Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
21.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[19-07-00]
Ведущий Илья Дадашидзе "Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства". Статья 1 Всеобщей декларации прав человека. В этом выпуске:
- Дело Игоря Сутягина, ученого из Обнинска, обвиняемого ФСБ в нанесении ущерба безопасности российского государства. Девятый месяц содержится в Калужском СИЗО сотрудник военно-политического отдела института США и Канады житель Обнинска Игорь Сутягин. ФСБ обвиняет его в нанесении ущерба безопасности российскому государству. Ученому грозит лишение свободы сроком до двадцати лет. О деле Игоря Сутягина - наш обнинский корреспондент Алексей Собачкин Алексей Собачкин: Игорь Сутягин - ученый с большим спектром интересов. Он закончил физический факультет МГУ, а кандидатскую диссертацию защитил, как историк, исследуя военно-морскую стратегию США шестидесятых-восьмидесятых годов. В 1998 году в Москве вышла книга "Стратегическое и ядерное вооружение России", в которой Сутягин написал главы о создании и эксплуатации ядерных боеприпасов и о стратегической обороне. Он публиковал свои статьи в "Морском сборнике", "Зарубежном военном обозрении" и других специализированных журналах. В Обнинском учебном центре военно-морского флота, где проходят переподготовку экипажи ядерных подводных лодок, Сутягин на общественных началах читал офицерам лекции о подводном флоте США. Все свои исследования Игорь Сутягин проводил по открытым источникам и публикациям, не содержащим государственную тайну. По роду своей деятельности он не имел допуска к секретам. Он часто встречался с иностранными учеными и дипломатами, в рамках совместных научных проектов России и других государств. Незадолго до ареста Сутягин оказывал помощь в работе над диссертацией американцу Джошуа Хендлеру, аспиранту Пристонского университета, который был приглашен в Россию Институтом США и Канады. Его диссертация была посвящена проблемам стратегических ядерных вооружений. Когда в ноябре 1999 года Сутягина арестовали, то у Хендлера произвели обыск и изъяли компьютер. Никаких конкретных обвинений американскому аспиранту не предъявили. Он сам через месяц покинул Россию и больше сюда не возвращался. Под наблюдение ФСБ Игорь Сутягин попал еще в 1998 году, когда стал оказывать информационные услуги различным зарубежным фирмам. Эти услуги заключались в анализе военно-политической ситуации в России. Работа выполнялась по открытым источникам: газетам, журналам и книгам. За нее Сутягин, разумеется, получал деньги. Родители Игоря, обнинские ученые Вячеслав и Светлана Сутягины, считают, что произошло, мягко говоря, недоразумение, так как анализ открытых источников и публикаций не может нанести ущерба обороноспособности России. Однако у калужского управления ФСБ другое мнение. Игорь находится под следствием, два его компьютера изъяты, другое имущество описано. Директор института США и Канады Сергей Рогов был удивлен арестом своего сотрудника, сказав, что это было большой неожиданностью, так как специалисты института в своей работе не пользуются секретными документами. Известный ученый, академик Евгений Велихов обратился с ходатайством в калужское управление ФСБ с просьбой изменить Сутягину меру пресечения на подписку о невыезде. Велихов поручился за подследственного, но его просьба осталась без внимания. 29 июня состоялся суд, на котором рассматривался вопрос об освобождении Сутягина из-под стражи. Было вынесено решение - оставить ученого в следственном изоляторе. Там он, до последнего времени, находился в невыносимо тяжелых условиях. В камере, рассчитанной на восемь человек, содержалось двадцать восемь подследственных. Мало того, Сутягина однажды поместили в карцер. Когда родственники возмутились таким обращением с Игорем, то им пришло письмо из калужской прокуратуры, в котором было написано, что Сутягин помещался в карцер "не в качестве меры взыскания, а с учетом его личного желания о соблюдении к нему требований закона об изоляции от других категорий заключенных", - конец цитаты. 26 июля заканчивается очередное продление срока содержания под стражей, но, по всей видимости, следствие будет продолжаться еще месяц-два. Илья Дадашидзе: "Дело Игоря Сутягина для меня - особое дело", - утверждает председатель Московской хельсинкской группы Людмила Алексеева. Людмила Алексеева: Я разговаривала с его друзьями, с его родителями. Я прочла все имеющиеся по этому делу документы. И не нужно быть юристом, а нужно быть просто человеком в здравом уме для того, чтобы понять: этот человек абсолютно невиновен. И для того, чтобы понять, как опасно возникновение такого дела у нас в России. С моей точки зрения, если Сутягин будет осужден, это один, но очень серьезный шаг к тому, чтобы над нашей страной снова опустился железный занавес, за которым мы жили больше семидесяти лет. Ведь представьте себе: если за разговоры на научные темы, основанные на открытых, опубликованных источниках, можно загреметь в тюрьму по