Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
21.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[25-11-05]
Продолжение конфликта на телеканале Ren-TVВладимир Кара-Мурза: Сегодня получил продолжение конфликт на телеканале Ren-TV, гендиректор которого Александр Орджоникидзе накануне не допустил до эфира ведущую вечерних новостей Ольгу Романову. Государственная дума поручила Комитету по информационной политике запросить информацию об инциденте. Сейчас Ольга Романова у нас в студии. Что сегодня было нового? Я знаю, что вы были на работе. Ольга Романова: Да, я была на работе ровно все время. Мы проводили летучку, которая проходит по пятницам, в четыре часа дня каждую пятницу со всем составом новостей. Планировали на следующую неделю выпуски, темы, комментарии. Все происходило совершенно обычно, никто не связывался со мной из акционеров, никто не связывался со мной из руководства телеканала. Я перед тем, как ехать на работу, была очень растеряна, связывалась с юристами: что будет, если я приду на работу, а люди в черном, с оружием меня не допустят на телеканал? Этого не случилось. Потому что я бы не знала, что делать в этой ситуации – вызывать милицию? Я просто не знала, что делать. Слава богу, это обошлось. Но, вы знаете, я была в этой ситуации первый раз, когда люди в черном в большом количестве, стоящие у эфирной студии, такие крепкие накачанные парни с каменными лицами говорят: «Знаете, распоряжение руководства, Александра Орджоникидзе, не пускать вас в студию». Это был силовой метод, я как раз в этот момент была в прямом эфире Радио Свобода. Это было сильно. Это очень физически, физиологически очень сильное воздействие, как столкновение со стихией – с лавиной, со стихийным бедствием. Можно апеллировать к закону, что, знаете, не разрешено лавиной убивать человека, не разрешено тайфуном наносить увечья твоему дому. С этим сталкиваешься и можешь апеллировать. А не можешь. Владимир Кара-Мурза: У нас трижды была такая ситуация с нашим журналистским коллективом. Каждый раз она по-новому воспринимается. Ольга Романова: Я понимаю. Со мной первый раз. Три лба говорят: «Вы же интеллигентная женщина. Ну зачем вам этот эфир?». Я не знаю, что сказать на это. Владимир Кара-Мурза: Секретарь Союза журналистов России, доктор юридических наук Михаил Федотов напомнил об ответственности перед законом. Михаил Федотов: Я надеюсь, что те люди, которые принимали решение об отстранении от эфира Ольги Романовой, задумаются над тем, что они сделали. Потому что в нашем Уголовном кодексе есть статья 144, которая предусматривает наказание за воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналиста. Кто бы ни покушался на независимость журналиста – это карается Уголовным кодексом, так сформулирован наш закон. Закон о средствах массовой информации запрещает учредителю, кем бы он ни был, вмешиваться в редакционную самостоятельность. Редакция действует на основании абсолютной профессиональной самостоятельности. Следовательно, любое вмешательство незаконно, если оно не установлено редакционным уставом. Владимир Кара-Мурза: Сегодня прошла информация, что вы намерены подать в суд на действия гендиректора. Ольга Романова: Безусловно, статья 144, как совершенно справедливо заметил господин Федотов. Действительно, она существует. Вы понимаете, что наш телеканал, он славен альтернативными новостями. И конечно, наверное, очень многие ждут, я этого ждала, что будет повод сказать о том, что это решение акционеров, указание Кремля. Давайте сохраним объективность: я не могу сказать, что решение Кремля, я знаю, что там были недовольные. Я не могу сказать, что это решение акционеров, потому что они в ближайшее время должны выпустить какое-то совместное решение, пресс-релиз какой-то, что они тоже не были в курсе событий. Тем более, что со стороны акционеров есть немецкая группа RTL. То, что произошло, как мне кажется, есть попытка человека, назначенного руководителем канала, получить внеочередной орден. Потому что тенденция понятна, тренд понятен и понятно, наверное, ему было как заработать орден. Может быть поменялась ситуация, может быть поменялись люди, может быть поменялось время, но я чувствую поддержку акционеров и могу об этом сказать. И самое потрясающее, я чувствую поддержку людей, они мне звонят, мы с ними разговариваем, от которых я не ждала этой поддержки. Во-первых, огромное спасибо Михаилу Сергеевичу Горбачеву, который отреагировал на это первый. Первая реакция Горбачева - это сильная вещь, неожиданная. Огромное ему спасибо. Когда одновременно звонят Леня Парфенов и Саша Герасимов – это сильно. Когда звонят люди из «Коммерсанта», из «Новостей» и говорят: мы с вами, вы приходите, у нас есть