Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
18.4.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[09-11-00]
Сибирский химический комбинатВедущая Марина Катыс
В июле и августе этого года в районе Сибирского химического комбината, расположенного в непосредственной близости к городам Томск и Северск, бывший Томск-7, работала российско-американская научная экспедиция, которая в течение двух месяцев производила замеры уровня радиоактивного заражения прилегающих к комбинату территорий. Результаты потрясли американских исследователей и произвели впечатление на российских ученых. Надо сказать, что российские ученые были готовы к тому, что уровень радиоактивности в этом районе будет повышенным, и тем не менее... Вот что рассказывает участник российско-американской экспедиции, директор Общественного института "Ученые Сибири за глобальную ответственность" профессор Сергей Пащенко. Сергей Пащенко: Когда мы на корабле плыли в эту правую часть реки, в протоках, сошли на берег и впервые померили, для меня это было большим шоком. Большая река Томь насквозь радиоактивна. Мы же померили не только на поверхности, у нас приборы опускались и под воду до самого дна. С правой стороны, значит, большие радиоактивные отложения есть на дне. Это сразу нас сильно удивило. Но после того, как мы начали первые измерения, мы увидели, что радиоактивность резко падает. За месяц она упала в семь раз. Отсюда вывод: мы имеем свежий выброс, и мы имеем очень большой выброс фосфора-32. Марина Катыс: По данным проведенных исследований, радиоактивный фосфор-32 составляет более 98 процентов всех загрязнений. Эти результаты опубликованы в британской газете "Гардиан". Один из американских участников экспедиции, Том Карпентер, прямо заявил журналистам, что он потрясен уровнем заражения. По его словам, содержание в притоках Оби, реках Томь и Ромашка, фосфора-32 и стронция-90 превышает все допустимые значения. По словам Сергея Пащенко, причиной недавнего сброса радиоактивных отходов в реку Ромашка могла быть обычная небрежность. Сергей Пащенко: Похоже, что технический персонал, чувствуя, что реакторы вот-вот должны закрыться (второй срок - 2000 год), очень плохо стал уже относиться к методам очистки. Ну, понимаешь, кому охота возиться с тем, что через полгода закрывается! Может быть, этот выброс идет даже мимо руководства по безалаберности. Марина Катыс: Как ни странно, это предположение выглядит вполне правдоподобно. Небрежность технического персонала в России уже не раз становилась причиной самых страшных техногенных аварий, но в данном случае никакой аварии не было. То, что Сибирский химический комбинат регулярно сливает в реки Ромашка и Томь радиоактивные отходы, достаточно давно известно российским ученым. И дело даже не в злонамеренности руководства комбината - это предусмотрено его технологическим циклом. Продолжает Сергей Пащенко. Сергей Пащенко: Они это сбрасывают на протяжении уже, наверное, 30 или 40 лет, сколько лет этому реактору. Дело в том, что первые реакторы всегда охлаждались проточной водой. И вот первые реакторы забирали воду из речки, пропускали сквозь радиоактивные элементы, чтобы забрать от них лишнее тепло, и выбрасывались в речку, опять вода... Это военные реакторы, они, в основном, были только на наработку плутония для оружия. Поэтому там не старались экономить тепло. Откуда получается фосфор-32? Дело в том, что в природе и в воде очень много фосфора-31. Когда фосфор-31 обучается, он переходит в фосфор-32, а это уже получается радиоактивный элемент. Исследования показали, что фосфор-32 обладает способностью к биоконцентрации. Ну, это означает, что он очень хорошо встраивается в наше тело. Марина Катыс: О том, что происходит со здоровьем людей, проживающих на берегах рек Ромашка и Томь, мы поговорим чуть позднее. А пока я хотела бы задать несколько вопросов президенту Общественного центра экологической политики России, академику Российской академии наук Алексею Яблокову. По соглашению, подписанному