Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.4.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[10-10-02]
Александр ПлющВедущая петербургского часа программы "Liberty Live" Татьяна Валович: В Петербурге проходит 12-й международный театральный фестиваль "Балтийский дом", девиз которого "Другой театр". Организаторы фестиваля решили познакомить зрителя с театральными работами, которые, как они считают, лежат вне русла традиций отечественных постановщиков. Сегодня в нашей программе будет принимать участие представитель театра, творчество которого тоже можно описать термином "Другой театр". Это художественный руководитель петербургского театра "Мимигранты" Александр Плющ. Александр Николаевич, почему ваш театр называется театр "Мимигранты"? У меня, когда я произношу это слово, какое-то грустное возникает ощущение, ассоциация с эмигрантами или иммигрантами, почему вы решили именно так называть? У вас не было таких ассоциаций? Александр Плющ: Конечно, были. Но, на самом деле, все гораздо проще. Состоит из двух слов - мим и игра, то есть, то, что лежит в основе нашего театра. Клоун и театр "Мимигранты". Но когда мы были в Германии, ведущий, когда объявлял наш театр, естественно, очень акцентировал внимание на то, что, скажем, мимигранты, но не иммигранты, и зрители были очень довольны. Потому что они с опаской относятся к слову "иммигрант", особенно из России. Татьяна Валович: Ваш театр называют достаточно уникальным явлением не только для Петербурга но и для России. В чем его уникальность и как вообще возникло желание создать такой театр, где клоуны от начала до конца работают и полностью спектакль на них построен? Александр Плющ: Справедливости ради надо сказать, что любой театр должен быть уникальным, но, конечно, я люблю свой театр и радею за его какую-то необычность, уникальность. Безусловно, действительно, есть определенная традиция, мы привыкли, что, скажем, клоуны работают в цирке. А что клоун вдруг вышел на театральные подмостки, и на сцене час-полтора могут работать только клоуны, а нет каких-то дополнительных животных... Это необычно и для нашей страны, и для Европы. И когда же приезжают какие-то иностранные гости к нам в театр, они удивляются, что как же так, могут работать только клоуны. Но, на самом деле, такая традиция существует, и даже сейчас наиболее известный театральный цирк "Du Soleil", цирковая как бы компания, они работают без животных, работают не только клоуны, но театр уже проник туда, скажем так. Достаточно интересный режиссер Валентин Неуш, который работал в цирке на Цветном бульваре у Никулина, он тоже принес большой диапазон театральности и от этого цирк выиграл. Татьяна Валович: Ваша программа построена только на том, чтобы развлекать публику, может ли клоун просить публику задуматься о чем-то, или у вас действительно такое шоу, которое вы стараетесь преподнести как праздник? Александр Плющ: Конечно, как праздник. Безусловно, но невозможно, чтобы во время праздника было только буффонное определение праздника, драка тортами, смешно упал, неказисто. Естественно, клоун несет философию в огромном количестве. Я думаю, что это безумно сложная профессия, и на самом деле в основе своей очень даже трагическая, что клоун забирает всю ту грусть, которая есть у человека, на себя. Татьяна Валович: Та фраза из знаменитой песни Пугачевой, что клоун должен на сцене смеяться, всех смешить, а снимая маску, он плачет. Как вы относитесь к тому, что, приходя на ваш спектакль, люди знают – театр клоунов, значит, там должно быть смешно, и вообще, как вы завоевывали доверие людей, чтобы они пришли к вам и смотрели? Александр Плющ: Вообще, нам уже 13 лет, поэтому это длинная история, как можно завоевывать доверие людей? Естественно, люди шли, им было интересно, необычный театр, театр клоунов, в Питере таких театров нет, и поэтому мы не можем жаловаться на внимание публики. Но мы можем вернуться немножко к истории, скажем, один из самых уникальных клоунов, может, даже ХХ столетия Леонид Енгибаров, его называли клоун с осенью в сердце, он выходил на арену цирка в Манеж и рассказывал такие философские вещи, которые даже сейчас не удаются в театре. Татьяна Валович: А воспринимает публика философию – она настроена на клоунов, как вы видите, как она реагирует на спектакли? Александр Плющ: А это уже наше дело, как ввернуть философию. Конечно, все должно быть вместе. Это тотальный комплексный театр, это все переплетается, как и в жизни, так и в театре. Татьяна Валович: Сейчас проходит фестиваль "Балтийский дом", говорится, что в нем принимают участие и "Другие" театры, вас позвали на этот фестиваль? Александр Плющ: На самом деле, "Другие театры" - это очень условное название. Там