Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
3.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[24-08-02]
Лицом к лицуФедор КонюховКарэн Агамиров: Говорит Радио Свобода. "Лицом к лицу. Лидер отвечает журналистам", еженедельная программа московской редакции Радио Свобода. Сегодня у нас в гостях знаменитый путешественник Федор Конюхов. Осталось ли что-нибудь вами еще не покоренное в этом мире? Федор Конюхов: В мире ни один человек не сможет все достичь или все покорить. Земля, наша планета, очень большая и красивая. И она, конечно, бесконечна. Карэн Агамиров: Вы когда начали путешествовать, вы исходили из чего? Доказать, что я могу, или чтобы люди узнали, или просто вам это нравится? Федор Конюхов: Я 35 лет путешествую. В 15 лет я переплыл Азовское море в одиночку, через 36 лет я отправляюсь в Атамаду в одиночку через Атлантический океан. Когда был молодой, что-то хотел доказать, какие-то были амбиции. А сейчас, конечно, уже стараюсь и пытаюсь как раз избежать того, чтобы что-то доказывать. Больше хочется созерцать и размышлять. Сейчас у нас экспедиция была на верблюдах по Великому шелковому пути. Мне хотелось идти по трем бесконечностям. Эта бесконечность - небо над калмыцкой землей, бесконечность калмыцкой степи, песков и бесконечность калмыцкой души, человеческой души. Карэн Агамиров: "Лицом к лицу. Лидер отвечает журналистам" - еженедельная программа московской редакции Радио Свобода. Сегодня у нас в гостях знаменитый путешественник Федор Конюхов. Вопросы ему задают журналисты Карстен Покайзер (немецкое информационное агентство "Руфа") и Мария Свешникова ("Страна Ру)". Ведет программу Карэн Агамиров. Федор Конюхов - профессиональный путешественник, заслуженный мастер спорта, яхтенный капитан, член Союза художников России, участник свыше 40 экспедиций. Среди профессиональных путешественников мира признан самым универсальным, совершившим наибольшее число уникальных экспедиций различного рода. Еще в далеком 1977 году проплыл на яхте по маршруту Витуса Беринга. Через два года взошел на дальневосточный вулкан Ключевский. В 1981 прошел по Чукотке на собаках. Исходил на лыжах почти всю Арктику. В 1986 году дошел до полюса Недоступности, а через два года перевалил через Северный полюс и финишировал в Канаде. На счету у Федора Конюхова серия восхождений на высочайшие вершины мира, в том числе Эверест, Мак-Кинли, Акункагуа. В последние годы путешественник вернулся к тому, с чего начинал, к яхтенным гонкам. В 1998 году Международная одиночная кругосветная гонка едва не закончилась трагедией. Федор Конюхов был на волосок от гибели. Не нашел контакта с океаном, - скажет он позднее. И попытается в октябре-декабре этого года вновь на веслах покорить-таки своенравную Атлантику. Обуздал Конюхов и степь. В мае на верблюдах и лошадях успешно завершена экспедиция по следам Великого шелкового пути. Карстен Покайзер: 100 лет или 150 лет тому назад, как мне кажется, для путешественников было гораздо больше возможностей, потому что просто было еще много белых пятен на карте. Сегодня уже таких открытий не сделаешь, когда весь мир можно отслеживать сателлитами, допустим. Не сожалеете, что вы не жили раньше, в какое-то более приключенческое время? Федор Конюхов: Я с детства хотел, мечтал водить караваны в песках, быть с бедуинами. И вот как раз то время пришло, когда я повел караван этой весной. Я как раз немножко сожалел, что я родился поздно. Лет бы на 300 раньше я бы вел настоящий караван с товаром шелка из Китая, а так, конечно, мы шли (как будто те же верблюды, та же степь, те же пески, то же небо и звезды над тобой), но только что караван этот уже не настоящий, а все-таки бутафорский. А сейчас не нужно открывать какие-то белые пятна на Земле, потому что они действительно все открыты. Хочется как раз открыть больше этих пятен в душах человеческих, в своей душе. Не ставлю целью рекорды побить, потому что сегодня ты бьешь рекорд, завтра твой бьют рекорд. Когда-то я 10 лет на Северном полюсе ходил, это для нас был рекорд, сейчас уже идут так на Северный полюс, что мы даже об этом не мечтали. Люди идут без помощи, очень быстро. Ставить рекорды - это, надо сказать, временно и даже глупо, и этим самым оскорбить можно Северный полюс или Эверест, или Мыс Горн. А вот что ты вынесешь в душе в своей, как сказано в Святом Писании, если ты находишься здесь телом, а не находишься духом, то сие бесполезно. Почему-то хочется больше духовного, конечно. Мария Свешникова: Сегодня редко кто может сказать, что он не любит путешествовать. Большинство людей под этим словом понимают какие-то поездки на курорт, более комфортные бытовые условия. Вы