку речь идет вообще о татарах. Конечно, есть какие-то другие источники, говорящие о вполне мирных, я бы сказал, дружелюбных отношениях между русскими князьями и Золотой Ордой. Скажем, есть какое-нибудь "Житие Федора Черного", ярославского князя, где рассказывается о том, как он едет в Орду, как его там женят, как ему дают военный отряд, с помощью которого он возвращает себе свой удел. И при этом признан и канонизирован в качестве святого. Осуждения здесь нет, наоборот здесь эти отношения рисуются, можно сказать, скорее в идиллическом виде. Но это не влияет на общую историософскую оценку данного периода. Эта историософская оценка всегда отрицательна. Ведуший: Древнерусская иконопись была открыта как художественное явление только в начале 20-го века. В 1904-м году по почину Московского архитектурного общества впервые реставрировали "Троицу" Андрей Рублева. Эта икона, издавна признанная чудотворной, была со времен Бориса Годунова закована в золотой оклад и украшена драгоценными каменьями. Таков был дар царя-хитреца, выскочки на троне. "Когда оклад сняли, - рассказывал реставратор Гурьянов, - под ним оказалась живопись новопалеховской манеры 19-го века". Икона Андрея Рублева была восстановлена и выставлена на всеобщее обозрение. Впечатление было потрясающим. "Что сказали бы мы, если бы увидели закованную и сверкающую драгоценными камнями "Мадонну" Рафаэля или Боттичелли?" - писал князь Евгений Трубецкой. Между тем церковные власти потребовали вновь одеть рублевскую "Троицу" в ризы и убрать ее на место, в храм. Потом, когда большевики разоряли церкви, это было главным аргументом в их поддержжку. В 1913-м году в Москве была открыта выставка икон ХШ-ХУП-го веков, ставшая настоящей сенсацией. "Распространенное мнение о молодости России плохо согласуется с тем несомненным ныне обстоятельством, что расцвет такого великого и прекрасного искусства, каким была русская живопись, был пережит в Х1У-м и ХУ-м веках, - писал в 1914-м году крупнейший искусствовед Павел Муратов. - На первый взгляд поражает изолированный блеск этого явления, на общем, еще темном в нашем представлении культурном фоне той отдаленной эпохи. Похоже, однако, что эта изолированность только кажущаяся и что представление о ней будет рассеяно новыми усилиями исторического и художественного энтузиазма". Так русское средневековье стало открытием совсем недавнего времени. Биографии гениальных иконописцев - Андрея Рублева, Даниила Черного, Феофана Грека, Дионисия - до сих пор восстановить не удается. Есть основания думать, что Рублев был монахом Троице-Сергиевского монастыря. На его веку в 1380-м году произошла Куликовская битва, когда Дмитрий Донской вышел против Мамая с объединенным русским войском. Андрей Юрганов: Это был определенный, совершенно конкретный исторический выход. Выход Дмитрия Ивановича Московского против Мамая, который узурпировал власть в Золотой Орде. И Мамай, и Дмитрий Иванович на одной иерархической ступени этой самой единой для них золотоордынской государственности. И Дмитрий Иванович не позволил Мамаю себя подчинить, потому что такое подчинение умолило бы его значение как великого князя. Поэтому он выходит не только с желанием биться с татарами, но еще и испытывает чувства, парадоксальные для нашего сегодняшнего сознания. Он борется за законность в рамках золотоордынского государства. Он борется против узурпатора Мамая, о котором древнерусская летопись написала: "мня себя аки царя", то есть воображает себя царем. Но он не является царем, при нем ханы - это марионетки. И Дмитрий Иванович возмущен, и другие русские князья не понимали, как можно подчиниться такому человеку. Когда Тохтамыш убил Мамая, он ведь отправил посланников сообщить Дмитрию Ивановичу Московскому, что он убил, он наказал общего врага, значит, врага русских и его, Тохтамыша. Если следовать этой логике, то понятно другое событие. 