такому страшному обвинению, какое предъявляется Сутягину, то кто же из российских ученых согласится дальше поддерживать контакты со своими коллегами за рубежом? А представляете себе, чем это грозит нашей стране, если эти научные контакты будут прекращены или хотя бы сужены? Мы и так отстали невероятно от цивилизованного мира в... во многих областях науки. Мы отстанем еще больше, мы отстанем безнадежно. И дело не только в научных связях. Каждый гражданин будет бояться контактов с иностранцами, как боялся в советское время. Причем, я бы сказала даже, в сталинское, а не в самые последние годы, потому что в последние годы люди, вроде бы, перестали бояться. Почему ФСБ так взялось за Сутягина? Я не могу это объяснить иначе как желанием взять реванш за то, что не удалось осудить Никитина, за то, что не удалось осудить Пасько, за то, что сорвалось дело Сойфера и другие дела, где пытались доказать, что люди нарушили какую-то пресловутую секретность, не вторгаясь в ту область, которая запрещена для разглашения. Это совершенно очевидно сшитое дело, шитое белыми нитками, и, тем не менее, вызывающее большую тревогу, потому что мы знаем, что по этому обвинению можно устроить закрытый суд, и тогда самым неловким образом сшитое дело может закончиться обвинением. Илья Дадашидзе: Не нужно быть юристом, чтобы понять: Игорь Сутягин невиновен, - утверждает Людмила Алексеева. В отличие от нее, сотрудник Московского института прав человека Валентин Гефтер считает необходимым сосредоточиться на юридических аспектах этого дела, несмотря на всю его закрытость. Валентин Гефтер: Я думаю, что здесь есть два аспекта, в том поле, о котором я хочу говорить в первую очередь, правовом. Собственно, что представляет собой статья 275 Уголовного кодекса, по которой Сутягин обвинен? Позволю себе процитировать. Кроме шпионажа и выдачи государственной тайны, которая инкриминируется этой статьей, есть еще понятие "иного оказания помощи иностранному государству, организации или их представителям в проведении враждебной деятельности в ущерб внешней безопасности Российской Федерации". Здесь два понятия - помощь иностранцам в проведении враждебной деятельности и ущерб внешней безопасности. Я думаю, что когда обвиняют в подобного рода деяниях, хотя мы не знаем сейчас с вами, и не можем знать до суда, да, я боюсь, и после суда не узнаем, поскольку он будет закрытым, что же составляло ущерб внешней безопасности, следствие и суд должны доказать, что эта помощь, если оказывалась иностранному государству, именно в проведении враждебной деятельности. Заметьте. Может быть, не идеально сформулирована статья. Но она все-таки ставит довольно серьезные ограничения. Не любое деяние, которое может считать следствие ущербом для нашей внешней безопасности, может быть инкриминировано тому или другому человеку, в данном случае Игорю Сутягину, а только то, которое подразумевает, что это была помощь определенному государству, или фирме, или представителю, в проведении враждебной деятельности нашей стране. Это первый аспект, на который я хочу обратить внимание, потому что очень часто, в современных условиях, следствие особенно, а может быть, и суд, не обращают внимания на эту очень важную часть этой статьи 275. А теперь по сути самого дела, которое напоминает многие другие дела, и которыми мы, правозащитники, занимались на протяжение последних лет. Мы с вами понимаем, что интеллектуальный уровень любой аналитики сильно повысился за последние годы, за последние десятилетия. Этот уровень очень смущает нашу контрразведку, нашу ФСБ. И она начинает вводить понятие открытой разведдеятельности, о которой уже несколько раз она говорила, применительно к самым разным делам - и экологов, и собирателей общественно-политической информации для иностранных общественных организаций, и государств даже, и вот, как в деле Сутягина, по работе с канадскими университетами, в которых он брал интервью... Которые, кстати, я замечу, эти интервью, эти опросы, опубликованы уже. И поэтому по содержанию опубликованных интервью, я думаю, инкриминировать ничего нельзя, поскольку они опубликованы в открытой печати, и каждый может увидеть, что никакого ущерба там нет. Так вот, эти обвинения в открытой разведдеятельности носят абсолютно не правовой и, я бы сказал, даже не умный характер. Потому что любую аналитику, которая позволяет не только сбор информации, но и ее обдумывание, ее сопоставление и производство каких-то выводов, можно представить, как некий уже ущерб, как некое превышение того, что конкретно содержится в ее источниках... этой информации, этой аналитики. Таким образом, вот это представление об открытой разведдеятельности, введенное в последние годы ФСБ, кстати говоря, публично, - мы читали это уже в ряде публикаций, в открытой тоже печати, - представляет собой очень опасную тенденцию, которая, как мы видим,. применяется в самых разнообразных направлениях. Я думаю, что недаром комментарии по делу Сутягина... я еще раз подчеркиваю: даже людей, которые не знают