занимаетесь тем, что называется экстремальными видами путешествий. Зачем вам это? Федор Конюхов: Часто сам себе это задаю, задаю. Когда я был молодой, я тоже хотел это испытать, проверить, выдержу ли я, смогу ли я. А сейчас это образ жизни, и я уже без этого, надо сказать, не могу, потому что я не могу представить, что я буду спать в квартире, я не могу представить, что я не буду идти на яхте или на лошади. Вот когда у меня было третье кругосветное плавание, и у меня яхта перевернулась, и я три дня находился в полуперевернутой яхте, я и Богу молился, и говорил сам себе: если я останусь жив, никогда больше не ступлю на борт яхты и не отправлюсь в океан, только займусь искусством, писать картины, писать книги, писать музыку, стихи. Пришел в Америку, отремонтировали яхту, перегнали яхту в Европу, во Францию, я вышел на причал, встал, поставил яхту, забрал все свои вещи, глянул на яхту и думаю: больше никогда. Глянул далеко: порт, выход в океан (ну, Бискайский залив - он же и океан), горизонт. И я думаю: неужели я больше никогда не буду там, за горизонтом? Постоял и (со мной был сын мой старший) говорю: Оскар, иди подавай заявку на новое кругосветное плавание в Индигроуп. И так все время, и так все время. И до сих пор я еще не могу с этим покончить. Карэн Агамиров: А вы сказали, что жалеете, что 300 лет назад не родились, да? Федор Конюхов: Можно сказать не в шутку, потому что человеку дано... для каждого человека дано определенное время. Если бы 300 лет назад, может быть, я бы и не был тем или, может быть, все было бы по-другому. Я же как? Я с детства хотел быть путешественником. У меня очень судьба легкая, по сравнению с другими. У меня было как-то все так легко и определенно. Я знал, что я будут путешественником, с восьми лет я знал, куда мне пойти учиться, зачем учиться, где жить, как. Сейчас, конечно, я не представляю, чтобы другая... Если бы вернулось время назад (конечно, такого не может быть, но - допустим), я бы точно так же жил, только чуть-чуть быстрее, больше чтобы спрессовать время и возможности, чуть больше, надо сказать, хотя бы сделать то, что я сейчас делаю. Карэн Агамиров: А как вы себя чувствуете в обычных условиях? Вот вы говорите, что вы не представляете, как можно здесь находиться, но тем не менее вам приходится и не путешествовать. Федор Конюхов: Нет, не то что приходится, мне нравится. Я люблю Москву, хотя я же сам сейчас живут в Калмыкии, в поселке Бергены, я там почетный гражданин. Это маленький поселочек. Там мои верблюды, потому что это мои личные верблюды, 13 верблюдов. Я имею свой караван, как говорится. Карэн Агамиров: Личные? Федор Конюхов: Это приобрел Современный гуманитарный университет наш, но все записаны на меня, потому что университет... и ректор говорит: зачем нам верблюды? За ними надо смотреть, за ними надо ухаживать... Карэн Агамиров: А налог на транспортные средства вы платите с них? Федор Конюхов: Я думаю, за въезд в Москву, может быть, здесь и взяли бы, но дело в том, что они же в Калмыкии. В Калмыкии они пасутся, я плачу за сено, за фураж и за тех погонщиков, которые ухаживают, два человека, которые ухаживают за ними, за это мы платим. Я живу той мечтой, что будет экспедиция. Но мне нравится быть в обществе. Только что, видите, как-то так распределили мою жизнь, я сам распределил, и на каждый год есть, вы читали биографию мою, та, которая была, а я это совершил. Это мой сын знает старший, который менеджером у меня работает, там где-то 43 или 47 экспедиций я совершил, и еще на каждый год две экспедиции (или одна большая по времени, или две по времени меньше рассчитаны) до 2043 года. Стоит список тех экспедиций, которые мы планируем совершить. Это будет мне 92 года. Карэн Агамиров: Это сколько вам будет? 92? Федор Конюхов: 92 года, да. Но это мы не говорим, что, может быть, я один. Сейчас вот экспедицию готовим, в которую с финнами пойдем в 2005 году. Мы собак выращиваем в Финляндии, чтобы к Северному полюсу. Потом воздушный шар на 2006 год. И так дальше, дальше... У нас же экспедиции очень долго готовятся. Вот на Эверест я готовился девять лет, на яхте вокруг света я готовился 19 лет, это чистой подготовки, не то что там с детства мечтал, а это чистой подготовки 19 лет ушло. И так далее и так далее. Карстен Покайзер: Когда человек, подобно вам, долгое время находится один на один с природой, как это влияет на его душу, на его внутреннее состояние? Вы сказали как раз, что вы хотели сегодня открыть там просторы человеческой души. Что происходит с человеком, который вот так долго совсем один? Федор Конюхов: Я пробыл где-то 1100 дней и ночей в океане в одиночку. Это я снова