Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
26.4.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[21-05-00]
Россия как цивилизацияКрапивное семяАвтор передачи Елена ОльшанскаяВедущий Анатолий Стреляный Программу ведет Анатолий Стреляный. В ней участвуют историки: Сергей Волков, Михаил Кром, Любовь Писарькова, Александр Сенин, Семен Экштуд, Игорь Яковенко. Анатолий Стреляный: "Крапивным семенем" в досоветской России называли чиновничество. "Крапивник" - ребенок, найденный в крапиве, незаконнорожденный, ублюдок, выблядок. В древнерусском языке "чин" означает порядок, чиновник - служащий государю и жалованный чином - поясняет знаменитый словарь. "Чин чина почитай, а меньшой садись на край". В XVIII веке слуги разносили блюда на званых обедах по чинам, и сидевшие на нижнем конце стола гости часто созерцали пустые тарелки. По чинам давали лошадей на почтовых станциях. "За тульчин - чин, за Брест - крест, а за долгое терпение - сто душ в награждение". В народном сознании чиновник был крючкотвором и взяточником, и никем иным. Неустранимость этого зла допускалась, необходимость, полезность - ни в коем случае. Московское царство называли служилым государством. Начиная с Ивана Третьего любой служилый человек, включая князей, обращался к государю так: "Се аз холоп твой"- "Это я, твой холоп". Самовольный отъезд с царского двора приравнивался к государственной измене. Тем не менее, администрация в огромном, разраставшемся государстве была представлена очень скромно. В столице были приказы, где служили немногочисленные дьяки и подьячие, судебные приставы и другие казенные люди. Должности часто совмещались. В посольском приказе переводчики, толмачи, состояли при иностранных послах иногда и в качестве охранников. Золотописцы, умевшие оформлять государственные грамоты золотом и серебром, при Алексее Михайловиче были так же художниками придворного театра. Михаил Кром: В первой трети XVI века всего удалось насчитать порядка 400 дьяков и подьячих, а в XVII веке, во второй половине XVII не менее 4-х тысяч приказных людей, как их называли. То есть, рост в 10 раз на протяжении ста с небольшим лет. Этот процесс заметен уже в XV веке, уже при Иване Третьем, и он идет семимильными шагами. Вот эта гора бумаг, которая растет прямо на глазах. Когда строгий контроль и учет вводится, контроль над землей и ее перемещениями, контроль над людьми, в конце концов крепостное право, которое было реализовано, между прочим, не в конце XVI века, как часто утверждается, это были попытки, а вот реальностью стало во второй половине XVII. Очень важно, когда созрел аппарат для этого, когда появились реальные люди, сыщики, которые на государственный счет искали и возвращали помещикам их беглых крестьян. И когда была создана система учета с помощью писцовых книг, охвативших всю страну, и опять же появилась возможность реально контролировать повседневную жизнь многих тысяч и даже миллионов людей. Любовь Писарькова: Нужен какой-то исполнитель на местах. Где его взять? Два пути: или создать аппарат на местах и, как говориться, решать эти проблемы за счет чиновничества, за счет бюрократии - для этого нужны большие деньги, нужны были штаты большие, нужен совсем другой уровень развития государства. Проще было, и таким путем шли, решать проблему за счет выборных людей. Выборные люди выполняли функции чиновников. И когда нужны были какие-то исполнители, то их искали среди обычного населения городов или из крестьян и находили. Выбирали целовальников, как их называли - почему целовальники? Потому что они целовали крест. Их еще называли присяжными, потому что присягу приносили. Не надо путать с присяжными заседателями. Вся счетная часть была в их ведении. Они занимались торговлей, питейное дело в их ведении находилось, соляное дело. Они по поручению казны могли даже ехать за рубеж и продавать государевы товары какие-то, чтобы пополнить казну государственную, пушной товар, скажем. Они на таможнях выполняли функцию инспекторов, проверяли качество. Человек на год, скажем, бросал свои дела все, торговлю и занимался такими делами, решением дел государственных. Это была совершенно бесплатная работа, своего рода тягла, скажем. Анатолий Стреляный: Общественно-полезный труд ввел в России в XVI веке царь Иван Грозный, отменивший должность наместника в провинции. Любовь Писарькова: Земская реформа, губернская реформа, когда была упразднена власть наместников, а ее функции переданы местным людям. И местные люди не только