Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
21.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[01-02-03]
Субботнее интервью. Екатерина ЕгороваЕвгения Лавут: Гость нашего эфира – Екатерина Егорова, исполнительница арабских танцев. Она профессиональная танцовщица, руководитель собственной школы арабского танца. Ради этого она оставила профессию юриста-международника. С Екатериной Егоровой беседует корреспондент Радио Свобода Вера Володина. Вера Володина: Катя, вашей школы арабского танца недавно стали чемпионками России. Что это за чемпионат? Екатерина Егорова: Второй раз проводился открытый чемпионат России по танцу живота в рамках чемпионата России по современным танцевальным направлениям. В том году мы не участвовали, в этом решили приехать. Поскольку я скептически настроена к конкурсам, мне кажется, что все это ведет к уравнению. Есть стиль московский, который, может быть, достаточно сомнительный, и конкурс ведет к тому, что все девочки начинают танцевать в этом стиле, хотя даже, может быть, изначально у нее был более плавный танец, больше пластики, может быть более мистический танец, а первое место заняла совершенно другая девочка. И уже на следующие конкурсы все приезжают примерно с той программой, с которой было первое место. Поэтому я решила занять принципиальную позицию и сделать танец не в стиле, в котором танцуют московские коллективы, а в египетском стиле, но на группу, то есть немного с шоу-эффектами, с перемещениями, с игрой костюмами. Было страшно, что не оценят этот танец. Я даже настроила девочек, что нас могут вообще не понять. Как ни странно, дали первое место. Ко мне подходил председатель федерации, и он сказал, что мы были открытием этого фестиваля. Настолько было очевидно, что это нечто другое и настолько это было приятно. Вера Володина: В том мире, где занимаются арабскими танцами, что такое – этот арабский танец? Екатерина Егорова: Я бы сказала, что это очень широкий пласт, поэтому очень сложно сказать. Потому что это и народный танец, и эстрадный танец, и танец для здоровья. И танец для отдыха и совершенно другая культура. Плюс сюда примешалась вот это название "танец живота". Как оно появилось? В 20-х годах вывезли танец арабский в Америку, программы, костюмы сверкающие это все стало популярно, в качестве рекламного слогана было придумано название "танец живота". Это закрепилось, а сейчас у людей представление, что "танец живота" это исконно арабское словосочетание, хотя на самом деле этого нет. Вера Володина: То есть это уже было преломлено в другой культуре то, что пришло в Россию? Екатерина Егорова: Да, и плюс там было очень большое влияние Голливуда. На волне голливудских фильмов 30-х годов, как обратная реакция в Египте был золотой век арабского танца, то есть он тоже вышел на сцену, в ресторан, клуб, стали заказываться целые программы, шоу, сниматься в фильмах. Американцы очень многое дали для развития этого танца. Хотя, конечно, крайней стороной стало то, что появились экстремальные формы как стриптиз, он произошел от арабского танца. У танцовщицы одной порвалась лямка на костюме, и это имело бешеный успех у публики, и дальше как взрывной волной стали рваться лямки. Определенная часть танцовщиц, которые, может быть, не были изначально заинтересованы в танце именно, они ушли в шоу-бизнес. То есть очень объемное это понятие. А с другой стороны, это вообще народный танец, который в арабских странах обязательно танцуется на свадьбе, женская часть семьи собирается, тоже танцует. Там конечно, сценических эффектов ничего этого нет. Вера Володина: Катерина, а как вы стали заниматься арабскими танцами, где учатся сами учителя? Екатерина Егорова: Первая серьезная группа, куда я попала, была от Академии йога, которая находится в Москве. Это можно назвать занятия как йога с элементами арабского танца. Мне это легко далось, потому что я с индийского танца пришла. Мне стало интересно, кто есть еще. Нашла я Розу Кожевникову, Ирину Черникину, в то время преподавала, и Валида. Валида – это очень известный московский преподаватель, где-то за 60 лет было, когда я к ней приехала. Она часто ездила на гастроли, танцевала в Египте, в Турции. Это был первый человек, носитель культуры, которого я увидела. Это был такой контраст, это был такой шок. Я поняла, что все, чем я занималась до этого, какой-то отголосок танца там был, но совершенно не было этого настроения. Невозможно было понять, как нужно преподносить эти движения. Прозанималась год у Валиды и начала работать в ресторанах. А дальше я объездила всех преподавателей частных в Москве, каких только смогла найти, в ресторане увижу хорошую танцовщицу, которая недосягаема по уровню для меня, я к ней подхожу, беру