Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
21.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[06-01-03]
Обзоры прессыГод новый, война стараяВедущая Елена Рыковцева В конце теперь уже прошлого года, 30 декабря, в прямом эфире нашей программы вы встречались с двумя замечательными женщинами - Майнат Абдуллаевой, собственным корреспондентом "Новой газеты" в Грозном и Эльвирой Горюхиной, известным психологом, педагогом и публицистом. Разговор показался настолько важным, что мы решили его продолжить. И продолжился он непосредственно звонком нашей слушательницы. Слушатель: Меня зовут Наталья Михайловна. Я коренная москвичка, русская, и я испытываю бесконечный стыд за то, что творится в Чечне. Мне очень жаль этот народ. Во-первых, как я могу помочь и куда мне обратиться, чтобы я могла принять участие против этой ужасной войны? Мне кажется, нужно больше рассказывать о чеченцах, об их культуре. Я знаю, что несколько лет назад вышла книга, которую остановили на границе. Но каким-то образом экземпляр попал в Россию. И мне бы хотелось, чтобы "Свобода" читала главы из этой книги о прекрасных чеченцах, о героях чеченцах, которые прославили Россию. Сейчас нагнетаются античеченские настроения в обществе. Надо переломить это. Елена Рыковцева: Спасибо, Наталья Михайловна. Майнат кивает головой, она знает, о какой книге идет речь. Пожалуйста, Майнат. Майнат Абдуллаева: Спасибо вам, что вы есть. Спасибо за поддержку. Что касается вашего вклада в дело решения чеченской проблемы - просто говорите об этом людям, просто рассказывайте про свои ощущения. А что касается книги, насколько я понимаю это книга Мусы Гешаева, чеченского поэта. Она называется "О знаменитых чеченцах". В ней интересные очерки о чеченцах, которые стали известны в России и во всем мире. Скажем, там есть очерки о чеченских писателях, художниках, композиторах. Очень интересная книга. Я думаю, что радиослушателям было бы интересно познакомиться с выдержками из нее. Елена Рыковцева: Я должна сказать, что перед эфиром, мы разговаривали с Майнат, и я спрашивала ее, о чем бы она хотела, чтобы я ее спросила, или наши радиослушатели спросили, что важно, что недоговорено в российском обществе сейчас касательно Чечни. И она как раз сказала, что хотела бы поговорить об объектах культуры, которые существуют на территории республики. Потому что в народе существует такое представление о чеченце как диком, необразованном. Да, Майнат? Майнат Абдуллаева: Да. Дело в том, что среди чеченцев были люди, которые обладали действительно большими талантами. Например, был такой чеченский художник Петр Захаров. Он рисовал Лермонтова, он был очень известен в свое время. Дело в том, что и в первую и во вторую войну, а до этого во время высылки было уничтожено большое число материальных памятников культуры. В первую войну, а в довершение во вторую, был уничтожен архив, музеи, памятники культуры, библиотеки. То есть все то, что могло бы рассказать о том, чем жили чеченцы, что составляло культуру этого народа, было уничтожено. Хотелось бы, чтобы этот миф о злом диком чеченце, который кроме своих застоявшихся тейповых институтов ничего не видит и не знает, рассеялся. А это можно сделать только при помощи культуры, языка, только при помощи литературы. Чеченским языком восхищался Толстой, он знал его. Он знал чеченскую азбуку, он учил этот язык. По-моему, это очень красноречивый факт. Елена Рыковцева: А теперь я бы хотела привести еще одно высказывание из материала Эльвиры Горюхиной, которая сегодня у нас в гостях. Этот материал был опубликован в сентябре 2000 года. Но перед тем как я прочитаю, у меня, Эльвира, к вам вопрос. Можно ли рассматривать это высказывание, как долгосрочный прогноз? Цитирую: "Однажды до меня дошла простая и страшная мысль. Никто не заинтересован в том, чтобы Чечня успокоилась. Всех устраивает война. Она стала