Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
30.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[18-02-03]
Факты и мненияВедущий Лев Ройтманe-mail: RoitmanL@rferl.org Президентские речеписцы - собственным голосомЛев Ройтман: Президент Буш не сам придумал формулу "ось зла", ее придумали спичрайтеры. Президент Лукашенко наверняка обошелся без посторонней помощи, когда публично пообещал, что "к новому году у каждого белоруса на столе будут нормальные человеческие яйца". Все же твердо известно, что для него Жванецкий не пишет. Ну, а кто готовит к выступлениям президента Путина? Быть может, по ходу передачи мы получим ответ от наших гостей, они собрались в нашем московском бюро: Людмила Пихоя, спичрайтер президента Ельцина и Георгий Сатаров, который также писал тексты для Бориса Ельцина. Людмила Григорьевна, публичный политик это ведь не персонаж в романе, который говорит только то и только так, как того хочет автор. С Борисом Николаевичем Ельциным, что было труднее всего - удерживать его от собственной спонтанной лексики, все знают его "понимашь", или вести в каком-то русле организованной, систематизированной, логической речи? Людмила Пихоя: Труднее всего было написать текст, который бы полностью удовлетворял требованиям Бориса Николаевича Ельцина. Дело в том, что Борис Николаевич сам имел неплохой опыт написания текстов, подготовки речей. И мы знаем все прекрасно, что у Ельцина большой опыт работы еще на посту секретаря Свердловского обкома партии, потом в Московском горкоме, потом в ЦК КПСС. И я абсолютно точно знаю, что сам Борис Николаевич нередко писал речи себе самостоятельно, может быть, привлекал каких-то помощников для сбора материалов. Поэтому тексты он мог бы писать себе самостоятельно. Отсюда у него всегда были очень жесткие требования к нам по поводу подготовки предстоящих выступлений. Особенно мне запомнилось выражение, которое он повторял нам неоднократно: "Текст должен быть мощным, сильным и ярким". Самое трудное было удовлетворить его в этих требованиях. Тексты часто переписывались, никогда не читал тексты Ельцин с первого варианта, он откладывал на уголок стола и говорил: "Пусть еще полежит, а вы продолжайте над ним работать". И где-то с пятого или шестого варианта начинал читать и делать замечания по этому тексту. Что касается вашего прямого вопроса - трудно ли было его удержать в логике какого-то выступления, подготовленного вместе с ним, потому что он являлся в конце концов автором этих выступлений, вы знаете, все зависело от конкретных обстоятельств выступления. Если президент заранее готовился к этому выступлению, если у него были свои какие-то продуманные, тщательно выверенные идеи на этот счет, а это чаще всего бывало, когда были международные визиты, там, вы знаете, был жесткий протокол и импровизаций было не так уж много, тогда особой задачи, особой трудности удержать в логике текста не было. Лев Ройтман: Спасибо, Людмила Григорьевна. Но когда Ельцин выезжал за границу то, мы знаем, разное происходило. Было очень спонтанное дирижирование оркестром на Жандармском рынке в Берлине, где, кстати, не так давно побывал и Владимир Путин, но он там не дирижировал оркестром. Или когда, вспоминается, он не вышел к премьер-министру Ирландии, прилетев в Дублин, где была посадка транзитная, промежуточная и так далее. Он был, действительно, человеком, видимо, нелегким, и вы сами говорите о том, какие требования он предъявлял к собственным речам, к текстам, чтобы они были мощными, сильными, яркими. Георгий Александрович Сатаров, ныне вы президент фонда "Индем" на ваши данные мы очень часто ссылаемся, но о том, как вы работали над текстами для Бориса Николаевича Ельцина, вы нам еще не рассказывали. С какими трудностями, а, быть может, приятными сюрпризами сталкивались вы? Георгий Сатаров: В принципе Борис Николаевич был неплохим начальником, он довольно лояльно относился к нашим идеям. Дело в том, что моя функция и функция моих коллег, помощников президента, прежде всего состояла в генерации каких-то идей, и в этом мы помогали команде спичрайтеров, хотя, конечно, они тоже генерировали идеи. И обычно подготовка каких-то серьезных текстов, вроде послания президента, начиналась с разработки концепции. И он к нашим идеям относился лояльно, принимал, прежде всего это было удобно при работе с ним, хотя какие-то вещи обсуждались, какие-то отвергались. Допустим, в 95-м году мы хотели провести идею кой-какого "ремонта" Конституции, а он довольно жестко сказал - "нет, рано, трогать не будем". А так работалось хорошо. Что касается текстов, которые мне приходилось писать самому, то, как правило, это были маленькие тексты, связанные с какими-то встречами его регулярными - с фракциями, с