Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.4.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[09-05-01]
Анализ проекта нового Уголовно-процессуального кодекса РоссииВедущие Константин Симис и Дина КаминскаяДина Каминская: 9 апреля Государственная Дума уже открыла серию парламентских слушаний по проекту нового Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (УПК). А в конце мая или в начале июня Дума должна приступить к обсуждению этого проекта во втором чтении. Константин Симис: Мы уже говорили о том, что проект нового УПК, несмотря на его несомненные достоинства, страдает рядом серьезных недостатков. К их числу, едва ли не в первую очередь, следует отнести нарушение принципа равенства сторон при рассмотрении дел в надзорных инстанциях. Дина Каминская: Но, к сожалению, это далеко не единственный порок представленного проекта. Грубым нарушением принципов демократического правосудия является и закрепленный в проекте порядок принесения жалоб на действия следователей и дознавателей. В статье 126 проекта сказано, что жалобы на действия и решения следователей подаются прокурору, надзирающему за следствием и дознанием. Такой же порядок установлен для принесения жалоб на действия прокурора: их вправе рассматривать вышестоящий прокурор. Таким образом, проект сохраняет положение, когда не суд, а сама прокуратура рассматривает жалобы на принимаемые ей же самой решения. Константин Симис: И если новый УПК в этом вопросе воспроизведет редакцию проекта, то на практике судьба подозреваемых и подследственных останется, как и ныне, полностью в руках сотрудников милиции, прокуратуры. А ведь им по самой природе в их деятельности изначально присущ обвинительный уклон. И это особенно опасно в ситуации, когда применение незаконных методов следствия, нарушение прав подозреваемых и обвиняемых стало в России явлением отнюдь нередким. Дина Каминская: Остается добавить, что уголовно-процессуальное законодательство всех демократических стран предоставляет подозреваемым и обвиняемым право обжаловать в суде действия дознавателей, следователей и прокуроров. Константин Симис: Противоречат демократическим принципам правосудия и положения проекта, в соответствии с которыми за судом сохраняется право, в тех случаях, когда обвинение не доказано, направлять уголовные дела на дополнительное расследование. Такой порядок (он закреплен в действующем УПК и сохранен в проекте нового кодекса) стал непосредственной причиной трагически сломленных судеб тысяч ни в чем не повинных людей. Дина Каминская: Дело в том, что суды очень широко пользуются этим правом. И едва ли не каждый раз, убедившись в том, что обвинение не предъявило достаточных доказательств вины подсудимого, вместо того, чтобы вынести оправдательный приговор, направляют дело на дополнительное расследование. Надо сказать, что практика направления дел на дополнительное расследование чрезвычайно удобна для прокуратуры. Она позволяет им направлять в суд дела, в которых обвинение недостаточно доказано, поскольку, если суд даже и убедится в сомнительности представленных доказательств, он все равно не оправдает обвиняемого, а направит дело вновь в прокуратуру для проведения новых следственных действий. И так может повторяться по несколько раз. Константин Симис: Институт дополнительного расследования противоречит основополагающему принципу демократического правосудия - презумпции невиновности. Ведь всякое сомнение, согласно закону, толкуется в пользу обвиняемого и потому, когда суд сталкивается с сомнительными доказательствами, он, руководствуясь принципом презумпции невиновности, обязан оправдать подсудимого. И совершенно закономерно, что ни в одной из демократических стран нет такого института, как доследование. Дина Каминская: В предыдущей беседе мы уже говорили, что ни совещаниях, которые президент Путин недавно провел с руководящими работниками суда и прокуратуры, а также с руководителями фракций Государственной Думы, обсуждались вопросы совершенствования российского уголовно-процессуального законодательства. Естественно, что было уделено внимание и судьбе суда присяжных. Сразу хочу сказать: мы оба принадлежим к числу тех, для кого преимущество именно этой формы судопроизводства над судом народных заседателей, под юрисдикцию которого, кстати сказать, ныне подпадает подавляющее большинство уголовных дел, несомненно. Константин Симис: Разница между этими двумя формами судопроизводства, несомненно, существенная, поскольку само участие 12 человек вместо двух народных заседателей, в решении вопроса о доказанности предъявленного обвинения создает более высокую вероятность объективности, обоснованности