частью нашей российской психики. Есть такой закон - процессы обладают тенденцией превращаться в свойства". Эльвира Горюхина: Так как-то случилось в моей жизни, что в этом году, в марте я попала в Панкисское ущелье. Я там столкнулась с чеченцами. Не буду рассказывать об этих встречах, это люди в изгнании и рождены в Панкисском ущелье. Не об этом речь идет. Речь идет о том, что есть один исторический урок. Он говорит о том, что невыгодно для народа воевать с другим народом. Это очень невыгодно и для того народа, который воюет, и для того народа, с которым воюют. Вот есть кистинцы, это грузинские чеченцы. С ними никогда грузины не воевали. И вот я столкнулась в Панкисском ущелье с чеченцами-кистинцами, которые очень сильно отличаются от российских чеченцев. В них нет агрессии. Вот наш чеченец, сталкиваясь с нами, всегда готов к сопротивлению. Он уверен: что бы он ни сделал, о чем бы он ни подумал, о чем бы он ни мечтал - он обязательно встретит сопротивление. То есть уже генетически он привык к состоянию войны с Россией. А кистинец - грузинский чеченец - не воюет с Грузией. Когда речь шла об операции в Панкисском ущелье, кистинцы говорили: "Нас грузины не тронут. Если они введут свои войска, они нас не тронут. Они не дадут нам погибнуть". И мне Эльдар Шенгелая - грузинский кинорежиссер, когда я его спросила: "А почему нет этих зачисток, того и сего в Панкисском ущелье?" сказал замечательную фразу: "Если мы начнем эту операцию, и при этом погибнут люди, вся Грузия поднимется. Грузия не даст возможности осуществить эту операцию ценой гибели самих чеченцев". Вот я подумала, что если бы чеченец так говорил о России: "Нас не дадут в обиду". Для меня этот исторический урок оказался с одной стороны очень неожиданным, а с другой стороны очень значительным. Это и так ясно, но тут стало наглядно ясно и очевидно, что война - это способ решения вопроса давным-давно изжитый человечеством. И то, что мы не заканчиваем эту войну, это плохо не только для чеченцев, но главным образом это плохо для всего российского народа, который продолжает терпеть эту войну, который продолжает к ней относится как к некому неизбежному факту. Я думаю, что это развращает нас. Елена Рыковцева: В продолжение этой темы. Майнат и Эльвира, мы часто проводим прямые эфиры, в том числе и в нашей программе, и часто обсуждаем чеченскую тему, и, как правило, непременно звучит вопрос от слушателей: вот вы говорите - зачистки, федеральные войска... А вспомните, что творилось в Чечне в период правления Масхадова. Почему вы никогда не говорите об этом периоде, с 96-го по 99-ый (вторжение в Дагестан). И ведь, Майнат, действительно творилось. Майнат Абдуллаева: Да, творилось. Был криминал, но он был ровно настолько, насколько он был в России, насколько он был в городе, названным криминальной столицей России, Санкт-Петербурге. Ровно настолько, насколько каждый день в ряде передач на нескольких центральных каналах с красноречивым названием "криминальная хроника" рассказывается нам. То есть мы видим каждый день, что где-то в каком-то населенном пункте кто-то зарезал свою мать, отрубил голову и пр. Но дело в том, что в случае с Чечней все это было настолько обработано и преподнесено пропагандой, что было ощущение, что все люди в Чечне тотально только и занимались тем, что рубили головы, крали людей, насиловали и прочее. То есть очень неприглядная картина. Был криминал такой же, как и во всей России. Я не вижу такого прецедента, что хоть где-нибудь кроме Чечни с криминалом боролись посредством бомб, авиации, крупнокалиберного орудия, то есть посредством всего военного арсенала. Если говорить о моем отношении ко всему этому, то больше всего на свете я ненавижу насилие. В те годы было, конечно, много неприглядного, это было бы глупо отрицать. Но почему считают, что чеченцы были рады этому, что это приветствовалось? Каждый