Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
21.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[12-07-04]
Михаилом СажаевымСергей Соловьев: Сегодня в студии прямого эфира екатеринбургский художник Михаил Сажаев. Здравствуйте, Михаил. Михаил Сажаев: Добрый день, Сергей. Сергей Соловьев: В свое время ваша персональная выставка в городском Доме художника собрала неожиданное число посетителей и зал был полон весь, и очередь на улице стояла, не совру, человек не меньше двухсот. Несомненный успех. Впрочем, добавлю, что уже тогда вы были известны за пределами России. Традиционное мнение, что там русская культура представляется весьма ограниченно и даже стереотипно. По крайней мере с такими отношениями столкнулись собеседники нашего корреспондента Светланы Толмачевой. Давайте прежде, чем продолжить эту тему, послушаем. Светлана Толмачева: Алексей Федорченко, режиссер Свердловской киностудии, снял два неигровых фильма. Один - "Дети белой могилы" - о судьбах людей, выселенных в годы репрессий в Казахстан. Другой - "Давид" - о человеке, который сумел выжить в фашистской Германии, а затем терпел притеснения со стороны властей во Франции, Великобритании, Израиле и Советском Союзе. В прошлом году документальная лента "Давид" получила Гран-при Международного фестиваля в Стокгольме. В нынешнем Гран-при польского фестиваля "Европейский перекресток". По словам Алексея Федоренко, фильм хотели показать и на крупнейшем в Европе Амстердамском фестивале, но он не подошел организаторам. Алексей Федорченко: Председателю очень понравился фильм, но с ужасом они такое страстное письмо написали, что кроме Чечни им ничего не надо. Амстердаму в этом году нужна только Чечня. Они с удовольствием смотрят другие фильмы, но они не доходят. Светлана Толмачева: Федорченко считает, что российское документальное кино более авторское, то есть не ориентированное на ожидание публики. Продолжительность лент не всегда подходит для показа на телевидении, хотя в Европе большинство режиссеров сразу снимают так, чтобы фильм вписался в телевизионный формат. Хотя и среди российских документалистов есть те, чьи имена известны европейскому зрителю, - например, Виктор Косаковский, Виталий Манский, Сергей Дворцевой. Алексей Федорченко: Они рассматривают Россию как бы со стороны. Они знают, для кого они снимают эти фильмы, и показывают зрителю Европы то, что им интересно, то, чего у них нет. А в основном у них нет того плохого, что есть у нас. Они очень хорошие режиссеры, все ребята, и действительно хорошее кино делают, но смотреть не всегда приятно эти фильмы, потому что не всегда хорошо они говорят о нашей стране. Светлана Толмачева: По мнению Федорченко, это тоже эксплуатация одного из стереотипов, но словам он будет только тогда, когда появится нечто новое в отечественном документальном кино, что будет гораздо интереснее за рубежом, чем истории о бедах, несчастьях и горестях российских. С мифическими представлениями о России столкнулась и молодая екатеринбургская писательница Ирина Денежкина, побывавшая в прошлом году в числе приглашенных авторов на книжной ярмарке во Франкфурте. Ирина Денежкина: За рубежом считается, что у нас замечательная классика и больше ничего нет. Я так поняла. И ждут всегда колорита русского. Например, Сенчин - это русский писатель, пишет депрессивные такие истории. В Германии он очень популярен. Я так поняла, как раз потому, что "я выпил с утра водки, хожу в рваной майке" и так далее. Это, на взгляд немцев, типично русское. Как интересно! Светлана Толмачева: 23-летняя студентка факультета журналистики Уральского госуниверситета Ирина Денежкина обрела известность два года назад, после выхода сборника рассказов под названием "Дай мне". Это книжка о тинэйджерах и для тинэйджеров. Ирина Денежкина: Она издавалась в Италии, в Германии, во Франции, в Польше и так далее, и так далее. Во время Франкфуртской ярмарки было продано за один день, по-моему, тысяч 6 книжек. Светлана Толмачева: Ирина Денежкина, так же, как и документалист Алексей Федорченко, не собирается подстраиваться под мифы, существующие о России. Оба продолжают работать так, как считают нужным. Федорченко снимает картину о судьбе красного