как-то, видите, вспоминаю те подсчеты, которые ведут у меня в офисе мои ребята. И скажу, это очищает душу. Но в том числе, когда я возвращаюсь, я теряюсь, потому что я ничего... Вот я когда был в океане, я вернулся в Россию, а здесь сменилось четыре премьер-министра наших. Еще я уходил при Черномырдине, а вернулся вот сейчас. Понимаете, я полностью был выбит из... Я не знал, какие цены в магазине. Тяжело очень войти, очень тяжело войти, но интересно. Ведь что-то и приобретаешь, что-то теряешь. Потому что человек не может быть чистый отшельник, если он находится в обществе. Или если ты не будешь путешествовать, другое теряешь. Если ты путешествуешь, тоже что-то теряешь. Чтобы найти эту гармонию, я сейчас и бьюсь все время. Я живу в мастерской здесь в Москве, потому что я член Союза художников, и мне Союз художников предоставил мастерскую, где я живу. Домик у меня в Свято-Алексеевской пустыни, это как раз возле монастыря. Если я туда приезжаю, то я скучаю по обществу. Очень тяжело найти что-то. И я так уже, как все, душа моя не очень спокойна. В экспедиции я скучаю по людям. Когда здесь в обществе, скучаю по альбатросам, китам, дельфинам. Карстен Покайзер: Что вообще делает человек, который так долго находится один в океане? Он ведь занят такими работами, чтобы корабль его не утонул. Или он может раздумывать, философствовать? Федор Конюхов: Это в первую очередь. Если точно сказать, это в первую очередь. Смотря какие экспедиции. Я в океане написал книги. У меня издано семь книг. И восьмая, и девятая, и десятая уже написаны, только не изданы еще. Я в океане написал музыку. Я в океане написал стихи, в океане. Я же сам член Союза художников, и сейчас я по рекомендации Зураба Константиновича Церетели учусь в Академии изящных искусств в Париже. За первый курс у меня даже есть книжка. Я оформлял Лао-Цзы, а вторая у меня - Конфуций, за второй курс я уже тоже оформил. Третья у меня будет - притчи Соломона, четвертая - "Проповедники" Экклезиаста и пятая Песни Омара Хайяма. Эту, конечно, тему я выбрал свою. Это как раз в океане, если есть свободное время, я говорю об океане, то я как раз больше занимаюсь творчеством, больше занимаюсь творчеством. Карэн Агамиров: С пользой для дела. Федор Конюхов: Не то что больше для дела, а просто там есть время, есть подумать. Это то же самое. Хочется писать книги философские. Мария Свешникова: Вот вы сказали, что вы уже заранее знали, где вы будете учиться. Вы планировали, что вы будете учиться в семинарии? Если вы планировали, почему вы в ней не закончили учиться? И ваши отношения с церковью? Федор Конюхов: Сразу я скажу, мое отношение с церковью очень хорошее. Я всегда на все экспедиции беру и Благословение. Если я в Австралии, есть и в Австралии. У нас там Отец Алексей в монастыре, это мой, так сказать, хороший не только как священник, но еще и как друг, потому что он с моего года. Это, можно сказать, человек при жизни уже святой. Живет в горах, монастырь православный. Это очень интересный человек. Если я в Америке, то Отец Руф. Если здесь, то Отец Алексей из Алексеевской пустыни, из Свято-Алексеевской пустыни, 120 километров от Москвы. И также наш святейший Патриарх Алексий Второй меня благословлял, когда я шел на Северный полюс. С детства мне говорили, чтобы я стал путешественником... А я хотел как раз повторить тот подвиг, который совершил Георгий Яковлевич Седов. А мой дед знал его, мой дед лично знаком был, я не говорю, что он дружил, но они лично знакомы и служили. Георгий Яковлевич Седов, он же не дошел, погиб на пути. А Георгий Яковлевич Седов как раз с Азовского моря. И я в детстве выходил на берег моря, я видел кривую косу, там, где родился Георгий Яковлевич Седов, с нашего берега ее было видно. И, соответственно, выстраивалось, что я должен читать, где я должен учиться. Конечно, пойти в мореходку, на штурмана. Потом я на механика учился, это Ленинградское арктическое училище. А потом, когда я начал находиться подолгу в океане или подолгу находиться где-то, ты должен не бояться космического пространства. Это страшно, когда на тебя выходит медведь или тигр. Это страшно, когда вот эти лавины. Это страшно, когда идет шторм, когда эта бездна под тобой, бездна над тобой - небо, бездна под тобой - океан. Вокруг на тысячи миль никого. И ты боишься, это называется животный страх. Ты должен научиться общаться с самим Господом Богом или хотя бы чуточку его или слушать, или понимать. И я пошел в духовную семинарию. Там еще ряд был и других причин. Но то, что я не закончил... У меня, как сейчас, в ушах стоят эти слова. Как раз в канцелярии мне сказали: сын Федор, вы слишком любите жизнь. Мне было там очень