сути конкретных предъявленных ему, так сказать... эпизодов и нюансов дела, говорят о том, что вполне возможно здесь: уровень его интеллектуальный, аналитический настолько превышает представление ФСБ, и особенно сотрудников одного из областных управлений ФСБ, что для них это, может быть, даже добросовестно заблуждающихся, кажется чуть ли не шпионажем в пользу иностранного государства, или, по крайней мере, оказанием ему помощи. Илья Дадашидзе: Это был комментарий Валентна Гефтера по делу Игоря Сутягина. Из истории правозащитного движения. Член правления всероссийского общества "Мемориал" Александр Даниэль - о Московской хельсинкской группе. Александр Даниэль: Название "Московская хельсинкская группа" сегодня знакомо каждому, кто хоть немного интересуется отечественным правозащитным движением. Так называется одна из самых крупных и авторитетных правозащитных организаций в нынешней России. Однако не все знают, что это еще и самая старая правозащитная организация в стране - Московской хельсинкской группе без малого четверть века. Впервые ассоциация под таким названием была создана в мае 1976 года, через девять месяцев после того, как советское правительство подписало в Хельсинки Заключительный акт совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Заключительный акт - это, наверное, один из самых любопытных документов в истории мировой дипломатии. Он родился в результате длительного торга, в котором были задействованы все государства, принявшие участие в Хельсинкском совещании, а их было ни много, ни мало тридцать пять. Конечно, Советский Союз был одним из основных участников сделки, и советские дипломаты добились очень многого: торжественного подтверждения принципа нерушимости послевоенных границ в Европе, признания ГДР, как полноправного субъекта международного права, и многого другого. Западные державы, в конце концов, согласились на все, чего хотела Москва. А взамен Запад сумел настоять лишь на том, чтобы в Заключительный акт была вставлена статья, которая декларировала бы стремление стран - участниц соглашения соблюдать некоторые основные права своих граждан. Я вовсе не подозреваю западных дипломатов ни в гуманизме, ни в проницательности. Совершенно ясно, что они настаивали на включении этих положений только с одной целью - сохранить лицо, избежать впечатления, что Запад сдал все позиции. И им, и советским дипломатам было ясно, что к востоку от Эльбы никто не собирается соблюдать какие-то права какого-то человека. Это было ясно и подавляющему большинству советских граждан, в том числе и тем, кого называли диссидентами. Но не всем. У истоков Московской хельсинской группы, ее полное название - Общественная группа содействия выполнению хельсинкских соглашений - стояло несколько человек, которые решили принять всерьез обязательства советского правительства соблюдать гуманитарные статья хельсинкского Акта. Поймите меня правильно. Член-корреспондент академии Наук Армянской ССР физик Юрий Орлов, другой физик - Анатолий Щеранский, ныне, между прочим, министр в правительстве Израиля, историк и публицист Андрей Амальдик, не вошедший в группу, но принимавший участие в обсуждении идеи, вовсе не были ни наивными интеллигентами, ни, наоборот, прожженными циниками, решившими сыграть с советской властью в подкидного дурака. Они прекрасно понимали, что никто ни на Востоке, ни на Западе не ждет от Москвы соблюдения этих статей. Но они понимали также, что шанс оживить мертвую букву этого договора есть. Для этого достаточно, чтобы нашлись люди, готовые потребовать от правительства соблюдения его в полном объеме. И что время деклараций и эмоциональных изъявлений прошло, наступило время профессиональной работы по сбору, верификации, систематизации сведений о нарушении прав человека в Советском Союзе. И адресатами этих сведений должны стать, во-первых, правительства стран - партнеров СССР по Хельсинкскому соглашению и, во-вторых, общественное мнение этих стран. Так в Советском Союзе возникла первая правозащитная организация, которую можно назвать профессиональной. За семь лет своего существования, пока КГБ арестами и шантажом не заставил замолчать трех человек, последних из оставшихся на свободе и не эмигрировавших за рубеж членов группы, она выдала на-гора и предала гласности около полутораста документов, подробно описывающих разные аспекты положения с правами человека в стране. И самое главное: группа добилась своей цели. Она положила начала широкому международному общественному движению, которое добилось того, что положение с правами человека в любой стране, не только в СССР, стало рассматриваться в демократических странах не как внутренне дело этого государства, а как проблема международного характера. Девизом этого движения могли бы стать слова "Права человека не знают государственных границ". Но подробнее о хельсинкском движении - в следующий раз. Илья Дадашидзе: О Московской хельсинкской группе рассказывал Александр Даниэль. Правозащитники представляют себя. Российский независимы