Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
21.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
Генетическая революция и искусствоАвтор и ведущий Александр Генис21 столетие не успело еще толком начаться, как нашу историю уже поразило открытие, которое обещает быть самым фундаментальным на весь открывающийся век. Речь, конечно, идет о расшифровке генного кода человека. Начавшаяся этим событием генетическая революция идет широким фронтом, захватывая все новые, далекие от науки, ареалы. О том, как это происходит, рассказывает сегодняшняя передача, посвященная тому, как развитие генетики влияет на искусства и как искусство влияет на генетику. Прорыв в генной биологии не только открывает 21 век, но и берет его под свою опеку. Теперь все главное в нашей жизни, науке и культуре будет так или иначе связано с биоиндустрией, медициной, фармацевтикой. Чтобы оценить размах происшедшего, нужно вставить открытие в надлежащий ряд. Когда Билл Клинтон торжественно объявил журналистам о завершении работы над геномом, он вспомнил Галилея. Открыв законы движения небесных тел, великий итальянец сказал, что выучил язык, на котором Бог "написал" вселенную. Развивая эту метафору, президент заявил, что расшифровавшие азбуку генов ученые овладели языком, на котором Бог написал книгу жизни. Поскольку и в том, и в другом случае нам вряд ли удастся сравнить копию с оригиналом, достижение биологов лучше вставить не в теологический, а в исторический контекст. С этой точки зрения масштаб открытия сравним лишь с двумя потрясениями, пережитыми человеком с тех пор, как он им - человеком - стал. Первое - это изобретение земледелия, второе - индустрии. Составление генной карты - веха, с которой начинается третья, возможно, еще более радикальная революция. Если первые две научили нас изменять окружающую среду, то третья позволит изменить себя. О том, какие перспективы открывает генетическая революция, говорит руководитель одного из двух генных проектов доктор Коллинз: "Через 10 лет врачи научатся предсказывать судьбу еще не рожденного ребенка. Через 20 лет фармацевты будут выпускать индивидуальные лекарства для каждого пациента. Через 30 лет ученые смогут моделировать генную структуру, создавая электронную версию человека на компьютере. Через 40 лет будут найдены лекарства от самых опасных болезней, от чего даже средняя продолжительность жизни достигнет 90 лет". Как видим, хотя глубинные последствия третьей революции станут ясны лишь нашим отдаленным потомкам, уже нынешнему поколению удастся вкусить первые плоды генетической революции. Однако та же генная инженерия, возможно - главный вызов, который наука бросает человеческой расе за всю ее историю. Соблазн выращивать вундеркиндов угрожает разделить нас как раз так, как предвиделось Уэллсу в его "Машине времени" - на эфирных элоев и подземных морлоков. Раньше этому препятствовала судьба, природа или Провидение, вживившие в плоть нашей цивилизации предохраняющее устройство. Оно навязывало миру слепую справедливость генной лотереи. В этом было последнее утешение бедности: чего бог не дал, того в аптеке не купишь. "Как бы не так!" - говорит генетическая революция, обещая в скором будущем выставить на продажу ум, талант и красоту. Сегодня лишь случай решает, кому достанется счастливый расклад генов. Вопрос в том, от кого это будет зависеть завтра - от счета в банке? От страховой компании? От академии наук? От президента? ООН? Церкви? Секретной полиции? У нас нет ответов на эти вопросы, но мы все должны задавать их без устали, ибо как раз этого и не умеет делать всемогущая наука. Ее задача не спрашивать, а отвечать. Вопросы же должны формулировать наша культура, наше искусство, та зона массового сознания, где рождаются великие универсальные метафоры, на которые опирается реальность каждой эпохи. Наука не занимается искусством, но она способна изменить наше представление о нем. В наше динамичное время это происходит так быстро, что перемены происходят на протяжение не веков, а поколений. В связи с этим я хочу поделиться