тяжело, потому что я все-таки после мореходки, я был курсантом. Конечно, мне было сложно там учиться. И потом, еще я всегда чувствовал, что тот грех, человеческий грех, - мы все грешны, а я тем более, - мне всегда казалось, что я не справлюсь с тем, чтобы отпускать грехи. Кто-то исповедуется передо мной, я должен отпустить ему грехи. Думаю: как же я могу отпустить, когда я сам грешен? А чтобы избавиться от этих грехов, у меня не хватало силы воли, нет. И вот, соответственно, те слова, которые мне сказали: "сын Федор, вы слишком любите жизнь", - я их принял и ушел. А так я православный. Это, как говорится, до конца моей жизни. Потому что мои все пра-пра-пра... - все были православные. Мой род идет из Белого моря, с Помора. У меня по линии отца дед был русским офицером, а по линии мамы... у меня мама из Бесарабии, она православная, и у нее отец, мой дед по линии мамы, он был священником. Карэн Агамиров: Скажите, пожалуйста, вот путешествие - это же вещь дорогостоящая достаточно, да? Федор Конюхов: А смотря какие путешествия. Карэн Агамиров: Но вот вашего уровня , это дорогостоящее дело? Федор Конюхов: Дорогостоящее, но не такое, как тратят на спорт, определенный какой-то спорт, который не того масштаба даже. Понимаете? Карэн Агамиров: Я к чему это спрашиваю? Вот как с молодежью, чем заниматься ребятам? Может быть, одно из направлений - это агитировать в путешествие? Вы, как нам известно, старший разведчик Организации российских юных разведчиков, такая есть, да? То есть вы работаете с молодежью? Федор Конюхов: У меня-то много и школ путешествий, и сейчас вот в Калмыкии экологическая школа. И у меня Школа путешествий и в пустыни, где там гимназия православная, и на Дальнем Востоке сделали. Карэн Агамиров: А доступно это для молодежи, для ребят, пойти в путешествие? Федор Конюхов: Я хочу, чтобы у них была цель, цель была и какая-то романтика. И сейчас, когда я часто выступаю в школах в Калмыкии, 13 районов, я в 11-ти районах выступал везде в школах, в клубе выступал. И знаете, мало кто из ребят... Я спрашивал: кем вы хотите стать? 12, 13, 14, 15 лет, а все молчат, не знают. Мне от этого страшновато. Мне бы хотелось, чтобы все-таки человек имел какую-то мечту. Пускай она не реализуется. Как вот мы раньше, что мы кричали? Что мы хотим, как Валерий Чкалов, как Дмитрий Папанин, Иван Дмитриевич Гагарин. Знаете, в мечтах должна впереди лететь мечта. А потом жизнь все-таки, не все космонавтами могут стать, не все капитанами. Вот мне хочется, чтобы через такие вот школы, мне хочется, чтобы у человека была романтика. Даже когда ко мне приходят и спрашивают: что для этого нужно, чтобы попасть к тебе в экспедицию? У меня всего два таких условия: чтобы ты любил романтику и не боялся приключений. Вот это все. А то, что ты можешь, или то, что ты не можешь, - это неважно. Человек должен быть все-таки романтиком. Не обязательно путешественник. Без романтики человек не может быть ученым, поэтом, писателем или просто трактористом, или инженером. Все-таки в каждой профессии должна присутствовать цель, романтика, потому как это стремление. Вот этого хочется как раз в школе путешественников, вот в этих клубах. А там уже как человек сам выберет. Это как художника научить рисовать, всех можно научить, но художником не каждый станет, потому что должен быть талант. Я, к примеру, считаю, что и к путешествию должен быть талант. Но путешествовать имеет право каждый. Карэн Агамиров: Да. То есть желание... Федор Конюхов: Да. Карэн Агамиров: А финансовая сторона? Вот хочет человек, но денег у него нет. Федор Конюхов: Понимаете, я тоже когда-то в молодости так всегда говорил, что были бы у меня деньги, я бы совершил те, те экспедиции. Сколько ж было у меня экспедиций. Это сейчас говорят о каких-то последних или более значимых экспедициях. Хотя я считаю, что есть такие экспедиции, которые были, как Полюс Недоступности, это намного сильнее было, чем Северный полюс. Есть такие экспедиции, но они незаметно проходили. Но сейчас, в эти года, я понял, что не в деньгах... Сначала должна быть вот эта цель, сначала - что ты хочешь этим сказать, потому что должны верить в это, верить, что ты это сможешь сделать. Если в тебя вложили деньги, ты должен эти деньги оправдать потом. И сейчас как раз тот момент у меня, когда нет проблем в деньгах для экспедиции. Встала проблема во времени, вот не хватает времени на организацию, просто даже и не на организацию, а время на исполнение той задачи. Потому что сейчас я приехал, я сейчас вылетаю в Англию, а хочется поехать в Академию изящных искусств и порисовать хотя бы месяц, но его нет. Карэн Агамиров: Проблема выбора уже. Карстен