место работы – это сильно. Вы знаете, очень многие годы мы говорим о том, что нет гражданского общества, утеряна солидарность профессиональная, боже мой, что происходит в эфире, какой ужас, какой кошмар. Вы знаете, есть солидарность, есть очень много хороших людей, которые звонят, пишут и предлагают поддержку. Это чувство несравнимо ни с чем. У нас есть будущее, у нас в жилах кровь, а не водица, мы будем жить стоя, а не на коленях. И то ли меняются времена, то ли меняются люди, то ли мы просто не знали или я не знала, какие чудесные люди вокруг нас, компании, силы. Все хорошо. Извините за неуместный оптимизм, но это так. Владимир Кара-Мурза: Телеведущий Первого канала Михаил Леонтьев видит своеобразную закономерность происходящего. Михаил Леонтьев: С Ольгой я знаком очень давно, я же ее, наверное, на телевидение и привел, о чем не жалею. Она умница, она очень хороший журналист. Ольга работала со мной на ТВЦ, и у нас было очень много свободы, никто не даст соврать. Но мы воздерживались от московских властей. Конечно, я думаю, что Ольгу публика наша, которая видела в ней последний оплот оппозиции, она ее, конечно, немножко повредила. Но вообще у нее норов. Я думаю ее журналистский принцип, который вошел в противоречие – это норов. Я думаю, что Ольгу терпели или даже ценили на канале довольно долго, если бы она не начала нападать на собственный канал и на его руководство. Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос от Георгия из Санкт-Петербурга. Слушатель: Здравствуйте. Действительно, не все люди мыслят одинаково и, наверное, кто-то может сказать: ну что ж, инсульта нет, нет инфаркта. Но вот, правда, последствия стрессов имеют отставленный долговременный эффект. Поэтому нужно постараться минусы превратить в плюсы и за моральное изнасилование получить хотя бы скромную сумму, например, миллион рублей, конечно, если суд примет документы. Владимир Кара-Мурза: Вы по моральной компенсации или материальной? Ольга Романова: Вы знаете, я приняла происходящее с очень холодным носом, как говорится. Поскольку постольку, во-первых, это было ожидаемо, во-вторых, это было эмоциональное решение одного отдельно взятого человека по фамилии Орджоникидзе. Я сейчас перед собой держу свежую распечатку из «Интерфакса», я ее не видела, и я потрясена количеством неправды, которая здесь написана. Это не претензии к «Интерфаксу», здесь все слова закавычены, это все слова генерального директора Орджоникидзе. «Точный ответ, когда она появится в эфире, я смогу дать после того, как переговорю с ее руководителями». Моего руководителя зовут Александр Сергеевич Орджоникидзе. Непосредственный мой руководитель Елена Михайловна Федорова, она же умнейшая, благороднейшая, потрясающая женщина-профессионал. Это скорее не мой руководитель, а мой единомышленник, вернее - я ее единомышленник. Я - это она, потому что ТЭФИ, который мы получили в прошлом году – это мы получили, это получила прежде всего она, программа «24 с Ольгой Романовой», которая получила ТЭФИ – это ее ТЭФИ. А уж лучшая ведущая - это мое женское обаяние, это по-другому. Поэтому вряд ли нужна консультация с Еленой Федоровой, мы одно целое, я надеюсь, мне кажется, это так. Вот еще гендиректор сказал, что «Романова не была допущена к ведению двух эфиров вечерних новостей, и это непонятно, как получилось». Я объясню, как это получилось - это очень интересная история. После того, как я вопреки устному распоряжению Орджоникидзе поставила в эфир сюжет о Зурабе Константиновиче Церетели, который дал нам свое интервью, общался с нашим корреспондентом, все понимал, кому он дает, зачем он дает, и все это прокомментировал о том, что в центре Москвы будет возведена часовня за 15 миллионов долларов бюджетных денег, хрустальная часовня сто квадратных метров на Манежной площади. Орджоникидзе сказал, что он не может поставить в эфир во вторник, потому что он в понедельник с ним обедал. Так как это было сказано за пять минут до эфира, и как раз Елена Михайловна Федорова, главный редактор новостей была в командировке в Барнауле, у меня не было возможности среагировать. И Орджоникидзе сказал мне, что он не обязан объяснять причины, почему он снимает. Я позже узнала, что это обед в понедельник. Я поставила этот сюжет на следующий день в эфир, в среду. У меня был еще один сюжет про то, что расследование в отношении сына министра обороны Иванова, который наехал на женщину, и она погибла в результате этого дорожно-транспортного происшествия, дело закрыто за отсутствием состава преступления. Этот сюжет тоже был снят во вторник. Я в среду не поставила его в эфире просто потому, что я не вредная баба, я стараюсь быть профессиональном. Этот сюжет перестал быть актуальным