нормальный и адекватный человек осуждал это и страдал от этого. Я не думаю, что кто-то приветствовал насилие. Был разгул преступности, всем надо было просто адекватно бороться. В какой-то момент власти республики оказались не способны решить эту проблему. Но это, на мой взгляд, не значит, что ее надо было центральной российской власти решать при помощи бомбометания. Это абсурд, это нонсенс. Елена Рыковцева: Но если все-таки согласиться с теми, кто говорит, что какие-то особенные негативные качества проявились в этот период, какие-то особенные безобразия, несравнимые и несопоставимые с Москвой и другими крупными столицами мира, творились в республике, - вот вы, Эльвира, как считаете, не несет ли российский народ некую ответственность за все то, что происходило в Чечне в этот период? Эльвира Горюхина: Я думаю, напрямую несет. Знаете почему? Война очень стимулирует криминальный элемент, потому что война нарушает много того, что существует в нормальном человеческом обществе. Почему очень сильно усиливается криминальный элемент именно в послевоенное время? Потому что война наглядно показывает возможность перешагивать любые человеческие запреты, которые существуют в нормальном гражданском обществе. То есть война сама дает наглядный пример того, как можно переступать через очень многие вещи. Причем я говорю не только про ту войну, которая была в 96-ом и 99-ом году. Я хочу сказать о том, почему наш российский чеченец отличается от кистинца. Потому что он находится перманентно в состоянии вот этих военных ожиданий. И криминальный элемент чувствует себя очень хорошо в войне, потому что война очень многое разрешает. Мне кажется, что мы несем очень большую ответственность за то, что происходит с чеченским народом. Вот сейчас я видела в Панкисском ущелье огромное количество молодых людей, от 13 до 17 лет, которых родители привезли именно в Панкисское ущелье, потому что им нельзя было оставаться в Чечне. Они так и говорили: у нас было два варианта: или уйти к боевикам, или втянуться в какие-нибудь криминальные структуры. Родители, желая спасти своих детей, увозили их в Панкисское ущелье. Мне рассказывал Юсуп, замечательный мальчик, ему сейчас 23 года, что однажды они с матерью посмотрели на все его молодое окружение, - оно все было перебито и уничтожено во время этих зачисток. Какой оставался путь? Путь оставался один - либо в криминал, либо в боевики. Нейтральным оставаться было невозможно. Поэтому они уехали. И вот это ущелье наполнено не только боевиками, а мы ведь только о них говорим, к сожалению. Ущелье наполнено молодыми чеченцами, которые занимали очень нейтральную позицию, ребят, которые оказались не у дел, которым страшно возвращаться в Чечню. Это есть реальность. От нее никуда нельзя уйти. Я чувствовала очень большую вину и перед этим Юсупом и перед другими ребятами. К счастью, грузинское правительство пошло на очень интересную меру. Оно организовало в высших учебных заведениях Грузии специальный русский сектор для чеченских молодых людей, которые оканчивают школу. Они дают им свои аттестаты, и на льготных условиях они поступают в грузинские учебные заведения. Чего мы не делаем у себя в России для своих собственных граждан. Это удивительно. Елена Рыковцева: Я хочу сказать, что первую часть нашего разговора наша аудитория слушала накануне нового года, 30 декабря, а вторую часть, так получается, она слушает накануне рождества. Обе части были не самые праздничные, мы принесли за это свои извинения, хотя не за что извиняться. Потому что, да - два разных праздника, два разных мира, два образа жизни в мирной России и в воюющей Чечне. Все это понятно. И все-таки хотелось бы завершить эту часть разговора, может быть, вот таким бытовым вопросом: Майнат, что в Грозном у людей на новогодних столах? Майнат Абдуллаева: Прежде всего, в Грозном с нового 95-го года не справляется