Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
18.4.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[29-10-03]
Юрий Барбой
Ведущая петербургского часа программы "Liberty Live" Ольга Писпанен: В Петербурге в девятый раз прошла церемония вручения самой престижной театральной премии города "Золотой софит". Сегодня у нас в студии Юрий Михайлович Барбой, председатель экспертного совета премии "Золотой софит". Премия эта утверждена в 1995-м году и присуждается за творческие открытия и достижения в различных жанрах театрального искусства – драматическом, кукольном и музыкальном. В этом году второй раз уже за историю существования премии ее вручению предшествовал месячный показ на театральных площадках города, и все-таки, первый вопрос, который возникает, когда читаешь номинации в этой премии - почему разное количество номинантов и почему такое огромное количество номинантов за лучшую мужскую роль и так мало женщин? Юрий Барбой: Женщин тоже больше, чем положено, потому что у нас же норма, когда в экспертном совете... Ольга Писпанен: Все-таки есть какая-то норма? Юрий Барбой: Ну, норма неустановленная. В экспертные советы - я председатель экспертного совета, не вообще, а по драматическим театрам, но во всех экспертных советах есть эта норма, три номинанта должны быть. Из трех, значит, номинационный совет, большая компания уже человек, по-моему, 50 голосуют и выбирают так называемого лучшего. Значит, каждый раз идет в экспертных советах страшная драма. Драма заканчивается тем, что трех не хватает, обязательно есть кто-то еще четвертый, а постольку, поскольку у нас такая драматургия, проводится мягкое рейтинговое голосование. Входят, мы просим номинационный совет внести в этот список те фамилии, за которые проголосовало в экспертном совете больше половины, поэтому ежели вот оказалось, что не три женщины, а четыре, значит, четыре и есть. С мужчинами случай экстраординарный. В прошлом году у нас была драма с женскими ролями, их просто было очень много хороших, ну так бывает, это же неуправляемая ситуация, а в этом году - с мужчинами, и мы даже попросили, и нашу просьбу уважили, чтобы было две премии за так называемую лучшую мужскую роль. И мы сказали, что давайте мы какую-нибудь из номинаций в этом году уничтожим, если вообще это возможно. Наш номинационный совет оказался либеральным, они поднапряглись еще, добыли немножко денег, и, знаете, две мужских роли получили вот премию. Ольга Писпанен: Юрий Михайлович, почему так получается, что из года в год театральные премии и в Москве, и в Петербурге получают, ну, практически одни и те же, заслуженные, конечно, мастера, но список фамилий - Додин, Чхеидзе, Гергиев, Эйфман - как обстоят дела с молодыми режиссерами, неужели нет дарований, нет возможности заметить всех, показать, не знаю, вынести какой-то "приговор" молодому спектаклю? Юрий Барбой: Бывает, что, правда, несколько людей вырвется, но с другой стороны я не уверен, что Эйфман, например, все время, сколько я помню, каждый год получает премию. Гергиев, пожалуй, да, хотя опять же, насколько я помню, в прошлом или позапрошлом году, если не ошибаюсь, не Гергиев получил, а другой дирижер получил в этой номинации, получил премию. Что касается драматического театра - тут я могу более надежно говорить. Додин, по-моему, дважды за лучший спектакль не получил, не потому, что его там дискриминировали, просто была вот такая ситуация. Что касается молодых режиссеров, то, по-моему, они у нас как-то так в нормальном положении. Я не перебираю, по-моему, по части оптимизма. То есть, их видят, вообще весь этот софит... Ну, что это такое "лучшее"? Просто не бывает лучшего, Михоэлс, когда-то сказал: талант - как деньги, если есть, так есть, если нет, так нет. То же самое касается и этого самого, есть искусство, или нет искусства. Значит, лучшее - это когда количеством можно изменить, а какое тут лучшее? Значит, когда заметны. Значит, я думаю, что где-то вот история нашего местного, и не только местного, театра последних лет более-менее понятна. Извините, что я так далеко залезаю. Вот когда старшее поколение закончилось, был большой провал, он и со временем был связан, и так далее. Вот какая-то была дыра. Просто по части режиссуры было видно, что никого нет. Потом сразу возникла обойма людей, джентльменский такой набор, это не лучшее, но все-таки понятно, кто это. Это были Туманов, Галибин, Козлов, и так далее. И был год. Когда критика обиженная вот ленинградская, тогда еще, или петербургская уже, обиженная тем, что театральное сообщество недооценивало молодую режиссуру, дала собственное время двум на самом деле замечательным спектаклям. Одновременно мы сами дали это самое время. Это был "Ла Фюнф ин дер Люфт" Галибина и "Лунные волки" Туманова. Потом одновременно практически возникло "Преступление и наказание" Козлова, и вот эта вот обойма, теперь они уже просто классики, и так далее. А следующее поколение, по-моему, тоже уже как-то идет в ход. То есть, я бы так сказал, может у меня какой то щадящий диагноз, потому что я помню, как давили, сейчас все-таки не давят. Но