Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
25.4.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[04-05-04]
Человек имеет правоВедущий Карэн Агамиров "Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства". Статья 1 Всеобщей декларации прав человека. Карэн Агамиров: Права детей в руках бездушных чиновников, судей и прочих "слуг народа" - такова наша очередная тема. В ее обсуждении принимают участие мать и сын Елена и Никита Осоковские, в полной мере испытавшие на себе пресс российской государственной машины; советник службы уполномоченного по правам ребенка в городе Москве адвокат Марина Родман и председатель Гражданской комиссии по правам человека Любовь Белокобыльская. 20 ноября 1989 года ООН приняла Конвенцию о правах ребенка. И очень скоро, в 1990 году, то есть через год, Советский Союз эту конвенцию ратифицировал. Россия, как известно, - это правопреемница СССР, она представила свой доклад, в соответствии с которым она подтвердила приверженность этим принципам. Однако Комитет ООН по правам человека констатировал, что Россия проигнорировали рекомендации комитета и не выполнила ни одно из этих требований. Марина Родман, вы согласны с этим, это на самом деле так? Марина Родман: Я полностью согласна. И не только международные нормы не выполнила, но и даже те законы, которые принимались внутри страны, - Конституцию, Семейный кодекс, закон "О защите прав несовершеннолетних" и многие другие нормативные акты. Карэн Агамиров: У нас тут сидят мама и сын - Елена и Никита Осоковские, которые на своем собственном, печальном, но бесценном опыте убедились, что значит иметь дело с российской государственной машиной. Лена, коротко расскажите вашу историю, в которую попали вы с Никитой. Елена Осоковская: Я сама родом из Грозного. После свершения "великой чеченской революции" я вынуждена была оттуда уехать, потому что там оставаться жить было невозможно. И вот судьба сложилась так, что я оказалась в Москве с 1994 года. Здесь я вышла замуж, у меня родились двое детей, но в моей семье случилось несчастье: в 2001 году, в декабре месяце, мой муж, Татарский Михаил, ушел из дома на работу (работал он учителем физики в Лицее информационных технологий) и домой не вернулся. И случилось так, что до сегодняшнего дня мы ничего о нем не знаем. И поскольку у меня не было в Москве постоянной регистрации, с того момента мы фактически оказались на улице, потому что в том жилье, которое снимал мой муж, оплачивал, я уже не могла продолжать жить. Мне пришлось обратиться, естественно, в различные инстанции. По факту исчезновения мужа было заведено уголовное дело. Но все места, куда я обращалась, писала письма, - в прокуратуру, и обращалась в муниципалитет, к членам опекунского совета: Карэн Агамиров: А в какой муниципалитет? Елена Осоковская: Северного административного округа, где были прописаны мои дети вместе с мужем. Писала также уполномоченному по правам человека, но отовсюду мне либо не приходило никакого ответа, либо приходили ответы совершенно не о том, о чем я просила. Если я просила защитить моих детей у той же Валентины Ивановны Матвиенко (она тогда была вице-премьером правительства), на просьбы мои о том, чтобы защитили моих детей, поскольку мои дети оказались на улице, мне присылали ответы: "Мы разберемся о ненадлежащем розыске вашего мужа и сообщим в надлежащие органы..." Карэн Агамиров: Но у вас же двое детей, где вы с ними все это время жили? Елена Осоковская: Ну, я вынуждена была перебиваться каким-то образом, в той же квартире хозяин нас терпел какое-то время. Карэн Агамиров: Надо было взять детей, вот этих вот двоих ваших детей, и прийти в правительство, к Матвиенко! Не было такой мысли у вас? Или в округ прийти и там поселиться? Вам жить негде! Елена Осоковская: Ну, у меня была мысль прийти в округ. Просто я подвергала детей таким испытаниям, что не хотелось их психику подвергать еще большим испытаниям, когда их фактически выбросили на улицу. Несмотря на то, что они маленькие, в общем, они уже почувствовали это на себе. Карэн Агамиров: У нас звонок