российским правительством и американской стороной в июле этого года, должно было быть прекращено все производство оружейного плутония, и остановлены, видимо, эти реакторы. Алексей Яблоков: Вы правы, что такие соглашения подписаны. Но вы не правы, говоря о том, что эти соглашения связаны с прекращением деятельности этих реакторов. Нет, они говорят о том, что эти реакторы надо заменить на что-то другое. Других источников тепло- и энергоснабжения для городов Красноярск-26 (сейчас Железногорск) и для города Северск (это Томск-7) - нет. И поэтому эти построенные промышленные реакторы для производства плутония продолжают работать, нарабатывая плутоний. Но теперь это by-product, а главное - это тепло и энергия. Марина Катыс: Иными словами, эти комплексы промышленные переведены в режим обычной атомной электростанции? Алексей Яблоков: Абсолютно. И поэтому-то странно, что такие вот колоссальные выбросы, которые зафиксировала эта экспедиция, обнаружены там. Марина Катыс: Об обеспечении Северска, он же бывший Томск-7, теплом и электроэнергией хотелось бы поговорить особо. По мнению участников российско-американской экспедиции, некоторые косвенные факторы указывают на то, что система отопления в городе работает на горячей радиоактивной воде из системы охлаждения реакторов. Кроме того, реакторы Сибирского химического комбината снабжают теплом треть города Томск. Говорит директор Общественного института "Ученые Сибири за глобальную ответственность" Сергей Пащенко. Сергей Пащенко: Если так много горячей воды (она же радиоактивная) выливается в речку Томь, да? то, может быть, зимой она заливается в батареи. Вот это мы пытались выяснить во время экспедиции у городских экологов. Потому что утверждается, что реактор "греет Томск". Но если он греет вот той самой водой, которую он сливает в речку Ромашка и Томь, значит в батареях радиоактивная вода. Американцы вот так даже рассмеялись. Они сказали: "Ой, тогда мы не будем зимой приезжать к вам, потому что у вас радиоактивные батареи". Может быть, в Северске инженеры и задумали посылать эту воду в батареи... но тогда означает, что зимой надо приехать, спустить воду из батарей немножко и померить, радиоактивная она или нет. Потому что если такую воду мы разливаем, она очень опасна. Марина Катыс: Я попросила нашего томского корреспондента Николая Погадаева встретиться с представителями областной администрации. Николай Погадаев: Для уточнения информации я обратился к руководителю отдела радиационного контроля областного комитета по охране окружающей среды Юрию Зубкову. Естественно, сказал томский эколог, что в санитарно-защитной зоне СХК повышенный радиационный фон, но в пределах допустимых норм. Основными загрязняющими компонентами в сбросах являются натрий-24 и фосфор-32, но они быстро распадаются. Период полураспада первого - 15 часов, второго - 14 суток. В том месте, где вода из отстойника переливается в Ромашку, превышение по натрию и фосфору бывает от двух до десяти раз, но это место находится в пределах защитной санитарной зоны СХК. В месте впадения Ромашки в Томь превышение по ним лишь в полтора-два раза, и то достаточно редко. А в месте ближайшего населенного пункта Чернильщиково превышений нет, говорит Юрий Зубков. Юрий Зубков утверждает, что радиационная обстановка в Томской области нормальная, проводится ежемесячный контроль воды и выловленной в Томи в районе СХК рыбы. В них есть радионуклеиды, но гораздо меньше, чем предполагает предельно допустимая норма. Марина Катыс: Местные власти не оставили без внимания опубликованные на Западе материалы исследований российских и американских ученых. Говорит Сергей Пащенко. Сергей Пащенко: Сегодня мы уже по радио слышим, что главный санитарный врач Северска говорит, что экологи обманывают, что этого нет. А недавно выступил и газету "Гардиан", вроде бы, как... к суду хочет привлекать директор Северска... Ну, мне кажется, что они сами себя очень сильно накажут, потому что столь неопровержимых доказательств... А