к среде, прошло два дня после новости. Из вредности я могла бы его поставить, но это не было бы профессионально. А Церетели к этому моменту не стух как новость. Владимир Кара-Мурза: Да и часовню еще не построили. Ольга Романова: И часовню не построили. Поэтому Церетели в среду остался без согласования с Орджоникидзе, я уже успела сказать на «Эхо Москвы» о препятствовании моей профессиональной деятельности, а Иванова я не поставила потому, что это было бы нечестно в плане профессионализма. После чего в четверг я была отстранена от эфира устным распоряжением Александра Сергеевича Орджоникидзе. Он меня вызвал к себе после этого, я попросила письменного распоряжения об отстранении от эфира. Я попросила письменного распоряжения, поскольку постольку за месяц его работы на телеканале Ren-TV я поняла, что Александр Сергеевич, мягко говоря, склонен вольно интерпретировать факты. Говоря простым человеческим языком, просто врет как дышит. И поэтому я попросила письменного распоряжения. Его не последовало. И он попросил меня срочно в 9 часов вечера взять бюллетень, пойти к доктору сказать, что я нездорова. Я здорова. Я была здорова вчера и здорова сегодня, буду здорова завтра. Я в эфире десять лет и ни одного раза не пропустила эфира ни по какому поводу. Я даже вышла замуж собственно в эфире, что делать. Я отказалась это делать. Он сказал: «Ты не выйдешь в эфир все равно». Эфир был через пять минут после разговора. Я действительно пошла в студию, там меня встретили три человека, которых я не знаю, у них были на груди таблички, что они представляют собой «ЧОП Евразия». Это не охрана Ren-TV. Охрану Ren-TV мы знаем и любим – это чудесные, умные, симпатичные люди, с которыми мы видимся каждый день на протяжении многих лет. Это были незнакомые мне люди в черном, и они сказали, что у них есть распоряжение руководства не пускать меня в эфир. Три плечистых мужика могут легко не допустить меня до студии. Я думаю, что и любого другого человека. Это было снято на несколько мобильных телефонов, на камеру, и звук, и цвет и все на свете, все это хранится в разных местах. И это, конечно, было самое потрясающее. Я понимаю, что вы это все проходили, Владимир, но когда ты сталкиваешься первый раз, ты идешь на работу, а мужики в униформе тебе говорят – нельзя. И не знаешь, чего делать. Владимир Кара-Мурза: У нас было так, что все были в студии и все были в аппаратной, а просто на экране было черное поле. Ольга Романова: Вы знаете, я хотела бы заступиться за моего коллегу Виталия Бузуева. Вы знаете, есть профессия, есть обязанности, есть обязанности нести новости зрителям. И когда не пускают именно тебя, я лично его попросила за несколько минут до эфира в 23.30 пойти вместе со мной подстраховать. На самом деле он в 20.00 имеет право быть дома, у него кончается его выпуск. Но я попросила посидеть рядом со мной и просто выйти в эфир. У него была моя папка, то есть написанные мною тексты. Единственное, что до сих пор не понимаю, каким образом, я сегодня только узнала, потому что я стояла у двери студии, пыталась в нее войти, пока там был Виталий, я не могла смотреть телевизор. Я сегодня узнала, что из этого эфира был снят огромный сюжет, комментарий - это была моя, написанная про АвтоВАЗ. Это был написан текст мной и моими обозревателями, совместный текст с комментариями Руслана Пухова, известного эксперта, о ситуации на АвтоВАЗе. Как раз вчера стало известно, что АвтоВАЗ покупает Рособоронэкспорт, мы говорили о друзьях президента, Чебизов, там были синхроны, голоса экспертов. Этот текст не пошел в эфир, я не понимаю, почему. Виталий сказал, что просто не было в папке суфлеров. Он просто пытался читать, что написано нами, мной, моей бригадой. Поэтому я не могу его пинать никоим образом. Владимир Кара-Мурза: Исполнительный директор Центра экстремальной журналистики Олег Панфилов ожидал чего-либо в этом духе. Олег Панфилов: После того как сменился хозяин телекомпании, я особо тщательно смотрел за всеми программами Ольги Романовой и с каждой программой мне казалось, что вот-вот наступит момент, что ее вот-вот уберут из эфира. Уберут из эфира хотя бы потому, что она всегда делает очень резкие комментарии. Но я думаю, что она интересна хотя бы тем, что однажды поработав с Михаилом Леонтьевым, она сохранила некий стиль агрессивной журналистики, не изменив при этом политическим взглядам, в отличие от Михаила Леонтьева. Ren-TV еще отличается от других, уже ставших государственными, телеканалов тем, что показывает то, чего они показывать боятся. Например, марш фашистов 4 ноября. Хотя бы за это власть могла бы наказать Ольгу Романову. Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос от Николая из Курской области. Слушатель: Здравствуйте, уважаемые дамы и господа. Я понимаю, что Ольга Романова очень смелый человек. У нас не каждый генерал решится потребовать письменный приказ на открытие огня и ведение войны. Я хочу сказать, что я понял сразу же, что вы не уживетесь с новыми руководителями, когда вы в прямом эфире прочитали лозунг тех людей, которые захватили общественную приемную, где они переставили букву М с буквой П. Я уже сразу понял, что это будет большой конфликт, и вам никогда не простят. Владимир Кара-Мурза: Это было еще до покупки канала. Ольга Романова: Это было до покупки канала. Во-вторых, Николай, это было на эфире «Эхо Москвы». Это не был канал Ren-TV. Это мог бы канал Ren-TV, просто не было сюжета, не был повода. Я не могу сказать, к сожалению или к счастью, я не могу передергивать факты. А факты таковы, что три новых владельца канала Сургутнефтегаз, Северсталь и RTL, три новых владельца никогда не вмешивались в новую редакционную политику, никогда не давали мне понять, что что-то не нравится. Нравится это кому-то или не нравится – это медицинский факт, как говорится. А все, что произошло на этой неделе, как мне кажется, полная самодеятельность, извините за выражение, ретивого дурака. Владимир Кара-Мурза: Слушаем москвича Григория. Слушатель: Здравствуйте. Вчера в прямом эфире с вашей подачи, Ольга, Евгения Альбац в чем только ни обвиняла Виталия Бузуева, как я понял, не совсем правильно, потому что в 23.30 по Москве шла запись от эфира 19.30, который был. Если вы не считаете штрейкбрехером Бузуева, не должна ли сегодня в прямом эфире Евгения Альбац извиниться перед этим ведущим? Ольга Романова: Боже упаси. Евгения Альбац сказала свою точку зрения, она как раз в этот момент была в эфире Радио Свобода, она не видел эфир, который проходил на Москву в 23.30. На 23.30 на регионе, когда меня первый раз не пустили в студию, шел действительно повтор в записи программы Виталия Бузуева, которая идет обычно на Москву в 19.30, это был повтор в записи. Что касается эфира в 23.30, я совершенно не понимала о его судьбе, я держала за руку своего коллегу Виталия Бузуева, которого просто очень попросила не идти домой. И я не понимала, пустят его в студию, потому что у него был мой текст, а не его. Я не знала, сможет ли он прочитать, дадут ли его весь. Я только сегодня узнала, что не дали большую тему, написанную нами с экспертами про АвтоВАЗ, Сергей Чебизов - это глава Рособоронэкспорта. Была большая неэтическая тема. Ее не дали в эфир, я не знаю, почему, я просто, к сожалению, не успела об этом узнать у Виталия. Это был прямой эфир. И мне кажется, что Виталий сделал все, что мог. Ну что смог, то смог. Владимир Кара-Мурза: Телеведущий Николай Сванидзе и нынешний член Общественной палаты считает, что преследование Ольги Романовой противоречит интересам канала. Николай Сванидзе: Поскольку Ольга Романова воспринимается едва ли не как главное лицо телеканала Ren-TV, ее позиция очевидна, то ее изгнание из эфира (если это изгнание, пока это не до конца понятно), но если это изгнание из эфира, то это, конечно, политический ход. Она очень внятный, грамотный и честный журналист с очень твердой позицией. В конце концов, владельцы каналов имеют право делать выводы относительно будущего любого журналиста, который у них работает, ставить его на эфир или не ставить. И далеко не обо всех случаях журналистское сообщество говорит как о имеющих какой-то политический смысл. В данном случае с Ольгой Романовой это, несомненно, на мой взгляд, политика. Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Подмосковья от радиослушателя Андрея. Слушатель: Добрый вечер. Маленькое замечание смешного плана. Калейдоскоп: Романова, Церетели, Орджоникидзе. Кто учил историю партии, от этого икает, конечно. Ольга Романова: Внук. Слушатель: Слава богу. Когда вы готовили сюжет и просматривали материал про Церетели, который, естественно, вместе с Лужковым чувствует себя в Москве как во внутреннем кармане своих штанов, не было ли там чего-нибудь, что могло бы, скажем, заставить Церетели и соответствующих товарищей (15 миллионов - не совсем маленькая сумма) потом подумать, что может быть сюжет не стоит ставить. Соответственно, Орджоникидзе после обеда мог передумать, сделать шаг, потом подумать, что он сделал глупость, попросить вас взять бюллетень. То есть некая череда непродуманных поступков. Ольга Романова: Вы знаете, про череду, мягко говоря, непродуманных поступков я совершенно согласна. Что касается Церетели, просто я должна сохранить объективность. Я понимаю, что от меня ждут, но Зураб Константинович Церетели, когда он давал интервью, беседовал с корреспондентом телеканала Ren-TV Мостославским Александром, потом мне