Покайзер: Вы были во многих странах мира. Как вам кажется, в каких странах, допустим, третьего мира, где люди в основном заняты ежедневной борьбой за выживание, они вообще понимают, что вы делаете? Федор Конюхов: Для себя я вывел, что нет на земном шаре, да и не может быть, идеальной страны. Вы знаете, где-то что-то нравится, а где-то что-то не нравится. Пускай их политика нравится, но их быт не нравится. Я одно только заметил: что сам Господь Бог создал нашу землю. Я ходил вокруг света с востока на запад и с запада на восток, побывал на всех полюсах, я побывал на всех высочайших вершинах континента, и в Антарктиде, и в Арктике, одно только было постоянно - что земля такая красивая, и нигде нет плохого места. Вы знаете, нет, чтобы некрасиво было. И леса красивы, и болота красивы, и пески, и жара Сахары или холод Арктики. А люди выживают везде, если назвать "выживают". Потому что в Сомали, в Эфиопии, это вот наглядно видно. А сейчас вот мы жили в Париже, или в Швейцарии, или в Америке, это тоже видно, что люди только именно вот работают, чтобы выжить. Ну, там то другой уровень, я бы сказал, даже большей напряженности. Когда я из Калмыкии прилетел, я почувствовал, что в Калмыкии они проще живут, меньше обращают на быт и видят как-то больше природу. А здесь, в Москве... Ну да, может быть, что-то у нас и лучше. Я не выбрал ни одной страны такой. Вот даже в Непале я был, в Индии был, нельзя сравнить. Карстен Покайзер: А вот как люди смотрят на вас, на путешественника, который появляется там? Федор Конюхов: Как раз в этих странах они больше обращают внимание, и с таким вдохновением, и с любовью или с трепетом, как в Непале, что человек спускается с гор, с Эвереста спустился. Там идешь, все тебе цепляют, белые такие хитоны. Когда мы завершили свою экспедицию в Калмыкии на верблюдах, когда мы проходили по маленьким фермам, небольшим поселкам... дети бегут за верблюдами, женщины, мужчины идут, все хотят дотронуться до верблюда, потому что это редкость. А когда уже зашли в столицу Калмыкии Элисту, там люди стоят уже как-то равнодушно, как будто они видели этих верблюдов. Они их не видели. Это равнодушие. Вот в таких больших городах, конечно, больше равнодушия. И маленькие страны, они более уютные. Я жил в Индонезии, на острове Ве, маленький островочек, там людей немного. А потом мы переехали, в Америке жил. Я часто сравниваю. Там люди ходят раздетые, там только видят бананы, но с ними легче, у них больше трепета, и там больше можно выразить творчески, чем вот приехать в большой город, ну, я об Америке, потому что я сразу попал в Америку, и это очень ощутимо заметно. В Коста-Рике я также жил, на берегу, а потом снова попал я в Америку после Коста-Рики, и сразу очень заметно. Мария Свешникова: Как к вашему образу жизни относится ваша семья, как она сосуществует с вашим многомесячными отсутствиями? Я, например, точно знаю, что дети очень тяжело переживают невозможность общения с родителями. Нельзя ли говорить о том, что вы приносите интересы семьи в жертву каким-то собственным амбициям? Федор Конюхов: Я приносил, когда они были маленькие. Годами меня не было дома. Приносил, годами меня не было дома. Приносил, я это сознаю. Но когда они сейчас стали большие, у меня уже есть и внуки. Мария Свешникова: Но вы сожалеете об этом? Федор Конюхов: Сейчас я даже не жалею. Вот у нас дочка сейчас живет в Америке, училась в Америке и замуж вышла. Она переводит статьи в мой журнал, она сотрудничает с моим журналом. Сын работает менеджером у меня. Я сейчас вот путешествовал по Калмыкии на верблюдах, и со мной была рядом моя жена Ирина. Она сама доктор наук, профессор. Я думаю: "Профессор, доктор наук, это хорошо (юрист по образованию), а почему профессору не видеть вот эти степи, не слышать, как жаворонки поют?". И она всем сейчас рассказывает: "Я ночью слышу, как в дождь жаворонки поют". Для нее это удивление. Сейчас, конечно, никто не жалеет. И все когда спрашивают, то я, вот как вы сейчас сказали, я говорю: "Я извиняюсь, особенно когда вы были маленькими, у меня был пик таких путешествий". Тогда я очень много путешествовал, и мало кто ко мне мог приехать. Сейчас есть и время, и какой-то достаток, что они могут прилететь на старт, на финиш. Никто не жалеет. Они говорят, что этим самым ты нас воспитывал. Потому что воспитание - это не значит, что ты должен каждый день говорить: "иди в школу". Я как раз хотел дать какой-то пример. Я, конечно, не давал пример, чтобы быть, как я, путешественником. Я бы ни в коем случае не хотел, чтобы мои дети, а дети мои уже не стали путешественниками, но чтобы мои внуки стали, потому что это очень опасно, это