уже есть. Слушатель: Я с удовольствием слушаю вашу программу. Это, по-моему, единственная программа, где нас выслушивают. Я хочу рассказать, как в Москве относятся к инвалидам с детства. Я геолог, работала на Камчатке. Там утонули две атомные лодки в 1983 году - и было массовое заболевание всех детей: у кого была щитовидка, у кого - сахарный диабет, кто просто облысел, у кого что... Это все было скрыто, конечно, мы ничего не знали, жили в городе Петропавловске-Камчатском. Об этом я прочитала в "Известиях" через 10 лет. Короче говоря, как только ребенок заболел у меня там в 6 лет сахарным диабетом, я бросила геологию и приехала в Москву. Возвратилась в Москву - я москвичка. И два года - у меня тоже было трудовое увечье - я получала по инвалидности 60 рублей, хотя заработала себе пенсию на 120. Через два года мне прислали покаянное письмо, что они, оказывается, забыли мне насчитать 120... Карэн Агамиров: Они - это кто? Слушатель: Это была такая Петрова на Бутырском, это Северо-Восточный округ, бывший Кировский райисполком и райком партии. На Бутырской, 1 находился этот Собес, возглавляла его Петрова, и вот эта Петрова как раз и издевалась над нашими детьми, я была не одна там такая. Ну ладно, не вернули мне эти деньги. Я, как говорится, перебивалась... Потом, в 1995 году, я уже почувствовала, что я уже не в состоянии жить на эту пенсию, которую мне дали. Карэн Агамиров: Как сын сейчас чувствует себя ваш? Слушатель: Ослеп на один глаз. Карэн Агамиров: В Свердловской области еще более жуткий характер носит нарушение прав детей-инвалидов. Вот выдержка из доклада: "Органы социальной защиты не обеспечивают юных уральцев-инвалидов путевками на санаторное лечение в полном объеме. Из 123 детей-инвалидов, нуждающихся в специальном транспорте, им обеспечены лишь 26 человек". Ну и так далее, в медучреждениях требуют с них деньги за лекарства, хотя лекарства бесплатно должны отпускаться. Не выполняются нормы закона о льготном предоставлении жилья семьям, которые воспитывают детей-инвалидов и так далее. Марина Родман: Детские дома есть очень хорошие, у нас детские дома есть средние, и есть детские дома, которые совсем никуда не годятся. Но сейчас речь идет о том, что в детских домах тоже есть чиновники - руководители этих детских домов, которые могут работать как надо, а могут злоупотреблять своими служебными обязанностями, а могут вообще совершать преступления. Вот мне пришлось столкнуться с таким человеком - Сергеем Дягилевым, бывшим воспитанником 103-ей школы-интерната, директором которой была Мусаян Людмила Ивановна, и она отняла у него жилье. Она ему сказала: "Ну что ж, мы тебя столько лет кормили, поили вырастили, а теперь ты должен отдать свою комнату, потому что мне кого-то надо спасти от армии, а этот кто-то живет и прописан в Костроме. Давай ты поедешь в Кострому, а он будет в твой комнате прописан. Ну, буквально на три месяца, а потом мы тебя вернем обратно". Можете себе представить, что это интернат для детей, страдающих отставанием в умственном развитии, то есть трезво оценить ситуацию и вообще отнестись критически к своему директору мальчик не смог. Карэн Агамиров: И выселила в Кострому мальчика? Марина Родман: Если бы только в Кострому! Потом и в Костроме его лишили жилья, потом он оказался в Павлово-Посаде, в полуразрушенной комнате, и ее собственником он пробыл всего час. Но самое ужасное, что ни в Костроме, ни в Москве не удается возбудить уголовное дело в отношении Мусаян, хотя таких жертв у нее, как рассказывает Дягилев и его представитель, 50 человек - четверо из них погибли, судьба остальных плачевна. Карэн Агамиров: А как погибли? Марина Родман: Умерли. Что значит - сироты, умственно отсталые, у которых никакой поддержки нет, оказываются на улице? Это, в общем, дорога в никуда. Карэн Агамиров: Это что же за госпожа Мусаян такая? Марина Родман: Вот такая вот дама, которая забирала у сирот жилье. А вот почему не интересует это прокуратуру, мне непонятно. Карэн Агамиров: Да нет, понятно, наверное, почему не интересует прокуратуру... У нас шквал