офицера-пограничника, а у Денежкиной в конце года выйдет новая книга о приключениях ее сверстников. Сергей Соловьев: В студии прямого эфира сегодня у нас екатеринбургский художник Михаил Сажаев. Мы пригласили его для того, чтобы поговорить о творческом и коммерческом успехе современного российского искусства за рубежом. Наши слушатели в России тоже могут высказать свое мнение по этой теме. Звоните нам по бесплатному телефону прямого эфира, его номер: 8-800-200-22-12. Михаил ваше творчество не менее своеобразно, чем работы собеседников нашего корреспондента. И уж никак ваши работы не назовешь подпадающими под конъюнктурные представления о России. Это скорее, с моей точки зрения, живописные сказки для детей, по крайней мере при первом рассмотрении их можно таковыми назвать. А вот как ваши картины воспринимает западная аудитория? Михаил Сажаев: Ну, Запад такое понятие вообще широкое очень и очень разный разговор получается о Европе и Соединенных Штатах. Но мне сейчас ближе США, где я и работаю долго, и продаюсь, и так далее. И вот, может быть, мы о ней и будем говорить - об этой стране. А там картина не такая однозначная, как вообще может показаться, потому что само понятие в США "русское искусство" оно имеет очень нечеткие контуры. И, если вглубь вопроса немного идти, то вообще становится не понятным, русское это искусство или нет. У меня-то как раз наблюдения не очень радостные, потому что то, что артикулируется , как русское искусство, в большей своей части (и я за свои слова отвечаю) это перепевы чего-то давнего-давнего западного такого, которое уже на Западе, как они сами говорят, давно протухло. Вот это такая реальность. Сергей Соловьев: Но вот здесь, в России, на Урале, в частности, иметь дома работу Сажаева это, в общем, большая удача. А там приобретают ваши картины или в основном это тоже выходцы из нашей страны? Или это не только эмигранты? Михаил Сажаев: Да, но сейчас, конечно, не только эмигранты, не только русская диаспора так называемая, но когда-то на американский рынок, если такое понятие уместно здесь, выводили меня, конечно, русские, то есть наши бывшие соотечественники. И это были люди очень непростые, а сразу известные в Америке очень. Я уж не буду называть фамилии некие, потому что мне вообще претит говорить всегда: вот я с этим знаком, с этим вот стоял рядом. Но поверьте, это люди очень значительные, в области культуры, конечно. А потом эти люди же общаются, ходят друг к другу в гости, и постепенно стал вот этот круг моих покупателей расширяться. И сейчас, конечно, имеют уже очень многие, как говорят, природные американцы. Сергей Соловьев: А какое-то участие в выставках вы принимаете? То есть понятно, продажа, но тем не менее выставки - это не только ярмарка, это все-таки показы для более широкой аудитории, чем та, которая может себе позволить купить эту работу. Михаил Сажаев: Да. Нет, меня мелкие вот, тем более групповые какие-то выставки, проекты - они меня просто не интересуют, а крупный проект где-нибудь там в "Соломона Гугенхайма", или "Метрополитен Мьюзеум", или, не знаю, где еще, "Уитни" - это очень сложно. Еще у меня нет того веса, я надеюсь, что он появится когда-нибудь, чтобы выставиться сольным проектом там. Вот такова реальность сейчас. Поэтому все продается без выставок вообще-то. Но в последнее время я уже работают по заказу и только по заказу, пожалуй. Времени не остается просто. Сергей Соловьев: Вообще такой более общий вопрос. Интерес к русской культуре, по крайней мере среди образованного Запада, он всегда был. А насколько он характерен сегодня именно для современного российского искусства, этот интерес? Михаил Сажаев: Пожалуй, я бы сказал, может быть, и страшные слова для русских художников, но никакого, никакого. Сейчас и время такое. Особенно после 11-го, известных событий в Нью-Йорке все как бы обрушилось, в том числе и интерес к русскому искусству. И в общем-то на взлете, как бы на слуху такие фигуры совершенно смешные - например, человек с малосимпатичной фамилией Горбачев. Там он прославился тем, что и денег много, как он говорит, нарубил по всем каналам, там вещает. Он сделал рекламу водки "Столичной" в стиле лубка и вот убедил очень многие слои, что