председателями палат и так далее. Чаще это бывали какие-то тезисы, основные идеи, которые он использовал при беседе. А большие тексты - это в основном послания. Лев Ройтман: Спасибо, Георгий Александрович. Людмила Григорьевна, Ельцин известен был тем, что именно в кризисные моменты был человеком-фейерверком, он справлялся лучше всего, казалось бы, с невероятными ситуативными задачами именно, когда создавалось впечатление, что выхода нет. Вспоминается его выступление, когда он взобрался на танк во время путча. Известно ли вам, кто-нибудь готовил то его выступление? Людмила Пихоя: Вы знаете, была такая подготовленная импровизация, именно подготовленная. Потому что до того, как он успел взобраться на танк, ситуация, связанная с путчем 91-го года, обсуждалась у него в кабинете вместе с помощниками, вместе со спичрайтерами, давалась оценка этой ситуации, предлагались пути выхода из нее, предлагались уже варианты написания первого указа президента о том, что не признать это объявленное правительство, ГКЧП. Поэтому это была импровизация, но уже достаточно хорошо подготовленная. Лев Ройтман: Спасибо. И теперь тот вопрос, который я обещал и слушателям, и вам: как вы полагаете, быть может, это известно, кто пишет, готовит, во всяком случае, выступления для президента Путина? Людмила Пихоя: Вы знаете, это сейчас уже никакая не тайна. Дело в том, что в администрации есть заместитель руководителя администрации по фамилии Поллыева Джахан Раджеповна, которая возглавляет направление, связанное с подготовкой публичных выступлений нынешнего президента. А кто уж там в группе у нее работает, я думаю, не столь важно, но человек ответственный за выступления совершенно конкретный есть в администрации. Лев Ройтман: И до какой степени они готовят президента Путина? Представим себе, его послание "О положении страны", ясно - это многостраничный документ, многослойный, многотемный, тут не обходится без работы большой группы референтов, это совершенно очевидно. Но в то же самое время он ведь выступает как будто бы спонтанно на пресс-конференциях, в том числе и международных. Вспоминается, что на вопрос о положении с правами человека в Чечне, когда он был в Брюсселе, он порекомендовал журналисту-бельгийцу, корреспонденту французской прессы, приехать в Москву, где тому сделают обрезание по первому разряду. Это что - неподготовленность к подобному лежащему как будто на поверхности вопросу или особенности темперамента Владимира Путина, с вашей точки зрения? Георгий Сатаров: Мне кажется, что второе более верно. Я думаю, что практически наверняка такого рода неудобные вопросы, так во всяком случае положено по технологии, прорабатываются спичрайтерами, готовятся какие-то возможные варианты ответов. Потому что нельзя на пресс-конференции, в зарубежных поездках отрегулировать все, можно только как следует подготовиться. Обратите внимание, что у Ельцина, особенно на пресс-конференциях, в публичном общении с журналистами такого рода проколов не было. Он как политик был гораздо опытнее и, я бы сказал так, с большим пиететом относился к журналистам. Что касается посланий, я не знаю подробностей всей кухни, но при Ельцине был один очень важный момент. Ельцин умел доверять людям, и если он кому-то поручал такого рода работу, допустим, подготовку послания, он им давал карт-бланш, эти люди отвечали перед ним, и на них была вся ответственность, они обладали всей полнотой полномочий для того, чтобы самим сделать этот текст. И дальше идет работа между теми, кому он поручил, и между президентом. Насколько мне представляется, сейчас это выглядит несколько иначе. Тексты, подготовленные спичрайтерами, согласуются между разными группами окружения президента, и согласования видны на конечном тексте, текст не получается такой цельный и законченный, как это было при Ельцине. Лев Ройтман: Спасибо, Георгий Александрович. Мне сообщает режиссер, что в студию пришел Алексей Константинович Пушков, которого мы ожидали к началу передачи, но в Москве транспортная пробка, он попал в нее. Алексей Константинович, представлю вас, хотя это и не требуется как будто, - вы спичрайтер Михаила Горбачева, в настоящее время ведущий аналитической программы "Постскриптум", канал ТВЦ, человек в Москве, да и не только в Москве, известный. И вопрос в русле нашей передачи: трудно ли вам было готовить выступления для Михаила Горбачева? И попутно - от чего вам, быть может, приходилось удерживать Михаила Сергеевича? Алексей Пушков: Вы знаете, здесь надо пояснить с самого начала, что тогда система написания речей для высшего руководства страны была совершенно иной, чем при Ельцине. Я сейчас слышал, как Георгий Сатаров рассказывал о своем опыте. При Горбачеве все было гораздо сложнее. Это