1382-й год, когда Тохтамыш пошел на русские земли, и Дмитрий Иванович не выступил против татар. Почему он не выступил? Потому что сам летописец говорит о царистских иллюзиях этого самого русского князя Дмитрия Ивановича. Один из летописцев прямо указывает, почему Дмитрий Иванович пошел на север, почему он не стал биться с татарами: "Не подня руки своея против царя". Значит, когда настоящий чингизид появляется на престоле, имеющий полное право быть царем, быть ханом Золотой Орды, вот тогда уже нет сил сопротивляться. Значит, пока еще нет сил, значит все, и русские князья, и монголы пока живут еще в едином государственном пространстве. Ведущий: Тохтамыш взял Москву, сжег Звенигород, Можайск, Боровск, Рузу, Дмитров, Переславль. В 1408-м году полчища Едигея осадили Москву, разграбили Троицкий монастырь, а затем сожгли Успенский собор во Владимире, на стенах которого еще не успели высохнуть рублевские краски. С 1418-го по 1421-й год Россия пережила три эпидемии чумы, за которыми следовали годы неурожаев. "Время небывалого расцвета древнерусского искусства было временем великого мора, "великой меженины". Вся русская иконопись представляет собой отклик на эту беспредельную скорбь существования. Ту самую, которая выразилась в евангельских словах "душа моя скорбит смертельно". Только теперь, в дни мировой войны, - писал Евгений Трубецкой в 1916-м году, - мы почувствовали весь ужас этой скорби. Только теперь нам начинает открываться и ее радость, мы жить не можем без этой радости". Виктор Живов: Конечно, скажем, преподобный Сергий Радонежский или митрополит Святитель Алексий Московский, конечно, они были в значительной степени новыми людьми, принесшими новые понятия, новые категории и, вероятно, вполне осознававшими себя реформаторами. Но так, чтобы они себя называли новыми людьми и свое время новым временем, этого нет. Насколько этот факт существенен? Несомненно, он важен, потому что у них не было пафоса отвергать все старое. Для первых деятелей восточнославянского христианства, конечно, такой пафос был. Нина Синицына: Важная дата ХУ века, это, конечно, дата 1480-й год. Это свержение ордынского ига, хотя и не окончательное, потом продолжались набеги, войска ордынские доходили и до Москвы. Но, тем не менее, это было начало независимого самостоятельного существования русского государства в качестве царства. Я хотела бы это подчеркнуть - это время начала независимого, суверенного существования России, которая стремится конституировать себя в качестве царства. И это было неслучайно, поскольку царем назывался ордынский хан, царем назывался византийский император. И цесарем назывался правитель Священной Римской империи. И поэтому царский титул московского правителя служил обоснованием равенства России с христианскими европейскими государствами и отражением ее независимости по отношению к Орде. И царский титул Московский Великий князь усваивает раньше, нежели Россия официально приобретает статус царства. Московский Великий князь Василий Второй (это первая половина 15-го века) именуется боговенчанным царем, поскольку он выступает защитником православия от латинства. Он отвергает флорентийскую унию, изгоняет митрополита Исидора. И московские панегиристы даруют ему титул царя. Его сын Иван Третий также в связи с событиями на Угре, в связи с его противостоянием ордынскому царю Ахмату, также именуется одним из крупных иерархов того времени, Ростовским архиепископом Вассианом, боговенчанным и богоутвержденным царем, тем самым обосновывается не только его право, но и его обязанность сопротивляться ордынскому царю, который, в свою очередь, объявляется самозванцем, царское достоинство которого не является подлинным. Царский титул таким образом, подобно двуглавому орлу, оказывается обращенным одновременно и на восток, и на запад. Ведущий: На смену языческой легенде о призвании варягов "править по ряду, по праву" - весь русский великокняжеский род состоял из их потомков, Рюриковичей - появляется новое "Сказание о князьях Владимирских". Владимир Петрухин: Русь избавилась от монголо-татарского ига, ордынское иго было сброшено, теперь великим князьям московским нужно было доказать, что они имеют право быть царями абсолютными, господами, государями своего княжества и претендовать на наследие Киевской Руси. Для этого в "Сказании о князьях Владимирских" к призванию варягов была добавлена существенная предыстория, согласно которой, первые призванные на Русь князья восходили через своего предка Пруса (таким образом, еще в те времена демонстрировались претензии на Пруссию, которая до сих пор в составе России), через своего предка Пруса Рюрик и признанные князья восходили прямо к императору Августу. То есть, они и были настоящими царями. Никакой ни Батый, ни потомки Чингисхана, они сами были царями Восточной Европе и наследниками Римской империи. Москва должна была стать третьим Римом. Нина Синицына: Метаморфозы этой идеи начинаются с момента ее возникновения. Московское царство объявляется тоталитарным государством, и одной из составляющих его идеологии оказывается идея третьего Рима, которая служит здесь в этой интерпретации отражением исконного экспансионизма Москвы. В