Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
30.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[22-04-02]
Субботнее интервью. Любовь АркусЛюбовь Аркус - создатель и главный редактор петербургского киножурнала "Сеанс", который существует уже 10 лет. Она же - составитель и главный редактор словаря, который называется "Новейшая история российского кино. 1986-й - 2000- годы". 24 апреля в свет выйдет четвертый том словаря. Всего к изданию планируется семь томов. С Любовью Аркус беседовала корреспондент Радио Свобода Марина Тимашева: Марина Тимашева: 12 лет назад вы, Люба, и группа молодых критиков создали киножурнал "Сеанс" - в чем его отличие? Любовь Аркус: Это был журнал поколенческий, альтернативный, принципиально другой, как по отношению к советскому времени, так и по отношению к перестроечному времени. Потому что мы были принципиально аполитичны, у нас был черно-белый дизайн, и самое главное - было то, что авторский текст есть самоценность. То есть, не интерпретация произведения главное, и уж тем более не его оценка, а качество литературного текста, которое должно быть в идеале конгениально произведению, а еще лучше - лучше этого произведения. Марина Тимашева: В Москве влачили или перестали влачить жалкое существование профессиональные, театральные и большинство киноизданий, почему именно в Петербурге остались живы и "Сеанс", и "Петербургский театральный журнал"? Любовь Аркус: Когда я приезжаю в Москву, я смотрю на своих коллег, и я понимаю, что я вообще не понимаю, когда они пишут и они думают, потому что я вижу, что они мечутся от одного просмотра к другому, от одной вечеринки к другой, и не потому что им хочется, я вижу в их глазах тоску и я понимаю, что эти бутерброды у них уже стоят поперек горла, но что-то здесь такое есть, какое-то качество жизни, при котором даже человек, который не склонен к этому, которому это несвойственно - этот город обязывает. Обязывает к тому, чтобы соответствовать, и как только человек перестает, или у него есть такое чувство, или этот город внушает такую иллюзию, такое заблуждение, что если ты как бы не появился в трех местах, где должны быть все, ты упал с коня, тебя уже затоптали, тебя нет на свете. То есть, вот человек не является как бы самоценностью здесь. Он является неким приложением к социальной роли, которая ему навязана, до того, как он сам это решил. Я думаю, что при этом образе жизни на самом деле можно совершать какие-то индивидуальные усилия при очень сильном характере, но, конечно, совершенно невозможно делать какое-то общее дело. Потому что тогда нужно, чтобы в одном месте собралось хотя бы, по меньшей мере, 5-6-7-8 человек, которые все на это способны, и нужно, чтобы они долго друг друга не предавали, хотя бы несколько лет. Петербург - город, слава тебе Господи, тихий, провинциальный, времени очень много, вечера долгие, зимние длятся от октября до апреля. Люди склонны к тому, чтобы как-то сбиваться в какие-то места, это одна из причин. Можно углубляться, конечно, и придумывать какие-то метафизические причины. Марина Тимашева: Возвращаемся к журналу "Сеанс", ему 10 лет, и он, на ваш взгляд, исчерпал себя, почему? Любовь Аркус: Во-первых, есть такой закон, ты как театровед по профессии тоже это знаешь, что театр живет какое-то время, люди начинают уставать, у них появляются страшные проблемы. У каждого свои, семейные, квартирные, любовные, возрастные, целлюлитные, не знаю, какие угодно, в худшем варианте люди очень ссорятся. Вот, слава тебе Господи, этого с "Сеансом" не произошло, наверное, потому, что я это упредила, потому что я это почувствовала заранее, поняла, что нужно другое дело, срочно соответствующее нашему иному самосознанию, иному возрасту, так была придумана энциклопедия. Но еще, ко всему прочему, умер Сережа Добротворский, который был, ну, не знаю, как это сказать, бывает в театре актер, на котором все держится. Вот в "Сеансе" было пять авторов, на которых все держалось, среди них главной звездой был Сережа, который писал по 5-6 текстов в каждый номер. Мы переходим к следующей проблеме, которая тоже имеет отношение к "Сеансу", к этой энциклопедии и не только. Это проблема критики, у нас была замечательная критика, у нас была гениальная критика в 20-е годы, гениальная критика в 60-е годы и даже в 70-е, как это ни странно, эта эвфемистичная как бы критика, которая