Новый год. По крайней мере, он не справляется в том виде, как это принято делать во всем мире. Потому что все помнят этот страшный новогодний штурм, и эта дата ассоциируется с этими печальными страшными событиями. Елена Рыковцева: Внесли радостную ноту, называется!.. Майнат Абдуллаева: Да уж. Но при этом я - человек, не справляющий новый год, искренне хочу поздравить всех россиян, всех людей, которые ждут этого праздника, действительно очень светлого и красивого, и я очень им желаю, чтобы эта война на моей родине закончилась. А то, что касается ассортимента праздничных чеченских столов, я не думаю, что они слишком шикарные. Но это можно пережить. Все можно пережить и перетерпеть, лишь бы не было войны, лишь бы эта война закончилась. И я думаю, это главное пожелание и мечта всех чеченцев. Елена Рыковцева: Я напоминаю, что вы слушаете сейчас запись беседы, которая состоялась сразу же после прямого эфира нашей программы 30 декабря. Гости студии - собственный корреспондент "Новой газеты" в Грозном Майнат Абдуллаева и ее коллега по редакции, известный российский психолог, педагог, публицист Эльвира Горюхина. Под Новый год, принято делать какие-то прогнозы, может быть, долгосрочные, может быть, краткосрочные. Кстати, я когда говорю слово "прогноз", в который раз начинаю цитировать Горюхину. Все время мне кажется, что есть в ее словах что-то такое: Хотя материалы давние. Я цитирую материалы 97-го, 2000-го года, а все равно в них есть какая-то перекличка с нынешним днем. И вот цитата, опубликованная в "Новой газете" 28 февраля 2000 года. Вы написали о встрече с грозненским учителем русского языка и литературы Ахметом, его квартал разбомбили, и он сказал так: "Вот помяните мое слово. Нас всех перебьют, а Басаев останется жить. Они его не тронут. Знаете, чем объясняется его живучесть? Он работник российских спецслужб. Как России нужна война, у них Басаев наготове". И вот пока предсказания по поводу живучести Басаева сбываются. Майнат, вы можете как-то спрогнозировать дальнейшую судьбу этого человека, почему с ним ничего не могут или не хотят сделать? Майнат Абдуллаева: Мне трудно судить, почему не могут, скорее всего, не хотят. С другой стороны я не сомневаюсь в том, что скорее хотят, чем не хотят. Мне так кажется, исходя из моего опыта жизни в этой зоне. Это так же, как хотели бы, но не могут достать и Масхадова. В том, что касается Басаева, мне трудно прогнозировать его судьбу. Но для меня очевидно, что при любом исходе этой войны, чем бы она не закончилась, эпоха Басаева для Чечни прошла. Для меня совершенно очевидно, что этому человеку не будет места при любом раскладе в Чечне. Елена Рыковцева: Почему? Майнат Абдуллаева: Потому что я не вижу и не думаю, что кто-то в Чечне видит в нем нечто позитивное или хорошее. Вот вспомним предысторию этого вопроса, этой войны. Формальным поводом для начала второй чеченской войны послужил рейд Басаева и Хаттаба в Дагестан. Этот рейд принес целый ряд очень негативных и ужасных моментов, начиная с того, что были безнадежно испорчены отношения с нашим соседом Дагестаном, с таким родственным соседским народом, и кончая второй чеченской войной. То есть он человек, который спровоцировал эту войну, не говоря уже обо всем остальном, и я не думаю, что история его простит. Хотя бы по этой причине. Что касается того, могут его поймать или не могут... Наверное, это уже не так важно. Лично я не вижу большой проблемы в том, чтобы поймать его, или не поймать. Ну, поймали Радуева, убили в тюрьме его, или он сам умер, что-то изменилось из-за этого в Чечне? Умер Хаттаб. Это ничего не решает. Умрет или убьют Басаева, я не думаю, что это изменит картину событий в Чечне. Елена Рыковцева: Майнат, а время Масхадова - прошло? Майнат Абдуллаева: Масхадов, какой бы он ни был, хороший президент или плохой (я считаю, что он был плохой, слабый президент), но при