Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
21.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[21-11-02]
Факты и мненияВедущий Лев Ройтманe-mail: RoitmanL@rferl.org Мыслящие дошкольники профессора БереславскогоЛев Ройтман: Профессор Леонид Береславский, директор московской школы "Открытие" убежден, что полтора года - это тот возраст, когда можно и даже полезно приступать к упорядоченному интеллектуальному воспитанию ребенка. Вы с этим согласны? С таким вопросом наш московский координатор Вероника Боде вышли на улицу с магнитофоном. Ответы типа "а кто его знает", а таких было, к сожалению, большинство, мы отсеяли. Вот несколько из тех ответов, которые остались. "Да. Это замечательно. У меня дочь, ей шесть лет, уже третий год ходит в английскую школу, ей нравится". "Нет, я считаю, что это очень вредно для психики. Потому что у меня дочка занималась в такой студии с трех с половиной лет, и - беспокойство, плохое общее состояние, нервные дети, плохо спят. Я считаю, что не раньше четырех". "С полутора лет? По-моему, это слишком рановато, потом это может сказаться в дальнейшей жизни". "Не понравится, и они перестанут вообще учиться". "Прекрасно отношусь к раннему развитию интеллектуальному у детей. К сожалению, крайне редко у родителей хватает на это время". В нашем разговоре участвуют: профессор Леонид Береславский; детский психолог Елена Каррильо; и Наталья Замаева, мать двоих малышей, питомцев профессора Береславского. Леонид Яковлевич, вы, я бы сказал, человек вполне неординарный - физик, философ, шахматист, изобретатель, педагог, писатель, автор примерно 20-ти книг. В связи с этим мой вопрос и, подчеркну сразу, в этом вопросе нет даже намека на скепсис: понадобилась ли некая система раннего интеллектуального развития для того, чтобы создать вас, вполне полифоническую личность? Леонид Береславский: Да, система понадобилась, и эта система создавалась более десяти лет. Подход был к этой системе, с точки зрения педагога, психолога, инженера, физика, отца. Только в рамках системы можно сделать попытку интеллектуального воспитания личности от полутора лет. При этом, я подчеркиваю, - воспитание, а ни в коем случае не создание вундеркиндов, не создание гениев, не формирование, а просто раскрытие потенциальных возможностей ребенка, который очень эффективно раскрывается в этом возрасте. Лев Ройтман: Леонид Яковлевич, и все же мы друг друга несколько не поняли, вы рассказывали о том, что на создание вашего метода, который применяется в школе "Открытие", он среди специалистов просто известен как "метод Береславского", вам понадобилось десть лет. Но я спрашивал о том, понадобилось ли вашим родителям применение какого бы то ни было метода для того, чтобы воспитать из вас неординарную полифоническую личность? Леонид Береславский: Моим родителям понадобилось ли? Нет, я вошел в детское воспитание, будучи уже достаточно крепкой личностью и знающей, что я хочу и умеющей достигать результатов. Лев Ройтман: Спасибо, Леонид Яковлевич. Елена Каррильо, ваше отношение к методу раннего интеллектуального воспитания, начиная уже с полутора лет, необходимо ли это? Елена Каррильо: Вы знаете, как психолог я могу сказать, что я считаю, что с полуторагодовалого возраста это, конечно, рановато. Но самое основное, самое важное, я считаю, что заниматься этим должны не педагоги в таком раннем возрасте, не математики, не шахматисты, это должно быть под очень жестким контролем психологов. Это должно быть дозирование и жесткий отбор информации, которая поступает детям. Лев Ройтман: Можете ли вы пояснить это детальнее для наших слушателей? Я подозреваю, что далеко не все из них специалисты-психологи, педагоги, люди, обладающие специальными познаниями. Почему под контролем психолога? Вы имеете в виду, что метод может повредить? Елена Каррильо: Я считаю, что подстерегает очень много опасностей детей и родителей, которые занимаются ранним образованием и воспитанием, начиная с физиологических каких-то опасностей и заканчивая психическими. Поскольку я психолог, я сталкиваюсь с детьми, которые уже каким-либо образом пострадали от особого внимания к ним родителей или, наоборот, от невнимания, но в данном случае от внимания. Мы разбираем вопрос о воспитании, внимании. Я считаю, что нужно детей от этого оградить. Дело в том, что ранний возраст очень сенситивный, когда можно эксплуатировать и остроту восприятий, и доверчивость, и авторитет взрослых, веру в истинность любого абсолютно знания, которое предлагает взрослый, но с этим надо быть очень аккуратным. Лев Ройтман: Спасибо, Елена Каррильо. Коль скоро речь зашла о