Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
22.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[09-03-02]
Факты и мненияВедущий Лев РойтманЛубянка: храм для ведомственных православныхЛев Ройтман: 6-го марта ФСБ получила собственную церковь. Сам патриарх Московский и Всея Руси Алексий Второй торжественно, в присутствии шефа ФСБ Николая Патрушева и высших чинов этой организации, освятил храм Святой Софии Премудрости Божией на Лубянке. Для вневедомственных православных доступ в этот храм, как и в прочие лубянские угодья, был на это время закрыт. По случаю обретения ведомственного храма Николай Патрушев поднес патриарху Алексию образ его небесного покровителя - святителя Алексия, а патриарх Николаю Патрушеву, в свою очередь, образ Николая Святителя. По имеющимся сообщениям, несколько офицеров госбезопасности в тот же день в ведомственном храме приняли крещение. Патриарх напутствовал собравшихся на нелегкую службу по защите Российского государства в деле и государственной, и духовной безопасности. Событие обсудят Андрей Зубов, Игорь Виноградов и Никита Охотин. Андрей Борисович Зубов, теолог, историк, вы были на освящении храма Святой Софии на Лубянке. Вы написали мне электронное письмо, заканчиваете вы тем, что “ощущение осталось тягостное”. Почему? Андрей Зубов: Действительно, ощущение осталось очень тяжелое, хотя освящение храма это всегда радость. Тем более возобновление храма, многие десятилетие использовавшегося как подсобные помещения в зданиях НКВД-КГБ. Дело в том, что я, приглашенный настоятелем храма отцом Александром как его личный гость и друг, пришел туда, желая как бы увидеть вот этот факт торжества православия и, естественно, факт некоторой метанойи, некоторого изменения ума для тех, кто своими средствами, кто своими деньгами восстановил этот храм, я имею в виду ФСБ-КГБ. Я увидел радость освящения храма, но не увидел никакой метанойи, никакого изменения ума. Все началось с того, что во время великого освящения, которое делает архиерей всегда, а Алексий патриарх Московский, он же и архиерей Москвы, поэтому он освящает этот храм, так вот во время великого освящения есть такая долгая коленопреклоненная молитва. В это время весь храм стоит на коленях, и патриарх стоит на коленях, и все просят у Господа благословения для этого храма. Патриарх стоял на коленях, все священнослужители тоже, те немногие православные гости, которые были, тоже стояли на коленях, все руководство КГБ стояло прочно на двух ногах, совершенно и не крестясь, и не молясь, а глядя как бы на то, что там делает патриарх в алтаре. Я почувствовал, что внутренней какой-то работы не происходит. Потом я ожидал услышать некоторые слова в память тех миллионов людей, которые страдали, а многие, сотни тысяч приняли смерть на Лубянке или по приговорам непосредственно с Лубянки. Но я не услышал ни единого слова, ни единого воспоминания об этих мириадах страдальцев, как будто бы их и не было. Но ведь на самом деле многие из них взывали к тому самому Господу, к которому взывал патриарх, и ради которого, собственно говоря, воссоздан этот храм. И потом, когда патриарх закончил великое освящение, еще не успел он уйти из храма, еще он стоял в алтаре, как повернулся Патрушев, за ним ушло все начальство КГБ, и храм мгновенно опустел. Остался только один из архиепископов, который совершал первую литургию, несколько десятков гостей, молящихся православных людей, может быть несколько женщин из ФСБ-КГБ, я не знаю, но ни единого сотрудника мужского пола КГБ там просто не было, там были все знакомые мои люди, все прихожане храма. То есть, соответственно, те, кто хотел восстановить этот храм, он им оказался как бы и не нужен. Потому что первая литургия это великое торжество для воссоздателей храма, намного большее, чем позолота и красивые стены, тем более - архиерейская литургия, но все они ушли. Я почувствовал, что храм для этого ведомства это только дорогая игрушка. Есть храм теперь у Министерства обороны, есть храм у МВД, теперь появился и у КГБ. Это не плод раскаяния. А есть ведь в чем покаяться этой организации. Лев Ройтман: Спасибо, Андрей Борисович. И теперь к другому участнику передачи историку Никите Охотину. Никита Глебович, вы член общества “Мемориал”. ФСБ - этой организации, учреждению действительно есть в чем покаяться, но, кстати, и есть где покаяться - Соловецкий камень ведь стоит на Лубянской площади. Для этого не нужна никакая позолота. Что вы думаете по этому поводу? Никита Охотин: Покаяться есть действительно в чем. В частности, покаяться непосредственно перед Русской православной церковью, не говоря о тех миллионах погибших или прошедших лагеря и ссылки людей разного состояния, разных классов, разных социальных групп и национальностей. Только в 37-38-м году было осуждено не менее 140 тысяч священнослужителей, несколько сотен иерархов, из них половина была расстреляна. Огромные потери у Русской православной церкви были и в 18-22-м годах. Только в 22-м году 8 тысяч священников было убито. Из храмов, которых в дореволюционной России насчитывалось 112 тысяч, к войне на