первоначальном своем варианте под пером ее создателя монаха Филофея она имеет совершено другой смысл, поскольку развивалась не в русле политических идей, а в русле идей религиозных. Россия в идее третьего Рима (это очень мало известно) понимается как ромейское царство. Наиболее известная формула третьего Рима это - "два Рима пали, третий стоит, четвертому не быть". Но ей предшествуют другие слова, которые цитируют очень редко: "царство нашего государя, согласно пророческим книгам, это есть ромейское царство. "Ромейское" - это греческая форма слова "римское. И мысль Филофея такова: хотя два Рима пали, но, тем не менее, третий Рим обладает неким качеством, носителем которого становится "царство нашего государя". И это качество, качество вечности Рима, представление о котором возникло в древности и сформулировано еще античными философами, но затем в христианстве оно было преобразовано. Именно в Римской империи в эпоху императора Августа происходит воплощение Слова, происходит рождество Христа, его земные деяния, первое пришествие, возникает христианское царство, которое неразрушимо силой крестного древа, на котором был распят Владыка Христос. Именно наследником этого ромейского царства Филофей и объявляет Россию. Ведущий: "При татарах Русь жила, сохраняя свободу в своем самосознании, - писал Георгий Федотов. - Новгородская демократия занимала половину всей восточной Руси. 15-й век - золотой век русского искусства и русской святости. Есть одна область средневековой Руси, где влияние татар ощущается сильнее. Сперва почти точка на карте, потом все расползающееся пятно, которое за два столетия покрывает всю восточную Русь. Это - Москва, собирательница земли русской". Андрей Богданов: Москва не могла похвастаться ничем, сравнительно с другими городами: ни своим особенно удобным положением, ни своей защищенностью. Потому что историки как-то обычно не замечают противоречия, когда говорят, что, с одной стороны, Москва находится на удобных маршрутах, а с другой стороны, она защищена лесами. Да, она стояла в глухих лесах, но при этом была связана удобными дорогами с другими местами. Тверь, Великий Новгород - города, нисколько не хуже. Та же Тверь Москву превосходила в экономическом отношении очень серьезно. Андрей Юрганов: "Москва уже в ХIV-м веке на не повинующихся ей стала посягать злобою", - это почти точная цитата из летописи. То есть, московский князь, конечно, был сильнейшим и проявлял свою силу очень и очень широко. Это означало, что Москва все время смотрела на другие земли, пытаясь приобрести их, Москва, конечно же, ломала все удельные, вечевые традиции, сохранившиеся еще от тех старых времен. И она устанавливала тот порядок, который ее устраивал. И в этом смысле московский порядок - это совершенно иной порядок по сравнению, допустим, с тем, который существовал в Новгороде или Пскове. Иван Третий пришел в Новгород, он его подчинил военной силой. Как можно подчинить город, такой, как Новгород Великий? А очень просто: мало снять колокол вечевой, это, конечно, унижает новгородцев, это заставляет их плакать. Но, главное, Иван Третий сделал - взял и переселил всех новгородских бояр в Московскую землю, а туда в Новгород расселил своих служилых людей, которых стали называть помещиками, то есть, помещенными. С этого момента и началась история, кстати, поместной системы. Там впервые размесили служилых людей. Так, если боярин новгородский - это фигура достаточно независимая, свободная, то служилый человек, которому дана новгородская земля теперь на условиях службы, знает теперь, что порядок этот будет проходить красной нитью, так сказать, через эту службу государю. Ведущий: "Человек свободной профессии был немыслимым в Москве, если не считать разбойников: Древняя Русь знала свободных купцов и ремесленников. Теперь все посадские люди были обязаны государю натуральными повинностями, перебираясь с места на место, в зависимости от государственных нужд. Крепостная неволя, которая в это время отмирала на Западе, сделалась повсеместной и превратилась в рабство: В татарской школе на московской службе выковался особый тип русского человека, это - сплав северного великоросса с кочевым степняком, отлитый в форме иосифлянского православия. Послушание в школе Иосифа Волоцкого было высшей монашеской добродетелью. Крепость, выносливость, сила, сопротивляемость, моральная тяжесть приобретает черты антихристианские, беспощадности к павшим, жестокости к ослабевшим и провинившимся: В 17-м веке неверных жен зарывали в землю, фальшивомонетчикам заливали горло свинцом. Разбойник - идеал московской воли, Грозный - идеал царя", - писал Г.