правозащитный и просветительский журнал "Карта", издающийся в Рязани, представляет его редактор Андрей Блинушов. Андрей Блинушов: Уже в течение восьми лет в Рязани издается российский независимый правозащитный и просветительский журнал "Карта". Редакция была организована в конце 1992 года по инициативе рязанского общества "Мемориал" и польского общественного центра "Карта". Российская "Карта" печатает исследовательские и публицистические материалы о репрессивной политике бывшего СССР и государств восточной Европы, мемуары и интервью с политическими заключенными и диссидентами, материалы по картографии ГУЛАГа. Журнал рассказывает о деятельности правозащитных и миротворческих организаций России, СНГ, Европы и Соединенных Штатов Америки, публикует и анализирует национальные и международные правовые акты, направленные на защиту прав и свобод человека. С самого начала редакция стремилась не просто стать изданием о новейшей истории и хроникой деятельности правозащитных групп. Много времени и сил "Карта" уделяет работе с молодежью. "Круглые столы", дискуссии, семинары со студентами и старшими школьниками стали повседневной частью работы редакции. Отличительной чертой "Карты" является ориентация на провинциальных авторов. Многие годы с нами сотрудничают замечательные историки, исследователи, "мемориальцы" из российской провинции: Александр Пашин - из Южно-Сахалинска, Николай Морозов, Михаил Рогачев, Леонид Маркизов, Альгирда Шеринас - из Сыктывкара, Владимир Биргер и Александр Гореликов - из Красноярска, Николай Кандыба и Василий Ханевич - из Томска, Ирина Дубровина - из Котласа, Рената Яковец - из забайкальской Слюдянки, Алексей Забелин - из Смоленска, Евгений Писарев - из Тамбова, Гюляб Мартиросян - из Рязани, Виктор Кириллов - из Нижнего Тагила, Станислав Великоречанин - из Ростова-на-Дону, Валерий Ронкин - из Луги, Андрей Суслов -из Перми, и многие-многие другие. В годы первой чеченской войны три сотрудника журнала "Карта" принимали активное участие в работе наблюдательной миссии общественных и правозащитных организаций, более известной как Группа Ковалева. В течение двух лет "картовцы" неоднократно выезжали в Чечню, Ингушетию, Дагестан, Северную Осетию. Репортажи сотрудников "Карты" звучали в программах Радио Свобода, радиостанции "Эхо Москвы", "Би-Би-Си". Совместно с Центром миротворчества и общественного развития и буддистским орденом "Нипадзан Михадзи"(?), на двух языках, русском и английском, был выпущен специальный номер журнала "Карта" - "Чечня в моем сердце", рассказывающий о работе миротворцев и общественных активистов из разных стран мира, о людях, пытавшихся остановить кавказскую войну. С начала новой чеченской войны редакция "Карты" регулярно проводит пресс-мониторинги нарушений прав человека в зоне конфликта, получая информацию из Чечни, Ингушетии, Дагестана и соседних республик, ежедневно в сотни адресов высылая сводки "Война и права человека" на русском и английском языках, поддерживая в Интернете специальный web-сайт. На сегодня, его посетили уже более сорока шести тысяч человек. Наш адрес: 390000, Россия, Рязань-Центр, абонементный ящик 20. Телефон-факс: код города - 0912, номер - 77-51-17. Адрес "Карты" в Интернете: www.karta.ork(?). Илья Дадашидзе: Это был Андрей Блинушов, редактор российского независимого правозащитного и просветительского журнала "Карта", Рязань. Правозащитные новости недели подготовила и читает Альбина Лир. Альбина Лир: Представители международных организаций, выступающих в защиту свободы прессы, считают, что в России нет полностью свободных и независимых средств массовой информации. Как заявил в Москве председатель Всемирного комитета свободы прессы Джеймс Атави, восемьдесят процентов средств массовой информации в России контролируется, напрямую или косвенно, правительством или главами администраций. Одной из самых серьезных угроз свободе слова в России представители международных организаций назвали попытки правительства установить контроль за прессой. По-прежнему нет сведений о пропавшем 7 июля в аэропорту Минска операторе Общественного российского телевидения Дмитрии Завадском. Чтобы привлечь внимание общественности к поискам коллеги, журналист ОРТ Павел Шеремет, вместе с Белорусской ассоциацией журналистов, намерен организовать в Минске ряд акций протеста. По словам Шеремета, это будет кампания не только по поиску Завадского, но и по защите журналистов и свободы слова в Белоруссии. Верховный суд России отменил решение Московского городского суда, признавшего законными ряд пунктов распоряжения мэра столицы Юрия Лужкова, касающихся перерегистрации иногородних граждан и принудительного выдворения нарушителей из Москвы. Гражданская коллегия Верховного суда обязала Мосгорсуд пересмотреть жалобу исполнительного директора движения "За права человека" Льва Пономарева, требовавшего признать незаконным распоряжение Лужкова о неотложных мерах по обеспечению порядка регистрации граждан, временно проживающих в Москве. По мнению Пономарева, распоряжение