Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
21.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
Музей Бродского в Петербурге: Беседа с Михаилом МильчикомВедущий Иван ТолстойИван Толстой: У истоков музея Иосифа Бродского. Рядом со мной в пражской студии петербургский ученый, многолетний друг поэта, инициатор создания в Петербурге в ленинградской квартире Бродского мемориального музея Михаил Мильчик. Музея пока нет. Мы у его истоков. Михаил Исаевич, скажите пожалуйста, когда родилась идея создания музея? Михаил Мильчик: Вы услышите очень странный, но очень точный ответ. Она родилась 4 июня 1972 года, то есть в день отъезда Иосифа из Ленинграда. Мы, это немногие его друзья, которые провожали его в аэропорту Пулково, понимали, с кем мы прощались и какую ценность для литературы, для жизни России будет иметь Иосиф. Вот поэтому, вернувшись вечером из Пулково, я попросил ничего не убирать Марию Моисеевну, мать Иосифа, в квартире и в его комнате и сфотографировал детали, потому что понимал, что когда-то, конечно, я до этого не доживу, я был в этом уверен, что когда-то музейщикам очень понадобятся эти фотографии для того, чтобы воссоздать обстановку полутора комнат, в которых жил поэт и которые потом стали героями его известного эссе. Иван Толстой: А сколько было в этом вашем настроении, в этой вашей уверенности, в этих ваших действиях, сколько было полушутки, полу какого-то ребячества в этом фотографировании, а сколько было серьезной уверенности в том, что такие времена должны наступить? Михаил Мильчик: Вопрос сложный. Пожалуй, ребячества-то не было вообще. Была печаль расставания, мы в те оды были абсолютно убеждены, что мы расстаемся навсегда. И Иосиф так думал и все, кто оставался здесь, так думали, хотя часть из тех, кто был тогда в аэропорту уехали потом в эмиграцию. Так что здесь было скорее не ребячество, а печаль и стремление оставить для себя в памяти то, что связано было с Бродским, с той обстановкой, в которой все мы часто бывали. Но, с другой стороны, была подспудная уверенность, что рано или поздно это потребуется. Мы, конечно, даже не думали, что это так скоро потребуется, но рукописи не горят, хотя, конечно, горят, пленка все-таки остается, и я надеялся, что рано или поздно это кому-то может пригодиться. Вот, к моему великому изумлению, счастью и удивлению я до этого времени дожил. Иван Толстой: Михаил Исаевич, и что же в будущем, я надеюсь, достаточно скором, можно будет показать посетителям? Михаил Мильчик: Все-таки эта квартира на углу Пестеля и Литейного проспекта в знаменитом доме Мурузи, эта квартира исключительна не только потому, что она описана самим поэтом, потому что это те самые полторы комнаты, с другой это не только полторы комнаты, это большая коммунальная квартира, в которой не только жил, но и сформировался поэт, и все, что вокруг него, вспомним хотя бы Спасо-Преображенский собор, это все в той или иной степени вошло в его стихи, вошло в его сознание и продолжало с ним жить, я в этом абсолютно уверен и знаю это, продолжало жить вплоть до самых последних дней его жизни. Поэтому это удивительное место, которое возможно воссоздать с максимально полной достоверностью. И многое сохранилось. Достаточно сказать - письменный стол, книжные полки, почти вся библиотека сохранилась большими стараниями Якова Аркадьевича Гордина. Он много для этого сделал. Много вещей у родственников, у знакомых, сохранились рукописи и так далее. То есть можно воссоздать не только на аналогах, а, прежде всего, на подлинных вещах. Не буду рассказывать, это всем ясно, что подлинность обладает каким-то удивительным смыслом, чувством, энергией, которую никогда не заменит самая удачная копия. Так вот, можно показать мемориальные полторы комнаты. А что касается остальной квартиры, то мы, а мы - это фонд создания литературного музея Иосифа Бродского, мы думаем, что там можно показать какие-то черты коммунального быта, которые, как вы понимаете, молодежи почти не знаком. Иван Толстой: Тогда зачем же коммунальную квартиру расселять, надо всех оставить на месте. Я думаю, какие-нибудь иностранные слависты, приезжая в Петербург, будут как раз заинтересованы посмотреть на настоящий быт? Михаил Мильчик: В ваших словах есть доля истины, и даже мы думаем, что можно откырть музей в этих полутора комнатах при наличии одного или двух жильцов, если они не пожелают получить приличную по современным стандартам площадь. Оставить их на какое-то время. Иван Толстой: Как Лев Толстой выходил пахать к курьерскому, так жильцы могут на время посещения группой квартиры устраивать скандальчик какой-то. Михаил Мильчик: Это уже театр поучается. Но все-таки какие-то