занимались раскладкой конкретно налогов, скажем, но эти люди собирали налоги, и если раньше отдавали наместнику, а тот уже, оставляя часть себе, передавал остальное в казну, то теперь эти люди, фигурально, брали мешок с деньгами и везли его в Москву, сами сдавали. Вот что это такое - самоуправление или не самоуправление? В советской историографии, особенно в современной, считали, что в этом выход, что это наша характерная особенность. Это все рассматривалось как проявление самоуправления. Но если посмотреть внимательно, что же это было: людей избирали, этих представителей миров, так скажем, избирали чуть ли не силой. Те, кто избирал их, они ставили свою подпись под выборным списком и по сути были поручителями, а не избирателями. Это было не право, это была повинность. Они обязаны были выбирать и ставить свою подпись. А подпись означала, что ты несешь ответственность за все действия выбранного тобой лица. Если он, извините, проворовался, значит не только он отвечает своим имуществом, но и ты тоже. Ты должен за счет своего имущества возместить потери казны. Назвать это самоуправлением очень сложно. Почему? Потому что, по сути дела, это было дело государственной важности. Ловить разбойников - дело государства, пополнять государственную казну, собирать налоги - дело тоже государственное. В силу неразвитости аппарата, такого примитивного уровня развития государства, это делали выборные люди. Михаил Кром: Дьяки и другие приказные люди пользовались определенным весом, довольно значительным, по свидетельствам современников. Мы видим, что могущественные дьяки упоминаются сразу вслед за самыми видными боярами, то есть, они составляли одну элиту, и в нее входили как действительно бояре, высокородные, приближенные к трону, так выдвинувшиеся благодаря своим способностям, деловым качествам люди нового времени, то есть эти самые приказные - дьяки и так далее. И государство XV, тем более XIV века и того, что мы видим в XVI-XVII веках - это разные государства. Все больше роль вот этой бюрократии, вот этих приказных дельцов, ну и с ними вместе приходит волокита, это слово XVII века, кстати сказать, и различное вида взяточничество, все это уже появляется в русской жизни. Но вот что интересно, в сознании людей это не сразу утвердилось. Долгое время это вроде не замечалось, по-прежнему считалось, что правит царь-батюшка, а эти приказные, хотя их уже тысячи, их вроде как не видели. И очень удачно выразилась американская исследовательница Валери Кивельсон в книге "Самодержавие в провинциях", вышедшая в 1996-м году в Америке, она так сказала: что это был способ адаптации. То есть вот к этой уже бюрократической системе люди очень постепенно приспосабливались, и у них долго сохранялся в сознании миф о царе, который един, один правит всеми и стоит над всеми. И вот это замещение царя всемогущей бюрократией оно идет веками и становится очень заметным уже в XIX веке, когда Николай Первый воскликнет, что Россией управляют столоначальники. Анатолий Стреляный: Вершиной законодательной деятельности Петра Первого явилась "Табель о рангах", опубликованная в январе 1722-го года. Идеалом Петра, как он сам выражался, было регулярное, правильное государство, где вся жизнь подчинена строгим правилам. Петербург пробуждался по барабану, по этому знаку солдаты приступали к учениям, чиновники устремлялись в департаменты. "Табель о рангах" ставила общественное положение человека в зависимость от его места на служебной лестнице. "Чины сделались страстью русского народа" - писал Пушкин. Любовь Писарькова: Первый высший слой это министры, это директора департаментов. Среднее звено, это начиная с 6-го класса, это коллежский советник, и кончая 8-м - коллежский асессор. Вот это ядро, так сказать, губернской администрации. Генерал-губернаторы были, председатели палат, уголовная и гражданская судебные палаты. Третья ступень, мы идем по нисходящей, это начиная с 9-го класса, с титулярного советника, и до конца табеля, 14-й класс - коллежский регистратор. Вот это, если говорить о табеле, самый массовый слой чиновничества. Они были, в основном, исполнителями и представляли весь уровень губернской основной бюрократии и весь уездный уровень. Потому что, допустим, городничий, 9-й класс. 4-я группа уже выходила за пределы табеля. Если 3-ю группу называли канцелярские чиновники, то это были канцелярские служители, класса они не имели, высший был канцелярист, затем подканцелярист и самая низшая должность - это капеист. Но для человека, который шел по этой лестнице, она начиналась, конечно, снизу. Анатолий Стреляный: В 1755-м году из 4075-ти чиновников и канцеляристов, служивших в провинции, 84% не принадлежали к дворянскому сословию и жили на жалование. 