координаты, подъезжаю к ней и беру уроки. Вера Володина: Вы говорили о московском стиле восточного танца, чем он отличается от арабского? Екатерина Егорова: Смешенный стиль, который адоптирован для нашей публики. Это короткие номера три-четыре минуты. В восточном мире танцовщицы танцуют 10-15 минут минимум, живая музыка, оркестр, зрители способны слушать эту музыку многими часами. У нас нет живых оркестров. Музыка чужда для уха русского, поэтому у нас три-четыре минуты номер, обязательно какие-то хореографические элементы для нашего зрителя, в их представлении это профессионализм. Например, определенный выход на сцену, должен быть какой-то эффект, повороты, вплоть до шпагатов, то есть какие-то резкие неожиданные эффекты. Я когда начинала свою карьеру, я никогда не забуду как, выступая в арабском ресторане, подошли люди, которые очень хорошо ко мне относятся и сказали, что ты очень хорошая, ты всем очень нравишься, но это было немножечко грубо. И хотя я ничего там не сделала в понимании нашем грубого, просто эта резкость, с которой русские девушки преподносят свои движения, там очень тонкая грань, надо уметь это подать как бы в шутку. Вера Володина: Если там такие тонкости, наверное, важно время от времени учиться у учителей именно из того мира? Екатерина Егорова: При помощи Интернета, это сейчас доступно, увидела, что, оказывается, и в Америке, и в европейских странах столько школ и стала заказывать видеоматериалы из-за границы, это был следующий шаг. Я увидела, насколько другая подача танца, насколько она более мягкая, более душевная. Когда танцуют русские девушки, в большинстве случаев они выходят показать себя, свою внешность, свой костюм, музыка идет на втором плане, зрители счастливы. Но если тут же увидеть египтянку, она настолько растворяется в музыке, растворяется в танце, она не показывает себя, она не доказывает, что она красивая, самая лучшая, самая техничная танцовщица в мире, она именно сливается с музыкой, показывает, как она слышит музыку. То есть идеал танца, что танец и танцовщица становятся чем-то единым. Вот это действительно цель, которая стоит того, чтобы к ней стремиться. Конечно, во-первых, язык, традиции, это очень сложно, ты себя чувствуешь чужаком, каким-то инопланетянином. Мне кажется, надо стремиться, потому что примеры есть. Наша московская Татьяна Федяева, один из моих идеалов в мире танца, в свое время поехала в Каир, с мамой переехала туда, и сейчас она одна из ведущих звезд. Сейчас стало известно ее прошлое, что она русская, а так даже арабы не верили, думали, что она ливанка, то есть арабского происхождения. Выучила язык, живет, вышла замуж, полностью погрузилась, растворилась в этой культуре. Есть такие прямо фанатики этого дела. Я себя тоже причисляю к этому, то есть мне хочется все узнать в первозданном виде, все попробовать понять, воспроизвести. А вообще, я считаю, что для России нужен какой-то адаптированный вариант. Надо, чтобы те люди, которые привносили, которые стояли за распространением этой культуры у нас, чтобы они понимали, что они адаптируют, чтобы они не думали, что эстрадный вариант это все, что есть в арабском танце. Вера Володина: К вам с разными целями приходят заниматься в вашу школу – и молодые, и не молодые? Екатерина Егорова: Да, от 7-ми до 77-ми. Очень люблю женщин 30, 40, 50. Им нравится музыка, нравится это настроение раскрепощения. Очень приятно вести группу. У них есть то, чего не хватает, может быть, девушкам молодым – у них есть определенная свобода, раскрепощенность, жизненный опыт. Вера Володина: То, что рассказывают разные фантастические вещи – оздоровительный эффект этих танцев, за этим, наверное, тоже к вам приходят? Насколько это правда? Екатерина Егорова: Обязательно. Старше 30-ти уже можно говорить, иногда и 25 шея не двигается, поясница болит. В арабских танцах идет такой ненавязчивый массаж внутренних органов постоянно, в отличие от более усиленных нагрузок, которые могут быть травматичны, популярный шейпинг, аэробика. Не для всякой комплекции и не для всякого состояния организма может подходить, надо обязательно с врачом консультироваться. В арабском танце таких нагрузок нет, просто движение будет, если позвоночник в хорошем состоянии, то оно будет более амплитудное, а если там какие-то проблемы, то оно будет менее амплитудным. Гибкость этих позвонков восстанавливается, то есть оздоровительный эффект на позвоночник очень большой, на все органы малого таза, даже называют этот танец предродовой и послеродовой гимнастикой. Специальные курсы есть на основе танца живота, арабского танца для будущих мам и только что родивших женщин. Вера Володина: Все больше россиянок танцуют как мусульманки? Екатерина Егорова: Это моя любимая