звонков. Слушатель: То, что я слышу по этому вопросу, у меня всегда чудовищные ассоциации вызывало. Так вот, вопрос такой: если верно, что дети - наше будущее, если не решится вопрос, значит, у России нет будущего? Как ваше мнение? Карэн Агамиров: Вы знаете, президент Путин, когда пришел к власти, один из первых его шагов был - государственная программа о детях-беспризорниках. Вы помните это тоже, Марина? Марина Родман: Помню, да, в 2002 году, в марте, она была принята. Карэн Агамиров: И все бросились ее активно исполнять. Ну вот результат, как вы видим сегодня, вполне очевидный... Любовь Белокобыльская: Если бы мы знали, куда этих беспризорников дели... Их просто затолкнули в интернаты, накачали психиатрическими препаратами, аминазином, - просто спрятали от нас. Марина Родман: Я не могу говорить, что здесь речь идет только о сиротах, потому что политика государства, социальная политика сейчас направлена против всех детей. Карэн Агамиров: Добрый день, вы в эфире Радио Свобода. Слушатель: Это Корницкая. Я хотела еще добавить. Это еще не все издевательства, которые я претерпела в Москве, москвичка, со своим сыном-инвалидом. В течение трех лет его призывали в армию, с 16-ти лет, - инвалида второй группы - Нетеберидзе, который когда-то возглавлял "Отрадное", теперь возглавляет военкомат Северо-Восточного округа. Издевались, как хотели. Куда я ни жаловалась, куда я ни обращалась - бесполезно это все было. И теперь по новому Законодательству о пенсиях я должна, как мать инвалида, за него получать 414 рублей - это официально, по закону. Я обратилась к Починку, и что вы думаете, мне ответили? Что, оказывается, Лужков не хочет платить эту сумму! И так мы ее и не получаем. Вот так исполняются законы в Москве. Марина Родман: Сейчас готовится проект закона - вернее, он уже готов - "О внесении изменений в части первой Гражданского кодекса Российской Федерации". И этот проект, и пояснительная записка к нему подписаны президентом. 7 мая примерно правительство будет рассматривать этот проект. Если этот закон будет принят, мы по безнадзорности будем не только впереди планеты всей, но и мы не сможем ее вообще никогда обуздать. Вы прекрасно знаете, что с 1991 года самым ходовым товаром в России стало жилье. Этот товар имеет такую особенность, что очень часто кровавые деньги за него плачены, потому что очень многие социально незащищенные группы населения в связи с тем, что они потеряли жилье, остались на улице, а многие из них расстались с жизнью. И вот теперь был принят закон, который хочет - как написано в пояснительной записке - создать максимальную привлекательность жилья на рынке недвижимости, а для этого надо устранить правила, которые бы замедляли оборот жилых помещений и упростить процедуру сделок. Конкретно что предлагается? Если вы собственник жилья, у вас прописаны дети, у них есть право пользования жилым помещением, вы теперь можете любые сделки с этим жильем производить без согласия органов опеки и попечительства. Карэн Агамиров: Сообщение на пейджер пришло только что: "Лично самый страшный враг - это власть, реанимирующая систему в более уродливой форме, воюющая с обобранным, голодным народом". А насчет закона вот этого, который Путин уже готовится подписать... Марина Родман: Нет, проект готовится. Карэн Агамиров: Да, проект. Я еще раз просто разъясню для тех, кто, может быть, недопонял. Сейчас, чтобы обменять жилье или купить, продать, нужно пока еще разрешение детской комиссии так называемой - это орган опеки и попечительства муниципалитета. То есть вы хотите обменять, допустим, трехкомнатную квартиру на дом в Смоленской области - вы должны были получить согласие этой детской комиссии, если у вас есть несовершеннолетние дети. Теперь, с принятием этого закона, такое согласие спрашивать не нужно. И, представьте себе, допустим, алкоголик человек, спивается или наркоман, ему деньги нужны. Ему дают 20 тысяч долларов в качестве доплаты - и он уезжает с детьми в какую-нибудь Смоленскую область или куда-нибудь еще, и там они живут. И теперь согласие комиссии не нужно. И