всем при этом никто не отменял того, что Масхадов законно избранный президент Чечни. Я за него, кстати, не голосовала, но при этом он для меня остается президентом. Он - президент, как бы это кому не нравилось. Я не думаю, что в условиях действительно свободных выборов в Чечне за Масхадова проголосует большинство чеченцев. Но при этом я считаю, что он должен иметь право участвовать в этих выборах. То есть это право должно быть ему дано. И ему должны быть даны гарантии неприкосновенности, гарантии того, что завтра с ним не случится та же история, которая случилась с Закаевым, который в сентябре был объявлен в международный розыск, а в ноябре с ним встречался Казанцев, а спустя год или два, требовали его выдачи у датских властей. Елена Рыковцева: Вы верите в эти заявления Масхадова, когда он отрекается от своего участия или знания о теракте на Дубровке и от последнего теракта в доме правительства? Майнат Абдуллаева: Что касается теракта на Дубровке, лично я верю, что Масхадов осуждает, и что Масхадов не был сторонником, он никогда не был сторонником террора, он никогда не прибегал к таким методам. Я верю. Мне приходилось с ним общаться до войны, я знаю этого человека, хотя не хочу сказать, что мы были запанибрата. Но я примерно знаю характер этого человека. Я знаю пределы его возможностей, я знаю какие-то его человеческие черты. Я не скажу, что это кровожадный человек, что это человек, который может сознательно послать людей убивать или захватывать в заложники женщин, детей, мирных людей. Но при этом подчеркну, что идет война. Елена Рыковцева: Вот вы оговорились, что по Дубровке - вы верите, а по дому правительства? Майнат Абдуллаева: Я не делала различий между тем и другим. Я не считаю, что Масхадов - человек, который способен отдавать приказы уничтожать мирных людей, женщин, детей. При этом еще раз скажу, что мы должны отдавать себе отчет в том, что на самом деле идет война. И как часто любят говорить в официальных российских средствах массовой информации официальные российские чиновники "на войне, как на войне". При этом я считаю, что у Масхадова есть возможности на сегодня оставаться таким щепетильным во многих вопросах. То есть он тоже заложник этой ситуации в какой-то степени. Елена Рыковцева: Но все-таки еще раз уточню: если опять же гипотетически рассуждать, вот Масхадов принимает участие в этих выборах (хотя это невозможно), вы считаете, что у него нет шансов победить сегодня? Майнат Абдуллаева: Я считаю, что его не изберут. Елена Рыковцева: Эльвира, у вас есть свое отношение к личности Масхадова? Эльвира Горюхина: У меня есть такое ощущение, что мы намеренно сводим драму чеченской войны к каким-то персоналиям. Шамиль Басаев, Хаттаб. Вот Майнат правильно говорит, что история с Хаттабом показала, что ничего не изменилось. Вообще это очень опасное дело, когда очень серьезные социальные процессы, которые происходят в обществе, жестко связаны с какой-то конкретной персоной. Тогда получается так. Разговор об этих персонах, он как будто снимает с нас ответственность за те процессы, которые происходят. Я вам честно скажу, что меня мало волнует, знал об этом Масхадов, не знал. Я знаю только одно, что любой ребенок в Панкисском ущелье, грозненский чеченец, на вопрос - кто твой президент? - он не со слов матери, а он знает только по памяти, что у его страны есть президент, и этот президент - Масхадов. Вот с этим ничего поделать нельзя. Елена Рыковцева: Эльвира, но нельзя, я считаю, отделить процесс от собственно персон. Вот в Чечне грядут президентские выборы в следующем году. И все равно мы будем думать, и всех нас это будет волновать, кто будет президентом, и какие сейчас кандидатуры рассматриваются на этот пост. Майнат Абдуллаева: Совершенно очевидно, что президентом будет Кадыров. Эльвира Горюхина: Понимаете, драма вся заключается в том, что когда мы говорим об