очень сложно. Как они брали цель, работоспособность... Как вот на пресс-конференции спросили сына старшего. Он говорит, что я ни разу не видел, когда папка ложится спать и когда подымается. И так он в 27 лет говорит: "Я ни разу не видел", потому что я ложусь в 3, в 4 часа, встаю, конечно, я в 6, в 8 часов. Это самое большее, что я могу себе позволить. И вот это для него есть то, что он принял для себя. Это нужно везде, не только путешественнику. Карэн Агамиров: Вот сами себе отдаете отчет, кто вы, ваше место, и как вас оценят потомки, какой вклад вы внесли? Федор Конюхов: Если по вкладу, я так не оцениваю. Просто я часто сожалею, что я меньше работаю творчески. Я всегда ставлю себе в пример Пабло Пикассо, как он работал. Как раз в первом журнале я написал: "Пикассо - вот это экстремальный образ жизни". Он прожил 92 года, написал столько картин, что до сих не могут пересчитать, сколько он написал. Ученые, которые исследуют творчество Пикассо, что если человек стоял и просто так мазал, и то времени не хватит. А он еще творил. Но он жил своей жизнью. Вот это работоспособность! У меня такой нет, и всегда жалею, что я не могу столько написать картин, я не могу написать столько книг. Я считаю, что каждый человек - это личность, и каждый человек имеет в этом мире свое место. И как сказано: Господь Бог указывает на каждого перстом и пальцем, дает талант, но не каждый человек следует своему таланту. Если он ему дал талант художника, а он становится бизнесменом или, наоборот, он должен быть хорошим коммерсантом, а он становится художником. Карэн Агамиров: В океане на яхте, вот во время всех страшных штормов, вы даже музыку придумали, да? И картины там вам удавалось рисовать? Федор Конюхов: В основном все картины задуманы, почеркушки небольшие, эскизы. Конечно, это все делается в экспедиции, а дома только я их могу перенести на холсты или на литографию, или в офорт, или в гравюры какие-то. А все задумано в экспедиции. Вот сейчас, на верблюдах когда я шел, у меня появилась новость, что, может быть, поменять какую-то свою тему и сделать оформление калмыцкой крепости заново, заменить, может быть, притчи Соломона, отказаться. Это все рождается в пути. В основном, конечно, творчество в пути. Там никто тебе не мешает. Больше почувствуешь присутствие Бога один в океане или в песках, или в горах, или в тайге, чем когда я захожу в церковь. Я человек, который на все очень сильно реагирует. В церкви кто-то шепчется, кто-то прошел, кто-то остановился. Я отвлекаюсь, я не могу настроиться на общение с Богом в обычной церкви. Мне, конечно, больше нравится, когда я один. Карэн Агамиров: А какую вы музыку написали? Какая музыка вообще вам по душе? Федор Конюхов: Я играю на органе. И часто я в океане думаю: "Почему всегда идут в океан обычно яхтсмены, обычно спортсмены, ну, еще, может быть, ученые? А почему бы не пошел какой-нибудь композитор и написать в океане музыку?" Вот у меня есть знакомый, Алексей Рыбников. Я часто думаю: "А почему бы Рыбникому не пройти мыс Горн, когда "ревущие сороковые", ревет все в снастях?" А это есть музыка, когда ты там день-два, сутки или месяцами, вот этот рев превращается в музыку. Сейчас мы написали "Корабль в песках", сценарий. Хотим снимать художественный фильм. И я хочу, чтобы в этом фильме музыка как раз была та моя, которую я сочинил в песках, в пустыне. Может быть, она не та будет по профессионализму, но она все-таки рождалась в песках, в пустыне, на верблюде. Поэтому я бы хотел, чтобы в моей экспедиции были поэты, писатели, вот такие люди, которые бы написали стихи. Я же не считаю, что я, там, поэт или писатель. Когда ты видишь вот этот бесконечный океан или небо над головой, то тебя одного не хватает выразить в красках. Карэн Агамиров: Душу переполняют? Федор Конюхов: Да, переполняют. Ты хочешь еще рассказать. Но когда ты рассказываешь, ты чувствуешь, что эти слова не подходят, и ты хочешь в стихах. Но те рифмы, которые я рифмую, они не те. Такое мог бы выразить только Лермонтов, когда альбатросы летят за тобой, когда ты не только видишь его красивый полет, крылья под два метра, стремительность эта, ты хочешь рассказать о нем, что он четыре года находится в полете. А потом ты хочешь еще рассказать, о чем мыслишь. И вот так все друг за другом вяжется, и ты, находясь по шесть, по восемь месяцев в океане, ты, конечно, начинаешь... Кто-то говорит, что это кризис, сумасшествие. Карэн Агамиров: Все относительно в этом мире. Карстен Покайзер: Бывает, что некоторые ваши коллеги-путешественники во время своих экспедиций видят нечто, где они не понимают, что это такое было. Ну, в частности, я помню, что Райнольд Месснер, он