достигла высот совершенства в том, как сказать, чтобы понимающие поняли, а непонимающие не поняли, как так объяснить про фильм, который никто никогда не увидит, но чтобы он получил о нем определенное представление, вот все эти как бы социальные необходимости, которые диктовало время - они как бы отточили литературный стиль и мышление критиков до полного совершенства. В 80-е годы пришли как бы мы. После этого наша кинокритика, которая социально унижена, за критику никто не платит, критика никому не нужна, она не нужна издателям, не нужна рекламодателям, не нужна самим кинематографистам, самим художникам, продюсерам и так далее. Критики стали или кинопрессой, это люди, которые пишут рецензию между двумя презентациями с бутербродами во рту, не досмотрев фильм до конца, и думают только о том, какую гадость забубенить в первом предложении так, чтобы рецензию дочитали до конца. Настоящие нормальные критики просто вымирают как класс. Кроме того, есть еще такое понятие, как образование, которое ВГИК не дает. Истории кино никто никогда не учит, люди, которые пишут о кино, аккредитуются на фестивали, просмотры и так далее, я убеждена, не видели ни одного фильма Вертова или Папста. Поэтому главная проблема этого издания была проблема авторов. Поэтому моим главным авторам пришлось писать по 50, по 60, по 70 статей. Вторая проблема была та, что, начиная с 1986-го года, 87-го, может быть, все информационные структуры, которые работали при советской власти отменно и отлаженно, перестали работать. Вся информация была разбросана где попало, она никем никогда не была проверена, отслежена, классифицирована и заархивирована. Поэтому все пришлось начинать сначала. Единственным нашим подспорьем был каталог Мирославы Сегиды, который я очень благодарна, она подвижник вообще, немыслимый, мужественный и так далее, но Мирослава как бы собиратель, она собирает все, что ей попадается, не проверяя этого и никак этого не отслеживая. И с третьей стороны, разумеется, туда не все попало, потому что она не занималась ни документальным, ни анимационным, ни научно-популярным кино, которое занимает половину нашего издания. В период с 1989-го по 1992-й год делалось немыслимое количество фильмов. И чтобы хотя бы только восстановить названия этих фильмов - у нас ушло 30 процентов времени. Собирали мы так - мы посылали анкеты кинематографистам, они отвечали, не помнили половины, мы посылали запросы в отделы кадров, в учебные заведения, в театры, если речь шла о театральных актерах, в какие-то музеи, на студию, вот туда сюда. Вот все это, когда на каждого человека был собран пухлый конверт с совершенно несостыкуемыми данными, составлялся список несовпадений и дальше они снимались. Над всем над этим работало всего-навсего три человека. Когда после всего этого мы сделали указатель фильмов, мы поняли, что у нас иногда один и тот же фильм фигурирует в нашем издании в 20 вариантах. потому что ни актеры, ни сценаристы, ни звукорежиссеры не помнили, как на самом деле назывался это фильм. Марина Тимашева: Люба, сейчас вы разговариваете со мной, но попробуйте объяснить слушателям, которые не знакомы с энциклопедией, что все-таки это такое. Любовь Аркус: Это энциклопедия, которая называется "Новейшая история отечественного кино". У нее есть временные рамки - 1986-й - 2000. Почему "Новейшая история" - потому что все-таки до 86-го года худо-бедно выходили словари. Хотя на самом деле и словари эти никуда не годятся, учебники по истории кино никуда не годятся, потому что они до сих пор не переписаны, и до сих пор студенты ВГИКа учатся по истории кино, где нет ни Параджанова, ни Тарковского, ни вообще никого. Марина Тимашева: Но почему же, в словаре 1986-го года есть... Любовь Аркус: Они есть, но Параджанов занимает там пять строчек, а режиссер Семен Тимошенко занимает... Я, к примеру, говорю, не помню, но просто говорю к примеру... Марина Тимашева: И кто удостоился чести попасть в энциклопедию? Любовь Аркус: Сюда вошли кинематографисты, актеры, режиссеры, продюсеры, художники, звукорежиссеры, операторы, сценаристы, критики композиторы - более тысячи персоналий, три тысячи фотографий. Организован - алфавитно, отличие от других кинословарей в том, что он построен про принципу кокосового ореха, у каждой персоналии есть твердая информационная оболочка, то есть, у него есть библиография, биография и