родителях, включаю в разговор Наталью Замаеву, мать двоих детей, которые прошли школу профессора Береславского, я знаю об этом от Вероники Боде. Мальчику, вашему сыну, Наталья Юрьевна, 7 лет, он уже пошел в школу, а девочке 6 лет, и она пока занимается у профессора Береславского. Как вы оцениваете результаты? Как особо позитивные или, быть может, есть какие-то негативные моменты? Наталья Замаева: Особо негативных мы не ощущаем, поскольку тогда бы я не водила своих детей к Леониду Яковлевичу. Наоборот, я замечаю, что детям хорошо, что одному ребенку, старшему, что девочке. Они с удовольствием учатся, с удовольствием узнают какие-то новые вещи и, наоборот, сильно расстраиваются, когда не могут пойти. Мальчик у меня до сих пор на каникулах любит ходить в сад к Леониду Яковлевичу, посещать эти занятия. И ничего кроме положительного, я не вижу. Лев Ройтман: Тогда расскажите немножко о положительных результатах. Наталья Замаева: На мой взгляд, самый основной результат этой учебы, что им очень нравится учиться. То есть для них это действительно удовольствие. И когда дают какие-то задания на дом, если их мало, то они расстраиваются, просят еще, хотят делать больше. В основном это то, что им нравится учиться. Потому что старший мальчик у меня сейчас учится в обычной московской школе и там, конечно, далеко до такого похода к детям индивидуального, который мы видим у Леонида Яковлевича. У него есть, конечно, свои особенности и свои сложности в школе, потому что это обычная школа, но все равно у него радость и тяга к знаниям до сих пор сохраняется. Нет такого, что скорее бы каникулы, считаем дни до каникул, чтобы отдохнуть, нет, он с удовольствием учится. Если что-то не получается, пытаемся вместе что-то сделать. Лев Ройтман: Спасибо, Наталья Юрьевна. Профессор Береславский, я слушал вашу родительницу, как это говорят на школьном жаргоне, и мне пришло в голову из Байрона: "Дни нашей юности - дни нашей славы". В детстве все мы гении, все дети талантливы, непосредственны, во всяком случае в полтора года. Есть ли у вас какая-то система отбора? Леонид Береславский: В полтора года системы отбора нет. Я хочу еще раз повторить мысль Натальи Юрьевны, что основная цель школы это воспитание мотивации к интеллектуальной деятельности, так же, как можно воспитать мотивацию к музыкальной и художественно деятельности. В полтора года мы берем всех детишек, а вот когда детям уже четыре-пять лет, мы смотрим, готовы ли они к этим занятиям, надо ли их нагружать, готовы ли они к этой нагрузке. Очень внимательно относимся. Еще раз - в полтора года никакого отбора нет. Лев Ройтман: То есть фактически оказывается, что некоторые дети постарше не готовы к тому объему требований, который предъявляет все же ваш метод. Вы, насколько мне известно, обучаете в процессе игры, в частности, и шахматы заметное место занимают в методах вашей системы раннего интеллектуального развития. И каким-то детям оказывается это не по плечу или не по плечикам, что ли? Леонид Береславский: В возрасте четыре года это уже личность, которая просто не хочет учиться, невнимательна, не хочет концентрироваться, личность, с которой до четырех лет или занимались несистемно или бессистемно или проявляли насилие, то есть нет у нее удовольствия к учебе. И это уже сложный момент, иногда нам очень трудно с таким ребенком работать. Для нас главная цель - это воспитание радости в учебе. Да, мы иногда берем не всех детей, потому что мы не имеем права навредить ребенку. Лев Ройтман: Спасибо, профессор Береславский. Елена Каррильо, когда вы слышите, что некоторые дети оказываются уже в четыре года не подготовленными к подобной, допустим, интеллектуальной или системной нагрузке, как вы это оцениваете? Елена Каррильо: Некоторые дети оказываются в четыре года неподготовленными, а вы сами слышали, что в полтора года не ведется никакого отбора. Как вы думаете, в полтора года все ли дети одинаково подготовлены к такой нагрузке? Ведь ребенку нужно две задачи решить. Его личная задача - накопить сенсорную информацию, чувственные представления, то, чем дети должны заниматься в этом возрасте. Плюс еще прибавляется вторая задача, очень сложная, решать взрослые задачи - воспринимать информацию и воспринимать эту провокацию к обучению. Это очень сложно, очень часто это перенапрягает детей, дает им как раз то состояние, о котором Леонид Яковлевич говорил, когда в четыре года они уже не способны воспринимать и адекватно реагировать на информацию, на обучение. Очень часто они переутомляются, просто они становятся неспособными, им становится сложно, трудно, они исчерпались к четырем годам. Лев