это и есть русское искусство. Сергей Соловьев: Михаил, у нас есть звонок от наших слушателей. Давайте его послушаем. Слушатель: Добрый день. Это с Томска вас беспокоят. У меня вот такая сложилась интересная мысль. Вот русскую нацию сейчас очень выгодно почему-то стало всем превозносить именно в самых слабых ее проявлениях - алкоголизм подняли на щит. Нас помню с самыми первыми фильмами приучали: ты что, не русский, после третьей не закусывают, да ты чего, не русский, ты меня не уважаешь. Хотя мы в принципе до всех этих интересных событий, когда были в язычестве, у нас пьянства вообще в России не было. А когда нас втянули за уши в это христианство еврейскими богами, и у нас потерялось какое-то национальное самодостоинство, видимо. Сергей Соловьев: Это было мнение нашего слушателя из Томска. А пока вопрос к вам, Михаил. Я знаю, что в свое время, ну, точнее говоря, при социализме вы не утруждали себя попытками вступить в Союз художников. Вот насколько эта позиция была принципиальной? Михаил Сажаев: Да. Вообще это не совсем так. В Союз я хотел по одной единственной причине - мне нужна была мастерская, потому что я много лет вообще мыкался по подвалам, разным комнатам, съемным помещениям и так далее. И другое: мне нужно было покупать материалы - ведь Союз художников вообще в сфере культуры была организация страшная, то есть все молодое и не согласное с ним она душила совершенно безжалостно. Кисточку невозможно было купить в магазине. Это вот сейчас все есть, а тогда ты, чтобы купить обыкновенную кисть, ты должен был быть знаком с кем-то еще, как-то все, а это уже, конечно, жесткое ограничение творчества. Поэтому в Союз хотели многие и я, в том числе, но вот каких-то судорожных попыток таких я действительно не делал никогда и в конечном-то счете меня уже вступить туда заставила семья просто. Жена сказала: ну, как ты, такой ты талантливый, все, мы живем без копейки денег и оборванный, мыкаешься, а вот люди там живут неплохо. Сергей Соловьев: Почему этот вопрос у меня возник. Пожалуй, это тогда была единственная возможность, оказавшись членом Союза, единственная официальная возможность попасть со своими работами за рубеж, иначе можно было оказаться просто в опале и лишиться права выставить свои картины даже здесь. Вот какие-то контакты помимо официальных все-таки были возможны в то время? Михаил Сажаев: Да, да, были, редкие очень иностранцы. Это действительно так, как вы сказали сейчас, можно было попасть на Запад, но ты попадал в тот же социалистический барак, потому что на так называемый Дикий Запад попасть было, ну, крайне сложно. А вот в Венгрию куда-нибудь, там в Болгарию - это свои братушки, да и связи были партийные прежде всего, Союз художников был аппаратом идеологическим абсолютно и там межпартийные связи делали все это. Но на Запад я, честно говоря, даже не знаю, как стали попадать, на капиталистический Запад, мои вещи. Какие-то маленькие рисуночки, картиночки. Через Москву - там вот на Малой Грузинской тогда существовали какие-то опальные такие сборища художников, ну, и я туда наведывался, продавал недорого картиночки. Видимо, вот так я туда попал. Но первая страна, которая меня все-таки обласкала, так сказать, на Западе, это была Болгария - Габрово. Простоя туда посылал карикатуры, а потом работал в жюри, получал награды всякие и так далее, пока это еще имело смысл. Сергей Соловьев: Вот цензуру, которой подвергалось творчество в Советском Союзе, сегодня уже обсуждать даже не модно и не интересно. А сталкивается ли творческий человек на Западе с ограничениями цензурного характера или ограничениями, определенными какими-то другими нормами, вообще насколько это применимо к творчеству? Михаил Сажаев: Пожалуй, это имеет такую неширокую полосу ограничений. То есть понятно, если ты живешь, тебя страна принимает, то как-то неэтично ее ругать или вообще лезть в ее политические дела какие-то дела, да? Высказываться о президенте и так далее. Это положения общие, я думаю, для всех стран. И мне неприятно было, если бы какой-то иностранец приехал сюда - не важно, кто он, художник или скрипач - и он бы начал нас, так сказать, ставить на место здесь. Это всегда неприятно. Но больше, пожалуй, нет, потому