вот в этом смысле проблемы денег, всего остального, конечно, острее, чем при советской власти, условно говоря. Но то, что там, "эти мастодонты сели на театр и никого не пускают", думаю, что ситуация не вполне такая. Ольга Писпанен: А существует ли проблема площадки для молодых режиссеров? Вот некоей экспериментальной площадки в городе, потому что, конечно, есть уже сцены, есть театры, где есть свои художественные руководители, главные режиссеры, которые не давят, но, в общем, сами работают на них. Юрий Барбой: Есть проблема даже не площадки, а площадок, во-первых, потому что вот, скажем, под крышей "Балтийского дома", в этом смысле театр фестивальный называется "Балтийский дом", ведет хорошо, несколько театров как бы угнездилось. Крамер со своими артистами, Праудин со своими артистами, до недавнего времени Могучий со своими артистами, но, с одной стороны, и "Балтийского дому" это не больно хорошо, поскольку это и экономически не сильно выгодно, а с другой стороны, и этим театрам хочется все-таки самоопределиться. Значит, Могучий ушел вот из под крыши "Балтийского дома", Крамер как-то так мирно устроился, а Праудин, как я понимаю, так на двух стульях и сидит. То есть, он с одной стороны вполне благодарен, о чем он вчера на торжестве сказал, "Балтийскому дому", что тот их так держит под крышей, а, с другой стороны, конечно, им охота быть самостоятельными. Но сейчас театральная площадка, это, извините, площадка, поэтому люди, которые ее покупают они думают не про театр, они ее захватывают, или покупают не под театр, ну, под казино, мало ли под что, под гораздо более коммерчески выгодные вещи, чем театр. Поэтому это проблема еще и экономическая, но она есть. Есть и другая сторона этого дела. Когда-то были так называемые творческие мастерские. Когда СТД, бывшая ВТО, была более-менее состоятельной организацией, мы держали площадку, где можно было на известных условиях, экспериментировать сильно сказано, но, во всяком случае, можно было репетировать какой-то группе артистов год, скажем, и потом они могли хотя бы показать. Теперь это все закончилось. Ольга Писпанен: Юрий Михайлович, а вы как считаете, в последнее время, и вообще это случается, иногда люди творческих профессий уходят в политику. Вот недавно, например, Арнольд Шварценеггер стал губернатором Калифорнии. Ваше отношение к такому поступку режиссеров актеров? Юрий Барбой: Какое отношение? Ну, человек решил сменить профессию – на здоровье. Надо ее только менять. На двух стульях лучше не сидеть, у нас были попытки вот во время перестройки совмещать, но, по-моему все таки ничего из этого не вышло. Я знаю, что сегодня некоторым 40-50 летним известным актерам предлагали какие-то должности. В отличие от, там, времен 20-летнекй давности они, как правило, отказываются, и думаю, что правильно делают. Вот Андрей Толубей, которому несколько раз предлагали всякие должности, это, так сказать, я знаю, он почти всерьез говорил: "Я что, уже не артист? Я что, уже играть не умею? Не трогайте меня". Ольга Писпанен: В этом году весной в городе состоялось некое братание двух золотых театральных премий, "Маски", которая прошла в этом году первый раз здесь у нас, в Петербурге, и "Золотого софита", в честь юбилея города, было много недовольных, много критики в адрес устроителей "Маски", ваше мнение, что принесло городу и принесло ли что-либо вот это единовременное перемещение главного российского театрального фестиваля на петербургские площадки? Юрий Барбой: Вы знаете, часть спектаклей, которые там были, они просто сюда не попали бы, поэтому вот чисто такой прагматичный интерес к этому делу. Хорошо, что "Маска" была, потому что часть спектаклей мы бы не посмотрели, не более того. Ольга Писпанен: Еще считается, что получение "Золотого Софита" является как бы авансом "Золотой Маски", так ли это? Юрий Барбой: Ну, считается, ну, это такой московский шовинизм некоторый. Можно сказать и наоборот, у нас же есть все равно чувство такого, ну, провинциальный комплекс неполноценности все равно сидит во всех нас. Поэтому я думаю, что это еще и здешняя точка зрения, как бы отмечен здесь, значит, можешь следующую ступень проходить, по-моему, оно уже все-таки перестало быть следующей ступенью. Ничего дурного про Москву сказать не хочу, но просто, на самом деле, когда интересы потихоньку расходятся, это даже и лучше. Ольга Писпанен: Ни в одной богатой, даже богатой, стране нет такого количества государственных театров, как в России. Естественно, дотаций не хватает, зарплаты мизерные, надо делать премьеры, ставить спектакли, работать, на прошлой неделе представители государственных театров Петербурга встречались с представителями Законодательного собрания, комитетом по культуре, просили помощи, депутаты обещали учесть проблемы театров в бюджете следующего года. Как вы считаете, есть ли выход из этой ситуации, нужно ли переводить театры с государственных дотаций на какую-то коммерческую основу, придумать какой-то выход? Юрий Барбой: Выхода тут нет никакого. Часть государственных театров должна, видимо, сохраниться. Тут, правда, возникает