Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
21.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[19-06-04]
Субботнее интервью . Александр ЛевенбукМарк Крутов: Гость субботнего эфира Радио Свобода - знаменитый радиоведущий Александр Левенбук, художественный руководитель московского театра "Шалом". Те наши слушатели, кому за 30, наверняка помнят Александра Левенбука в качестве ведущего знаменитой "Радионяни", а недавно он выступил в новой для себя роли - составителя "Антологии еврейских анекдотов". Вопросы Александру Левенбуку задает корреспондент Радио Свобода Марина Кулакова. Марина Кулакова: Мы все слушали когда-то "Радионяню", все помнят вас так же, как если бы Николай Владимирович Литвинов произнес заветное "Крибли, крабли, бумс". Александр Левенбук: Или "Здравствуй, дружок". Марина Кулакова: Какая у вас профессия, Александр Семенович? Александр Левенбук: Формально я худрук московского еврейского театра "Шалом", изредка выступаю, значит, режиссер и актер. Мне бы хотелось, по крайней мере, чтобы я оставался врачом, потому что по диплому я врач. Могу похвастаться - у меня диплом с отличием, Первый медицинский в Москве окончил. Поскольку это лучшая, на мой взгляд, в мире профессия. Я не льщу себя надеждой, что актер со сцены, спектакль кого-то может вылечить. Вместе с тем, у нас в театр ходят экстрасенсы и говорят, что у нас какая-то лечебная атмосфера. То ли это комплимент, то ли действительно так - не знаю. Искусство скорее просвещает, чем воспитывает. Это советская власть внушала, что главная роль в искусства, главная его функция - воспитательная. Марина Кулакова: То есть это не так? Александр Левенбук: Не так. Немцы, которые были образованы и слушали Бетховена, они что, были гуманнее, чем наши деревенские мужики? Нет. Так что это искусство их в лучшую сторону не подвинуло. Русский мужик, воспитанный в хороших традициях деревенских, православия, он был более нравственным человеком, чем гитлеровский солдат, которому внушали, что главная религия - это фашизм, как и коммунисту могли внушать. Так я думаю. Марина Кулакова: Как вы думаете, у анекдота есть национальное лицо? Александр Левенбук: Конечно. Грузинский анекдот - это всегда свой колорит. Кстати, украинские изумительно рассказывает Иосиф Кобзон, он многие хорошо рассказывает. У еврейского... Конечно, это свой способ мышления, своя интонация. Конечно, есть отличительные черты. Вот типично русский анекдот, может быть, немножечко вольный. Даже не переводится ни на какой язык. Послушайте, короткий: "Две подружки русские беседуют, одна другой говорит: "Зин, представляешь, я лежу со своим, вдруг мой приходит". Это же нельзя перевести ни на какой язык. Марина Кулакова: Я видела недавно афишу вашего театра, у вас предполагается "Вечер соленого и малосольного анекдота". Почему такая формулировка? И, предвидя определенный ракурс такого разговора, я хотела бы сразу задать вопрос: как вы думаете, почему так часто анекдоты начинаются сакраментальной фразой - "вот на эту тему есть неприличный анекдот". Александр Левенбук: Соленый, малосольный - ясен смысл. Есть соленое словцо. Сегодня жизнь подсказала, что есть какие-то слова, которые мы раньше считали неприличными, но они допустимы, если они действительно вызывают хороший смех, так мне кажется. В театре, например, допустима определенная грубость в юморе, но если зал покрывает это смехом, грубость становится более мягкой. А если эта шутка грубая повисает - это катастрофа. И в анекдоте такая же ситуация. Есть рассказы смешные, когда мы, не стесняясь, где-то на кухне или за столом можем словцо какое-то себе позволить. Со сцены как-то особенно не принято у нас это. Некоторые истории без такого словца рассказать невозможно. В детском саду вдруг обнаружилось, что дети со страшной силой сандалят матом, напропалую. Паника, родители в ужасе, за голову хватаются воспитатели. Начинается расследование: не приходил ли кто, не научил ли кто детей? Выясняется: приходили двое рабочих, паяли проводку. О! Их вызывают, спрашивают: как было дело, расскажите? Один говорит: "Я держал стремянку, в это время наверху Петров паял проводку. Вдруг я почувствовал, что расплавленное олово капает мне на голову". Ну, и что вы сказали? "Я сказал: "Товарищ Петров, вы что, не видите, что расплавленное олово капает мне на голову? Он сказал: "Извините". Я сказал: "Пожалуйста". Все, в истории ничего не осталось. Мы в этом вечере хотим очень умеренно себе это позволить с разрешения зрителя, с разрешения почему? Во-первых, они знают, на что они идут. Это какой-то эксперимент в известной степени. Юрий Григорьев, заслуженный артист России, ведущий постоянный программы "Ах, анекдот, анекдот" в концертном зале Россия и я собрались в стенах еврейского театра и хотим попробовать, что тут можно себе позволить, как на это посмотрит публика, а она тоже будет что-то рассказывать. Марина Кулакова: То есть вы хотите вызвать на диалог? Александр Левенбук: Мы знаем, как это делается и уже что-то пробовали. Они участвуют, причем азартно, как правило, их трудно иногда остановить. Мы будем следить за корректностью этого процесса. Волнуемся, потому что мы никогда этого не пробовали. Запретный плод сладок. Марина Кулакова: А как вы думаете, почему