81,7% были канцелярскими служителями, то есть чинов не имели. 9,6% имели чины 9-14 классов. Семен Экштуд: Считалось, что дворянин должен служить престолу и отечеству шпагой, а не пером. И хотя государству нужны были слуги не только на воинской службе, но и на статской, тем не менее, служба статская считалась гораздо менее почетной, менее престижной, за исключением коллегии иностранных дел. И поэтому государство было вынуждено привлекать к службе статской большое число людей сомнительного происхождения. Анатолий Стреляный: Историк генерал-лейтенант Дубровин писал о личном составе местных учреждений в начале XIX века: "Присутственные места часто заполнялись людьми недостойными, безнравственными и совершенно необразованными. Молодые дворяне до 20-ти лет и больше сидели дома в недорослях, пока не наступало время женить их. Тогда родители записывают их в нижнеземский суд и вместе с празднованием коллежского регистратора играется свадьба". Любовь Писарькова: Закон 1809-го года, когда получить чин коллежского асессора, чин, который давал потомственное дворянство, можно было только лицам, имеющим образование, то есть имеющим аттестат об окончании университета. Если такого аттестата не было, то нужно было сдать соответствующие экзамены - экзамен на чин - такое понятие ввели. Вот тот, кто этот экзамен выдерживал, тот получал возможность двигаться дальше по этой лестнице, получать чин коллежского асессора, а с ним и потомственное дворянство. Тот, кто не имел такой возможности или не имел образования, не мог сдать экзамены... тот оставался титулярным советником. Появилось даже такое понятие - "вечный титулярный советник", то есть, человеку карьера была заказана. Несмотря на то, что действовал указ до 1843-го года примерно, и он неукоснительно исполнялся, тем не менее, с 1836-го по 1843-й год, статистика существует, около 65% людей, получивших чин коллежского асессора, то есть чин, который давал право быть потомственным дворянином, происходило из духовенства, купечества и мещанства. Сергей Волков: Человек, получивший первый классный чин, и вообще получивший образование, что практически однозначно тогда было, человек, находящийся на службе, особенно не принадлежавший ранее к этой среде, чувствует себя, прежде всего, вышедшим в люди. У нас создалось сейчас совершенно извращенное представление о том, чем был этот слой, потому что по художественной литературе образ "маленького человека", Акакия Акакиевича или станционного смотрителя, кажется нам совершенно несопоставимым с элитой, с дворянством, с барством. А, тем не менее, разница между ними минимальная, потому что и богатейший помещик, и сенатор, и станционный смотритель в чине коллежского регистратора, они все вместе принадлежали к слою, который составляет в пушкинские времена менее 2% населения. Акакий Акакиевич - это барин. Анатолий Стреляный: Кого еще так жалели в мировой литературе, как Акакия Акакиевича. Он был настолько жалок, безобиден и робок, что когда входил в департамент, сторожа не только не вставали с мест, но даже не глядели на него, как будто бы через приемную пролетела простая муха. Семен Экштуд: Представим себе конкретную ситуацию того времени, ведь нет ни компьютеров, ни телексов, ни факсов, даже нет пишущих машинок, а существует огромное делопроизводство. Достаточно пойти в архив и посмотреть: это обилие бумаг, ведь каждая бумага должна быть написана в нескольких копиях, нескольким адресатам, копирка еще тоже не изобретена. И государство нуждалось в колоссальном количестве писцов, писчиков, переписчиков, в этих самых "Акакиях Акакиевичах". Когда я изучал документы, связанные с адмиралом Ушаковым, я столкнулся с тем, что Ушаков слезно молил адмиралтейскую коллегию, вы думаете о чем: чтобы ему прислали свежую провизию или починили корабли, или прислали пушек, или пороху, или ядер? Нет, он просил, чтобы ему прислали 10 писарей, у него не было писарей. А ему отвечали, что нет такой возможности, обходись, дескать, адмирал, собственными силами. И есть еще обстоятельство, что эти писаря, шельмы, всегда пили горькую. Я долго не мог понять, почему они пили, а потом сообразил, что во время корабельной качки на трезвую голову попробуй напиши этот самый рапорт морской - на трезвую голову не