тема. Я не знаю, насколько я авторитет, дело в том, что мусульмане они не очень хорошо расположены к этому танцу. Нельзя сказать, что это мусульманский танец, они бы очень этому удивились. В мире много экстремистски настроенных мусульман, они активно борются за то, чтобы этот танец запретить. Запретили его сейчас в Турции, прижимают в Египте, стараются, чтобы это было только для туристов. Очень много строгих законов, например, в Египте по отношению к танцовщицам, танцовщица не может выйти с оголенным животом, это уголовное наказание, не может опуститься на пол, не может танцевать с клиентом в зале. То есть там очень строгие законы и для них это чуждый, это языческий обряд. Это их танец, и арабы гордятся этим, что это их такой самый красивый танец, а с другой стороны, они понимают, что с их религией он не очень состыковывается. Вера Володина: Катя, а арабский танец это всегда соблазнение? Екатерина Егорова: Это все зависит от женщины. Выходят две танцовщицы, примерно в одинаковых костюмах, с одинаковыми фигурами, примерно одинаковый набор движений, одинаковая постановка. Зависит от того, что внутри у человека – будет это восприниматься, что она заигрывает и привлекает к себе внимание, такой оттенок проскользнет в восприятии у зрителей. А другая, человек не то, что не заметит женщину, он заметит прекрасную женщину и через нее он услышит вдруг музыку, он задумается о красоте вообще всех женщин. Он не будет смотреть, какой у нее телефон, где она живет, как с ней познакомиться. Мне кажется, что это будет идти от того, что сама она вносит в этот танец, о чем она сама в этот момент думает, когда она танцует. Вера Володина: Ваш танец разный в зависимости от того, для кого исполняется – женская публика, например, мужская или российская, арабская аудитория? Екатерина Егорова: Такое правило у танцовщиц, допустим, за столиком сидят мужчина и женщина, всегда танцовщица старается танцевать на женщину для русской публики. Потому что женщина, если видит, что танцуют для нее, она очень раскрывается, она воспринимает, если ей не нравится – она реагирует, нравится – реагирует. То есть это всегда очень приятно для того, кто танцует, потому что понятно, что тебе надо делать, что от тебя ждут. Ты можешь станцевать в десять раз лучше, в десять раз больше сил у тебя появляется и желание танцевать. И в этой ситуации мужчина тоже хороший зритель, потому что он как бы через свою женщину смотрит на танец. Он успокоился, что от него ничего не хотят, от него ничего не ждут, не требуют и тогда он спокойно воспринимает. А вот, допустим, в мужской публике бывает очень странный прием. Например, если это какой-то банкет, то все замыкаются мужчин. Мне кажется, что это идет от того, что они, может быть, закомплексованы, и они не знают, что им делать. Бывает, что у них идет защитная реакция, это я так понимаю, и они начинают грубо себя вести. Танцевать в русской публике это оплачивается в два раза дороже, чем арабская публика. В представлении людей они думают, что для арабов жутко танцевать, что они такие поклонники женщин, что, наверное. Там такие домогательства. На самом деле совершенно нет, чколько я танцевала в арабских ресторанов, естественно. Зависит от того, как ты в себя преподносишь, но если ты ничего подобного не имеешь в виду, ничего такого не будет ни прикосновений, никаких грубостей. Мужчина смотрит тебе в глаза, он смотрит на тебя в целом. А русский мужчина он не знает как к тебе относиться. Он думает: куда мне смотреть, что мне показывают? Он смотрит в живот, потому что он знает, что это танец живота. Вот я смотрю в живот, что там происходит? Не очень интересно. Если человеку нравится музыка, то он видит, то танец соответствует музыке и немножко под нее подходит и уже тогда человек начинает ее воспринимать, как ты хорошо чувствуешь музыку, как ты хорошо ее подносишь. В арабских ресторанах они десть раз на вечер просят эту песню станцевать, они плачут, у них слезы. Я раньше, когда еще не была с этим связана, думала: Господи, как это на столе, танцы на столе, как так можно опуститься? У меня была ситуация в арабском ресторане, душевная была обстановка, отмечали друзья день рождения, женщин не было, только мужская публика сирийцы, у меня первый опыт был. И какую-то любимую песню я танцевала, это была грустная песня о несчастной любви. Настолько это было восторг, подлетел некий, скажем, Али, на одно колено упал, хлопал-хлопал. Нет, ему мало, считает, что я большего заслуживаю, он выдвигает стул – взойди, считает, что я выше. И я с таким удовольствием встала на этот стул, потом на стол. И они сидели так, что на меня надо смотреть снизу вверх. Последние материалы по теме:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