Федотов. Андрей Богданов: К середине ХУ1-го века потребовалась новая смена, опять новые люди. И Иван Грозный вводит опричнину. Что такое опричнина? С точки зрения состава, в ней много старой аристократии. Это помещики, вот эти служилые, которые приехали в Москву, как в военный лагерь, которые получали землю благодаря праву завоевания, получали корпоративно. То есть, они побеждали как московская корпорация, они расширяли свои владения. Они сами стали аристократами. Абсолютной власти старые аристократы мешали. Потому что нельзя было установить абсолютизм, сохраняя вот эту старую аристократию. Новое дворянство Ивана Грозного очень хорошо прослеживается в опричнине, которая тоже несколько раз меняла свой состав. Задача была все-таки создать слой дворян, которые бы служили лично государю, которые готовы были бы на все. Виктор Живов: Предпетровская Россия абсолютно не имеет ничего схожего с Киевской Русью, это другое общество, другая социальная структура, все другое. Сказать, что преобразование было постепенным - нет, оно образовалось рывками, которые не осознавались как разрывы. И конечно, здесь можно указать несколько этапов, это и 14-й век с образованием идеи московской государственности, как мне кажется, одно из самых главных из того, что случается - формирование идеи нового христианского государства. И Смутное время с переменой всех социально-политических и связанных с ними духовных приоритетов. Конечно, это все достаточно резкие преобразования социальных отношений, духовной культуры, человеческого типа. И в этом смысле появляются новые люди. Если посмотреть на людей 17-го века после Смутного времени, на таких как "ревнители благочестия" - протопоп Аввакум или Иван Неронов или патриарх Никон - это новые люди, но они не говорят о себе как о новых людях. Наоборот, они апеллируют, во всяком случае старообрядцы апеллируют к древнему благочестию, осмысляя себя как восстановителей, а не как реформаторов. Ведущий: Более двадцати обвинений выставили ревнители древнего благочестия против никонианцев. Их страшно возмутило, например, удлинение имени Божьего на одну букву - Иисус вместо Исус. "Будто мы и отцы наши от Владимирова крещения толико лет будучи, имени сыну Божьего не знали. Ведь если в царском имени кто сделает перемену, так того казнят. Как же дерзнуть нарушить имя сына Божия?": Умирала древняя иконопись. "Пишут Спасу образ Имануила, лицо одутловато, уста червонны, власы кудрявые, руки и мышцы толстые, персты надутые, яко немчин, брюхат и толст учинен. Лишь сабля-то при бедре не писана, - возмущался Аввакум. - А все то Никон враг, замыслил, будто живые писати. Ох-ох, бедная Русь, чего-то тебе захотелось немецких поступков и обычаев. А Миколе Чудотворцу имя немецкое - Николай". Виктор Живов: Собственного говоря, ощущение себя новым народом, по-моему, появляется только дважды в выраженной форме - после крещения Руси (и это засвидетельствовано "Словом о законе и благодати" митрополита Илариона) и второй раз в петровскую эпоху. Кантемир писал, что "мы стали народ уж новый". Вот это новые люди. Не хочу сказать, что не было новых людей за эти семь веков, что никто не осознавал своей инновативной роли, прежде всего, в духовной истории русской земли, восточного славянства. Опять же, это вопрос культурного сознания, это не вопрос разрыва практического, поскольку преемственности и в 11-м веке, и в 18-м веке оставалось достаточно много. Но культурное сознание конструировало этот разрыв. Других разрывов, вроде бы, русское культурное сознание не конституировало. Конечно, можно упомянуть еще Октябрьский переворот, как еще один такой этап, когда все, что было до новых людей, превращается в отжившее прошлое, уничтожается, стирается. Ведущий: Второе пришествие, Страшный Суд предсказывали в церковных книгах и перед гибелью Византии, и затем в середине 17-го века, в 1666-м году. В том самом году Вселенский собор исторг из сана Никона, но и поставил раскольников вне закона. Так что раскольники своего Страшного суда дождались, но не признали его. Ведь они верили в действительный Христов суд, который их оправдает, а врагов накажет. Царя Алексея Михайловича (Тишайшего) в глаза называли Антихристом. Антихристом считали его сына Петра Первого. Поворот России к Западу Петр начал с уничтожения старой православной культуры. В этом смысле он действительно был настоящим новым человеком. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