одним наблюдением. Как частый посетитель нью-йоркских музеев, я заметил, что в Музее современного искусства всегда больше молодых, чем в традиционном Метрополитен. Поразительно, как безоговорочно, с энтузиазмом и пониманием молодежь принимает самое сложное в искусстве 20 века. Вернее так: то, что казалось сложным нам, им кажется простым, ясным, неизбежным, не вызывающим вопросов. Им не надо объяснять, почему летают коровы Шагала и что означают квадраты Малевича. В чем же тут дело? Еще в 20 годы физика перебралась от наглядной метафорической картины, где планеты и звезды совершают регулярный космический карамболь, в парадоксальный мир квантовой механики. Вселенная потеряла тот антропоморфный, обозримый, умопостигаемый облик, который мы привыкли ей приписывать. Эта - в буквальном смысле - МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКАЯ перемена разом сделала методы прежнего искусства устаревшими, бесполезными. Ему на смену пришло нежизнеподобное, нереалистическое искусство, которое Ортега-и-Гассет называл "дегуманизированным". Со временем это самое "дегуманизированное" искусство - будь то кубизм Пикассо, сюрреализм Дали или абстракционизм Поллака - стало классикой. И никто уже не жалуется, что картины не похожи на жизнь. Они похожи! Оказалось, что за полвека изменилась наша ментальная картина мира. В результате мы, как писал Мандельштам, "выздоровели от безвредной чумы наивного реализма". На протяжении одной человеческой жизни революция, начатая физиками, прошла через дерзкие эксперименты эзотерического искусства и -растворившись в повседневной жизни - мирно завершила свой путь в массовой культуре. Опыт предыдущей научной революции, естественно, приводит нас к вопросу: как будут складываться отношения между художником и генетикой? Первой ответить на этот вопрос взялась одна из самых авангардных галерей Сохо с подходящим названием - "Экзит" ("Выход"). Галерея предложила 39 художникам поучаствовать в выставке под амбициозным титулом "Рай сейчас: рисуя генетическую революцию". По-моему, вся затея с треском провалилась. Художники не "рисовали" генетическую революцию, а иллюстрировали ее. Ну, например, модный художник Брайэн Крокетт написал веселое полотно "Ферма 2000 года", на котором изобразил квадратные помидоры, прямоугольных коров и прозрачных свиней. Эта фантазия в духе "Мурзилки" вряд ли достойна предмета выставки. Пожалуй, самое интересное на ней были не экспонаты, а посетители. Особенно один из них - директор бостонского центра генетических исследований Эрик Ландер, принимавший участие в открытие выставки. Осмотрев ее, он опубликовал в "Нью-Йорк Таймс" крайне примечательную статью, которую можно счесть своего рода манифестом науки к искусству. В нем Ландер пишет: "Расшифровка генного кода означает, что к нам в руки, наконец, попала уникальная книга. Созданная три миллиарда лет назад, она разошлась тиражом в шесть миллиардов экземпляров. В ней миллион страниц и три миллиарда слов, и все они состоят из четырех букв. Теперь нам всем предстоит вдохнуть жизнь в эту книгу - понять, что она значит. Художники уже приступили к делу. Они поставили перед искусством те же большие темы, которые должна решать и наука. Это вопросы генетической идентичности и границ видов, проблемы эволюции, расизма, генной инженерии и биотехнологии. Но все это лишь начало. Генетическая революция началась с сухой объективной информации, но ее истинное влияние на общество зависит не от фактов, а от их интерпретации в конкретном социальном контексте. Как все великие научные открытия, геном нуждается в метафорах и образах, которые соединяют достижения ученых с нашей обыденной жизнью, чтобы образовать новую картину мира. Именно она и будет конечным итогом начавшейся генетической революции". Решив обратить этот волнующий монолог в диалог, мы разыскали автора манифеста в Бостоне, чтобы задать ему ряд вопросов. С профессором Эриком Ландером беседует наш корреспондент Владимир Морозов. - Доктор Ландер, расскажите о работе Вашего центра. - Мы занимаемся исследованием ДНК - носителя генетической информации и пытаемся понять работу генов благодаря которым функционирует организм человека. Гены контролируют различные физиологические функции нашего тела, могут определять склонность к различным болезням. Разнообразная информация размещается в наших генах приблизительно таким же образом, как информация на жестком диске компьютера. Цель нашей работы --расшифровать эту информацию. Понять механику работы клеток человеческого организма. С появлением генома ученые впервые получили так сказать полный список деталей из которых состоит человек. Это как будто мы бы хотели понять работу самолета и в конце концов сделать его надежнее и быстрее. - Будучи в Нью-Йорке вы посетили художественную выставку "Генетическая революция". Как по-вашему, могут ли люди искусства повлиять на ход этой революции? - Я думаю, что люди искусства могут оказать важное влияние. Они могут заставить человека остановиться и задуматься. Важный вопрос: что означают все эти научные знания? Художники помогают нам увидеть мир в необычном свете. Не то чтобы художники помогли нам увидеть истину. Они на это и не претендуют. Но увидеть вещи в другой перспективе, посмотреть по-другому свежим взглядом. Например, на этой выставке масса картин, на которых животные созданы путем генной инженерии. Они выглядят смешно, трогательно, чудовищно. По сравнению с ними созданная путем клонирования знаменитая овца Долли это образец нормы. Да, мы можем начать производство клонированных сельскохозяйственных животных, но не людей. Страшно подумать о людях как о продукте массового производства. - Профессор Ландер, 21 век обещает быть веком биологии. Какие мифы рождает биоцентрическая цивилизация? - Я думаю, что много возможных мифов. Например, что какие-то люди биологически от рождения лучше других. Понятно, что это ошибка, но это миф, которому люди могут поддаться. В свое время технократическая культура создала миф о всесилии человека. О том, что развитие науки и техники это всегда хорошо. Теперь мы знаем что такое представление оказалось, мягко говоря, несколько преувеличенным. Биоцентрическая культура наоборот может создать миф о полном бессилии человека, о предопределенности нашей судьбы. О том, что все, что с нами произойдет в будущем, уже записано в наших генах. По-моему, самое главное - не создавать очередной миф, а понять, что мы часть природы. Что жизнь на планете удивительным образом едина. Что человек состоит в тесном родстве с животными и растениями и поэтому должен быть добрее и разумнее относиться к окружающей среде. Я надеюсь, что новые знания помогут рассеять старые мифы, помогут человеку осознать его место в природе. Самое сильное впечатление генная революция произвела на художников-авангардистов. С тез пор, как на свет появился первый клон - овца Долли - они почувствовали, что их ремесло стоит на пороге качественно иного творчества. Авангарду всегда были свойственны демиургические претензии. Его великие мэтры мечтали переделать не искусство, а мир. Теперь авангард может увеличить размах: не переделывать, а создавать заново, попутно избавившись от описанной еще Платоном вторичности искусства. Беда художника - объяснял Платон - в том, что он пишет копию копии. Ремесленник, скажем, делает кровать, держа в уме ту идеальную кровать, что существует в платоновском царстве идей. Рисуя эту самую кровать, художник еще дальше отодвигается от совершенного оригинала. И вдруг генетика обещает разбить эту систему зеркал с их сложной последовательностью отражений. Вместо того, чтобы отражать либо видимую, либо умопостигаемую природу, художник сможет творить, как Бог, - напрямую создавать то, чего нет и никогда не было. О перспективах генетической революции мы попросили сказать несколько слов Виталия Комара. В паре с Александром Меламидом эти художники все более активно осваивают межвидовую границу - пишут картины со слонами, фотографируют с обезьянами, занимаются архитектурой в соавторстве с бобрами и термитами и рассуждают о возможностях, которые всем нам несет генетическая революция.