мэра столицы противоречит Конституции России. Девять оппозиционных партий и движений Белоруссии заявили о неучастии в парламентских выборах, которые должны состояться 15 октября. В обращении демократических сил республики говорится, что для проведения свободных выборов президент Александр Лукашенко не выполнил ни одного из требований международной общественности. "Режим Лукашенко уничтожает свободу слова, запрещает массовые акции, держит в тюрьмах политических узников", - подчеркивается в заявлении. Во Владивостоке создан Комитет арестантских жен. Организаторы комитета заявили, что цели и задачи, поставленные перед организацией, зависят от того, насколько общественность захочет помочь людям, попавшим в беду из-за несовершенства законодательства и некачественной работы правоохранительных и судебных органов. Название комитета связано с одним из его учредителей - женой недавно осужденного контр-адмирала Морева. Илья Дадашидзе: Правозащитные новости недели подготовила и прочитала Альбина Лир. "Дети в тюрьмах". В этой беседе с Андреем Бабушкиным, председателем комитета "За гражданские права", наш корреспондент Марина Катыс продолжает тему защиты прав ребенка, к которой постоянно обращается передача "Человек имеет право". Марина Катыс: В Российской Федерации в местах лишения свободы находится более миллиона человек. Из них примерно сорок пять тысяч - несовершеннолетние. Девятнадцать тысяч подростков отбывают наказание в воспитательных колониях, двадцать тысяч находятся в следственных изоляторах, полторы тысячи - в изоляторах временного содержания, и еще несколько тысяч ребят учатся в спецшколах и спецПТУ. По свидетельству председателя комитета "За гражданские права" Андрея Бабушкина, в Москве несовершеннолетние правонарушители содержатся в двух тюремных учреждениях. Андрей Бабушкин: Это следственный изолятор номер 5, где содержится сейчас около полутысячи несовершеннолетних, и следственный изолятор номер 6, где содержатся около ста несовершеннолетних девочек. В Московской области находится две крупные детские колонии, Можайская и Икшанская колонии, в которых в общей сложности содержится около семисот пятидесяти несовершеннолетних. Марина Катыс: Заметим, что в дореволюционной России, при населении 170 миллионов человек, в тюрьмах находились всего 15 тысяч несовершеннолетних. В советской России с населением 220 миллионов человек в конце двадцатых годов в местах лишения свободы содержалось 18 тысяч подростков. В настоящее время в России проживают около 142 миллионов человек, при этом число несовершеннолетних осужденных превышает 45 тысяч. Как считает Андрей Бабушкин, это прямое следствие карательной политики, проводимой государством. Андрей Бабушкин: Когда посмотрели судебную статистику, кому же суды за аналогичные преступления дают более суровые наказания, взрослому тридцатилетнему человеку или семнадцатилетнему подростку, выяснилось, что самое суровое наказание у нас, оказывается, дается семнадцатилетним. Это не ошибка или глупость отдельного судьи. Это то, как государство видит место детей в нашем обществе. Примерно три четверти из этих ребят встречают в тюрьме свое восемнадцатилетие. Мы с вами к этим сорока пяти тысячам должны прибавить еще примерно 120 тысяч, и тогда у нас с вами получится вот эта цифра - 160 тысяч человек, сегодня находящихся за решеткой. Это и те, кто сегодня является несовершеннолетними, и те, кто были осуждены несовершеннолетними и свое восемнадцатилетие встретили в тюрьме. Марина Катыс: По данным правозащитных организаций, среди осужденных подростков не так уж и много тех, кто совершил серьезные преступления. Большинство из них отбывают сроки за незначительные кражи. Говорит Андрей Бабушкин. Андрей Бабушкин: В основном, это люди, которые вполне могли бы быть исправлены на свободе. Недавно мне из Калужской детской колонии написал мальчик по имени Андрей Яшкин, который на три года был осужден за кражу двух банок варенья... Это массовое явление в нашем обществе. Марина Катыс: Нередки случаи, когда у осужденных подростков рвутся все связи с близкими. Многие матери просто не имеют денег, чтобы приехать навестить своего ребенка в колонии. Но бывают и совершенно другие причины. Андрей Бабушкин: Был у нас такой случай. Мальчик говорит: "Мама ко мне не поедет. Она от меня отказалась". Мы приезжаем в эту семью. Что, вы думаете, мы видим? Мама - замдиректора ПТУ, сорок лет, два ребенка. Приходим: "Вы знаете, мы получили письмо от вашего сына". - "У меня, - говорит, - нет такого сына". Я говорю: "Ну, как? Но в свидетельстве о рождении написано, что это ваш ребенок".