даже в афише стоит вопрос, другой ли это театр. Любой театр должен быть другим. Но нас не позвали, не знаю, по каким причинам. В принципе, "Балтийский дом" достаточно хорошо нас знает, и даже пригласили нас работать в рамках фестиваля в Сабринских пещерах. Видимо, как-то так сложилась программа, а может, бывает такая мертвая зона, что находится там где-то в Европе - видно, а что рядом под носом, что называется, иногда выпадает из поля зрения. Но там есть близкие нам по духу театры... А то, что они решили создать, подумать о других театральных форумах и назвать его "Другой театр" – это очень хорошо, это даже радует. Я с удовольствием посмотрю, какие спектакли другого направления существуют. Татьяна Валович: А насколько легко в России существовать другим театрам, не классическим? Александр Плющ: Тут трудно что-то сказать, дать какой-то рецепт, потому что я думаю, что существовать театрам в России любым, и "другим", и не "другим", сложно, а насколько существует театр – это зависит от того, как существует сам театр, что происходит внутри самого театра, театры, как и люди, живут, рождаются, умирают, меняются, поэтому тут очень нельзя так сказать, что "другим" театрам сложно, а "не другим" легко. Татьяна Валович: Александр Николаевич, вот у нас прозвучала такая информация о том, что московское издательство выпустило достаточно некорректный путеводитель по Петербургу, где содержится информация, которая, в общем, не должна была бы там содержаться. Вы хотели бы оказаться в таком путеводителе? Александр Плющ: На самом деле, конечно, это свинство. Чего тут можно еще сказать. Без комментариев. Чем больше будем говорить об этом справочнике, тем больше будет внимания к нему. Но оказаться в справочнике, где тебе уже дают точное определение, я думаю, не захотел бы никто, потому что театр меняется, и задача справочника, очень правильно сказал Кирилл Лавров - нужно работать в жанре задач справочника – дать информацию, а уже направление внимания зрителя, давать оценку - это уже другое дело. Татьяна Валович: Александр Николаевич, а ваш театр пользуется государственной поддержкой, какими-то льготами? Как вы справляетесь, скажем, с коммунальными платежами? Александр Плющ: Да, конечно, пользуется, не то что пользуется, мы - государственный театр, у нас есть какая-то дотация, но на самом деле только на словах, коммунальные оплаты платим как все, все счета который приходят к нам, точно так же возмущаемся, точно так же не работают батареи, не найти ни электрика, ни сантехника, все то же самое абсолютно. Татьяна Валович: Но я знаю, у вас есть детские спектакли, и часто приходят на спектакли дети, бывает такое. что в зале холодно, и они не могут присутствовать? Александр Плющ: Ну, до такого не доходит. Мы этого не допускаем, но бывают всякие проблемы, конечно. Татьяна Валович: Готовы ли вы платить больше, чтобы проблем не было? Александр Плющ: Скажу прямо – конечно, не готовы, потому что любое повышение цен на коммунальные услуги оно абсолютно такое же адекватное, как для любого другого рядового жителя города, мы платим из той же самой прибыли, которую получаем от спектаклей. Значит, мы должны будем увеличить стоимость билета на спектакль, а это означает, что кто-то просто не придет в театр, кому то будет дорого. Сейчас, допустим, билет стоит 30 рублей, мы его поднимем до 50, значит, будет категория людей, для которых уже театр станет недоступен. Это печально, грустно, ужасно. Татьяна Валович: А в отношении того. насколько театр участвует в городской жизни, сейчас много говорится о подготовке к 300-летию города, как вы к этой проблеме относитесь? Александр Плющ: К этой проблеме я отношусь хорошо в том смысле, что 300-летие города -действительно большой праздник, и театр безусловно в этом участвует и готовится, и будет принимать активное участие в различных мероприятиях. Но, с другой стороны, город в таком состоянии, сейчас, по крайней мере, что я с ужасом думаю, что будет на 300-летие, а тем более - что будет потом. Так что, даже я не знаю, как это одним словом назвать. Но есть интересные вещи. Та же Петропавловка проводит любопытные мероприятия, уже второй раз они проводят фестиваль театров под открытым небом, и я думаю, это будет очень любопытное зрелище, потому что именно под открытым небом театры на песке проводят. И то, что Петропавловка явилась инициатором такого фестиваля, это здорово. Татьяна Валович: Что для вас участие в фестивале - возможность представить себя более широкой публике, другим регионам, как вы вообще относитесь к участию в различных конкурсах? Александр Плющ: Хорошо относимся, конечно. Во-первых, любой фестиваль это обмен какими-то различными мнениями, общение с коллегами, просто возможность