этих персонах, мы уже гипотетически, априори знаем, что будет тот, кто будет назначен центром. Вот в чем вся драма. И народ к этому будет иметь отношение очень незначительное. Можно было бы согласиться с любой персоной, если бы мы знали, что данная персона есть результат народного волеизъявления. Вот с этим обстоятельством, с народным волеизъявлением в Чечне дело обстоит трагически плохо. Потому что ведется сейчас война с чеченским народом, это факт реальной действительности. Елена Рыковцева: Это то, что вы назвали "третьей чеченской войной". Эльвира Горюхина: Да, это третья чеченская война. И надо об этом открыто и вслух сказать. При том, что война эта идет не только в Чечне, но она идет по все территории России. Вот мы возвращались из Серебряников, где живут чеченские беженцы, и официальное лицо - милиционер - останавливает нас на блокпосте, открывает дверь нашего автобуса и говорит: "В автобусе есть кавказцы?" В смысле - есть преступники? И вы знаете, на чем все мы себя поймали (а у нас были две больные чеченские женщины, которых мы везли), что весь автобус потом ехал в каком-то сомнамбулическом состоянии, потому что мы на секунду подумали, а если мы скажем, что среди нас были чеченцы? Вы представляете, о чем идет речь? О каком народном волеизъявлении можно говорить, если сегодня обычному нормальному чеченцу нельзя заявить о том, что он есть, что он - чеченец. То есть, называя себя чеченцем, он уже изначально, находясь на территории России, является криминальным элементом. Елена Рыковцева: Майнат, вот мы уже сейчас согласились, кажется, и вы согласились, что ваш голос ничего не значит в будущем голосовании. Вы пойдете на выборы? Майнат Абдуллаева: Я лично не пойду. Елена Рыковцева: Именно поэтому? Майнат Абдуллаева: Да, конечно. Потому что для меня заранее ясен результат. Я знаю, что эти выборы имеют одну лишь цель - создать базу для того, чтобы Кадыров тоже назывался избранным, пусть даже не всенародно, президентом. То есть это нужно, чтобы как-то его узаконить. Елена Рыковцева: Я еще одну вещь хотела перепроверить что ли. После поездки в Чечню журналисты из московской газеты рассказывали о том, что к кому бы они не обращались в Чечне с вопросом - кого бы вы хотели видеть своим президентом? (речь идет не о фамилии, речь идет о персоне, о личности) - говорили "русского". Вы верите в это? Майнат Абдуллаева: Есть такие настроения у определенной части людей. Дело в том, что опыт последних 10 лет привел к этому. До 90-го года в Чечне не было ни первого секретаря партии этнического чеченца, и вообще как такового чеченского лидера не было. Потом приход Дудаева и связанные с ним события, война, потом Масхадов - создали негативный образ лидера чеченца. Видимо поэтому. Я знакома с этими настроениями. Лично я считаю, что свято место пусто не бывает. Новый лидер, лидер нового образца, человек действительно болеющий за свой народ, действительно способный вытащить Чечню из этой дыры, из этой ситуации, вырулить ее, он появится. Он должен появиться. И я думаю, что вполне реально, что чеченец может управлять своей страной. Почему нет? Почему дагестанцы могут, американцы могут, в Новой Гвинее могут, почему не могут в Чечне? Я не считаю это серьезным предметом для разговора, это скорее обывательское мнение. Вполне возможно, что появится новый лидер. Елена Рыковцева: Вот мы пытаемся говорить о каких-то прогнозах, касающихся Чеченской республики, и первое ближайшее событие, которое нас ждет у вас - это референдум по проекту конституции Чечни. И у меня какое-то ощущение складывается, что нет смысла спрашивать вас, как пройдет этот референдум, потому что, наверное, как сказала Эльвира Горюхина, все уже решено. Майнат Абдуллаева: Да, конечно. Кроме того, я вам скажу, что подавляющее большинство чеченского населения не знает предмета этого референдума (речь идет о проекте конституции). Люди