черты коммунального быта стоит сохранить. Но не в коем случае не всю квартиру со всеми ее «прелестями» коммунальной жизни, потому что мы не думаем, что это должен быть только музей Бродского. Это должен быть музей нонконформистской культуры Ленинграда 60-80 годов. Это должна быть атмосфера та, в которой сформировался и жил поэт, а это, следовательно, и его окружение, его друзья ближние или дальние. То есть это та культура, которая пока не нашла отражения нигде. Может быть, только чуть-чуть и то одним боком в прекрасном и очень ценимом всеми нами музее Ахматовой, который, кстати сказать, расположен совсем неподалеку - на том же Литейном проспекте. Так что это второй момент, что это не только Бродский. И третий момент - это удивительный дом. Это тоже предмет нашей заботы и мы стремимся и думаем представить в какой-то степени и жизнь этого совершенно необычного дома. Иван Толстой: То есть вы хотели бы, чтобы в этом музее, в пределах этой квартиры была представлена история дома? Михаил Мильчик: Вы спросили в пределах квартиры. Мы когда сейчас готовили концепцию музея к 60-летию поэта, мы поняли, что в пределах квартиры всего этого не показать. И мы поняли, что для этого нужна еще дополнительная площадь, так же, как это сделано в музее Зощенко, в упомянутом только что музее Ахматовой и так далее. Так что строго говоря мы не можем ограничиться этой квартирой, потому что мы хотим хоть как-то рассказать и показать, какое место в петербургской культуре занимал дом Мурузи. И каким образом судьба Иосифа переплелась с судьбой самого дома, и я скажу даже больше - петербургской литературы первой половины нашего или уходящего столетия. Иван Толстой: Что же получается, в этом доме жили и другие литераторы, довольно известные имена в начале века, в Серебряном веке. Кто это был? Михаил Мильчик: Прежде всего, два наиболее громких имени - это Дмитрий Мережковский и Зинаида Гиппиус. Сам Иосиф думал, что он занимает малую толику большой квартиры этих двух выдающихся литераторов Серебряного века. Но наши разыскания, и тут, в частности, я должен вспомнить книжечку, посвященную дому Мурузи Александра Кобака и Льва Лурье, выяснилось, что они жили не на втором, а на третьем этаже, но действительно в этой части дома. Кроме того, здесь находился «Союз поэтов», который возглавлял Николай Гумилев. Сюда приходили Александр Блок, Клюев, Сергей Есенин и, строго говоря, чуть ли не все литераторы Петербурга и Петрограда. И они все в большей или меньшей степени были связаны с этим домом. Кстати, сам Иосиф вспоминал, что как-то ему подробно рассказывала Анна Андреевна Ахматова, что ее вскоре после того, как дом был построен, ее, совсем еще девочкой, водили показывать этот дом, как некую диковинку для Петербурга, потому что он был решен в мавританском стиле. Иван Толстой: Какое же отношение у общественности, простите мне это слово, к такой затее? Ваш путеводитель показывает, по крайней мере, его проспект показывает, что и мемориальная доска уже висит на доме и вообще с этим зданием связано имя Бродского в сознании петербуржцев? Михаил Мильчик: Это верно, доска в 1996 году в день рождения Бродского была действительно установлена, правда на том фасаде дома, который выходит на Литейный, а квартира или те три окна, которые связаны с квартирой Бродского, выходят на улицу Пестеля, бывшую Пантелеймоновскую, но это уже действительно второстепенный момент. Как относится общественность? Я бы сказал заинтересованно. Очень активно нас поддерживает Нина Ивановна Попова - директор музея Ахматовой, хотя, скажу откровенно, мы опасались, что она эту идею воспримет как некое соперничество. Нет, наоборот. Тем более, что мы собираемся сделать музей, который в чем-то дополнял, а в чем-то по другому был устроен, чем музей Ахматовой. Так что ей кажется, что это очень полезное начинание. Очень положительно восприняли все участники конференции, посвященной 60-летию Бродского, когда мы рассказывали об этой концепции. Но, тем не менее, идея существует, фонд существует, счет рублевый у нас в фонде тоже существует, мы предполагаем, что этот музей будет корпоративный, не государственный и не частный. То есть будет принадлежать группе лиц или, иначе говоря, фонду, который будет создавать эту сложную экспозицию. Я еще забыл упомянуть одну очень важную деталь - в этой экспозиции очень большую роль будут играть новые средства: с помощью компьютера, интернета мы постараемся как можно шире показать поэта, его творчество, его жизнь, с тем чтобы люди, приходящие сами, могли найти ответы на многие вопросы, которые их интересуют. Здесь же в одном помещении, в самой большой комнате, но не мемориальной, предполагается