фильмография, это все располагается вокруг статьи, а вот статья - это авторская статья, которая написана как литературное произведение, а не как справочная статья, потому что все справки вокруг, это как бы концепция существования человека в кинематографе в этот период, соответственно, если он работал - если Олег Табаков, разумеется, рассказывается предыстория... Марина Тимашева: Люба, а если человек не снимался все эти годы? Любовь Аркус: Это очень сложный вопрос и это создало огромную проблему при составлении словника. Я объясню почему - потому что сначала мы жестко решили, что сюда входят только те люди, которые работали в этом периоде. Дальше стали выясняться детали. Давайте возьмем такого артиста, как Юрий Яковлев, Юрий Яковлев сыграл несколько очень плохих ролей в нашем периоде и, в принципе, он не должен был входить в словарь. Он - человек, который все лучшее сделал в прошлом времени, а в этом времени уже как бы не состоялся. Но потом мы поняли, что ведь этот словарь - это же роман о судьбах людей, кроме того, что это справочник. Мы поняли, что несостоявшиеся отношения старых советских актеров, режиссеров, кинематографистов с этим временем - это тоже есть сюжет. Марина Тимашева: Люба, 24 апреля вы будете представлять четвертый том. Насколько мне известно, вы называете его началом второй части. То есть, первые три тома, это первая часть будущего семитомника, а что это за деление на две части? Любовь Аркус: Если первую часть можно условно назвать "имена", то вторую часть можно условно назвать "события". Это комментированная хроника жизни кинематографа и страны в этот период. Половину объема занимает кино, которое дается в действительно больших статьях, и больше половины занимает контекст, в который входят политика, гуманитарные науки, театр, литература, академическая музыка, опера, балет, архитектура, рок, популярная музыка русское зарубежье. С датами, по дням, все основные события по этим разделам. Марина Тимашева: Я не понимаю структуры? Любовь Аркус: Каждый год - это глава, каждый год делится на эти разделы, с датами и фотографиями, и каждое событие комментируется небольшой статьей. Кино комментируется подробнее. И в кино очень много, мы их называем на своем жаргоне ретроконцептами, потому что без них ничего нельзя понять, там очень много больших статей. Например, 15 мая 1986-го года состоялся секретариат по мультипликационному кино, на котором выступили тот, тот и тот-то и сказали то-то и то-то. Собственно говоря и все. Читатель ничего не поймет - почему такой аврал был, почему они так трагически кричали, что будет с мультипликационным кино, или с детским кино. Для этого надо рассказать историю детского кино и объяснить, как оно начиналось в 1918-м году, как оно развивалось в разные годы, как и почему оно дошло до такого состояния к 1986-му году и сколько в этом было объективных как бы исторических предпосылок, а сколько в этом было субъективных человеческих деяний. Сейчас мне смешно - мы вчера сидели и слушали про детское кино и читаем все время - мне это все смешно, потому что детское кино умерло в СССР в 70-е годы, в конце 70-х годов. В 80-е годы уже никакого детского кино не было, и быть не могло. Это вот почитайте пожалуйста четвертый том. Огромная статья про детское кино, но привязкой является 15 мая 1986-го года. Теперь про персоналии - очень много людей, которые не вошли в словарь, вошли в четвертый том, чаще всего по грустным поводам. Умерла Ирина Мурзаева. Значит, статья про Ирину Мурзаеву, ее биография, фотография и так далее. Умер Владимир Кенигсон, например, умер Михаил Кузнецов, это период, когда умирают старые актеры, которые в этом периоде уже не работали. Вышел пятитомник Григория Козинцева, тогда статья про Козинцева. ВГИКу присвоено имя Сергея Герасимова - тогда статья про Герасимова. Или в связи с разработкой базовой модели вспомнили опыт НПО Чухрая. Тогда вспоминается история НПО Чухрая и сам Григорий Наумович. Я хочу, чтобы в результате к концу седьмого тома все вошли. Даже более того, я иногда почти искусственно ищу информационные поводу. Допустим, юбилей Шпаликова, празднует 50-летие Шпаликов - статья про Шпаликова. Может не так уж его и праздновали, как событие 1987-го года оно могло бы и не войти, но мне нужен Шпаликов. Мне очень важно объяснить, почему столько лет, с тех пор как он покончил с собой, все