что вот рынок так называемый там он работает везде, везде, каждая пора им пронизана. И вообще положение таково: пиши, делай талантливые вещи и все устроится. Чем вот Запад хорош в целом, а Соединенные Штаты, в частности, что они, конечно, дают тебе шанс. - это совершенно точно, этот шанс ты получишь. Как ты с ним распорядился, как ты его использовал, - это уже другой вопрос. Но, если тебе повезло, если ты вписался и так далее, в общем, имеешь экономический успех какой-то, то все в порядке. Нужно просто спокойно работать, не изменяя ни себе, ни родине, никому и ничему. Но вот если нет, тогда, конечно, будут проблемы. Второго шанса может не быть просто, потому что неудачников на Западе не любят. Это у нас страна, как вот ни пародоксально, она любит неудачников, а там нет. Сергей Соловьев: Я напомню, в екатеринбургской студии "Радио Свобода" в прямом эфире мы обсуждаем сегодня возможности творческого и коммерческого успеха современного искусства России на Западе. Михаил, еще один вопрос. Говорят о проникновении российской культуры на Запад, можно считать этот процесс каким-то естественным с точки зрения интеграции всех культур во время вот такого широкого информационно и культурного, в том числе, обмена, который происходит в цивилизованном мире? И применительно к теме нашего разговора, можно вас спросить: сегодня у российской культуры есть возможность участвовать в таком процессе? Михаил Сажаев: Да, да, конечно, это именно так, как вы сказали. И потом сейчас автономия культуры любой этнической она просто невозможна, я в этом убежден глубоко. Потому что и сетью мы связаны все, и передвижения стали чаще и больше и все. Но русские, мне кажется, внесли, ну, может быть, сейчас не так, но способны внести некую живую струю новую. Правда, для этого нужно, конечно, отказаться от эпигонства, которое нам очень присуще, от такого как бы холуйского отношения деятелей культуры и художников, в частности, к Западу и генерировать нечто свое, национальное. А вот тут вопрос он такой получается очень широкий и тоже без четких контуров. Вот что такое национальное, да? Если наша бывшая держава все еще бьется над некоей национальной идеей, хотя она в мире давно уже сформулирована в других странах и даже не озвучивается: хорошо работай, накопи и защити - вот и вся национальная идея. Остается удивляться, как нам это в голову не приходит. Пока что-то не в порядке именно с внутренним миром художника, он, чего тут греха таить, смотрит, что продается, он смотрит, что продается и старается в общем продаться в этой окраске. Сергей Соловьев: В прямом эфире "Радио Свобода" мы беседуем с екатеринбургским художником Михаилом Сажаевым о стереотипах в отношении к российской культуре на Западе. Возможно ли нашему современному художнику, писателю, музыканту или режиссера достигнуть творческого и коммерческого успеха за границей? Сегодня современная российская культура на Западе так или иначе занимает какое-то свое место. Давайте мы вернемся на родину. Здесь, в России сегодня художник сыт, одет, обут или он обращает свой взор на Запад и дальше вовсе не от хорошей жизни? Михаил Сажаев: По моим наблюдениям, хотя я должен сразу оговориться, что я не так уж хорошо знаю тут современную жизнь-то художественную, но по моим наблюдениям сыт, обут и одет - это художник, который так или иначе прикармливается возле власти, возле любой власти, ему все равно. Вот этот разряд - да. А вот так называемые свободные художники - да, все-таки вынуждены пробиваться, здесь очень много пропастей и опасностей. Бедность вообще матерь всех пороков, как я считаю, - зависти прежде всего. Вот тут в психологической и этической плоскости вопрос-то лежит. Но, впрочем, не знаю, по крайней мере на "поршах" я здесь не вижу художников как-то, не доводится мне, а вот там я вижу их, вижу. Сергей Соловьев: Тогда второй вопрос. Как здесь, на родине складывается ваша творческая жизнь - вы выставляетесь, продаетесь, участвуете в каких-то творческих организациях сейчас? Михаил Сажаев: Я иногда выставляюсь здесь, когда меня приглашают просто, и не ломаюсь, ничего, выставляюсь нормально. Не так часто, правда, уже и как многое меня просто не интересует. И особенно сейчас