получится, обязательно надо принять на грудь. И хотя были на флоте жесточайшие наказания, тем не менее ,писарей миловали, потому что понимали, что у человека служба тяжелая и заменить некем. Анатолий Стреляный: В XVIII веке мелких канцелярских служителей могли держать под арестом на хлебе и воде, сажать в колодки на цепь, бить розгами, палками и плетьми и даже сдавать в солдаты. Александром Первым в 1804-м году был принят специальный указ "О нечинении в присутственных местах над приказнослужителями бесчиния и жестокости". В нарушение этого указа писатель-сатирик Салтыков-Щедрин, будучи сам председателем пензенской казенной палаты в 60-х годах XIX века, приказал арестовать бухгалтера уездного казначейства и его помощника, и держать их запертыми в помещении казначейства до тех пор, пока не изготовят отчета и не доставят его в Пензу. Игорь Яковенко: Чинопочитание и агрессивный хамско-холуйский стиль общения - одна из существенных особенностей, как минимум, советского аппарата и, наверняка, мы это видим из русской литературы, их записок современников, это было особенностью и ситуации дореволюционной. Здесь мы сталкиваемся с очень мощной, с очень сильной традицией. Нельзя говорить так обо всем аппарате как целом, наверняка есть какие-то уровни, я думаю, чем выше, тем это наиболее просматривается, где работает принцип уважения или достоинства другого человека. Но, в целом, эти хамско-холуйские компоненты живут в российском аппарате. Это связано с фундаментальными особенностями нашей культуры, с ничтожной стоимостью человеческой жизни, с малой самоценностью человека, с идеей сакральности, то есть священности власти, представлением о том, что власть всесильна и животы наши зависят от воли власти. Если я ничто, а власть все, тот кто стоит надо мной, на следующей ступеньке, относительно меня и есть власть как целое. Он представляет в своем лице целостность власти, поэтому перед ним я должен ползать и лизать пыль у его сапог. В своею очередь тот, кто находится подо мной, видит во мне власть как целое, и он должен вести себя таким образом, как я уже сказал. Вот и вся модель. Но эти представления не могут оставаться вечными, рано или поздно формируется автономная личность, представление о ценности, формируются зачатки гражданского общества, возникает слой людей, для которого этот тип поведения воспринимается безнравственным и мерзостным. Анатолий Стреляный: И в XVIII, и в XIX веках правительство разрывалось между стремлением не допустить лиц низших сословий к чиновней карьере и нехваткой грамотных канцелярских служителей. Любовь Писарькова: Служба очень часто начиналась в раннем возрасте, ну как, в раннем - в 8, в 10 лет отец приводил своего сына в присутственное место, и он начинал с переписки бумаг, постепенно постигая азы вот этой канцелярской работы. В 9-13 лет можно было иметь канцелярский чин, то есть быть коллежским регистратором, иметь чин 14-го класса. Но чтобы вот таких безобразий не было, все-таки - чиновник в 13 лет это слишком рано, в 1828-м году ввели возрастные ограничения - на службу можно было поступать не моложе 14-ти лет, а вот чины начинали идти уже с 16-ти. То есть, официально датой поступления на службу считался 16 -ти летний возраст. Семен Экштуд: Чиновников часто называют "крапивным семенем". Откройте любой словарь и вы прочтете, что "крапивное семя" это синоним чиновников, взяточников, крючкотворов, мздоимцев. А откуда это? "Крапивником" называли пригульного ребенка, незаконнорожденного. И когда чиновников называли "крапивным семенем", хотели подчеркнуть не то, что они все незаконнорожденные дети, а что они толком не могут ничего сказать о своих родителях. Вспомните, что Гоголь написал о родителях Чичикова: "Темно и скромно было происхождение моего героя". И вот, эти люди служили не ради чести, как дворяне, а они стремились ради одного: они стремились выслужить потомственное дворянство. И в то время, как сформировалась только первое непоротое поколение дворян, служивших шпагой, в канцеляриях уже сидело 3-4 поротых поколения чиновников, которые служили ради собственной выгоды, ради этой мзды, потому что жалование ничтожно, ради будущих сословных привилегий. А что такое были сословные дворянские привилегии? Недворянин не имел права купить землю с крестьянами. Анатолий Стреляный: Павлушу Чичикова, будущего покупателя крещеной собственности, мертвых душ, учил отец: "Коли будешь угождать начальнику, то хоть в науке не успеешь и таланту Бог не дал, все пойдешь в