- "Все, - говорит, - я от него отказалась. Это не мой сын". Нам удалось эту женщину вытащить... В Икшанской колонии мальчик отбывал наказание, он уже освободился более года назад, и сейчас нормально, вроде бы... учится сам в техникуме, не совершает больше преступлений. Задача не в том, чтобы быть добрыми. Задача в том, чтобы понять, почему ребенок совершил преступление, где ошиблась семья, школа, общество и государство в отношении ребенка, и компенсировать эти ошибки, дать человеку то, что он не получил. Вот, скажем... вот этот мальчик, про которого я сейчас только что вам сказал, он не получил со стороны мамы понимания. Когда мы с этой мамой разговаривали, выяснилось, что за месяц до того, как сын был осужден, она провела вместе со своим сыном... вот если взять все минуты, что они общались во время мыться посуды, все... она провела со своим сыном сорок минут. То есть, примерно... немножко больше одной минуты в день она с ним контактировала. Марина Катыс: До недавнего времени работа комитета "За гражданские права" и его службы посещения тюрем встречала понимание и поддержку со стороны руководства Главного Управления исполнения наказаний, сокращенно ГУИНа. Правозащитники обжаловали приговоры, добиваясь смягчения наказаний, писали прошения о помиловании, помогали осужденным подросткам собирать необходимые документы. Андрей Бабушкин: Пока УИН был в ведении Министерства внутренних дел, постоянно у нас, в нашем офисе, раздавались телефонные звонки, постоянно нам звонили сотрудники Управления исполнения наказаний, чтобы выяснить, чем нужно помочь нашей работе. Но вот произошло то, чему все мы, правозащитники, обрадовались: уголовно-исполнительную систему передали из ведения МВД в ведение Минюста и, казалось бы, здесь должна была наступить гуманизация. Где эта гуманизация наступила, я не знаю, но в Московской области прошло резкое ухудшение. Марина Катыс: А именно, сотрудников комитета "За гражданские права" просто вообще перестали допускать на территории колоний. О том, какие это повлекло последствия для несовершеннолетних заключенных, рассказывает Андрей Бабушкин. Андрей Бабушкин: В Икшанской колонии отбывал наказание мальчик, я назову его фамилию - Руслан Кутлумурадов, мальчик, совершивший несколько краж. У него были единственные два близких человека - старенькая бабушка, восьмидесяти лет, и брат Вова, двенадцати лет. В следственном изоляторе его к себе вызывает оперативник и говорит: "Слушай, Руслан, скажи честно, наверняка, кроме этих краж, ты какие-нибудь еще другие кражи совершил?" Ну, четырнадцатилетний мальчик видит взрослого добренького дядю, который ему улыбается. "Да, - говорит, - вы знаете, я совершил еще две кражи". Этот человек уговаривает Руслана написать явку с повинной, Руслану добавляют еще полгода. После этого бабушка Руслана умирает. И вдруг к нему приходит информация о том, что его брат Володя, который был в детском доме, узнав о том, что Руслана посадили, убежал из детского дома, чтобы его найти. Володю пытались вернуть обратно в детский дом, он вырвался от человека, который его сопровождал, и его разрезало поездом, и он умер... И мальчик находится в шоке... А он не знает номера детского дома. И вот, через пять месяцев, мы выясняем: Володя, брат Руслана, жив, он не погиб. И вот, представьте себе, радостный наш сотрудник приезжает с этой бумажкой о том, что Володя, оказывается, жив, в Икшанскую колонию, а ему заявляют: "Мы от вас бумажку эту не примем, и встречу с Русланом мы вам не предоставим. Нам, - говорят, - УИН не велел". Марина Катыс: Теперь сотрудники колонии не только отказываются допускать правозащитников к осужденным. Были случаи, когда они отказывались передавать осужденным документы, которые для них собирали сотрудники комитета. Продолжает Андрей Бабушкин. Андрей Бабушкин: Сегодня в колонии приходят десятки организаций, благотворительных организаций. Приносят одеяла, варенье, масло, что угодно... Концерты дают. Но среди этих организаций ни одну правозащитную организацию вы не найдете. Мы были единственной правозащитной организацией, которая регулярно с ними работала. В Можайскую колонию мы приезжали раз в неделю, в Икшанскую колонию мы приезжали два раза в месяц. В следственные изоляторы, где есть несовершеннолетние, мы приезжали раз в два - раз в три месяца. На сегодняшний день, такой возможности мы лишены. Марина Катыс: В результате, в колониях резко возросло число нарушений прав несовершеннолетних. Участились случаи избиения подростков старшими и более сильными заключенными, а также и сотрудниками колоний. По мнению Андрея Бабушкина, пришло время вернуться к практике двадцатых годов. Андрей Бабушкин: В 1926 году, товарищи, было такое правило. Если ребенок до шестнадцати лет совершал преступление, ему наказание автоматически сокращалось в два раза. Если ребенок совершал преступление от шестнадцати до восемнадцати лет, автоматически наказание сокращалось на треть. И, кроме того, я считаю, что в нашу юстицию мы должны создать ювенальные суды, суды, которые будут специально рассматривать дела в отношении несовершеннолетних, где, кроме юриста, будет находиться врач, социальный работник, психолог, психиатр. То есть специалисты, которые поймут не как нам сделать этому ребенку плохо, чтобы он потом сделал еще хуже, когда освободится, а которые поймут, как нам сделать с этим ребенком так, чтобы он не совершил новых преступлений. Марина Катыс: В