основной территории Российской империи оставалось в действии всего 350-400. И все это делалось руками, в значительной степени руками ВЧК, ОГПУ, НКВД. А в хрущевские времена, когда репрессии против церкви возобновились, и руками КГБ, который был непосредственным предшественником нынешнего ФСБ. Но, наверное, было бы неправильно сводить взаимоотношения Русской православной церкви и могущественного государственного ведомства Госбезопасности к борьбе неких корпораций. Позиция церкви понятна - она прощает, она несет слово Божье, она приходит и приносит свои дары в это страшное место в расчете на действительное покаяние или, по крайней мере, сочувствие. То, что рассказал нам Андрей Борисович, показывает, что никакого внешнего, во всяком случае, сочувствия здесь не было. Да и как может быть, когда одновременно с храмом на территории Лубянки в каждом кабинете висят символы совершенно иного рода, висят портреты убийц. Феликс Эдмундович Дзержинский по-прежнему остается кумиром чекистов, и чекисты по-прежнему называют себя чекистами, а не как-то по-другому. Нельзя поклоняться двум богам. Когда в 89-м году у меня была встреча с Владимиром Александровичем Крючковым, тогдашним председателем КГБ, он все время говорил: мы из морально-нравственных соображений не делаем или делаем то-то и то-то. Речь шла об архивах. Так вот, эта корпорация не имеет права пока говорить с морально-нравственных позиций. Лев Ройтман: Спасибо, Никита Глебович. Игорь Иванович Виноградов, главный редактор журнала “Континент”, ваш журнал определяет себя как литературный, публицистический и религиозный. С вашей точки зрения, то, что произошло, это акт духовный или все же, скорее, политический? Игорь Виноградов: Я бы сказал, что это акт символический. Хотя, вообще говоря, почему бы у этого ведомства не мог бы быть свой храм, куда те, кто в этом ведомстве является верующим, могли бы ходить поблизости. Это личное дело каждого. Точно также вообще мне не представляется чем-то необычным и неприемлемым то, что при других каких-то ведомствах открываются какие-то храмы, которые удобны как домашние храмы данного ведомства. Традиция вполне возможная. Поэтому как бы формально в самом этом акте как будто бы ничего такого предосудительного и неприятного не должно было быть. На самом деле, это, конечно, производит впечатление чудовищное. То, что рассказал Андрей Борисович, картина, которую он наблюдал, картина в общем-то не неожиданная, и поэтому впечатление, повторяю, чудовищное от этого. Ведь дело в том, что ни руководство КГБ или, простите, ФСБ теперь это называется, ни руководство церковной нашей иерархии, Московский патриархат не могли не понимать, что этот акт не может не прозвучать некоторым символическим актом. Символическим актом, потому что, насколько всем известно, насколько я знаю, не было никаких вообще со стороны руководства нынешнего ФСБ актов покаяния, прощения не просила эта организация у нашего народа, у нашей страны, у русской культуры, у русской истории за то, что было произведено в те годы, по отношению к которым, как говорил руководитель этого ведомства, по-моему в 2000-м году на Дне чекиста, они считают себя преемниками, гордятся, что это их история. Ни с этой стороны этого не было, ни со стороны церкви, которая в советские годы тоже, как вы знаете, не во всем была хороша, чиста и праведна. Ведь до сих пор, простите, те скандальные истории, которые свидетельствовали о сотрудничестве очень многих и нынешних высших иерархов церкви с этой организацией, может быть вынужденном, как угодно, но это не получило никакого освещения, не было произнесено ни одного слова покаяния, объяснения даже какого-то со стороны высшей иерархии церкви. Ну и что получается? Получается, что произошло такое символическое соединение двух нераскаявшихся грешников. Лев Ройтман: Спасибо, Игорь Иванович. Хочу вот что заметить: одновременно с сообщением об освящении патриархом вызолоченного храма на Лубянке, было сообщено о том, что за отсутствием средств прекращено в Катыни строительство, остановлено во всяком случае, мемориала русским, не польским жертвам, польская часть уже построена, а российским жертвам НКВД. В Катыни расстреливали своих граждан 35 лет. Так вот, при освящении храма Святой Софии на Лубянке патриарх вручил церковные награды спонсорам. Это Объединенная металлургическая компания, это “Транснефть”, это “Свересталь”, Московский Индустриальный банк. Все они очень активно пожертвовали на восстановление ведомственной церкви ФСБ. Но для Катыни, где ФСБ в лице своих предшественников расстреливала 35 лет собственных граждан, на это денег нет. Андрей Борисович Зубов, как вы прокомментируете это обстоятельство? Андрей Зубов: Я прокомментирую это обстоятельство только тяжелым вздохом, потому что это наша трагедия. Действительно, нормальное будущее России отделено от его настоящего теми миллионами умерших, погибших, замученных людей, которых все, кто сейчас находятся у власти, стараются забыть. Но как может не быть денег - это же смешно. Когда мы видим те “Мерседесы”, в которых ездит руководство ФСБ, да одного