ход и всех опередишь". В комедии Грибоедова "Горе от ума", одетый в барское платье, умный, миловидный и услужливый юноша-карьерист Молчалин боится аристократки Софьи. Горничная Лиза - предмет его любви, и если не случится брак по расчету, вместе они когда-нибудь смогут составить новую дворянскую семью. Александр Сенин: Государство было крупнейшим собственником. Государство строило мануфактуры, строило фабрики, потом отчасти передавало это в частные руки, иногда удачно, иногда неудачно. Земельная собственность, недра, леса, водные пространства, практически вся инфраструктура, первые железные дороги - тоже был период, когда в частную собственность они были переданы, потом выкуплены. 70% железнодорожных сетей в начале ХХ века принадлежало государству. Телеграф, телефон и так далее. Военные предприятия крупнейшие тоже принадлежали государству. И отсюда, естественно, вес тех структур, министерств, когда-то коллегий, когда-то еще раньше приказов, и тех людей, которые наполняли всякие многочисленные канцелярии. Анатолий Стреляный: В 1857-м году в России на гражданской службе состояли 122212 человек, из них чиновников 9-14-го классов 57,6%, а канцелярских служителей 26,2%. Во Франции, где население было в три раза меньше, в те же годы общее число государственных чиновников составляло 374400 человек. Любовь Писарькова: В середине XIX века дворяне стали по-другому относиться к службе. Быть образованным стало престижно в России. Молодые люди стремились получить образование. Образование давало большие преимущества для продвижения по чиновней лестнице. Уже не столько сословная принадлежность, хотя она тоже играла роль до отмены крепостного права, до реформ 60-70-х годов, но наряду с сословной принадлежностью большую роль, большие преимущества давало образование. Александр Сенин: Человек, который сдает экзамены, он имеет право на чин, должность и чин, соответствующий 12-му классу "Табеля о рангах" - 12-й класс сразу из 14-ти. Если он защитил дипломную работу, стал кандидатом прав, он идет в 10-й класс. После этого, если он проявил себя на службе, и его направят за границу, существовала такая практика, на 2 года для подготовки диссертации, он возвращается, защищает магистерскую диссертацию, и это уже 9-й класс "Табеля о рангах". Он защищает докторскую диссертацию, а там интервал был не очень большой, такая возможность предоставлялась после публикации монографии, заметьте, он еще ни одного дня не служил, он становится доктором наук, а потом, допустим, идет на службу, но уже имеет 8-й класс "Табеля о рангах", если он становится членом академии, это 7-й класс, но это уже вершина, конечно, 7-й класс "Табеля о рангах". Анатолий Стреляный: В середине 19-го века, по определению современников, государственная идея приняла исключительную форму начальства. В начальстве совмещались закон, правда, милость и кара. Взяточничество не презиралось, кутежи были обычным явлением. Некоторые, идя в баню, поддавали пару не иначе как шампанским. В казне, в судах, в комиссариатах, у губернаторов, у генерал-губернаторов, везде, где замешался интерес, кто мог, тот грабил, кто не смел, тот крал. Игорь Яковенко: Во все времена есть люди, у которых есть не только их принципы, установки, ценности, но и некоторый гражданский темперамент. Ведь гражданский темперамент может выражаться не только в том, чтобы становиться революционером, бомбистом или диссидентом, но и в том, чтобы пойти в общество, в аппарат, в государство и пытаться реализовать свои представления внутри этого государства. Другое дело, что когда такие люди приходят в систему, они оказываются для этой системы, если угодно, разрушительны, ибо они приносят принципы, противоречащие самой системе. И если можно говорить о том, что Николай Первый пугался этой тенденции, и сам аппарат ее не принимал, перемалывал, то это совершенно закономерно. Потому что он был, аппарат, по сути коррумпированным, по сути ориентированным на то, чтобы угождать начальству, по существу своему малоэффективным, и идеалисты из него вываливались. Довольно быстро эти люди должны были либо смириться с положением вещей, либо они задвигались в такие специальные ниши, где они могли оставаться при своих принципах, но ни на что не влиять. Анатолий Стреляный: После смерти Николая Первого в 1855-м году начались ревизии и массовые увольнения. Жесткие меры кое-что дали. Если в 1850-м году имениями обзавелись 622 чиновника, в основном, 9-14-го классов, то в 1857-м - только 105. Во Франции в 