сказал Саша Мостославский, что он тоже дружит с Церетели. Церетели сказал: «Я понимаю, что вы про меня скажете, я все понимаю, но говорите, потому что это мой проект, а вы говорите, что хотите». Зураб Константинович был умнее. Он все понимал. Более того хочу сказать, что Зураб Константинович Церетели наш один из любимых героев канала Ren-TV, новостных программ. Ирена Лесневская, бывшая руководитель нашего канала, наша любимая мать, женщина, человек, который нам дал почувствовать вкус творчества, свободы, у каждого, наверное, свой человек, у нас это Ирена Лесневская, она с Зурабом Константиновичем живет в одном подъезде, они соседи то и по этажам, то ли по площадкам. Я об этом узнала, что Церетели сосед Ирены Лесневской, собственно, когда я нажаловалась, что просто сколько лет мы давали сюжеты Церетели, Лужков. Она говорит: «А я с ним соседка». Я не понимаю, какая связь между соседом и свободой слова? Владимир Кара-Мурза: Бывший гендиректор телеканалов НТВ, ТВ-6, ТВЦ Сергей Киселев констатирует деградацию нравов телеруководителей. Сергей Киселев: Я с трудом себе представляю, что такое могло бы быть возможно лет пять-семь назад. Когда я работал на НТВ ведущим программы «Итоги», а генеральным директором был Олег Добродеев, у нас был принципиально разный подход к событиям вокруг Югославии. Я считал, что Россия допускает ошибку, занимая антинатовскую позицию, что Милошевич должен понести ответственность за то, что в Югославии проводятся этнические чистки. А Добродеев считал, что мы должны поддерживать братьев-славян. Мы на этой почве с Добродеевым тогда чудовищно поругались. Но я с трудом себе представляю, наверное, Олег Борисович, вспоминая это, тоже засмеется, ему в голову не могло придти выставить охрану и не пустить меня в студию вести программу «Итоги», потому что он знал, что я буду выступать с позиции, которая абсолютно отличается от его. А сейчас можно. Не просто так на Ren-TV появились новые владельцы и новые менеджеры. Рано или поздно Ren-TV тоже зачистят так же, как зачистили другие каналы. Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Междуреченска от Владимира Александровича. Слушатель: Здравствуйте. Я бы хотел узнать у гостьи, почему-то та именно передача, именно с вами «24» на Кемеровскую область не транслируется никогда, ни в записи, ни в прямом эфире. Как раз в эти дни на этой неделе в Кемеровской области закрылась последняя независимая от областной администрации газета «Край». Ольга Романова: Именно поэтому мы не транслировались на Кемеровскую область. Канал Ren-TV сетевой, то есть мы не вещаем со спутника на всю Россию, мы идем от двери к двери, то есть заключают договор с региональными телекомпаниями. Губернатор Кемеровской области Аман Тулеев очень много лет категорически борется именно с нашим присутствием в эфире Кемеровской области, и это исключительно из-за этого. Мы много раз посвящали ему программы и сюжеты. Думаю, что в ближайшее время наше присутствие там невозможно. Единственное, я бы хотела сделать маленькую ремарку после комментария Евгения Киселева уважаемого, что касается охраны. Я очень хотела бы еще раз подчеркнуть, что есть охрана телеканала Ren-TV – это мужчины, которые охраняют нас очень много лет, мы их знаем, здороваемся, шутим, обмениваемся какими-то новостями. Это люди, которые с нами неотделимы. То, что случилось вчера, это были люди, которых я первый раз видела. Это было привлеченный срочно «ЧОП Евразия», не имеющий никакого отношения к телеканалу Ren-TV. Как они прошли на телеканал, что они там делали, почему они подчиняются Орджоникидзе, я не знаю. Хотела бы получить ответы на эти вопросы. Владимир Кара-Мурза: Сегодня Аман Тулеев вступил в партию «Единая Россия», выйдя из КПРФ. Слушаем вопрос от москвича Ивана. Слушатель: Оленька, я старше вас значительно, и вы очаровательная и прекрасная наша ведущая, и всегда вас приятно смотреть. Оля, вы знаете, у меня к вам просьба: берегите свои нервы, они не стоят того, вы понимаете, о чем я говорю. Ольга Романова: Спасибо большое и вам. Я уже слышала комментарий Орджоникидзе, что в моей реакции есть эмоциональное. Вы знаете, от самого начала и до конца, до сих пор все это было с холодным носом. Это очень холодный нос, потому что, вы знаете, когда человек делает ошибки, просто выходящие за грань российских законов и человеческого понимания, нос холодеет моментально и просто делаешь шаг А2-А4. Он этого шага не понимает, нарушая все российские законы, что касается охраны, нарушая весь КЗОТ целиком, весь том. Нос холодеет и делаешь шаг А2-А4. Владимир Кара-Мурза: Мотивирует это заботой о вашем здоровье. Ольга Романова: Я здорова. Я не знаю, какое у меня давление, я не мерила ни разу, в жизни