Ройтман: Спасибо, Елена Каррильо. Леонид Яковлевич, ваша школа как будто не нуждается в особых рекомендациях, она лицензирована правительством Москвы в марте нынешнего года, имеет сертификат Международной организации педагогов при ООН, при ЮНЕСКО, Детский фонд ООН. Тем не менее, когда я слышу соображения психолога, участвующего в нашей передаче, детского психолога Елену Каррильо, то мне очевидно, что есть весьма серьезные оппоненты у вас. Что является наиболее типичным возражением против вашего метода? Леонид Береславский: Я сначала, если позволите, кратко отвечу Елене, психологу. Шведские нейробиологи, доктор медицинских наук Шаповальников, и ряд известных нейробиологов, я с ними полностью согласен, считают, что в каждом возрасте открывается окошко в мозг, к развитию определенной психической функции. В полтора года это детская моторика, это память, это концентрация внимания. В три года логическое мышление и другие. Поэтому мы не опережаем возраст. Но если в возрасте от полутора до четырех лет ребенок не получил каким-то образом развития природных психических функций, конечно же, в четыре года ему может быть сложно. Поэтому в полтора года все дети гениальны, все способны, все потенциально готовы к обучению. Ваш вопрос о негативности оппонентов? Вы знаете, на всех моих лекциях, семинарах в Москве, в других городах, в разных странах задавали мне такие вопросы: хорошо, он закончит вашу школу, будет наш ребенок умным, куда идти дальше? Трудно ли будет ему в обычной школе? Вот это был главный, основной вопрос, на который мне было всегда сложно отвечать. Лев Ройтман: Спасибо, Леонид Яковлевич. Наталья Юрьевна, быть может, вы нам ответите на это вопрос? Наталья Замаева: Конечно, для меня это тоже был один из таких основных моментов, потому что грустно, что некуда дальше в этом направлении двигаться и приходится что-то искать. Конечно, есть некоторые трудности. Но просто у меня так получилось, что ребенок мой младший в своем классе, поэтому ему в школе обычной немножко трудно с этой точки зрения, то есть другие дети на год, почти на два старше. Что касается девочки, которая сейчас учится в школе "Открытие", то я хочу сказать, вообще я хочу конкретизировать, что никто во время этих занятий не загружает их каким-то страшным количеством информации, это все проходит очень легко, на них никто не давит, они не сидят сложа руки, но и не тянут руку "можно сказать?". Дети свободны на занятиях. И если что-то им трудно, то они занимаются какими-то другими делами. Но на занятиях в основном дети, даже те, у которых были какие-то сложности, а у нас был такой мальчик в саду у профессора Береславского, были у него сложности поведенческие, они на занятиях действительно преображались совершенно. То есть и этот ребенок включался в процесс, он очень хорошо говорил, он делал все задания, как бы другим человеком становился, хотя в обычной жизни довольно трудный был ребенок. Лев Ройтман: Спасибо, Наталья Юрьевна. "В обычной жизни довольно трудный был ребенок". Очень многие вундеркинды, и мы это знаем, поскольку живем не на облаке, отнюдь не вырастают в вундервзрослых, и для многих вундеркиндов это страшный удар, это удар по самолюбию, а, по сути дела, удар по всей жизненной установке. Ибо они были, так сказать, умниками для сверстников, но и в собственных глазах. Это было неудобно, но лестно, а потом оказалось, что из этих умников по определению отнюдь не выросли гиганты мысли. С этой точки зрения, Леонид Яковлевич, не видите ли вы определенную опасность в перспективе для таких детей? Леонид Береславский: Нет, никакой. Во-первых, наша школа не ставит целью формирование вундеркиндов, абсолютно, формирование гениев. Единственная цель - это формирование мотивации, желания, внутренней потребности на интеллектуальную деятельность. Школа учит учиться, как ни странно, в 7-9-м классе и в средней школе, потому что мы развиваем геометрическое мышление и другие функции, которые пока не развиваются в государственном образовании. Кроме того, я могу привести контртезис: разве не может вредить и традиционный путь незагруженности ранних лет ребенка? Ведь когда ребенок не загружен, его мозг готов воспринимать не только составление кубиков и так далее, но и какие-то интеллектуальные формы деятельности, если они подаются в виде игр. Я думаю, что умственная деятельность является и должна являться одним из самых больших удовольствий в жизни с полутора-двух лет. Мы умеем это удовольствие создавать, не нагружая ребенка. Для этого, действительно, мы смотрим в его глазки, у нас есть психологи, и педагоги у нас психологи, потому что главная