1906-м году было 562200 государственных служащих, в Англии в 1911-м году - 751100, в США в 1914-м году - 401900. Татьяна Архипова: Советская власть пыталась, якобы, сломать вот эту отгороженность государственных служащих от остальной части общества. Надо сказать, что этого у нее не получилось. Потому что нормативными актами, всякого рода подзаконными партийными решениями эта часть общества была отгорожена от остального населения страны. У них были спецполиклиники, спецателье, спецснабжение. У них же был свой закрытый мирок. Вспомним хотя бы из художественной литературы: Александр Бек в "Новом назначении" пишет о том, как один из высокопоставленных государственных служащих в ночной Москве совершенно случайно оказался на улице, и он не знал, где находится метро, сколько стоит проезд в этом самом метро. И даже Вячеслав Костиков как-то сказал, что если бы у номенклатуры, а так назывались представители чиновничества, они были номенклатурными работниками в советское время, если бы у номенклатуры была возможность выкроить себе местечко и в раю, то обязательно был бы у них там и спецрай. Игорь Яковенко: Институт номенклатуры был советской версией, которая была естественна для советской эпохи с ее идеологией, властью идеологии, вполне традиционного управляющего сословия, политической элитой, которая владеет обществом. В этом отношение институт номенклатуры был достаточно традиционен, развивался он в полном соответствии с исторической логикой. Чиновничество растет, увеличивается, постепенно получает все больше функций. Однажды исчезает Сталин, который эту номенклатуру ратировал и потихоньку уничтожал. Она переживает свой золотой век, век Хрущева, потом брежневский, когда она владеет страной. Потом она страну просто приватизировала в ходе перестройки. И в этом отношении номенклатура в высшей степени традиционна. ведь на самом деле в этой же логике развивалось русское дворянство. Сначала оно получало поместье за службу, получало не в частную собственность, а, так сказать, держание, условное владение. Но проходят века и естественным ходом событий, в полном соответствием с сословными интересами дворянства, эти поместья превращаются в наследуемые, в их частную собственность, и в этом смысле работает общеисторическая логика. Вот то же самое, только гораздо скорее происходило с номенклатурой. Анатолий Стреляный: 11-го января 1995-го года Государственная Дума приняла федеральный закон "Об основах государственной службы в Российской Федерации". В российскую жизнь была возвращена "Табель о рангах". Элиту составили так называемые госслужащие госслужбы, то есть сотрудники органов управления. В США, например, нет закона о государственной службе, а есть закон о гражданской службе. Находящихся на выборных должностях он государственными служащими не признает. Татьяна Архипова: Все государственные служащие в постсоветской России разделены как бы на три неравные группы. Президент или председатель правительства, конечно, госслужащими госслужбы не являются, а вот две других группы, это служащие, так называемые госслужащие группы Б и В, они существуют как бы в двух совершенно разных ипостасях. Те, которые работают, предположим, в администрации президента, с уходящим в отставку президентом они обязаны уйти, они как бы слагают свои полномочия. Но вновь избранный президент может кого-то оставить, и мы это сейчас наблюдаем, так что некоторые пока в администрации президента продолжают работать. А последняя группа, третья, так называемые госслужащие группы В - это так называемые карьерные служащие. Они остаются, работают, и вот эта корпоративная особенность чиновничества, она и состоит в том, что они, если государство о них заботится, если оно им обеспечивает нормальную социальную защиту, они способны работать с кем угодно. Игорь Яковенко: Мы часто слышим про каких-то начальников, что он, условно, дурак, неправильно управляет, но это ведь иллюзия. Из чего исходят люди, которые ругают аппарат и называют его некомпетентным? Люди исходят из того, что аппарат существует для того, чтобы выполнять некоторые функции, для которых он формально предназначен. Аппарат весьма и весьма эффективен во всем, что касается его, аппарата, целей, интересов, социальных перспектив, привилегий, и эти вещи отстаиваются прекрасно. Аппарат прекрасно убирает тех, кто пытается поломать его силы. Посмотрите как борются, скажем, в областях и республиках со свободной прессой, как давят газеты, радиостанции, телевизионные станции. Прекрасные