говорили: вот, если бы Шпаликов был жив, если бы можно было поставить сценарий Шпаликова. Вот, пожалуйста, можно ставить сценарий Шпаликова. Никто не поставил ни одного непоставленного сценария Шпаликова. Это очень важный сюжет. Марина Тимашева: Люба, выходит, что это бесконечная работа. Вот вы закончите седьмой том, тогда получается, что остается с 2001-го по 2005-й год, и можно все начинать заново? Любовь Аркус: Я в 1997-м году поставила как бы эти две временные границы - 1986-2000. Что у нас случилось в 2000-м году? Марина Тимашева: Миллениум... Любовь Аркус: У нас поменялся президент. Не просто как-нибудь, а 31 декабря - началась другая эпоха. На самом деле, эта книга, это издание - о переходном периоде. Но мне кажется, что переход завершен. Марина Тимашева: Люба, а от мирового контекста вы вообще уходите, или, когда речь заходит о влияниях, скажем, Ингмар Бергман - Тарковский, то вы даете и то, что происходит в европейском и мировом кино? Любовь Аркус: Нет, у нас, во-первых, есть раздел мировое кино в контексте. Все события мирового кино - смерти, дебюты, премьеры, фестивали, глобальные перемены в голливудском миропорядке, какие-то грандиозные французские новые законы. В части "хроника кино" огромное количество статей, но только как бы в преломлении нашего контекста. Например, "Золотой Дюк" - у нас есть событие такое, в 1988-м году была показана ретроспектива Хичкока, которая провалилась полностью. И здесь для меня была очень важная мысль о том, что отсутствие, полное отсутствие, никогда Хичкока не было в советском прокате, оказало роковое влияние на наш кинематограф, потому что это был режиссер, который гениальным образом соединил в себе жанр и авторство, то, что никогда не могло быть в нашем кинематографе. Марина Тимашева: Люба, вопрос сложный, он тянет на монографию, но полагаю, что у вас есть рабочая гипотеза - что все-таки случилось с российским кино с 1986-го года по 2000-й? Любовь Аркус: С кинематографом происходило то же самое, что и со всей остальной жизнью. Никакой отдельной судьбы у кинематографа не было. Смешно, когда я слышу, когда взрослые люди выходят на трибуну уже 10 лет подряд, бьют себя в грудь и кричат: "Если бы не пятый съезд, то до сих пор мы бы делали по 80- фильмов в год, и зрители ходили бы в кинотеатры", - смешно их слушать, потому что они забывают об обвале экономике, о девальвации рубля, о полном распаде как бы всех связей в промышленности. Один только факт, что перестал работать Шосткинский химкомбинат и нужно было перейти на "Кодак", что увеличило как бы смету фильма сразу же, что как бы в свое время абсолютно прекратили развитие промышленности, которая производит светотехнику, кинотехнику и так далее, у нас ничего не было. К 1986-му году ничего уже не было. Стояли как бы парки аппаратуры, которую можно было только выбросить, больше ничего, не говоря уже о том, что творилось в умах. Ничего как бы рокового именно этот период не сделал, все было сделано до него. С другой стороны, конечно, это период крушения и распада, полного и окончательного. Колоссальный спад производства, массовая безработица, огромное количество разрушенных судеб, полная смена уклада жизни для людей, но, если мы будем говорить о фильмах - страшное заблуждение говорить, что этот период был неплодотворный. Я даже села однажды с карандашом, посчитала, вот удельный вес шедевров, уверяю тебя, не меньший, чем в другие периоды. Марина Тимашева: И какие это шедевры? Любовь Аркус: Знаешь, вот для того, чтобы не называть имена, которые называют все - Муратова, Сокуров, Герман, Михалков, Абдрашитов, не знаю, давай назовем фильм Никиты Тягунова "Нога", который я считаю абсолютным шедевром, который никто не видел. Марина Тимашева: Люба, последний вопрос, кто дал деньги на сеанс и на энциклопедию? Выглядит она, мягко говоря, дорого? Любовь Аркус: Она стоит, на самом деле, огромных денег, по меркам нашей страны, поэтому ее могло финансировать только государство. Человеком, который мог выделить эти средства, оказался бывший директор киностудии "Ленфильм" Александр Сергеевич Голутва, который в свое время как бы помог мне создать "Сеанс" и патронировал, и это как бы его детище, его любимое дело. Чистое везение. Если бы этого не произошло, то и не могло бы ничего быть. Другие материалы за ближайшие дни:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