представляете, что там с детьми будет? Так, Марина? Марина Родман: Вы знаете, не обязательно быть алкоголиком или наркоманом. Вот к нам обратилась женщина, ее муж бывший - московский адвокат Митин. Я надеюсь, что меня слышит Генри Маркович Резник! Так вот, этот адвокат просто продал долю квартиры в Москве совершенно постороннему человеку, и его двое несовершеннолетних детей теперь проживают в коммунальной квартире с совершенно чужим дядей, человеком, мягко говоря, малоприятным. И он это сделал без согласия! Карэн Агамиров: А ведь нужно было разрешение? Марина Родман: Пока еще нужно. Вот, пожалуйста, ему теперь "зеленая улица". Он это сделал без согласия органов опеки и попечительства, органы опеки и попечительства обратились в суд о признании данной сделки недействительно, и я совсем не уверена, что они это дело теперь выиграют. Карэн Агамиров: А как он это сделал? Взятку дал, наверное? Марина Родман: Нет, ну, он адвокат, удалось ему сделать. Вот это будет суд разбираться - как он это сделал. Карэн Агамиров: Да, это вот к вопросу о борьбе с безнадзорностью. То есть мы фактическим тем самым даем "зеленый свет". Марина Родман: Естественно. Вот вы представляете себе, в Москве для взрослых 11 учреждений на 1600 мест для бездомных, еще приюты, максимум 4000 человек туда можно разместить, и то только на 6 месяцев, - таких потерявших жилье. А куда девать остальных? В сентябре 2003 года Верховный суд Российской Федерации в одном из своих определений по конкретному делу просто написал, что нарушение прав детей, жилье которых продали, не есть основание для признания сделки недействительной. Вот это изменение в Гражданский кодекс, которое сейчас будет внесено, - это третий удар, и для судов это будет команда "Ату!". То есть теперь защитить детей... Да, к нам буду приходить люди, к нам уже приходят люди, мы не можем по два года добиться рассмотрения этих дел. Но теперь мы будем говорить: "Вы знаете, все бесполезно. Вот такой закон принят сейчас в России..." И я считаю, что тот, кто этот законопроект составлял, - это враг действующей власти. Это полная дискредитация президента как гаранта Конституции, и это вообще дискредитация Конституции, потому что после принятия этого закона дальше принимается пакет непопулярных законов, связанных с инвалидами, с пенсионерами, с военнослужащими, - это все идет в одном пакете, в одно время. И после этого что можно ожидать вообще от людей? Карэн Агамиров: Марина, а конкретные фамилии вы готовы назвать, кто в данной ситуации инициатор этого законопроекта? Марина Родман: Вы знаете, как мы узнали, нам такое сообщение пришло, что одними из инициаторов этого проекта были Виктор Христенко и сотрудник службы администрации президента (я не знаю, сейчас в какой он должности) Шувалов. Карэн Агамиров: Одно из сообщений на пейжер: "Преступление, гибнут наши дети, а они набивают себе карманы!" Думал, может быть, что-нибудь хорошее пришлют, но пока ничего хорошего я не вижу. Может быть, нам слушатели звонят с позитивными примерами?.. Слушатель: Это Андрей Вадимович, Санкт-Петербург. Вы знаете, я боюсь, я вас разочарую. Я просто хочу некоторую статистику привести. У нас за 90-е годы убыль детского населения составила 8,2 миллиона человек. В России в XX веке никогда не было так мало детей - ни в абсолютном, ни в относительном количестве. Из этих детей, которые у нас еще сохранились, больше одного миллиона бездомных (это я официальные данные привожу), больше четырех миллионов наркоманов. Это не может быть случайным фактом, это система. Слушатель: Добрый день. Несколько лет назад детская комиссия благодаря взятке решила квартирный вопрос в пользу отца-алкоголика, и в результате дети пошли по пути отца-алкоголика, отец вскоре умер. Вот работа комиссии детской! Поэтому, по большому счету, президент наш, Владимир Владимирович Путин, возложил нравственное воспитание народа на церковь. Не надо все сваливать на Путина. А церковь, к сожалению, пассивна. Слушатель: Здравствуйте. Меня зовут Андрей. Я недавно был на конференции Гражданской комиссии по правам