меры эффективности, великолепно работает аппарат. Потому что для местных руководителей именно эти структуры гражданского общества оказываются опасными для выборов, для реализации их задач. Если народ полагает чиновников всех злыми, жадными, ворующими, эти чиновники обречены быть ворующими. Когда, скажем, мы в советскую эпоху говорили о том, что все работники торговли воруют, мы этим самым требовали от них, чтобы они воровали. Сама модель поведения диктуется обществом. И вот это отношение к чиновнику продуцировало собой и предполагало: государство им мало платит, потому что они воруют, народ заведомо идет, неся в кармане деньги, потому что иначе нельзя получить. И человек, соответственно, решая в своей жизни, куда он пойдет работать, и выбирая работу в аппарате, заведомо понимает, что придется воровать. Для того, чтобы государственный чиновник жил только на свою зарплату, надо изменить сознание всего общества. Министры должны получать не 300 долларов в месяц, а 10 тысяч долларов в месяц, но зато министр, получающий 10 тысяч, должен оказываться в тюрьме, если он своровал 2 доллара, иначе он будет получать 300 и красть 20 миллионов. Анатолий Стреляный: В царской России число государственных служащих было сосчитано до одного человека. Ни в советской, ни в послесоветской России точных цифр не знает никто. Татьяна Архипова: Были свои перечни так называемой номенклатуры в аппарате Центрального Комитета партии, были свои перечни в обкомах партии, в горкомах и в райкомах партии. И поэтому мы можем только говорить о том, что численность государственных служащих в советские годы колебалась от 2-х до 3-х миллионов. Хотя известна цифра, названная Михаилом Сергеевичем Горбачевым, когда он говорил о том, что госслужащих 18 миллионов, в газете "Гардиан" называлась цифра в 30 миллионов. Но практически в этом количестве были перечислены все управленцы, будь то завуч школы, директор школы, будь то управляющий трестом, будь то директор завода, заводоуправления. То есть, в это число не входили только те, кто пахал и кто стоял у станка. Сейчас же, в настоящее время, более или менее цифра известна, считается что в постсоветской России работает в госслужбе около двух миллионов человек, и это на уровне федеральном, и на уровне субъектов федерации. Имеется тенденция, наблюдается отчетливая тенденция к росту. Наверное, число чиновников будет расти. Пока называют такую прогрессию - 14% ежегодно. Но, поживем - увидим. Но говорить о том, что в постсоветской России чиновников очень много, мне кажется, не приходится. Мы по этому показателю в значительной степени уступаем большинству цивилизованных государств. Анатолий Стреляный: В США в начале 90-х годов в государственных учреждениях работало 3 миллиона человек, на федеральном уровне это 3% занятых. В Великобритании - 6%, во Франции - 15. В предреволюционной России 80% потомственных дворян были выходцами из непривилегированных сословий. Это были люди, отличившиеся на военной и на гражданской службе, далеко не все доблестью или усердием. Многие талантливые литераторы, ученые, общественные деятели служили и имели чины. Среди советских бюрократов было так же немало ярких личностей, выдающихся управленцев. Но бюрократия сама по себе, как целое, оставалась замкнутой кастой, отчетливо осознававшей свою отчужденность от народа. Семен Экштуд: Существовали различные способы получения дворянства, скажем, если дед и отец служили государству чиновниками, но не выслужили потомственное дворянство, выслужили только личное дворянство, то внук уже мог ходатайствовать о том, чтобы получить потомственное дворянство. Была и иная ситуация, когда правнук мог ходатайствовать. Но важно было другое, что профессия чиновника стала профессией наследственной. И в канцеляриях были целые династии людей, которые лишь в третьем или четвертом поколении становились потомственными дворянами. В России есть блестящая дворянская культура, был золотой век русской дворянской культуры. Чиновничество не оставило после себя ничего, никакой культуры, никакой субкультуры. Это действительно было "крапивное семя". И каждый раз, когда государство желало осуществить какие-то преобразования, более или менее продуманные, оно сталкивалось с мощным противодействием и с сильнейшей инерцией вот этого слоя людей, о которых Михаил Михайлович Сперанский сказал, сам не принадлежавший к потомственным дворянам, он сказал: "Это грубая толща мешает". |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