противном случае, России с каждым годом придется тратить все больше и больше средств на строительство и содержание мест лишения свободы. Илья Дадашидзе: Это была беседа нашего корреспондента Марины Катыс с председателем комитета "За гражданские права" Андреем Бабушкиным о несовершеннолетних заключенных российских тюрем и лагерей. Западная печать о правах человека и свободе слова. Обзор Владимира Ведражко, Прага. Владимир Ведражко: Парижская газета "Русская мысль" опубликовала статью об одном из важнейших событий в сфере защиты прав человека в России. Заголовок публикации гласит: "Право на защиту. Теперь им обеспечены не только обвиняемые, но и свидетели". "Бархатную революцию" в уголовном процессе совершил Конституционный суд России, который своим решением лишил следственные органы возможности вымогать признания у лиц, допрашиваемых в качестве свидетеля, - пишет "Русская мысль". До последнего времени те не могли воспользоваться услугами адвоката и потому нередко давали показания, которыми наносили себе существенный вред. В статье говорится: "Конституция России, гарантируя государственную защиту прав и свобод человека и гражданина, предоставляет каждому право на получение квалифицированной юридической помощи. Кроме того, в ней прямо предусмотрено, что каждый задержанный имеет право пользоваться помощью адвоката с момента задержания. По решению Конституционного суда, это положение Статьи 48 Конституции подлежит применению непосредственно". Британская газета "Гардиан" посвящает свою публикацию проблемам ВИЧ-инфицированных людей. Через двадцать лет после обнаружения в организме человека вируса иммунодефицита болезнь остается не побежденной. Это главная отравная точка для 11 000 врачей со всего мира, которые собираются на 13-ю международную конференцию по СПИДу в Дурбане. Тридцать шесть миллионов человек на планете страдают от болезни, из них 23 миллиона населяют африканские страны, расположенные южнее Сахары. За последние годы в Африке умерли от СПИДа больше людей, чем погибло во всех африканских войнах, вместе взятых, за всю историю. Газета "Гардиан" продолжает: "Заговор молчания во многих африканских странах вокруг проблемы СПИДа подвергается критике со стороны Генерального Секретаря ООН Кофи Аннана. Лишь президент Уганды развернул в стране полномасштабную информационную и просветительскую кампанию. И результаты не замедлили сказаться: именно в Уганде начался спад числа заражения вирусом. Но это единичный случай в Африке", - информирует британская газета "Гардиан". Этой же теме посвятила свою статью французская газета "Либерасьон". Она пишет о положении ВИЧ-инфицированных в России. Москва является регионом, в наибольшей степени подверженным распространению этого вируса. Районные поликлиники и государственные больницы не уделяют должного внимания людям, которым стало известно о положительном результате на проведенный тест. Основанная в 1993 году неправительственная ассоциация "Имена", так же как и аналогичные организации, финансируемые частными фондами, посольствами, Европейским союзом, и так далее, оказывает ВИЧ-инфицированным прежде всего психологическую помощь. Организация кропотливо работает над предотвращением распространения эпидемии в России, в то время как Министерство здравоохранения заботится лишь о выявлении ВИЧ-инфицированных и не занимается предупреждением заболевания, - считает газета. Издающаяся в Праге на английском языке газета "Праг Пост" обращается теме дискриминации национальных меньшинств. Только что в Чехии завершилась правительственная кампания под названием "Толерантность", направленная на защиту прав цыганского национального меньшинства. Она обошлась казне в 260 000 долларов, однако, по оценке неправительственных правозащитных организаций, эти средства были израсходованы на несколько броских телевизионных роликов, просветительская ценность которых не может быть оценена по высшему баллу. В румынском издательстве "Национального культурного фонда" вышла книга под названием "Незавершенная революция". В ней анализируются события, предшествовавшие свержению коммунистического режима и последовавшая затем медленная и болезненная эволюция в сторону либеральных ценностей и соблюдения прав человека. В книге 234 страницы, из которых 20 страниц отданы богатой библиографии. Илья Дадашидзе: Обзор "Западная печать о защите прав человека и свободы слова" вел Владимир Ведражко. И последняя наша рубрика - "Письма". Их обзор подготовил Сергей Зубков. Сергей Зубков: Начну с письма, поступившего в передачу "Человек имеет право" от директора Российского фонда Сикорского доктора политологии Питирима Диркаченко. "Не так давно я был приглашен в город Санкт-Петербург, по случаю присвоения одной из площадей имени великого русского ученого Игоря Сикорского. Событие это было призвано, как казалось мне тогда, способствовать возвращению творческого наследия легендарного ученого на родину, откуда он был вынужден отбыть в 1919 году. В составе делегации, куда помимо меня входили представители