Виталий Комар: Вы помните, как описывается конец света? Сначала появляются жуткие существа, жуткие чудовища на земле. Так что я думаю, что эти существа не будут созданы какими-то посторонними силами - они будут созданы самим человеком. Но Библия вся полна этих существ. Например, известно, что во время конца света как в христианской, так и в иудейской версии появятся гигантские, страшные звери апокалипсиса - видения Даниила. Например, я думаю, что звери будут созданы людьми, лабораториями ученых. Именно они явятся причиной конца света. Потому что в Библии не совсем ясно, откуда эти звери появились - таких зверей нет. Я думаю, они будут созданы учеными. В целом, перспективы генетической революции нас скорее пугают, чем соблазняют: уж слишком решительно биология вступила в соревнование с Творцом. Нас страшит бесцеремонность, с которой ученые собираются вмешаться в наш типовой проект. Мы чувствуем священный ужас каждый раз, когда наука кощунственно предлагает нам поменять то, чем нас снабдили судьба, Бог и природа. Между тем, современная культура исподволь уже подготовила общество к готовящемуся перевороту. Собственно, потому и началась генетическая революция, что она уже вызрела в недрах массовой культуры, в глубинах коллективного сознания, сделав возможным и приемлемым открытия ученых. Даже если мы еще не хотим себе в этом признаться, за нас говорит дух времени, сделавший из самой актуальной и современной философии проблему телесности. Суть этой проблемы в том, что с универсальной для всей западной культуры иудео-христианской точки зрения мы - не хозяева своему телу, оно дано на прокат нашей душе. Свобода выбора дарована ей, но не ему. Мы не выбираем тело, оно - наш рок, наша судьба, наше наказание. Тело - фатально безвыходно. Оно - бренная темница, в которой обречен томиться дожидающийся вечной разлуки дух. Но сегодня мы вместо этой древней доктрины вооружились парадоксом Оскара Уайльда: "У тех, кто отличает душу от тела, нет ни того, ни другого". Заново открыв власть над своим телом, мы торопимся воспользоваться ею. В век биологических чудес наше тело стало полигоном для экспериментов. Сегодня мы хотим быть разными, отличаясь не только друг от друга, но и от самих себя. Посмотреть только на Майкла Джексона! Задевая все более интимные части нашего "я", телесность - это мода, ставшая по-настоящему тотальной. Теперь она меняет не только одежду или прическу, но и весь наш облик. Ну, например, недавно открыли ген, определяющий цвет волос. Так что скоро начнут продавать препарат, позволяющий не красить, а выращивать волосы любой, самой причудливой расцветки. Все это отразилось на том, как мы сами себя представляем. Утратив постоянство форм, наше тело стало восприниматься изменчивым. Тело больше не судьба, а первичное сырье, нуждающееся в обработке. Мы чувствуем ответственность за то, как распоряжаемся своей внешностью. Наиболее эффектная форма, такого селф-арт - автотворчества - культуризм, который точнее описывает американский термин body building. Критик и искусствовед американка Камилла Палья с восхищением пишет о культуристах, как о "новых рыцарях, давших обет отрастить себе латы из мышц". В этом постоянно набирающем силу движении есть и чисто эстетический аспект - культуристы сознательно делают из себя копию знаменитых статуй. Но если культуризм, как и рыцарское служение, доступен лишь немногим возвышенным натурам, то от других кощунственных упражнений не застрахован почти никто. Я говорю о диете. Сегодня каждый второй американец пытается похудеть и чувствует свою вину, когда ему этого не удается. Пациенты, прошедшие через мучительную хирургическую операцию по удалению жира, говорят, что в Америке лучше быть слепым, чем толстым. Однако диета - знак не физиологических, а теологических перемен. Свидетельствуя о реабилитации телесности, она приучает нас к мысли, что дом человека - его тело. Попытка обжить этот дом, обставив его по своему вкусу, возвращает нам право распоряжаться собой. Так диета становится первой массовой формой самоэволюции человечества. Ну а отсюда уже один шаг до всех тех ужасов, которыми нас пугает генетическая революция, обещая превратить людей в нелюдей. Впрочем, возможно этот шаг уже сделан. Во время сиднейской олимпиады американский автор Брюс Стерлинг (я с нетерпением жду его новую книгу "Цайтгейст" - "Дух времени") опубликовал примечательную статью. В ней он поделился своими - чисто внешними - впечатлениями от олимпийских атлетов, точнее - атлеток. Стерлинг пишет: "Мир еще не видел таких женщин. Даже воинственные амазонки уступили бы им в силе и мощи. Сегодняшние спортсменки с их рослыми жилистыми телами, с мускулистыми ногами, годными на то, чтобы пробивать стенки, внушают не только уважение, но и страх. Олимпийцы всегда были лучшими образцами человеческой расы. Но, глядя на них сегодня, мы видим на экранах телевизоров свое будущее. Я бы называл это будущее "постчеловеческим"". Употребив такое сильное слово, Брюс Стерлинг остро поставил вопрос, которого ждет наука: сможет ли пережившее генетическую революцию человечество все еще называться "человечеством"? Ответа не знает никто. Возможно потому, что мы боимся спрашивать. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