тщательно выбираю общество, в котором я буду выставляться. Если это какие-то общие проекты и все. А так вообще работа у меня, день очень плотно, потому что я еще и пишу тексты некие, я вот третий роман закончил сейчас. Поэтому половина дня у меня литературная, а половина дня с кистями, с красками, с размышлениями со своими. Вообще день занят достаточно плотно. И о том, выставиться где, я уже просто не думаю много лет, я бы сказал, просто не думаю. Приглашают - я принимаю приглашение, нет - я ничего не ищу. Сергей Соловьев: Я знаю, кроме того, что ваши работы каким-то образом востребованы там, в Америке, да? Михаил Сажаев: Да. Сергей Соловьев: Вы ведь еще там и книгу перевели? Михаил Сажаев: Да, это было "Окно неясных предложений", в переводе она "The Magic Windows". Но судьба такая, что ее выпустила межуниверситетская сеть - это, видимо, для славистов для различных, там кафедры русского языка, может быть, и на этом все, потому что я продал авторские права. На этом в общем роман мой был закончен с ними. Сейчас я не могу опубликовать оттуда ни строчки, не купив у них же, если я этого захочу. Ну, слава Богу, другие планы есть. Сергей Соловьев: Михаил, с вашей точки зрения, существуют сегодня в России какие-то серьезные творческие силы, способные объединиться для влияния на развитие общенациональной российской культуры и не на коммерческой основе, конечно, прежде всего это условие? Михаил Сажаев: Существуют. Я думаю, существуют. И, как бы я ни относился к Илье Глазунову, я прямо скажу, что мне искусство его оно никак просто, я не воспринимаю и все, но тем не менее он делает очень неплохое дело - вот эта Российская Академия возрожденная. Вот здесь, по-моему, силы вот эти куются. Мы этих людей еще не знаем, но они уже есть. А основой является это адекватное, реалистичное рисование, как базовый, как фундамент, как база. Я думаю, что если все так пойдет хорошо, то и причин для уныния нет, потому что вообще в последние годы, на мой взгляд, было страшно, потому что люди элементарно разучились рисовать. В музыке это сделать не получается - там, если ты фальшивишь на скрипке, тебя слушать просто никто не будет да еще и скрипкой по башке могут дать. А вот здесь можно воротить, чего хочешь, и объявлять - там уже другие механизмы действуют совершенно, искусствоведческие - нанятая шобла вот этих вот хвалилок всяких и все, это целый аппарат. Я вот, например, никогда не упускаю случая заявить, что никогда я мазню Малевича Казимира не приму за хорошую, адекватную, настоящую живопись. Это моя точка зрения. И, слава Богу, что есть огромный пласт совершенно другого - например, викторианская эпоха что нам дала. И, кстати, искусство рубежа прошлого века, да, XIX и XX оно (я вот углубляюсь в этот вопрос, изучаю) оно вообще вышло из викторианской эпохи. Сергей Соловьев: Михаил, у нас звонок от наших слушателей. Давайте послушаем его. Михаил Сажаев: Да, пожалуйста. Слушатель: Я Петров, член Московского Союза художников. Давно в Союзе и могу сказать, что творческий союз и сейчас играет большую роль в смысле защиты авторских и социальных прав художников. И вопрос о том, как работу этих творческих союзов сделать целесообразной для художников, а не для группы лиц, которые возглавляют союзы художников. И вот в этом вся проблема, проблема существования художника, его возможности творить, иметь мастерскую. Ведь что такой иметь мастерскую? Это надо еще защитить свое право на нее. Когда чиновники пытаются и художника превратить в мелкого предпринимателя, в то время, как творческий процесс не является предпринимательством. Сергей Соловьев: Михаил, продолжая мнение нашего слушателя из Москвы, члена Союза художников, я бы хотел задать такой вопрос. Если говорить об объединении каких-то широких творческих сил, не обязательно только художников, - это могут быть и музыканты, и кинематографисты. Вот возможно ли такое широкое объединение в обозримом будущем и как должно выглядеть такое объединение? То есть это объединительная должна быть национальная идея или это должна быть некая интеграция в общую мировую культуру с принятием как бы в свою среду и достижения западной культуры, американской культуры, восточной культуры, вообще культуры