разных стран и организаций, 27 мая сего года я приехал в Санкт-Петербург. В Петербурге мы застали торжественное празднование Дня города, которое, однако, вскоре было омрачено неприятным сюрпризом. У одного из руководителей американской корпорации Сикорского прямо в аэропорту города были украдены деньги и документы. Этот "подарок" был бы просто неприятным, если бы не одно обстоятельство. Милиция города никакого интереса к поиску пропажи не проявила. Вечером того же дня, когда я направлялся к себе по Невскому проспекту, огорченный неприятностью, которая произошла с моим коллегой, меня внезапно остановил наряд милиции. Сотрудники милиции, несмотря на мой благопристойный вид и наличие паспорта, отобрали у меня все вещи, деньги и документы и проводили меня в отделение милиции № 28 для установления личности, где мне было заявлено, что, несмотря на выходной день (была суббота), я был обязан зарегистрироваться в Санкт-Петербурге по месту жительства. И так как я этого не сделал, я об этом не подозревал, мне пришлось провести ночь в упомянутом отделении. Все мои объяснения, что я прибыл на открытие площади Сикорского, что обо мне можно навести справки в гостинице, в пригласившем меня на открытие площади оргкомитете города Петербурга, у моих знакомых, или, в худшем случае, в Москве, были встречены с хохотом. Проведя ночь среди сцены "человеческого обращения" сотрудников 28-го отделения милиции с задержанными, наблюдая впервые в жизни, как избивают и унижают людей, я под утро получил свои документы, кроме денег, и был отпущен. Мои требования вернуть мне мои же деньги были встречены опять-таки хохотом и вопросом, не вернуть ли мне еще и протокол задержания, которого я так и не увидел. Тот факт, что оставшуюся часть нашей делегации представители оргкомитета просто не встретили в пять часов утра на вокзале и не обеспечили гостиницей, из-за чего пожилые иностранные гости были вынуждены скитаться до утра (ведь регистрации-то у них тоже пока не было), уже не казался вопиющим после всего произошедшего. Так, прогуливаясь по Александро-Невской Лавре, мой американский коллега сказал мне около свежих могил Анатолия Собчака и Галины Старовойтовой: "Мы с вами легко отделались в этом городе, ведь у нас всего лишь украли деньги". За эти несколько дней я понял, почему и отчего были вынуждены эмигрировать в свое время Игорь Иванович Сикорский, а также отец Александра Сергеевича Никольского, тоже член нашей делегации, и многие-многие другие". Это было обращение Питирима Диркаченко в передачу "Человек имеет право". Еще одно письмо, с которым мы хотим познакомить слушателей, и которое также касается противоправных действий милиции. "Обращаюсь к вам, - пишет в нем Людмила Коричнева(?), - потому как потеряла всякую надежду не только на права человека, но даже на право жить в этом мире беспредела и беззакония. В мой дом пришла беда. Это уже не первая беда. Когда-то, выбивая показания из моего сына, сотрудники милиции и ОМОНа сделали его инвалидом. У него было разорвано легкое, в двух местах поврежден позвоночник. Результат всего - психически больной человек. На сегодня мы имеем тяжелое психическое заболевание, но сотрудников милиции это никак не останавливает перед рапортом о раскрытии преступления. Имея на руках направление на госпитализацию в психиатрическую клинику, мой сын, Георгиевский Дмитрий Борисович, был арестован по подозрению в краже аппаратуры соседей. Обыск в квартире больного человека производился при весьма странных обстоятельствах. В квартире, где прописан мой сын (Московская область, Пушкинский район, поселок Лесной), находились совершенно чужие люди, квартиранты. Самого хозяина квартиры, обвиняемого в краже, на тот момент не было. Он был в другой области, в деревне у знакомых. По приезде в свою квартиру он был арестован, причем сотрудники милиции представились врачами "скорой помощи", чему больной человек поверил и открыл дверь. Они избили его, погрузили в машину и увезли в изолятор временного содержания. В настоящее время тяжелобольной Георгиевский находится в СИЗО города Сергиева Посада. Не в больнице, а в СИЗО. На мой вопрос "По какому праву?" следователи и прокуроры отвечают одинаково: "Сколько надо, столько и будем держать в изоляторе". Я прихожу к выводу, что следствие не ищет истину, а осуществляет расправу. Такова суть нашей сегодняшней жизни. Я прожила уже довольно большую жизнь. Пережила очень многое, страшно вспомнить. Но вот как будет жить мой больной сын без меня, это, кажется, будет волновать меня и на том свете". К письму Людмилы Коричневой приложены ксерокопии направления в психиатрическую больницу, выданного Дмитрию Георгиевскому участковым психиатром, и выписка из его истории болезни. Илья Дадашидзе: Обзор писем подготовил и прочитал Сергей Зубков. Завершая на этом нашу программу, напоминаем слушателям наш адрес: 103006, Москва, Старопименовский переулок, д. 13, к. 1, московская редакция Радио Свобода. Пишите нам. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