была мощная разветвленная пирамида, у него были спичрайтеры в каждом отделе ЦК. Допустим, если ему хотелось выступить по химическому машиностроению, например, то ко мне лично, к моим коллегам не обращались, мы бы уж там понаписали, я думаю, тогда обращались к отделу промышленности. Была группа спичрайтеров в идеологическом отделе, когда он выступал по идеологическим проблемам внутреннего звучания. У нас была группа спичрайтеров, я сразу хочу сказать, что это был коллективный труд, 8-10 человек, в зависимости от ситуации, иногда к нам еще прикомандировывали людей из Генерального штаба, из МИДа, которые писали внешнеполитические речи Горбачева. Причем, контакт с самим Генеральным секретарем был очень своеобразный, он, как правило, шел через его помощников. Причем, если речь писалась для выступления в Англии или в Соединенных Штатах Америки, то этим занимался Черняев, был такой помощник у генерального секретаря, если речь, скажем, писалась для выступления на заседании Политического Консультативного комитета стран Варшавского договора или на Кубе, то этим занимался Георгий Остроумов, он как бы курировал социалистический блок. Поэтому вообще написание речей для Горбачева - это был труд из братской могилы, как мы это называли, потому что собственного почерка придерживаться было невозможно, это растворялось в огромном количестве привношений со стороны, как минимум, этой группы, 6-8 человек, это уже не мало, это уже нивелировало специфику личную. Потом к этому прикладывал руку его личный помощник, мог приложить руку сам Фалин, который был секретарем ЦК по международным вопросам в то время, могли кто-то из его замов включиться в этот процесс на завершающем этапе. Поэтому то, что выходило в конечном счете, считаю, что это был фактически авторский текст Горбачева, потому что нас как авторов уже не было. Это было настолько далеко по словам, во всяком случае, от того, что мы писали. Это не было, может быть, далеко по мысли. На самом деле там шла борьба за то, чтобы лучше выразить то, что хочет сказать Михаил Сергеевич. Лев Ройтман: Спасибо, Алексей Константинович. Я сейчас хочу спросить о прооговорках, об оговорках по сути дела, когда личность - по Фрейду - того, кто говорит, прорывается через любые написанные, подготовленные и отрепетированные тексты. Но, конечно, можно вспоминать классические выражения Черномырдина, все их знают. Но есть менее известные, скажем, фигуры на губернаторском уровне. Приморский губернатор Сергей Дарькин, ему задают вопрос, каких людей он пригласит на работу в краевую администрацию и он говорит: "Эти люди должны соответствовать трем критериям - профессионализм, умение логично мыслить, честность и беспринципность". Что здесь сказать? Другой пример - саратовский губернатор Дмитрий Аяцков, он говорит: "Я стал матерым, опытным политиком, чтобы увидеть врага и - идти на любой компромисс". Я могу продолжать, конечно, но это те оговорки, те проговорки, когда, наверное, у спичрайтера, у тех, кто готовит своих, если хотите, клиентов или опекаемых к выступлениям, сердце падает, Людмила Григорьевна? Людмила Пихоя: Ну, конечно, когда бывают такие оговорки у человека, для которого ты готовишь речи, разумеется, кровь стынет в жилах. Потому что возникает один-единственный вопрос в голове: как теперь все исправить, как это теперь можно отбить и как это объяснить, почему это произошло, что за этим выражением было, что хотел сказать президент или тот человек, которому ты пишешь речи. Это, между прочим, я должна признаться, самое тяжелое в работе спичрайтера. Потому что невозможно предусмотреть, что вдруг произнесет президент или человек, которому ты пишешь речи, невозможно предугадать. Поэтому, конечно, с Борисом Николаевичем когда мы работали, перед всеми серьезными пресс-конференциями, особенно перед поездкой за рубеж обязательно с ним встречались спичрайтеры, помощники и специалисты по конкретному направлению того выступления, которое ему предстоит или пресс-конференции по какой-то теме. И мы, Юрий Александрович подтвердит, много уделяли внимания в беседе с ним как раз этой теме, чтобы избежать возможных оговорок и проговорок, как вы говорите. Такие беседы с ним бывали по часу, предусматривались все возможные каверзные или неожиданные вопросы со стороны журналистов, чтобы человек мог избежать конфуза и чтобы он не подцепился на крючок какого-нибудь коварного вопроса. Лев Ройтман: Спасибо. Коль скоро речь идет о журналистах, о проговорках, оговорках, то Василий Стародубцев, тульский губернатор, порекомендовал журналистам: "Лгать надо так, чтобы это было похоже на истину". Он прямо выступает в качестве тренера для какого-то политика. Георгий Александрович, оговорки, проговорки... Вы готовите материал, слова