человека, и там поднимался вопрос одной правозащитницей, педагогом и психологом Галиной Крышня о детях-сиротах, которые находятся в домах с задержкой психического развития и психоневрологических интернатах. И вот там их лишают законных квартир, то есть они должны получать квартиры, и руководство, заинтересованное вот в этих квартирах, не дает им получать. Вы могли бы это прокомментировать? Карэн Агамиров: У нас как раз тут сидит председатель Гражданской комиссии по правам человека Любовь Белокобыльская. Любовь Белокобыльская: Действительно, положение в психоневрологических интернатах просто ужасающее, и, к сожалению, наша страна такая огромная - и проблему она имеет огромную. Вот таких детей у нас 600 тысяч, которые находятся в таких заведениях, и они не получают не только квартиры, но не получают ни обучения, ни нормального отношения. Я просто приведу письмо, которое поступило к нам в комиссию (кстати, тоже из Санкт-Петербурга). Некий Роман написал: "До 7 лет я находился в детдоме номер 3, затем до 10 лет был в школе-интернате. За побег из интерната к бабушке пригрозили напичкать таблетками, я испугался, стал плакать. Отправили в детскую психиатрическую больницу на Песочной, там пробыл два года. Давали аминазин, от которого скручивало ноги, хотелось спать, но не мог. Вот в таком сонном, заторможенном состоянии водили в больничную школу, заставляли учиться". Я просто с ужасом прочитала книгу педагога-воспитателя, правозащитницы Галины Аркадьевны Крышня, которая описывали все те вообще преступления, которые совершаются по отношению к детям сиротам. Карэн Агамиров: Скажите, пожалуйста, кто-нибудь ответственность понес за это на сегодняшний день? Любовь Белокобыльская: К сожалению, нет. Даже в том же Санкт-Петербурге прокуратура города пыталась возбудить дело несколько лет назад против одного директора интерната за его сексуальное развращение детей - и даже прокуратуре города не удалось довести это дело до конца. И такие преступления по отношению к детям не единичны - нам нужно дать в это себе отчет, всем россиянам, и делать с этим что-то. Карэн Агамиров: Марина Родман, вам часто приходится иметь дело с судами... Марина Родман: Да, это одна из основных наших форм деятельности сейчас, к сожалению, хотя мы на это и не рассчитывали. Карэн Агамиров: Я тоже, к сожалению, был вынужден в заголовок вынести, что бездушные судьи есть, которые нарушают права детей. Давайте назовем их. Марина Родман: Ну, у нас, в общем-то, списки эти очень большие, но мы можем сказать о том, например, что в Никулинском суде есть такая судья Борисова, которая отказалась лишить родительских прав отца, много лет издевавшегося над своей дочерью Викторией. И за три месяца до того, как Виктория достигла совершеннолетия, она вынесла отказное решение, еще три месяца она не сдавала дело в канцелярию. А когда Виктория уже подала жалобу в Московский городской суд (вернее, ее мама), ей исполнилось 18 лет - и вопрос как бы отпал сам собой. У нас есть претензии к судье Зуевой из Таганского суда, которая тоже отказалась лишить родительских прав родителей, кочующих со своим ребенком по поездам и вокзалам, и написала, что если они бродяжничают - это не факт, что они не занимаются воспитанием детей. Просто я читаю, и мне даже не верится, что это в Москве, в одном из центральных судов Москвы такое можно прочесть. У нас есть претензии к судьям Московского городского суда - вопросы, по крайней мере, - Ксенофонтовой и Бирюковой, по поводу того, что они отказали, очень долго продержав материалы по жалобам в порядке надзора, отказали в истребовании дел. Хотя мы считали, что позиции по этим делам просто безупречны. И ответы носят формальный характер. А судья Ксенофонтова вообще предложила бабушке девочки, лишившейся жилья, вновь обратиться туда, куда она уже обратилась с этой жалобой. Судья Лажков, например, из Чертановского суда даже не принял у нас иск о признании сделки недействительной. Любовь Белокобыльская: Чертановский суд вообще отличается тем, что делает все скрыто и не допускает никого к слушаниям. Марина