вердикта. Дина Каминская: И все же главное, принципиальное отличие - в другом. Присяжные выносят вердикт совершенно самостоятельно. Ведь на протяжении всего разбирательства (а затем и в совещательной комнате) они полностью изолированы от судьи. Народные же заседатели, в отличие от присяжных, на протяжении всего судебного следствия, на протяжении прения сторон занимают места рядом с судьей, за тем же судейским столом. И вместе с судьей они удаляются в совещательную комнату для вынесения приговора. Константин Симис: И естественно, что в таких условиях судье легко оказывать влияние на народных заседателей. Он подавляет их авторитетом профессионального юриста, юриста, которому государство доверило вершить правосудие. Такая психологическая зависимость и привела к тому, что народные заседатели в уголовном процессе, как правило, превратились в фигуры чисто декоративные. Дина Каминская: Вот с учетом всего этого эксперты Совета Европы в своем заключении не только указали на необходимость расширить сферу деятельности суда присяжных, но и рекомендовали упразднить суд народных заседателей. Константин Симис: Чем же объяснить, что в настоящее время, когда вопрос о введении в России суда присяжных уже решен на уровне конституции, сопротивление суду присяжных не ослабевает? Дина Каминская: Прежде всего, нельзя не учитывать, что органы следствия и дознания заинтересованы в том, чтобы сохранилась форма судопроизводства, предопределяющая очень важную для них возможность оценивать доказательства, представленные обвинением, без той требовательности, которая необходима для подлинного правосудия. Им удобнее суды, которые нередко выносят обвинительный приговор даже в тех случаях, когда вина подсудимого не доказана за пределами разумных сомнений. Константин Симис: Но возражают не только работники правоохранительных органов. Ведь многие судьи тоже выступают против введения суда присяжных как основной, распространенной на всей территории России формы судопроизводства. Чем же это можно объяснить? Дина Каминская: Думаю, что в значительной мере - это результат того правосознания, той ментальности, которые сформировались под влиянием антидемократических принципов, присущих советской правовой науке. А скорее, главным образом, под влиянием самой судебной практики. Ведь на протяжении всей советской истории она, эта практика, определялась властями. У многих судей, причем не только у тех, кто получил образование в советские времена, но и у судей нового поколения, сохраняется стойкое представление о прокуроре, об обвинителе не как о равноправном с адвокатом участнике судебного процесса, а как о представителе государственных интересов, и главное, как о выразителе воли властей. Константин Симис: Именно такие судьи априори принимают версию обвинения. Обвинительный уклон стал частью их правосознания. Присяжные же от такого психологического комплекса, от обвинительного уклона, свободны. Дина Каминская: Анализ судебной практики по делам, рассмотренным с участием присяжных, дает основание считать, что представители народа, поставленные перед необходимостью самостоятельно оценить представленные прокурором доказательства, как правило, принимают справедливое, основанное на материалах дела решение. Так что есть все основания считать, что они психологически подготовлены к выполнению доверенной им ответственной миссии вершителей правосудия. Сказать об этом мне казалось необходимым, поскольку наиболее распространенный аргумент, используемый противниками суда присяжных, сводится к тому, что суд этот для России, якобы, не традиционен, что население страны для него еще не созрело. Константин Симис: Противники суда присяжных ссылаются также на то, что нельзя доверять судьбу обвиняемого, как они выражаются, человеку с улицы. Однако, если следовать логике таких рассуждений, то следует отказаться и от суда с участием народных заседателей, да и вообще от привлечения к отправлению правосудия представителей народа. Ведь народный заседатель - это такой же «человек с улицы», как и присяжный. Дина Каминская: Вот и совсем недавно Генеральный прокурор Российской Федерации Устинов, возражая против введения суда присяжных, утверждал, что сначала надо поднять правовой и культурный уровень народа, а потом уже допускать его к отправлению правосудия. Константин Симис: А на мой взгляд, следует согласиться с Юрием Феофановым, журналистом, который на протяжении многих лет освещает проблемы российского правосудия. В статье, опубликованной в «Известиях» в феврале, он пишет: «Суд присяжных - именно суд улицы. В этом его смысл». И далее: «Обвинительная власть боится суда