устройство поэтических вечеров, семинаров, диспутов. Здесь же предполагается и библиотека, в которую можно было бы приходить не только для того смотреть книги, а для того, чтобы их читать. Библиотека, преимущественно освящающая нонконформистскую сторону культуры Ленинграда 60-80 годов. Кстати, небезинтересно будет вам услышать, что сейчас мы работаем над большим сайтом для интерента, посвященном Бродскому, который не только будет рассказывать о самой квартире, об идее музея, но и сделает сводку всех уже ныне существующих сайтов, посвященных Бродскому и будет своего рода указателем для тех, кто откроет наш сайт. Иван Толстой: Михаил Исаевич, вот вы сказали, что форма собственности будет корпоративной, не государственной и не частной. Не могли бы вы пояснить, какой тут ньюанс, почему это так важно? Михаил Мильчик: Дело в том, что два года тому назад группа видных деятелей нашей российской культуры, а также лауреаты нобелевской премии, среди этих людей я должен назвать покойного Дмитрия Сергеевича Лихачева, здравствующих Мстислава Леопольдовича Ростроповича, Галину Вишневскую, Андрея Петрова, обратилась к губернатору Петербурга Яковлеву с просьбой помочь созданию музея в квартире Бродского. Яковлев ответил положительно, однако прошло уже почти два года и город не предпринял никаких усилий для того, чтобы выкупить эту квартиру, иначе говоря, расселить ее. Я понимаю, что у города трудности с финансами и, может быть, и другие причины. Вот почему мы решили не ждать больше такой материальной поддержки города, хотя другая поддержка нам безусловно необходима, и начать сбор средств, для того, чтобы собрать нужную сумму, расселить эту квартиру и по крайней мере первоначальную экспозицию постараться успеть открыть к 300-летию Петербурга. Но я не совсем ответил на ваш вопрос. Во-первых, тут есть момент, может быть, странный. Многим из нас кажется, что Иосифу было бы трудно себе представить, что в его квартире создан государственный музей. Хотя я понимаю, что сегодняшняя Россия - это не Россия советская, не вчерашний день, но тем не менее. Государство есть государство. Отношения Иосифа с государством были, скажем, напряженные. Хотелось бы не зависеть или в малой степени зависеть от государства, хотя город, конечно, должен, с моей точки зрения, сделать какие-то усилия для того, чтобы создать такой музей, помочь, потому что это музей в городе, это музей во славу города и отделяться от городских властей было бы неразумно. Но, тем не менее, мы имеем уже пример такого музея. Я имею в виду хорошо вам знакомый музей на Большой Морской улице, музей Владимира Набокова. Он не государственный музей и, как вы знаете, существует, не решусь сказать процветает, но живет достаточно полнокровной жизнью. Значит, такие музеи в принципе возможны. Когда музей будет корпоративный - это значит, что ни его экспонаты, ни уж тем более сама квартира не будут принадлежать отдельным членам, они могут уходить, к великому сожалению, покидать сей мир. Но, тем не менее, корпорация, то есть правление фонда будет продолжать существовать. И это правление будет диктовать форму этого музея, особенности его функционирования и так далее. Мне кажется, что это наиболее разумное решение, потому что оно дает возможность максимально полно выразить волю тех, кому творчество поэта не просто не безразлично, а тех кто его любит, многие из них были его друзьями, знакомыми и так далее. Иван Толстой: Михаил Исаевич, а что нужно сделать для того, чтобы в такой квартире мемориальный жил дух поэта? Михаил Мильчик: Трудно ответить на этот вопрос. Мне кажется, что ни в коем случае не нужно ограничиваться чистой мемориальностью. То есть вот стол, вот стул. Хотя это все должно присутствовать в этих полутора комнатах. Там должен звучать голос. Это, слава богу, возможно сделать, поскольку много записей. Там должен быть облик поэта. И это опять возможно, потому что существует довольно много фильмов, достаточно подробно показывающих в разные периоды жизни Бродского. И, самое главное, там должны жить интересы людей, которые сегодня заинтересованы в творчестве Бродского - то есть молодежь с их творчеством сегодняшним, с их заботами. То есть это должен быть музей, который не только обращен в прошлое, но обращен не в меньшей степени в настоящее. И вот на стыке обращения к прошлому и настоящему, мне кажется, и родится тот самый дух, который может быть был бы любезен Бродскому. Потому что музейщину он всегда очень не любил. И мне не хотелось бы в этом смысле заслужить его порицание. Хотя почти уверен, что ему бы все равно музей не понравился, каким бы его не сделали. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