такого “Мерседеса” хватило бы для того, чтобы создать памятник на Катыни, а такие памятники надо создавать всюду. Я замечу, кстати говоря, в связи со словами Никиты Глебовича о некой такой раздвоенности, когда, с одной стороны, портреты Дзержинского в кабинетах, с другой стороны, храм на Лубянке, что есть прямые слова патриарха из его обращения к московскому духовенству 15-го декабря 2001-го года. Святейший патриарх прямо сказал: “Нельзя же вместе поклоняться убийцам и их жертвам. Это безумие. Кто из нормальных верующих захочет оставаться в церкви, которая одинаково почитает и убийц и мучеников, развратников и святых”. И, мне кажется, что эти слова обращены не только к каким-то далеким временам, но они обращены и к ФСБ-КГБ. Пока наши охранники не поймут, что за прошлые преступления надо нести тяжкий крест покаяния и, может быть, вкладывать огромные и деньги, и моральные силы в то, чтобы все исправить, ничего у нас не получится. Я бы хотел пожелать всем людям, у кого отцы, мужья, предки погибли или страдали в этих казематах Лубянки, использовать эту церковь как то место, где подаются записки за упокой этих погибших людей. И тогда, может быть, под огромным бременем этих записок москвичей и всех приезжих сюда раскроются сердца тех, которые до сих пор держат портреты Феликса Дзержинского в своих кабинетах. Лев Ройтман: Спасибо, Андрей Борисович. Кстати, сходную мысль, правда, без призыва к людям в погонах или в должностях по госбезопасности покаяться, высказал ранее мне не известный, но, кажется, очень интересный автор Евгений Магеровский во втором номере журнала “Посев” за этот год. Он пишет, в частности, что “для начала я предложил бы заупокойные служения хотя бы каждую неделю о душах, замученных и погибших от рук большевиков или умерших с голоду”. Статья называется “Нас разделяют миллионы ваших мертвецов”, понятно, “ваших” - кому она адресована. Никита Охотин, теперь и ФСБ, как ранее МВД и Министерство обороны, обретает собственный храм для каких-то, возможно, духовных нужд. С вашей точки зрения, огромная помпа, с которой открывался этот храм, как ни как сам патриарх Всея Руси освящал храм, не связано ли это все-таки с ведомственной ревностью? Или, быть может, с тем, что для Русской православной церкви именно ФСБ является наиболее интересной организацией? Речь ведь шла о защите страны не только по линии госбезопасности, но безопасности духовной. Никита Охотин: Вот это просто страшные слова. Когда ЧК было мечом революции, оно исполняло свою роль с беспримерной жестокостью. Не дай Бог, чтобы нынешнее ФСБ стало мечом духовной безопасности. Ничего, кроме страха и боли, это не принесет. Лучше, как сказал Андрей Борисович, лучше бы они каялись. Но мне хотелось бы вернуться немножко к проблеме памятника в Катыни, который вы затронули. Ведь эта ситуация общая, это не только Катынь. По всей стране выстроено несколько десятков, а, может быть, даже и сотен памятных знаков в память о жертвах репрессий. На нищие деньги иногда, которые дают местные администрации, иногда собранные просто людьми частными, родственниками. И везде они не поддерживаются, везде они, открывшись, очень скоро разрушаются, иногда бывают прямые акты вандализма. Это все как бы внешний государственный ритуал, который не поддерживается ни живым чувством общества, ни постоянной заботой государства. Это очень болезненная проблема, которая должна решаться одновременно и на государственном, и на общественном уровне. Мы говорим много по-прежнему о патриотизме, мы говорим о победах в войнах, о героизме русских людей и так далее, и мы почти забыли тему, которая была так актуальна в начале 90-х годов. Высшие лица в государстве стараются об этом не вспоминать, естественно, что и общество радостно не вспоминает. Потому что слишком много вины на нас самих, а не только на нашей власти. И наши замечательные олигархи, которые используют те объекты, которые строили заключенные, совершенно не отстегивают деньги на построение на этих местах памятников. Это просто некоторый градус состояния общественной морали. Это надо признавать, это не исправить в одночасье. И посыпать голову пеплом на этом месте было бы глупо, надо работать. Здесь может помочь только история, постоянное обращение к истории, а мы историю стараемся забывать. По крайней мере государственная политика должна стать другой. Лев Ройтман: Спасибо, Никита Глебович. Мы коснулись Катыни. Так вот, возвращаясь вновь к этому, теперь уже двухлетней давности событию, когда состоялось открытие польской части мемориала в Катыни, где были расстреляны более 11-ти тысяч польских офицеров, впомним, что тогда была устроена панихида не только по польским, но и по советским жертвам. На эту панихиду пришли шесть певчих, они участвовали, а митрополит Смоленский не приехал вообще. И вот сопоставьте это с торжествами в Москве, где присутствует шеф ФСБ генерал Патрушев со всем своим клиром имени Дзержинского в погонах, и патриарх Всея Руси с соответствующим клиром в рясах. Приносим свои извинения за возможные неточности Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