цель все же психологическая. Елена Каррильо: Я хочу сказать, что вы затронули очень важный вопрос и интересный, с которым я, например, в своей работе часто сталкиваюсь, вот именно разочарование родителей и разочарование детей, когда они наконец-то со своими сверстниками сравниваются в умственном развитии. Развитие, когда ребенок больше не опережает сверстников, встречается так же часто, как и разница между заявленным в детстве дарованием и достигнутым в зрелые годы. Мы очень много знаем таких примеров. Очень часто приходят к нам родители, которые никогда в жизни себе не признаются в том, что их требования, их претензии к ребенку вдруг оказались неоправданными, а ребенок на сенситивном уровне это ощущает, и получается довольно сильный стресс, который накладывает свой отпечаток на всю оставшуюся жизнь. И очень часто, когда к маленьким детям применяются критерии удача-неудача - это тоже стресс, а в обучении есть этот критерий, без него невозможно обучение. Когда он чересчур рано возникает, то вы представляете себе, что от вас ждут чего-то большого, на вас смотрят как на ребенка, который отличается от других, и в какой-то момент вдруг вы не оправдываете ожиданий. Естественно, это и сам ребенок очень сильно переживает частенько, и родители. Хотя, я повторяю, никогда и никто из родителей в этом себе не отдаст отчета, не то, что не признается кому-либо. И в процессе консультаций, например, с родителями это выясняется на предпоследней минуте консультации, что в конечном счете ребенок прячется в коробку из-под телевизора не потому, что он такой глупый, потому, что он прячется от информации, от мамы, которая ждет от него каких-то свершений, которые в его возрасте совершенно не нужны. Лев Ройтман: Спасибо, Елена Каррильо. Леонид Яковлевич, лет 20 назад в Сеуле я был в школе для особо одаренных детей, одаренных музыкально, школа называется "Маленькие ангелы Кореи". В эту школу принимают только детей из необеспеченных семей, которые заплатить за образование не могут. Когда я смотрю на вашем сайте услуги, которые предлагает ваша школа, описание заканчивается словами "обучение платное". Это школа исключительно для детей состоятельных родителей или у вас есть какая-то программа поддержки и недостаточно платежеспособных? Леонид Береславский: Есть, конечно, поддержки для родителей. В то же время надо понимать, что мы арендуем помещение, мы платим педагогам. За все время действия школы мы абсолютно были независимы, и плата родителей это уровень нашей выживаемости, наших игр, мы покупаем игры, сами изготавливаем, даем домашние задания, упражнения. То есть мы сами вкладываем в материальное обеспечение школы. Я прекрасно понимаю опасения Елены, психолога. Мне приходится много консультировать и бывать на занятиях детишек в 9-11-х классах. Порядка 70% детей обычных школ и даже школ физико-математических, там немножко меньше процент, очень сложно учатся, трудно дается обучение, технические науки, экономика и другие науки. Они не совсем здоровы. Не лучше ли сформировать такого ребенка, которому легче было бы учиться в старших классах? Он здоров будет, у него будет тяга в будущем к интеллектуальной форме деятельности, а не к другим формам. Одна из задач нашей школы именно формирование такого мышления, которое позволит легче обучаться в средней, высшей школе. Психологическая помощь уже там, мне непонятно, какая может быть. А детям там сложно, и сложно родителям. Елена Каррильо: То, что детям трудно учиться в 8-9-м классе, это, конечно, всем известно. Но эти трудности не говорят о том, что было бы легче, если бы они начинали обучение с полутора лет, это очень индивидуальный вопрос. В 9-10-м классе совершенно другие мотивации обучения, они уже саморегулируются такие дети, подростки, они уже совершенно по-другому входят в процесс. И вложенные в полуторагодовалом возрасте какие-то установки, вложенные какие-то желания, как называет это Леонид Яковлевич, это не всегда срабатывает. Несовершенство нашего образования, нашей школы это не знак того, что система раннего воспитания гарантирует от таких каких-то последующих пробелов, от таких сложностей детей или взрослых. Я общаюсь с детьми маленькими и хочу сказать, что прежде всего должна быть осторожность. Потому что заложить с такого раннего возраста желание учиться и умение учиться, умение познавать, я считаю, что это нереально. Я не сталкивалась с таким благоприятным исходом, что ребенок, посещая детское учреждение, потом легко учится и так далее. Это индивидуально очень. Приносим свои извинения за возможные неточности Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