этого стало так много в последние десятилетия, скажем так? Александр Левенбук: Это переборы свободы. Во-первых, как вы знаете, интеллигенция всегда любила немножко поругаться. Говорят, Анна Андреевна Ахматова, которая жила у Виктора Ефимовича Ардова, писателя, а мой друг Леонид Усач, артист эстрады, с Ардовым очень дружил и с этим домом тоже и ходил туда часто. И он утверждает, что Анна Андреевна разрешала Ардову ругаться при ней неприличными словами и говорила, что мат - это тоже часть русского языка, только надо, чтобы это звучало красиво. Марина Кулакова: Я прочитала в каких-то исследованиях о природе юмора, что юмор - это форма пассивной агрессии. И что даже наша улыбка, вообще-то говоря, биологически, физиологически означает жест угрозы, то есть показывание зубов. Что вы думаете на эту тему? Получается, что люди, которые склонны к юмору, к остроумию, они постоянно нападают таким образом на окружающих? Александр Левенбук: Я думаю, это не так. Человек улыбается, когда хочет вызвать улыбку на лице другого человека. Юмор, скажем, шутка сатирическая может быть такой острой, что можно на нее обидеться. Исторически, говорят, после пародий в Древнем Риме кто-то повесился. Допускаю такую мысль. Иногда я читаю какие-то рецензии, написанные с юмором на наших юмористов, ну вообще, в принципе надо задуматься, продолжать ли работу в этой профессии. Поэтому, конечно, агрессия определенная есть. Другое дело, что смех - это такое доброе явление. У Фрайма Сивеллы есть рассказ, когда наш летчик гоняется в северном небе нашем во время войны за каким-то немцем, и он видит это лицо рыжее, в веснушках, молодое, и он его никак не может сбить. Он его придавливает к земле и тот садится. И он сажает свой самолет и бежит в этих тяжелых северных унтах к нему. И немец, этот мальчишка стоит растерянный, жалкий. Он подбегает к нему и останавливается. А у этого летчика нашего всю семью убили. Он останавливается и видит, как этот немец испугался бедный мальчишка. И он улыбается ему, немец не верит этой улыбке. Они хохочут, обнимаются. Его не отдают нашим, кто занимается пленными, его скрывают. Потом эта любовь возникает у этих двух врагов. А началась любовь с улыбки. Марина Кулакова: Скажите, а еврейский юмор - черный юмор? Александр Левенбук: Нет, ни в коем случае. Это юмор, который рассказывает о том, что в любой ситуации есть место для чего-то веселого. А у евреев в связи с их тяжелейшей историей юмор стал оружием защиты, спасением стал юмор. Что касается обычного юмора, я вдруг вспомнил. В сентябре прошлом я был в Израиле, и стоял на берегу моря там отель. Все артисты, почти все живут в Нетании, все отели на берегу моря. Наши пенсионеры купаются, водят хоровод. Бабушки стоят по бывшую грудь в воде, лет по 80-85. Они что поют? Они поют: "С голубого ручейка начинается река". Одна вылезает на берег, видит меня и говорит: "О, вы знаете, я на вашей "Радионяне" выросла". Я говорю: "Спасибо, а мне тогда сколько?". Марина Кулакова: Какая реальность стремится сейчас на сцену вашего театра, в том, что приносят собой молодые актеры, в том, что приходит в виде пьес и сценарием? Александр Левенбук: Не нами открыто - на сцену стремится жизнь. У евреев, к сожалению, драматургия в основном посвящена прошлому. И когда появляется сегодня на сцене - это праздник. Светлой памяти Аркадий Хайт оставил нам пьесу "Моя кошерная леди", где подзаголовок "Действие происходит в наши дни в нашем городе". Это попадание прямо в десятку и в сердце. Потому что главная героиня русская, весь разговор на русско-еврейскую тему, все друг над другом шутят, над собой. Атмосфера сказочная, потому что это атмосфера друзей разной национальности, нормальных людей. Собрались за одним столом, над грузином пошутили, он над евреем, еврей над собой, над русским. Нормальный процесс. Мы сейчас ставим трагедию про 13 век, "Испанская баллада" Фейхтвангера. Марина Кулакова: Я хочу вернуться опять к анекдотам, потому что речь зашла об истории. Анекдот был курьезным случаем. Так и называли: исторический анекдот - это то, что произошло на самом деле, но было смешно, неожиданно и смешно. Сейчас в 20 веке превратился в жанр вымышленный. Почему так произошло? Придумывать смешные и нелепые сценки для того, чтобы что-то понять? Александр Левенбук: Нет, я думаю, что это общее явление человеческого творчества. История, которая действительно была с кем-то в жизни, может быть очень симпатичной и смешной. Но придумать можно еще лучше. Вот, пожалуй, та, история по форме историческая, но ясно, что она придуманная. Моисей ведет свой народ по пустыне, доходит до Красного моря. Что делать? Египтяне могут догнать, уничтожить. Он вызывает инженера-строителя и говорит: "Помоги". Тот говорит: "Надо мост делать". "Долго?". "Месяца два". Это все, конец, мы погибнем. Вызывает пресс-атташе. Тот говорит: "Надо воздеть руки кверху, попросить Господа, чтобы воды разверзлись, ты проведешь свой народ. Попроси опять бога, чтобы воды сомкнулись, и враги вас не догонят". Моисей говорит: "Звучит заманчиво. А ты думаешь, у меня это получится?" Пресс-атташе говорит: "Сомневаюсь, но публикацию в Ветхом завете я вам гарантирую". Последние материалы по теме:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