эти образцы лежат в разных местах, эти графики уже разосланы... Это меряется очень просто. Любой школьник, получив инструкцию и имея три месяца терпения, сможет промерить и доказать, что это фосфор-32. Марина Катыс: В апреле 1993 года Томске-7, ныне Северске, на комбинате по производству оружейного плутония произошла серьезная авария. Не первая, но одна из самых крупных за последние несколько десятилетий. О последствиях той аварии рассказывает президент Союза "За химическую безопасность", доктор химических наук Лев Федоров. Лев Федоров: Слово "авария" - это самое мягкое, что можно сказать. А кончилось это тем, что радиоактивное облако, по данным нашего - официального еще - Гидромета, заразило 100 квадратных километров по ветру от комбината. И эта авария никуда не делась. Она не рассосалась. Ну, наверное, короткоживущие изотопы... загрязнение ослабло от них, а долгоживущие так навсегда и впечатались вот во всю эту территорию. Марина Катыс: По берегам всех российских рек, в которые предприятия Минатома сливают низкоактивные радиоактивные отходы, установлены плакаты, запрещающие лов рыбы. Однако, как все понимают, население ловить рыбу не перестало. Продолжает Алексей Яблоков. Алексей Яблоков: Это проблема, которая существует для Оренбурга, для Челябинской области, там, где располагается комбинат "Маяк", и где течет река Теча, которая потом впадает в реку Тобол. Ведь сначала даже по Тече... колючая проволока по берегам. Ну и что? Людям нужно косить сено. Они на эту колючую проволоку наплевали, и ничего... они ее перерезают там. Людям надо что-то есть. Ловят рыбу в реке и едят эту рыбу. После этого у них рождаются уроды. Когда я был в Красноярске-26, там подводный выброс прямоточный реактора прямо идет в Енисей, в двухстах метрах от этого выброса на берегу стоит огромный лозунг "Запрещается ловля рыбы". Я видел рыбаков, которые там ловили рыбу. Теплая вода привлекает рыбу, и там хорошо клюет. А после этого уровень рака во всех поселках, которые ниже Красноярска-26, повышен. Ну, и так далее, и так далее. Все. Марина Катыс: О том, насколько последствия аварии 1993 года на Сибирском химическом комбинате и последующие многолетние сбросы радиоактивных отходов в реки повлияли на здоровье местного населения, рассказывает президент Союза "За химическую безопасность" Лев Федоров. Лев Федоров: За последние, скажем, семь-восемь-десять лет заболеваемость в Томской области резко возросла, особенно, естественно, в зоне влияния вот этого Северска, Томска-7, в котором расположен этот комбинат, Сибирский химический комбинат. Если возьмете любые медицинские показатели, самые сухие, самые отвлеченные, все резко ухудшилось. Ну, заболеваемость крови у населения выросла в сотни процентов, а по остальным болезням - где 100 процентов, где 120, где 70... Но везде рост, и нигде нет какого-то колебания. Это означает, что комбинат непрерывно губит здоровье людей. В Заряновском районе... есть такая методика у врачей - подсчитывать средний возраст жизни вновь родившегося поколения. Так вот, поколение, которое родилось в 1994 году, сразу после аварии, по подсчетам ученых, проживет 47 с половиной лет. А раньше называли они цифры для этого района и 60 лет, и 59 лет, и так далее. Томский район, он ближе всего находится к Северску. В нем общая заболеваемость любая выше, чем средняя по области, в 12,7 раза. Это не ошибка статистики. Это откровенная погибель населения, на самом деле. Ну, заболеваемость крови - это само собой. Очень много специфических онкологических заболеваний. Очень круто все это обходится с детьми. Врожденные пороки развития у детей, особенно резко возросли патологические формы у вновь родившихся детей, несовместимые с жизнью. Когда ребенок рождается, и его нельзя спасти, то есть, когда не хватает каких-то органов, когда что-то срослось, когда... ну, уже даже до пяти лет не доживет. Марина Катыс: В США в реке Колумбия были зарегистрированы близкие по значениям выбросы с аналогичного плутониевого производства. На