присяжных, ибо ей уже без дураков придется состязаться с защитой и представлять неискушенному народу неопровержимые доказательства». Дина Каминская: Мы сегодня все время оперируем термином «противники суда присяжных». Но ведь ныне возражать против установления в России этой формы судопроизводства они уже не могут. Эта проблема, по существу, уже решена, причем решена окончательно. Ведь в конституции записано, что суд присяжных - это одна из форм судопроизводства и что обвиняемый имеет право на рассмотрение его дела судом с участием присяжных в случаях, сказано в конституции, предусмотренных федеральным законом. А после того, как в 1993 году в УПК были внесены необходимые дополнения, суд присяжных начал функционировать. Правда, пока только в девяти субъектах Российской Федерации. Константин Симис: Так что усилия противников сейчас направлены на то, чтобы, во-первых, воспрепятствовать распространению суда присяжных на всю территорию РФ, и во-вторых, на то, чтобы добиться максимального сужения юрисдикции этого суда. Дина Каминская: Думаю, необходимо напомнить, что, в соответствии с проектом нового УПК, суд присяжных должен быть учрежден во всех 89 субъектах Российской Федерации. Так что противодействие именно предполагаемому распространению суда присяжных стало одной из важных причин, по которой руководители правоохранительных органов (главным образом, Генеральной прокуратуры) в течение уже шести лет тормозят принятие нового УПК. Константин Симис: Нет никаких формальных препятствий для достижения второй задачи, которую ставят перед собой противники суда присяжных - максимального сужения юрисдикции этого суда. Напомню, что юрисдикцию этих судов должен определять, как сказано в конституции, федеральный закон. Так что законодатель не ограничен юридическими рамками, определяя, какие категории дел подлежат рассмотрению с участием присяжных. Дина Каминская: Надо признать, противники суда присяжных успешно используют эту возможность. Так, в 1993 году в действующий УПК были внесены дополнения, регламентирующие деятельность суда с участием присяжных. С тех пор к компетенции этого суда отнесено только рассмотрение дел о преступлениях, за которые может быть назначено наказание в виде лишения свободы на срок свыше 15 лет, либо пожизненное заключение, либо смертная казнь. А в 1996 году в УПК вновь было внесено дополнение. И теперь даже по этой, весьма ограниченной категории дел, участие присяжных уже не обязательно. И если сам обвиняемый не ходатайствует о том, чтобы его судили присяжные, то судьбу его будет решать коллегия из трех профессиональных судей. Константин Симис: Перед Государственной Думой стоит весьма важная задача. Ей предстоит по-новому, я бы сказал, принципиально по-новому определить пределы юрисдикции суда присяжных. Ведь если в проект нового УПК не будут внесены необходимые поправки, то это приведет к дальнейшему сужению круга дел, подлежащих рассмотрению в этом суде. Дело в том, что, как и действующий УПК, проект предусматривает участие присяжных только в тех случаях, когда обвиняемому может быть назначено наказание выше 15 лет лишения свободы, пожизненное заключение или смертная казнь. Дина Каминская: Мне кажется, надо обратить внимание на следующее. Дело в том, что за те годы, которые прошли после того, как проект был принят в первом чтении, ситуация изменилась. По новому Уголовному кодексу, который вошел в силу с 1 января 1997 года, меры наказания по целому ряду преступлений существенно снижены. И в связи с этим они выпадают из того круга дел, по которым проект предусматривает участие присяжных. Константин Симис: На мой взгляд, Государственная Дума, принимая новый УПК, должна отказаться от антидемократического принципа, когда закон, а не сам обвиняемый решает, в каком суде - присяжных ли, народных ли заседателей или профессиональных судей - должно рассматриваться дело. Мне кажется правильным и наиболее демократичным тот путь, по которому пошли Англия, Соединенные Штаты и ряд других стран, где обвиняемому, если ему грозит лишение свободы, гарантировано право на рассмотрение его дела судом присяжных. Дина Каминская: Те, кто участвует в разработке нового УПК и кто стремится к установлению в России подлинно демократического правосудия, должны направить свои усилия на то, чтобы этот кодекс соответствовал демократическим принципам, давно уже укоренившимся во всем цивилизованном мире. И если их усилия увенчаются успехом, в России будут созданы условия, когда после многих лет беззакония вершить правосудие будет суд независимый, объективный, а следовательно, и справедливый. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
