 |
|
Конкурс семейных драм
Петр Вайль:
Больше всего - как всегда в России, как вообще в России - поражает география. Участники разместились по стране от Калининграда до Братска. Вопреки ожиданиям, москвичей оказалось всего трое, включая того, который из Химок. Шесть питерских. Представлены были деревни, поселки городского типа, да и города попадались красивые, но неслыханные: например, Полярные Зори (оттуда как раз победитель, Рашид Полухин).
Поскольку конкурс именовался международным, то есть адрес участника не имел значения, лишь бы он писал по-русски, то приходили эссе из Эстонии, Белоруссии, Казахстана, Украины. Одно - из Бухареста. Еще одно, самое диковинное - из Сан-Диего, из такой южной Калифорнии, что уже почти Мексика. Как далеко разлетелись осколки империи.
Большинство текстов - компьютерные, хотя присылали и машинописные, и два-три от руки. Трогательную приписку сделала к своей машинописи Вера Змеева из Кирова: "Извините за большое количество ошибок, вообще-то я пишу гораздо грамотнее, просто попросила перепечатать секретаршу в школе". Секретарше все равно спасибо, потому что 15-летняя Вера Змеева заняла в конкурсе третье место.
Странно, но не встречалась настоящая графомания, хотя она не знает тематических и жанровых границ и захлестывает политологию не хуже, чем любовную лирику. Может быть, дело в том, что истинного графомана смущают границы пространственные, как волка - линия флажков. Графоман тяготеет к крупной форме, а оговоренные четыре тысячи знаков не дают по-настоящему развернуться, показать себя. Тем не менее, приходили и обширные тексты - естественно, не допущенные к конкурсу. Повстречалась одна повесть объемом ровно в десять раз больше дозволенного. На всякий случай, чтоб не проморгать нового Платонова, мы посмотрели: не Платонов.
Что до содержания, присланные эссе делились на две неравные части. Большая - все-таки политологические статьи, даже вполне дельные и концептуальные. Однако при несомненных достоинствах, им всем без исключения не хватает одного - знания истории вопроса. Молодые, иногда очень молодые, люди по понятным причинам не знают, какие километры написаны и опубликованы о распаде Союза за десять лет, а пойти посидеть в библиотеке - занятие скучное, нетворческое. Отсюда - неизбежная вторичность. На ее фоне резко выделялась свежестью та меньшая часть эссе, авторы которых писали о себе.
На это, собственно, мы надеялись, и не зря. Принцип исторического романа (ярче примера, чем "Война и мир", не найти) - перипетии частной жизни на фоне эпических событий - срабатывает безошибочно. Читать о таком всегда интересно. Наши лауреаты, несовершеннолетние в декабре 91-го, о том и пишут: как распалась империя в их семье. Получаются рассказы о драме детства: если искренние, то неизбежно трогательные и увлекательные. Прошедшие же десять лет, годы стремительного взросления - дают некую общую интонацию: элегическая печаль отступает перед ощущением иной, новой жизни, сложной и захватывающей, какой только и может быть жизнь в этом возрасте.
|
|