лицезреть какие-то новые постановки, видеть новых актеров, новые театральные средства и так далее. Фестиваль - это общение, самое главное - общение людей, коллег. Татьяна Валович: А как воспринимает публика, когда вы выезжаете на гастроли. Вы гастролируете в каких-то российских регионах? Вы говорили и о зарубежных поездках. Александр Плющ: Конечно, мы гастролируем, и по разному реагируют. Москва или Петербург - это две отличные ипостаси от всего остального мира, скажем так, России или бывшего СССР, мы, проехав около сотни городов бывшего СССР, видели совершенно разную публику и разную реакцию, правда, спектакли у нас тоже отличаются, если детский спектакль, реакция, безусловно одинакова, что в Таиланде, что в Германии, что в Москве, что в Самарканде - дети всегда радуются клоунам. Помню, мы приехали в глухую деревню Узбекистана, это просто пустыня, даже работать было негде, люди вынесли свои матрасы, положили их прямо на землю, чтобы мы могли выступать перед ними. Для них это было вообще что-то несусветное. Вдруг через пустыню приехал автобус с клоунами. Правда, бывают и другие реакции. Будучи на фестивале в Севастополе. Совсем недавно, в августе месяце публика вдруг оказалась не готовой к такому спектаклю, как аудиовизуальная импровизация по произведениям Беккета. Там театр академический, севастопольский театр имени Луначарского остался на тех традициях и позициях, которые были 50 лет тому назад, и нет никакого движения в афише. Хорошие имена, безусловно, прекрасные. Но все-таки же театр не только такой палитрой может жить – Толстой, Лесков, Островский, а такое имя как Беккет для них оказалось вообще неизвестным, они даже не знали что есть такой драматург. Татьяна Валович: И это Севастополь, крупный город, с чем вы связываете такое неразвитие театрального жанра, не хочется говорить в провинции, но все-таки в отдаленных центрах? Нет деятелей или нет тяги? Александр Плющ: Я думаю, что здесь все в комплексе. Так нельзя однозначно сказать. Конечно, Севастополь сегодня город, живущий очень трудно. Безусловно, не хочется ударяться в политик, но, тем не менее. двойственность, Крымская республика, полгорода говорит на русском языке, полгорода на украинском. Даже фестиваль открывали на русском языке, а закрывали на украинском. И там, я думаю, люди озабочены другими проблемами. Татьяна Валович: Александр Николаевич, насколько тяжело подготовить новый спектакль? Вы где черпаете вдохновение для каких-то своих новых идей? Александр Плющ: На самом деле, естественно любая работа должна быть трудной и интересной. Но самое сложное это, конечно, найти материал, который подходил бы нашему театру. Это действительно безумно трудная задача... Такая потребность в этом существует, и я занимаюсь этим постоянно, 24 часа в сутки, и даже больше. Мы обратились к Пинтеру, Гарольд Пинтер, когда-то авангардист, теперь уже классик английского театра, мало ставился у нас в те времена. Нам казалось достаточно неожиданным и интересным, почему вдруг в добропорядочном английском обществе он пишет о бездомных каких-то таких людях, неприкаянных, нам его постановки показались абсолютно русскими, настолько близкими нашему сегодняшнему времени, и главное, когда я видел их в других театрах, академических, классических, мне казалось что они не чувствуют Пинтера. То, что это взялись ставить клоуны, мне кажется, в этом есть большой смысл - немножко вывернуть наизнанку суть происходящего, и она становится ярче и понятнее. Татьяна Валович: А современная российская действительность вас к чему то подвигает, чтобы сделать акценты? Александр Плющ: Я не знаю. Действительность, конечно, подвигает безусловно, потому что то, как мы живем, как черпаешь материал со всего происходящего... Удивительно другое - почему Пинтер это почувствовал, почему он заговорил об этом в таком добропорядочном и стабильном обществе, как Англия, вот почему наши драматурги пока молчат в эту сторону, почему наш материал не идет дальше какого-то сиюминутного политического события?.. Нужны какие-то более глубокие размышления. Татьяна Валович: В России, наверное, на сегодняшний день такие темы интересую больше стариков. Александр Плющ: Может быть. Единственный, кто, мне кажется, интересно работает - Евгений Гришковец - у него что-то нащупывается в этом направлении. Даже какие-то традиции Гоголя, Чехова, трудно сказать однозначно. Татьяна Валович: Александр Николаевич, а вы в жизни вообще веселый человек? Александр Плющ: Думаю, что в нашей жизни только и остается быть веселым, иначе - труба. Татьяна Валович: Оптимизм где черпаете? Александр Плющ: В работе. Конечно, в театре, а где же еще? Последние материалы по теме:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