я клянусь. А температура у меня 36,6, и не болела никогда и не буду. Я удивительно здоровый ребенок. Владимир Кара-Мурза: Главное, чтобы не заболел весь телеканал. Слушаем Владимира из Подмосковья. Слушатель: Добрый вечер. У меня небольшой комментарий, а потом вопрос к Ольге. Комментарий такой, что машина, которая укатывает все средства массовой информации, она входит в последнюю стадию, уже Ren-TV начинает трамбовать. Поэтому если получится в суд подать и доказать свою правоту – это будет успех, а если не получится – просто то, что происходит на самом деле. То есть откат к тоталитаризму, к тоталитарному государству. А к Ольге такой вопрос: у вас сейчас в компаньонах немецкая компания, владельцы как на это реагируют, если у вас есть такая информация? И вообще как они реагируют на то, что было с сюжетом Марианны месяц назад, когда сняли анонс и программу вообще сняли? Ольга Романова: Спасибо, Владимир. Я просто не могу говорить о Марианне, потому что я там не присутствовала. У меня есть информация, но это будет из вторых рук, просто боюсь оказаться плохим телефоном, плохим радио. Насколько я понимаю, акционеры от немецкого телеканала RTL среагировали тогда, но среагировали, наверное, по-немецки, очень цивилизованно, что, наверное, для России есть непонятно. Вы знаете, я вчера шла по коридору, встретила нового главного бухгалтера, сказала ей: «Здравствуйте». Она ответила мне: «Вы же видите, что я разговариваю». Мне нечего ответить. Когда телеканал RTL говорит «здравствуйте», это можно не понять здесь. Ты чего, собственно пристаешь здесь, я тебе чего сделал? Что значит «здравствуйте», что ты хочешь этим сказать? На что ты намекаешь? Что касается ситуации нынешней, насколько я знаю, либо вот-вот, либо уже появился совместный пресс-релиз акционеров, который, как я понимаю, выражает недоумение сложившейся ситуацией и еще раз уверяют, что это не их решение. И у меня есть все данные для того, чтобы свято в это верить. Это так, как бы мы к этому ни относились. Единственное, я хочу сказать, что сегодня за последние 24 часа ни один из представителей акционеров мне не позвонил и никак со мной не связался. Поэтому я догадываюсь о пресс-релизах и об их позиции исключительно из звонков своих коллег, в частности, из журнала «Ньюсвик», спасибо им за это. Владимир Кара-Мурза: Редактор журнала National Geographic, а бывший телеведущий Станислав Кучер сожалеет о преследовании коллеги по цеху. Станислав Кучер: Если уйдет Ольга Романова, она будет последний из могикан самостоятельной политической журналистики в нашей стране. Поэтому очень бы этого не хотелось. Я знаю, что люди, в том числе в Кремле, наверное, это все прекрасно понимают. Поэтому остается ей пожелать только удачи и всем нам, чтобы она осталась в эфире, поскольку это, безусловно, очень профессиональный журналист и политический обозреватель, во-вторых, очень яркий, интересный человек, без чьего мнения лично мне будет намного скучнее. Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Петербурга от Андрея Николаевича. Слушатель: Здравствуйте. Спасибо за интересную дискуссию. Я бы хотел узнать у Ольги Романовой, нарушала ли она корпоративную этику по отношению к каналу Ren-TV, выступая на «Эхе Москвы» в передаче «Особое мнение»? Об этом, в частности, заявил сегодня Леонтьев Михаил, тоже выступая в «особом мнении», и он обвиняет вас в том, что вы нарушали корпоративную этику, выдавая различные коммерческие и технологические тайны вашего канала. Ольга Романова: Большое спасибо за вопрос. Поясняю: я прежде, чем принять это решение, опять же принимала с холодным носом, это не было не спонтанное решение, посмотрите распечатку интервью на «Эхо Москвы», если вы послушаете эфир - это не было первым вопросом, не было главной темой, мы поговорили об этом с Андреем Норкиным вполне спокойно и в общем между прочим. Дело в том, что есть корпоративная этика, я действительно не должна выносить вопросы кухни на обсуждение, вне всякого сомнения. И если я когда-нибудь это сделаю, я, наверное, сначала уволюсь, а потом это сделаю, либо не сделаю. Этого делать нельзя – это нехорошо. Другой вопрос, совершенно другой вопрос – препятствование выполнению служебных обязанностей и профессионального долга. Когда в один день снимается с эфира два сюжета без объяснений и на мой звонок генеральный директор канала говорит, что это не ваше дело, почему я их снимаю, у меня возникает закономерный вопрос – а куда мне с этим идти? Я, к сожалению, сегодня, дорогие телезрители, не могу целиком и полностью исполнить свои профессиональные обязанности, свой долг перед вами. Я не доношу до вас очень важную информацию и не доношу до вас сюжеты, которые были сняты нашими корреспондентами