мой вопрос, как американское правительство решает проблемы, связанные с воздействием радиоактивных отходов на население, проживающее вблизи таких производств, отвечает академик Яблоков. Алексей Яблоков: Мы произвели 40 000 ядерных боеголовок, Америка - 30 000. И вот примерно в таком соотношении радиоактивное загрязнение у нас и у них. У нас, значит, по миллиарду кюри, отходов в Красноярске-26, в Томске-7 и на "Маяке", и в Америке в трех местах, где они производили примерно то же самое количество отходов. У нас была секретность, и у них была секретность. Тоже люди не знали об этом. Но чем кончилось дело? В чем разница, существенная разница между гражданским обществом в Америке и нашим обществом здесь? Как только об этом стало известно, Конгресс забурлил. Компенсация. Все те, кто был, кто получил, кто не знал, и так далее, и так далее, должны получить полновесную компенсацию. Мы понимаем, что, конечно, компенсировать человеческое здоровье очень трудно, но вы знаете, сколько выделил Конгресс американский в этом году на компенсацию вот таким же абсолютно гражданам, которые в Америке, как наши, которые живут по Тече, по Томи, и так далее? Пять миллиардов долларов. Это приличная сумма даже для Америки. А у нас, к сожалению, я знаю только один случай. Жительница поселка Быслюмово подала в суд на комбинат "Маяк", потому что у них родился ребенок с явными генетическими поражениями, который... Все эксперты сказали: "Это связано с радиационным поражением". И вот на основании этих экспертиз, а поскольку единственным источником радиации во всем этом районе является "Маяк", суд присудил "Маяку" порядка 10 000 долларов вот этой семье несчастной, где родился урод явно в результате того, что "Маяк" продолжал выбросы радиоактивных веществ... Марина Катыс: Это единственный случай, который вам известен? Алексей Яблоков: Это единственный случай, который мне известен. Причем, я знаю комментарии, которые сотрудники "Маяка" сделали, что, если бы они вот знали, что суд примет такое решение, то они бы привлекли адвокатов, они бы нашили способы не платить эти деньги. Марина Катыс: Позиция чиновников Министерства по атомной энергии России известна давно и уже ни у кого не вызывает удивления. Но вот позиция населения в отношении отстаивания своих прав на благоприятную окружающую среду стала оформляться буквально в последние годы. Рассказывает член Томской областной коллегии адвокатов, руководитель общественной организации "Эколого-правовой центр" Константин Лебедев. Константин Лебедев: В декабре 1995 года я инициировал беспрецедентное дело со стороны жителей, подвергшихся результатам последствий так называемого "хлопка" в апреле 1993 года, аварии, которая привела к радиоактивному загрязнению местности, о компенсации морального вреда, причиненного нарушением неимущественного права на благоприятную и безопасную окружающую среду. Не вынесено... Томский областной суд не взял его на производство в первой инстанции, как мы просили, и дело, значит, спустил на Северский городской суд, а это суд, который находится в закрытом административно-территориальном образовании. Это город за проволокой. Честно говоря, никто, в общем-то, не хочет создавать этот прецедент. Потому что, не дай Бог, он появится, и потом это начнут тиражировать, и не только в Томске, но, очевидно, и в Челябинске, в Красноярске, и вообще во всей зоне "российского Чернобыля". Марина Катыс: Когда вы обращаетесь с иском в судебные органы, вы ведь должны представить некоторую доказательную базу... Константин Симонов: Моя конструкция уникальна. Я требую компенсации морального вреда в связи с нарушением моего неимущественного права на благоприятную и безопасную окружающую среду. А то, что эта авария была, этого никто не отрицает. Более того, за шесть лет в бюджет Томской области из федерального бюджета поступило 109 миллиардов рублей целевым назначением - для ликвидации последствий аварии, оздоровления населения, возмещения ущерба экологического и