всего цивилизованного мира? Вот как, с вашей точки зрения, может выглядеть такое объединение, которое бы защищало, с одной стороны, интересы творческих людей, а, с другой стороны, интересы аудитории, которая в общем тоже имеет право на существование в творческом процессе? Михаил Сажаев: Конечно, да. Прежде всего хочу сказать, что даже если бы мы захотели отгородиться либо национальной идеей, либо какой-то этнической окраской своей, то у нас бы это не получилось - мы уже встроены в эту систему, другое дело, какие площади мы там занимаем и какое место. Но на чем мог бы такой консолидат построиться? Я думаю, что прежде всего на социальном оптимизме. Я много думал над этим вопросам и думаю, что это единственный цемент, который позволил бы какой-то фундамент заложить. Сергей Соловьев: В студии прямого эфира сегодня участвовал екатеринбургский художник Михаил Сажаев. Мы благодарим его за визит. Также спасибо всем радиослушателям, дозвонившимся к нам во время разговора. А закончить сегодняшнюю тему предлагаем рассказом о хоре черноморских казаков, где поет солист Екатеринбургского театра оперы и балета Сергей Вялков. В репертуаре этого коллектива песни на русском и немецким языках, народное и духовное песнопение. С Сергеем Вялковым, который уже седьмой год в составе хора гастролирует по странам Европы, беседовала корреспондент Радио свобода Светлана Толмачева. Светлана Толмачева: До немецкого хора черноморских казаков Сергей Вялков пел в коллективе "Дон казакен", тоже в Германии. Как вспоминает сам Вялков, впервые он один, без театра выехал за границу в 1995 году. После случайного знакомства с эмигрантом из России, который оказался руководителем небольшого певческого коллектива "Дон казакен", солист екатеринбургской оперы начал работать вахтовым методом в Германии. После перехода в хор черноморских казаков Сергей Вялков дома, в Екатеринбурге бывает только наездами. Сергей Вялков: Слава - она прошла не по всей Руси великой, а по Германии, по Австрии. За трехмесячные гастроли мы проезжали по 30 тысяч километров. Германия охвачена полностью и не только - там и Голландия, Франция, Италия. Светлана Толмачева: Хором черноморских казаков из 24 человек руководит Петр Орлов - потом эмигрантов первой волны. Его отец создал первый ансамбль в 1921 году. С тех пор пение стало семейным делом Орловых. Сегодня хор составляют выходцы из Болгарии и России. Собираются вместе несколько раз в году, чтобы давать концерты или записывать диски. В основе репертуара духовные произведения и русские народные песни. Залы на сто и более человек, где выступают черноморские казаки, пустыми не бывают никогда. Сергей Вялков: Немцы русскую песню очень любят. Порой даже доходит до абсурда. Например, "Однозвучно звенит колокольчик" - они считают, что это немецкая песня. Я вот одного немца спросил даже: "За что вы любите русскую песню?" Он мне просто сказал: "Я лично люблю, - говорит, - за то, что в вашей земле лежит мой отец". Светлана Толмачева: В Европе хоровое искусство гораздо популярнее, чем в России, - концертов, фестивалей и конкурсов проводится несравнимо больше. В прошлом году черноморские казаки заняли второе место на конкурсе хоров "Мелодия миллионам", который проходил в Лейпциге. По словам Сергея Вялкова, в Германии петь любят и знают в этом толк. Сергей Вялков: У нас нет же хора, например, при пожарной команде, а у них хор пожарников. Поют просто прекрасно. Иногда встречаются такие площадки - нас просто приглашают петь вместе с ними. Они специально выучивают, очень любят они "Вечерний звон". Светлана Толмачева: В Германию заслуженный артист России Сергей Вялков ездит не только потому, что дневной гонорар там равен месячному жалованию в Екатеринбургском оперном театре, - за рубежом есть интерес к русской песне, а на родине нет. Сергей Вялков: Это не востребовано почему-то, мало звучит русской народной песни вообще в эфире, по телевидению, везде, не концертах. Мы бы, например, могли бы выступить и здесь. Светлана Толмачева: Но пока нет приглашений от российских концертных организаторов, Сергей Вялков вновь собирается на гастроли по Германии. Последние материалы по теме:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