качественно, отсняты хорошо операторами, к ним нет претензий профессиональных, к ним есть претензии личные. Лично гендиректора канала. Почему я не должна их пускать в эфир? Так как я не могу добиться ответа от гендиректора, мой главный редактор Елена Федорова в командировке в Барнауле, там не то, что глубокая ночь, то есть это Барнаул - это другой часовой пояс, у меня эфир в 23.30, в Барнауле ранее утро. Совершенно понятно, что люди могут спать в это время в Барнауле. Я принимаю решение самостоятельно. Я говорю: «Александр Сергеевич Орджоникидзе, вы препятствуете выполнению мною служебных обязанностей, профессионального долга – это статья Уголовного кодекса». Он на это не реагирует. Что я должна делать? Я должна об этом информировать зрителей: дорогие зрители, извините меня, пожалуйста, я сегодня не смогла это сделать, я постараюсь сделать в следующий раз. Это уже не корпоративная этика. Корпоративная этика – это обсуждение зарплат, обсуждение внутренней кухни и прочее. Это, мне кажется, вещь другая. Корпоративная этика – это одно, профессиональный долг и препятствование ему – это другое. Как справедливо сказал Федотов Михаил, статья 44 Уголовного кодекса. Владимир Кара-Мурза: Слушаем москвичку Валентину Алексеевну. Слушательница: Добрый вечер, Ольга. Я телевизионщик, стаж сорок лет. О себе больше ничего. А вам скажу: какая вы умница, и не посыпайте голову пеплом. Возьмите сейчас и начните с того, что многие из нас просто не догадались или не начали. Возьмите и провозгласите сейчас элементарный фонд свободы слова Ольги Романовой. Честное слово, народ, во всяком случае почувствовавший, знавший, что это такое, мы поднимемся. И мало того, я не вижу, чтобы какой-то из федеральных каналов сейчас, потеряв Ольгу Романову, мог считать себя в какой-то степени значимым. Владимир Кара-Мурза: На этот случай позавчера в первом чтении принят закон о некоммерческих фондах, которые отныне тоже подконтрольны государству. Поэтому опоздала Валентина Алексеевна. Ольга Романова: Боюсь, что это очень большая честь. Я просто журналист, я стараюсь делать свое дело. Я вообще считаю себя казахским акыном: что вижу, то пою, чего не вижу - того не пою. Мне кажется, это просто: видишь - поешь. Мы же передатчик, мы же зеркало. Мы не политики, мы не зовущие с голой грудью людей на баррикады, мы не революционные матросы Железняки и тем более Дыбенко. Ребята, у нас другая профессия – мы журналисты, наше дело быть зеркалом, отражать. Спасибо Николаю Сванидзе за хорошие слова. Правда, мы акыны. Здесь нет флагов, призывов, нет «долой», нет «революции». Мы – зеркало. Если нам мешают отражать, простите, мы идем в суд. Владимир Кара-Мурза: Генеральный секретарь Союза журналистов России Игорь Яковенко считает, что в стране победила цензура. Игорь Яковенко: То, что произошло с Ольгой Романовой – это один из завершающих аккордов той информационной зачистки, которая проделана на протяжении последних пяти лет, которая началась с убийства НТВ. Сейчас Ren-TV практически последняя отдушина, может быть самый последний канал альтернативный плюралистический информации на территории Российской Федерации. После этого осталось немножко «Эхо Москвы», немножко радиостанция Свобода, немножко «Новая газета» и все. Это абсолютно несопоставимые по аудитории и по воздействию каналы по сравнению телевидением. Поэтому я думаю, что все это носит абсолютно предвыборный характер. Фактически завершено создание абсолютного подконтрольного Кремлю информационного пространства. Владимир Кара-Мурза: Кстати, не считаете ваши злоключения связанными с выборами в Мосгордуму? Может быть они пройдут, и все установится, как было с Дмитрием Дибровым, как было с другими телеведущими, которых перед выборами временно отстраняли от эфира, потом возвращали? Ольга Романова: Понимаете, я считаю, что в ближайшее время все кончится хорошо. Хотя бы у меня есть своя версия, она очень конспирологическая, это абсолютно моя версия. Я думаю, что с каналом был другой план, по отношению к каналу был другой план тонкий, хитрый, экономический, не силовой, как придушить нас так, чтобы никто нас не вспомнил, деньгами, материально, сетью, эфиром. Такое вот постепенное угасание. Сделать очень просто. Можно не давать денег, например, на покупку кассет. Вы понимаете, что после 15-20 записей они посыпятся, другой не будет. Можно не давать денег на обновление камер, и все рухнет, можно не давать денег на зарплату операторам. И потихонечку, потихонечку. Будем в эфире лажать. И зритель этого не поймет и не простит. Ему не объяснишь, что нет кассет, ему не объяснишь, что нет эфира, ему не объяснишь, что костюмчик на мне поношенный, поэтому пуговицы отрываются. Этот план