ущерба, нанесенного здоровью. Во всяком случае, жителям небольшой деревни Георгиевки, которая оказалась в зоне выпадения радионуклидов, в 1994 и 1995 годах выплатили по 1 700 000 рублей. Я прашивал жителей: "Простите, а за что вам эти деньги выдавали?" Они мне отвечают: "А это, видите ли, нам объяснили - за то, что мы не посадили огороды". Я говорю: "А почему вы не сажали?" А они сказали: "А как же мы могли сажать огороды, если там проводилась дезактивация, если снимали поверхностный слой земли, снимали тес с крыш, вывозили сено, дрова?" Марина Катыс: Сибирский химический комбинат уже более сорока лет производит оружейный плутоний. Естественно, за это время должно было накопиться изрядное количество радиоактивных отходов. Где и как они хранятся? На этот вопрос отвечает президент Союза "За химическую безопасность" Лев Федоров. Лев Федоров: Вот этот самый комбинат, его отходы занимают 50 хранилищ. Там 26 Чернобылей, в этих хранилищах. Это если произойдет неприятность. Они часть отходов решили закачивать в глубинные горизонты. Естественно, по дороге они проскочили несколько водоносных слоев. Так вот, жители считают, что их право иметь благоприятную окружающую среду с помощью вот этого конкретного технологического действия было нарушено, поскольку они заражали водоносные горизонты. Думаю, что они со временем выиграют. Даже вот в наше тяжелое время. Марина Катыс: Такая технология закачивания радиоактивных отходов в глубинные горизонты действительно приводит к тому, что происходит радиоактивное заражение водоносных слоев? Лев Федоров: Это зависит от тех людей, которые разрабатывали процесс. У нас в стране примерно 21 предприятие, из них три ядерных, закачивает под землю отходы химические и радиоактивные. Одно из них - вот этот вот томский комбинат. Очень редко попадаются случаи, когда удается найти в земле такое место, где это происходит безопасно. А так, в Тамбове река заражена, Цна, в Волгограде город Волжский все горизонты уже захватил... И так далее. Это чрезвычайно сложная технология, и лучше бы они этого не делали. Но, кстати, они и экспертизу не прошли. Марина Катыс: Вы сказали, что отходы Томска-7 эквивалентны 26 чернобыльским катастрофам, если что-то произойдет. Насколько безопасно вообще организовано там хранение радиоактивных отходов? Лев Федоров: Все ведь кружится вокруг того, не будет ли там наводнения столь серьезного, которое захватит эти хранилища, не будет ли там землетрясения, которое пройдет как раз по этим хранилищам, и так далее. Это надо специально разбираться. Но в любом случае, сосредоточение таких больших количеств неприятностей в каких-то локальных участках, оно страшно опасно. Для специалистов это... ну, как сказать... колокол громкого боя, если хотите. Марина Катыс: И как на этом фоне выглядят намерения определенных кругов российского истеблишмента изменить природоохранное законодательство с целью разрешить ввоз в страну радиоактивных отходов из других стран? Лев Федоров: Если мягко сказать, неблагородно. Потому что страна наша уже, в результате вот этой полувековой браконьерской деятельности государства, настолько загрязнена в очень многих местах, что дальнейшее развитие этого процесса фактически может довести население до уровня деградации в определенных регионах. Я понимаю, что экстерриториальное ведомство такое, как Минатом, оно, конечно, хочет подзаработать. Но ведь оно зарабатывает на нашей земле. На нашей, а не на его земле. И на нашей жизни. И оно при этом не находится под нашим общественным контролем. Нет, я считаю, что это абсолютная ошибка. Я уверен, что мы не допустим этого, вот наше общество этого не допустит. Марина Катыс: Не так давно более двух с половиной миллионов россиян высказались за проведение всероссийского природоохранного референдума, одним из вопросов которого будет "Вы за запрет ввоза из других государств на территорию России радиоактивных материалов на хранение, захоронение или переработку?" Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