не читают его, люди не будут его читать, людям, откровенно говоря, все равно, потому что они знают, что этот вопрос абсолютно от них не зависит. Точно также было с президентскими выборами, точно такая же ситуации была в прошлую войну, когда, например, в Самашки завезли эти листы, проголосовали, поставили там галочки и вывезли их. Была такая немножко странная комичная ситуация, когда в селе умерла русская жительница, и для нее заказали специальный гроб. И в этом гробу вместо тела умершей женщины, вывезли эти листы. Настолько все было проделано в тайне. Вот и судите об объективности результатов этих выборов и объективности народного волеизъявления. Эльвира Горюхина: А знаете, как это называется в психологии? В психологии есть такой термин "демонстративно ложный продукт". То есть все качества настоящего продукта налицо. Референдум, опросы - все качества налицо, причем налицо демонстрация этих качеств. А на самом деле по своему внутреннему существу, это абсолютно ложный продукт, это абсолютно не натуральный продукт. Да, по поводу того, о чем говорила Майнат, я хотела сказать. Я не знаю, откуда такое у российского человека представление. Мне очень повезло. Я в Чечне столкнулась с учителями, врачами. Я столкнулась с той чеченской интеллигенцией, о которой российское общество ничего не знает. Блистательные историки, блистательные филологи, потрясающие учителя. Я думаю, что время созревания чеченской политической элиты, оно уже идет. Наверное, сейчас этот процесс от нас скрыт, и скрыт, потому что мы этим не очень интересуемся. Мы настолько заняты созданием этих муляжей, и так рады, что у нас есть все признаки этого якобы конституционного продукта: Елена Рыковцева: Эльвира, что-то мы не очень тут эту радость выражаем: Эльвира Горюхина: Я хочу как раз закончить на радостной ноте. Тот, кто знает чеченцев, должен быть уверен в том, что время новых политических чеченских элит уже идет. Елена Рыковцева: Это, конечно, радостная нота, но по поводу того, что мы в эти фантомы верим и радуемся им, я с этим не согласна. И опять же, если завершать разговор о прогнозах, каким вы видите возможный переговорный процесс. Эльвира? Эльвира Горюхина: Я думаю, что надо наступить на горло собственной песне, если этой песней оказываются амбиции, и надо переговариваться с теми, с кем мы воюем. Это законы любых мировых войн. Садятся за стол не с теми, кто является нашим ставленником, а садятся за стол с воюющей стороной. А потом уже дальше идут все вытекающие отсюда процессы. Но мне кажется, что трагедия чеченского народа затянется, если мы пропустим этот период. Очень трудный для нас. Очень, возможно, болезненный для президента. Я думаю, что это, может быть, уязвляет его личное человеческое самолюбие. Надо наступить на горло этой своей песне, и надо начинать переговорный процесс именно с воюющей стороной. Елена Рыковцева: Майнат, а верите ли вы, что в новом 2003 году президент Путин наступит на горло собственной песне и начнет переговорный процесс с воюющей стороной. Майнат Абдуллаева: Я не знаю, появится ли у него такая политическая воля, сможет ли он преодолеть себя в этом вопросе, но для меня очевидно то, что если бы он вдруг в один прекрасный момент сел бы, подумал, решил для себя, и обратился бы к россиянам: "Вот я решил остановить это. Мне это тяжело, мне было трудно к этому придти, но я решил это сделать". Я абсолютно уверена, что в эту минуту его рейтинг подскочил бы на небывалую высоту. Эльвира Горюхина: Он бы выиграл. Майнат Абдуллаева: Он бы выиграл. Он однозначно стал бы всенародным президентом. Я понимаю, что это трудно. Весь мир заметил, что, когда речь идет о Чечне, у него даже мимика меняется. Ему это должно быть втройне тяжело. Но если бы он решился на это, я думаю, что от этих рейтингов мир бы просто содрогнулся. . Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