Родман: Вот Лажков вернул нам все документы, а парень у нас с 2000 года уже на улице. Вот, пожалуйста, это тоже будущая жертва, и нынешние законодатели должны об этом подумать. Его отец, который пьянствовал, который не занимался им, взял и продал прекрасную московскую квартиру и оказался в поселке Озерки Конаковского района Тверской области, причем даже не в квартире, а в бывшем детском саду. Там он вскоре погиб (это обычно так и происходит), а ребенок остался на улице без всего. Карэн Агамиров: Что касается судов, я хочу сказать, что они очень активны, когда дело касается довольно странных вещей. Вот я пример вам приведу: сейчас идет борьба в судах - борьба ДЭЗов с жильцами против установленных в квартирах вентиляционных коробов. Любовь Белокобыльская: Да, это очень "существенная" проблема. Карэн Агамиров: Завалены суды этими исками. Я пошел в суд с товарищем - к нему тоже предъявили иск - помогать ему, и там 20 таких дел. И вот эти дела почему-то суды рассматривают очень оперативно и быстро, и приходят к выводу, что перепланировку вентиляционного короба надо было согласовать... Любовь Белокобыльская: Это, наверное, "национальная катастрофа" для государства. Карэн Агамиров: А в итоге получилось так, что судья нам сказала: "Ну, вы понимаете, что не было согласования - и вы должны экспертизу провести за свой счет. Она недорогая - 300 долларов всего". - "А где провести?" - "В институте"? - "А что это за институт?" - "Экспертный институт". - "А как нам его найти?" - "А вам ДЭЗ его даст". То есть ДЭЗ выделяет какой-то экспертный институт, вы идете туда, платите 300 долларов - и они подтверждают, что вентиляционный короб нормальный, там никаких изменений не было внесено. Любовь Белокобыльская: Везде коммерческие интересы... Карэн Агамиров: Я не знаю, какой там интерес есть у судьи, но вот смутные сомнения меня посетили сразу. Любовь Белокобыльская: Мы тут говорили очень много о правах ребенка на жилье, на пособия какие-то. Но у нас становится проблемой уже право ребенка на обучение. И теперь уже становится вопрос о том, может ли наш ребенок получить обучение, а связано это не только с тем, что дети получают диагноз "необучаемый" в связи с какими-то расстройствами в психике, но дело в том, что дети у нас получают еще и диагноз "гиперактивный". Карэн Агамиров: Вот у нас Никита здесь заскучал, 7 лет мальчику. Ты гиперактивный или просто активный, или ты пассивный? Никита Осоковский: Не знаю. Карэн Агамиров: Не решил еще, да? Слушатель: Добрый день. Хочу выразить свое мнение по отношению к тем событиям, которые изложили ваши коллеги. Вот те факты, которые они изложили, приводят к грустным мыслям. О каком будущем России можно дальше вести речь? Все эти изложения чиновникам о будущем России - все это представляется в виде пустой демагогии. Хоть какого-нибудь чиновника, который нарушил эти положения, привлекли к ответственности или нет? Если нет, так это будет продолжаться до бесконечности, пока этих детей-инвалидов совсем не станет! Карэн Агамиров: Спасибо. Но я-то верю, что будущее все-таки есть у России. Слушатель: Наш президент откровенно в одном из выступлений сказал, что каждый должен быть за себя, каждый должен в этой жизни конкурировать. Только он забыл, в какой стране мы живем. Карэн Агамиров: Нам пора подводить итоги. Марина, с вас начнем. Марина Родман: Предсказать судьбу прав детей нельзя полностью. Но, к сожалению, если в наших ветвях власти - законодательной, исполнительной, судебной, интересы детей не будут приоритетными, то действительно будущего у нас не будет. Любовь Белокобыльская: Один философ сказал: "Проблем у детей нет, проблемы есть у взрослых..." Елена Осоковская: Хочется надеяться, конечно, на лучшее. Не все так плохо, если есть такая служба уполномоченного по правам ребенка, которая все-таки защищает права наших детей. Карэн Агамиров: Я тоже надеюсь, что забота о детях все-таки перестанет в России быть пустым звуком. Любовь Белокобыльская: Спасибо радиослушателям за их активность. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