произвол, какой оставить, какой не оставить. Уже много раз эти ситуации были, когда вот сеть государственных театров сокращалась, возникали всякие драмы, а почему этот останется... Когда государственные были все-таки более оплачиваемые. Но сейчас я боюсь, что... Ну, мы в вилке. На Западе прекрасно существуют некоторые театры, которые негосударственные, это раз. Но это театры, у которых есть, как сейчас говорят, спонсоры. Но наш спонсор, не то, что он такой плохой или глупый, но, в отличие от западного, он не получает никаких льгот. Если у него будут, там скостят ему какие-то налоги, я в этом ничего не понимаю, но система именно такая, он будет с удовольствием давать театру деньги. А так он дает просто потому, что он хороший человек. Хороший человек - не профессия. Ольга Писпанен: У нас есть звонок, говорите, вы в эфире. Марина: Здравствуйте. Меня зовут Марина, я адвокат из Москвы, но у меня вопрос как раз по поводу кино. Я была в этом году, в начале этого года, в Лос-Анджелесе на праздновании юбилея одной из правозащитных организаций, "Гражданская миссия по правам человека", я была на Бульваре звезд в Лос-Анджелесе. Вы знаете, там нет ни одной русской фамилии. Все фамилии американские, там даже вот этого каратиста фамилия, есть, а вот как раз нет ни одного русского актера, и я знаю, что в Америке наше кино, оно не очень популярно, вот, как вы считаете, почему это так, и почему ни петербургского, ни московского кино там нет, в Америке, вот ваше мнение? Спасибо. Юрий Барбой: Ну, вы знаете, это как-то из другой оперы, во-первых. Во-вторых, я расслышал ваш вопрос с середины, но если я примерно представляю себе, о чем вы спрашиваете... Ольга Писпанен: Почему в Америке на Бульваре звезд нет русских имен? Ну, видимо, потому, что это Америка, и там американские имена, на российском Бульваре звезд российские имена. Юрий Барбой: В Америке вообще представление о том, что весь мир состоит из Америки, у них это органично, у них есть кинотеатры, уж если про кино говорить, это немножко не про то, что мы, но они живут совсем отдельно, для них европейское кино, это вот, может, есть, а может и нет. Ольга Писпанен: Все-таки вернемся к театральной теме. Скажите пожалуйста, Юрий Михайлович, очень многие сейчас находят выход все-таки в антрепризе, вы, как преподаватель, как председатель экспертного совета театральной премии "Маски", как вы относитесь к этому жанру? Юрий Барбой: Пусть расцветают все цветы, как сказал Мао Цзедун. Вот этот цветок пусть себе расцветает. Вот если этот цветок превратится в антрепризу, думаю, что будет плохо. Я согласен с консерваторами, со стариками, когда они говорят, что вот жалко русского репертуарного стационарного театра. Жалко, на самом деле. Если какая-то часть театра таким образом сохранится, это правда хорошо. С другой стороны, делать эту монополию, как это было недавно - тоже... Хорошо, как мне кажется, когда все формы есть, ей Богу, и включая антрепризу. Пущай бы она себе была, но только артисты не безобразничали там, извините, потому что так бывает, а если зрителю это нужно – на здоровье. Ольга Писпанен: Но вот русский репертуарный театр - это театр это классика, практически не появляется на площадках театральных новых пьес. Очень редко интересные спектакли по новым пьесам ставятся. Что за ситуация сложилась? Неужели даже не пишут? Хотя я знаю, что недавно конкурс проходил в Петербурге молодой драматургии. Юрий Барбой: Не просто проходил, а я даже в этом участвовал, опять же в качестве председателя жюри, у меня такая должность. Значит, есть в Москве, есть, скажем так, группа лиц, которая инициирует это дело, есть чтения, есть такие формы, где эту драматургию полуиграют. Ольга Писпанен: Но, "полу"... Юрий Барбой: Ну, "полу". А есть и не полу. Но несколько есть молодых театров или театральных образований, где все это дело играется. Вы знаете, опять же таки у меня такое ощущение, что вот эта современная драматургия где-то там в каком-то загоне. Потому что опять же, может, воспоминания давние, но те два спектакля, которые я вспомнил, Туманова и Галибина, это была Нина Садур и это был Шепенко. Сейчас это классики. Ольга Писпанен: Уже не очень молодые. Юрий Барбой: Она не очень молодая, но, вообще говоря, сегодня играют там братьев Пресняковых, еще кого-то. Вообще говоря, современная драматургия, ну, как сказать, не существует же какой-то такой правильной меры, или там количества, которое она должна занимать среди всего другого. Я знаю другое, едва ли не противоположное. Вот было время, когда чистая классика была не потому, что не было современной драматургии а потому, что как бы вот какие-то театральные идеи лучше или удобнее было делать на классике. Это не советские времена, когда там фигу в кармане держали. Уже постсоветские времена. А потом это все волнами какими-то. Не очень ловко про это говорить, закон неясен, но что такой закон есть – правда. Ольга Писпанен: Последний, самый короткий ответ – театральная жизнь в Петербурге? Юрий Барбой: Нормальная. Последние материалы по теме:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