даже специально отправился в экспедицию в Гималаи, чтобы искать там снежного человека, потому что ему казалось, что он его видел. С вами такое случалось, что вы сталкивались во время экспедиций с чем-то, чего вы не можете объяснить, что это было? Федор Конюхов: Когда находишься долго в таком пространстве, или в океане, или в горах, или в Арктике, или в Антарктике, и долго присматриваешься, прислушиваешься, конечно, все это случается. Но я не сильно об этом люблю рассказывать, потому что когда я рассказываю, то мне говорят: "Федя, ты слишком долго находился, и тебе кажется все, что ты задумал". Конечно, были такие явления, которые я не могу объяснить, даже практически невозможно. И даже я рассказывал о тех явлениях Владимиру Джанибекову, нашему космонавту, и он тоже говорил, что это неземное существо может быть только, такие видения, которые я видел. Карэн Агамиров: А какие видения? Федор Конюхов: Это не летающие тарелки, как у нас обычно. Святящийся шар, который сопровождал яхту. Догнал меня, шел параллельно, а потом резко ушел в сторону. Он сразу сказал, что на земном шаре такого не может быть, чтобы менять траекторию полета так, еще нет такого ни в Америке, ни у нас, ни во всех развитых странах. То же самое в горах, и когда я к Северному полюсу шел, к Южному полюсу. Может быть, неопознанное что-то или только явление здесь у нас. Но здесь нет времени смотреть. Потом, мы не можем целую ночь смотреть только на небо. Вот сейчас я отправляюсь в океан, через Атлантику на весельной лодке. Если точно сказать, зачем я это предпринимаю, когда четвертое кругосветное плавание у меня не удалось, я почувствовал, что не нашел контакта с океаном. Все это очень сложно. Я не нашел и я сошел с дистанции. И хочу вернуться в океан и вернуться очень близко к океану. Я построил лодку. Это очень маленькая лодка, 7 метров длины, 1,5 метра ширины, всего в 30 сантиметрах я буду от воды. И я хочу очень спокойно плыть через океан, только на веслах и, соответственно, только общаться с океаном, найти с ним контакт. И я буду ночи напролет смотреть только на звезды, потому что ночью ты должен наблюдать за океаном, потому что, может быть, и пароход пройдет какой. Днем есть время поспать. Если в океане сутками наблюдать бескрайний горизонт, все можно увидеть. Мария Свешникова: Я видела, что вы несколько раз рисовали японского путешественника Наоми Уймуро. Он был для вас кем-то особенным? И вообще, каким вы видите образ современного путешественника? Федор Конюхов: Как-то уже и слово для меня как-то несильно подходит - "путешественник". Когда-то раньше я хотел быть профессиональным путешественником и стал им. Профессиональный путешественник - это значит, чтобы в трудовой книжке было записано: профессия - "путешественник", ты за это деньги получаешь, это твоя профессия. Особенно при советской власти мне хотелось очень добиться этого. Мария Свешникова: Добились? Федор Конюхов: Да. Но добился, когда я создал свою школу путешественников, стал директором, зарегистрировался и, конечно, в трудовой книжке это записали. Добился, да. А сейчас, конечно, не нужно это. А японский путешественник... Для меня это символ путешественника, потому что он первый в мире показал, что человек может в одиночку совершать те и те восхождения. И это как раз Наоми Уймуро, он первый в мире достиг Северного полюса на собачьих упряжках в одиночку. За ним потом пошел Жак Луи Этьен, француз, и после француза я пошел. Я третий человек в мире. Для меня это кумир, я подражал ему. Вот такой должен быть путешественник. Он аскет был, он погиб на Мак-Кинли. Мак-Кинли - это была моя последняя гора в моей программе, я так боялся на нее идти, потому что я проходил там, где Уймуро погиб. И я все время этого боялся, и поэтому я не шел в одиночку, я взял Володю Яночкина, хорошего альпиниста из Москвы, моего друга. Для меня это как раз символ путешественника, это как Наоми Уймуро, вот одиночка. Если есть символы путешественников, такие как Роберт Скотт, Амундсен, Пири, классика, а вот из таких путешественников это, конечно, Наоми Уймуро. Сейчас многие больше делают, чем он, он не ходил вокруг света на яхте, он не ходил на Южный полюс, но я считаю, что этот человек непревзойденный путешественник. Он открыл эру одиночных путешественников. После него стало признанным, что можно путешествовать в одиночку. Карэн Агамиров: Скажите, пожалуйста, бывало так, что (вы говорили) вы уходите в путешествие, а возвращаетесь: уже другое правительство, меняется по 3 премьер-министра. Интересен ваш взгляд в целом на Россию, что сегодня происходит здесь. Там наверняка вы размышляете, когда в одиночестве, вы