для политика. Если говорить о психологии, подспудной психологии, не снижается ли у спичрайтера, как профессиональное заболевание, уровень уважения к тому, кого он снабжает словами? Георгий Сатаров: Да нет, в себе, я во всяком случае, такого не ощущал. Кроме того, обратите внимание, мы все можем вспомнить какие-то эпатажные выходки Бориса Николаевича, но очень трудно вспомнить какие-то его речевые ляпы. У него были ляпы не речевые, а ляпы информационные. Они были связаны с его любовью блеснуть какими-то подробностями, какими-то особенностями, иногда он в этом попадал впросак, когда рассказывал о снайперах, которые сидят вокруг осажденных чеченцев и так далее. Но это было навеяно той информацией, которую он получал и хотел получать от специалистов. А вот таких действительно ляпов, когда человек путает Швецию и Швейцарию или что-нибудь в этом духе, трудно такое вспомнить. Наверняка, если бы такое было, вы бы привели в вашей передаче. Лев Ройтман: Спасибо, Георгий Александрович. Алексей Константинович Пушков, позиция самого спичрайтера отражается в том тексте, который он предлагает своему клиенту? Алексей Пушков: Позиция, безусловно, отражается. Например, я довольно много принимал участия в написании речей по "новому мышлению" так называемому. Сейчас, конечно, "новое мышление" несколько наивно звучит, но по тем временам на самом деле "новое мышление" сыграло свою роль. Это было не столько создание нового мышления, поскольку мир, по мнению ученых-антропологов, психологически за последние пять тысяч лет не изменился, поэтому мышление все старое, сильный имеет больше прав, чем слабый, и так далее, поэтому в политике все осталось по-прежнему. Но в России, в Советском Союзе тех времен новое мышление было скорее как отрицание, как пересмотр ортодоксального, заскорузлого и, безусловно, несостоятельного мышления коммунистической эпохи. Вот в этом смысле оно было полезно. Естественно, если бы я не верил, может быть, не в новое мышление, а в неправильность старого мышления, то, конечно, я бы вряд ли смог писать такие речи. Я вам так скажу: на первом этапе, я работал в этой функции с 88-го года, был очень высокий уровень нивелтровки, о котором я уже говорил, то есть все было подчинено главной идее, которую хочет выразить, допустим, Горбачев. Чем ближе к концу перестройки, тем, как ни странно, больше индивидуальность спичрайтеров сказывалась на содержании речи. У меня такое впечатление, что после 90-го года, а я участвовал в написании речей не только Горбачеву, но и Александру Яковлеву и Вадиму Медведеву, который тогда в Политбюро отвечал за идеологию, у меня сложилось впечатление, что на идеологию махнули рукой, и после 90-го года там уже было не до идеологии. Потому что пошло обвальное крушение системы, каждый день ощущалось, как ослабевает власть ЦК КПСС. Когда я приходил на работу, в коридорах стояли гигантские очереди сотрудников ЦК, покупавших антикоммунистическую газету "Московские новости", что было трогательно видеть. То есть степень разложения системы дошла до крайности. Вот тут обнаружилось, что члены Политбюро стали воспроизводить в значительной степени то, что мы им писали. Как-то я написал практически в одиночку речь Вадима Медведева для выступления, по-моему, в Англии, в какой-то престижной аудитории, то ли в Королевском совете по международным отношениям, то ли еще где-то. И потом, когда я прочитал изложение его выступления в газете "Правда", я обнаружил, что где-то 70% или 80% того, что он сказал в Лондоне, было практически дословным воспроизведением того, что было написано мной. Но, я повторяю, это торжество, триумф личности, торжество индивидуальности случилось тогда, когда уже бедная идеология загнулась до такой степени, и там надо было на самом деле ноги уносить, а не идеологические вещи прописывать. Лев Ройтман: Спасибо, Алексей Константинович. Людмила Григорьевна, что бы вы посоветовали спичрайтерам Владимира Путина? Людмила Пихоя: Вы знаете, у меня советы, наверное, тривиальные. Я бы посоветовала им как можно больше учитывать индивидуальность самого Путина. Потому что, когда спичрайтеры работают на конкретного человека и особенно на президента, надо обязательно учитывать его речевую индивидуальность. У Путина политический имидж находится в стадии становления, речевой то же самое, у него очень много особенностей речевых. Мне кажется, как специалисту, проработавшему девять лет с президентом, что они недостаточно учитывают его индивидуальность при подготовке речей. Георгий Сатаров: Вообще-то не помешало бы иметь много собственных идей, в которые веришь, это помогает писать хорошие тексты. Приносим свои извинения за возможные неточности Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