Орджоникидзе блистательно сорвал, за что ему огромное спасибо. Глубоко личное человеческое женское профессиональное спасибо. Спасибо, Александр Сергеевич, как хорошо с вами иметь дело. Владимир Кара-Мурза: Подобный план был применен в отношении канала ТВС, который прекратили финансировать в феврале 2003 года, а пришлось закрыть его силовым образом в июне. Поэтому еще полгода без кассет, без новых телекамер, без командировок на чистом энтузиазме проработали. Ольга Романова: Протоптали дорогу, по которой послали нас, но нам бог послал Александра Сергеевича. Владимир Кара-Мурза: Слушаем Николая из Тулы. Слушатель: Добрый вечер, Ольга, добрый вечер, Владимир. Ольга, я хочу вам сказать: посоветовать Орджоникидзе прочитать повесть великолепного русского писателя Бориса Пильняка. Когда Сталин вызвал его прадеда и заставил лечь на операцию, после которой он уже не встал. Так вот, судя по тому, куда катится страна, у него тоже будут такие шансы, когда его вызовут, заставят взять бюллетень или лечь на операцию, он поймет, что это такое. Владимир Кара-Мурза: Николай имеет в виду «Повесть непогашенной луны», где речь идет о Николае Васильевиче Фрунзе, но, тем не менее, мы поняли его мысль. Ольга Романова: Да, с Орджоникидзе действительно. Владимир, вы же историк, вы знаете про Орджоникидзе, собственно наркома, который то ли застрелился, то ли его застрелили. Это предыдущая версия Орджоникидзе, поэтому давайте не будем о грустном, об истории, о корнях. Кстати говоря, Серго Орджоникидзе, собственно папа Александра Сергеевича, я уважаю бесконечно. Я просто сразу хочу сказать Сергею Орджоникидзе, если он слушает, если ему скажут, он представитель России при ООН, заместитель Кофи Аннана, я несколько раз с ним сталкивалась профессионально. Это потрясающе эрудированный и, мне кажется, очень порядочный человек. Поэтому здесь ничего личного. Владимир Кара-Мурза: Слушаем Николая Александровича из Санкт-Петербурга. Слушатель: Здравствуйте. У меня небольшая реплика. Оленька, у нас уже не КЗОТ действует, а Трудовой кодекс. Ольга Романова: Извините, пожалуйста, это на автомате. Как говорится ГУИН, про Калинина по Ходорковскому мы говорим - начальник ГУИНа, хотя это не так называется. Владимир Кара-Мурза: А хочется сказать ВОХР. Слушатель: У меня еще вопрос: не считаете ли вы, что начинает все больше и больше работать положение о том, что у нас в конституции записано, что каждый должен сначала подумать, прежде чем что-то сказать. И еще один момент: у нас ни в одном законе, ни в законе о средствах массовой информации, нигде нет такого положения «свобода слова». Эти два слова не соединяются в один логотип. Это все разделено - или свобода массовой информации записана или свобода мысли и слова, но соединения этих двух слов «свобода слова» нет. Ольга Романова: Спасибо большое. Опять же не даст мне соврать Владимир Кара-Мурза, так получилось, но большего подарка сделать было нельзя. Александр Сергеевич Орджоникидзе отстранил меня в день столетия свободы слова в России, отмены цензуры. Я все-таки хочу напомнить о существовании 1861 года - отмены крепостного права. Мне кажется, крепостное право и свобода слова - вещи такие, давайте не будем разделять свободу звука и свободу мысли со свободой передвижения и физического труда. Глуповато, как мне кажется. Мы рождены свободными – дальше Библия, дальше просто Ветхий завет про Царство небесное, попадут те, кто за правду. Извините, плохо помню. Владимир Кара-Мурза: Как по-вашему, по каким сценариям могут развиваться дальнейшие события? Ольга Романова: Вы знаете, глуповато бороться за права телезрителей, которые подписались на канал Ren-TV, не видя света в конце туннеля. Глуповато бороться, не видя перед собой светлых целей, не веря в светлое будущее. Вы знаете, наверное, я самый закоренелый и самый безумный оптимист на свете. Мне кажется, все будет хорошо, что мы победим, что в наших жилах кровь, а не водица, что надо умирать стоя, а не жить на коленях. В этот день, в 24 часа, которые прошли с этого момента силового, очень неприятного, просто физически неприятного, такое количество людей позвонили, коллег, журналистов, незнакомых людей, знакомых, знаменитых, известных, неизвестных никому, гуру журналистики, гуру общественного мнения, водители позвонили, написал в Интернете кто-то что-то. Вы знаете, я до этого момента, хочу каяться, заблуждалась, что народ наш не расшевелить, что у нас нет гражданского общества, что нет солидарности профессиональной. Простите меня, пожалуйста, все есть. Солидарность профессиональная есть, люди готовы встать за спиной, перед спиной. Спасибо вам всем огромное. Последние материалы по теме:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