же, наверное, об этом тоже думаете, да? Куда идет страна сегодня? Федор Конюхов: Да. И первый путч, это в 1991 году, потом в 1993 году, я как раз находился в путешествии, слушал радио, как раз Радио Свобода слушал. Наши люди привыкли все время оглядываться на наше правительство. А вообще в мире во многих странах люди не обращают внимания на правительство. Каждый человек обращает внимание на себя, на свой бизнес, на свой уклад. Они даже не знают, что в правительстве какие-то там премьер-министры. Они живут своим бизнесом, они живут своей работой. У них есть закон, есть конституция, они держатся этого. А то, что что-то меняется или кто-то меняется, или какие-то там телекомпании закрываются, какие-то открываются - им это неважно. Это проблемы той компании, которая открывается или закрывается, это проблемы того человека, который в правительстве, которого сняли. И я бы хотел бы, чтобы в нашей России было больше все-таки вдохновляющих людей. Вот сейчас, когда я только что приехал из экспедиции, не видел ни телевизора, ни радио, включаешь телевизор - и только говорят о плохом, только об убийствах, каких-то эксцессах. Нигде нет вдохновения, что кто-то производит что-то, какой-то фермер своих коров любит, кто-то урожай собрал. Это интересно. Конечно, показывать мне по-советски, как раньше, там перегоним, догоним... Есть очень интересные люди. Карэн Агамиров: Но все-таки в России привыкли смотреть наверх. Вот в этой связи, скажем, Путин, он способствует тому, чтобы люди вдохновлялись, чтобы жили, как вот сами стремились? От президента же многое зависит, это же Россия все-таки, от лидера? Федор Конюхов: Я скажу, что от лидера зависит не сильно много. Россия уже страна стабильная. Если есть закон, ты должен жить в законе. А если лидер приходит, он не меняет коренные законы. Карэн Агамиров: Я говорю о сегодняшней России, где еще не стабильно. Федор Конюхов: Если так от президента, он должен только соответственно законы... И должны они крепкие законы быть, и понятно, что если этот закон вышел, то завтра он не изменится. Карэн Агамиров: Путин соответствует сегодняшней России? Федор Конюхов: Как раз когда были выборы Путина, я в это время находился на Аляске, бежал с собачьей упряжкой. В Ванкувер забежал, и как раз все в нашем посольстве были, а я пришел просто по своим делам. И я когда глянул на тех, кто претендует на должность президента, конечно, лучше, чем Путина, не было кандидата. И, конечно, я проголосовал за него. Мне нравится, что он не ломает, он острожен. Человек не должен стрессы получать такие, что сегодня вечером объявят, что что-то коренное... Все-таки Путин человечно подходит. Он, конечно, не может быть идеальным, потом что мы только становимся, но вот то, что он делает, осторожно, скромно, подходит очень тактично к каким-то законам, не дает таких потрясений. Человек и так потрясен, особенно наш, и очень сильно, а еще если будет президент так с маху рубить... Вот это у него достоинство. Мне бы хотелось, чтобы у него остались, и у того, кто после него будет, вот эти качества остались. Карэн Агамиров: Время пролетело незаметно, пора подводить журналистам итоги беседы с Федором Конюховым. Карстен Покайзер: Самый большой итог, пожалуй, что действительно ужасно обидно, что время закончилось, потому что у меня столько вопросов осталось, что хотелось бы еще час тут сидеть. Мой первый вопрос был немножко направленный. Я не совсем понял, зачем нужны сегодня путешественники, и в этой связи, мне кажется, ваша идея, что во время экспедиции люди должны заниматься искусством и поэзией, она мне кажется очень правильной для будущего вашего рода деятельности. Еще, может быть, самый важный такой итог - это ваша фраза о том, что везде в мире красиво. Я сейчас уйду домой, ужасно скучая по альбатросам. Мария Свешникова: Я очень рада, что у меня есть возможность с вами познакомиться, потому что вы тот человек, который знает, что делает. Это очень ценно, и я думаю, что вот нам всем можно пожелать найти тоже свой такой путь, полный жизни. Карэн Агамиров: Я Федора Филипповича вижу второй раз, но когда смотришь по телевидению: эти сумасшедшие штормы, он там на яхте, вот-вот свалится, вот смерть где-то рядом, и когда видишь его в обычных условиях, спокойный такой, тихий, мягкий, кажется, что он такой, а на самом деле это железный человек. Я хочу, чтобы вы оставались им и подавали пример, главное, конечно, молодежи российской, что надо заниматься все-таки... пусть это не каждому доступно, не каждый может, но стремиться быть похожими на таких, как Федор Конюхов, и направлять свою энергию вот в это русло. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
