 |
|
[29-02-00]
Liberty Live -
Андрей Бабицкий о Чернокозово
29 февраля Петр Вайль беседовал по телефону с
Андреем Бабицким.
Петр Вайль:
Без преувеличения, огромное количество людей во всем мире ждало вашего, Андрей, появления, вашего избавления от всего этого кошмара, и сейчас все эти люди, конечно, хотели бы узнать всю вашу эпопею. Могли бы вы последовательно рассказать, как все было, с чего все началось? Как вас в первый раз арестовали, потом выдали и так далее? С самого начала, прошу.
Андрей Бабицкий:
Ну, это довольно сложно рассказать, потому что это очень длительная история. Но если говорить по вехам, по каким-то кратким обстоятельствам, то: меня арестовали 16-го января, когда я пытался выбраться из Грозного под видом беженца. Арестовали меня представители армейской разведки. Они перевезли меня в Ханкалу, где я два дня ночевал в "автозаке". "Автозак", как вы знаете, это грузовик, кузов которого разделен на две части. В каждой небольшое помещение, в котором перевозят заключенных. Первое, что я обнаружил вокруг себя, когда попал туда на ночь, был лед, и я был в полной уверенности, что мне ночь там провести не удастся, но оказалось, что можно совершенно спокойно переночевать и в таких условиях. Пять минут я спал, потом некоторое время растирал конечности, потом опять спал, и, в общем, после того, как я провел там первую ночь, вторую провести было уже не так трудно.
Петр Вайль:
Андрей, а за что вас арестовали?
Андрей Бабицкий:
По всей вероятности, как мне объяснили представители армейской разведки, они подозревали меня в том, что я - человек, который держал в руках оружие, хотя никакой экспертизы на эту тему проведено не было. Экспертиза очень обычная - смотрят плечо, на котором должен оставаться след от автомата, то есть, по всей вероятности, вера была, но, тем не менее, журналист в этих краях очень редкий гость, и гость, мягко говоря, нежеланный, поэтому, конечно, ко мне относились, так сказать, как к врагу. После этого меня перевели в СИЗО в Чернокозово. Здесь я буду достаточно краток, потому что мне представляется, что эту тему я должен буду обсуждать достаточно подробно уже при большом стечении журналистов. На мой взгляд, там самый настоящий концлагерь - это то, что называется фильтрационным пунктом. Там бьют чеченцев.
Петр Вайль:
Андрей, а каковы технические параметры, сколько человек там содержится, как это выглядит внешне?
Андрей Бабицкий:
При мне там содержалось порядка 130 человек. Это 18 камер, бьют людей с утра до вечера, причем не только бьют, но и пытают. Я думаю, что это все, что надо говорить на этот момент, поскольку все разнообразные пытки, о которых можно сказать - их перечисление заняло бы очень значительное время.
Петр Вайль:
Вы говорили в вашем предыдущем интервью, что вам досталась только лишь так называемая "прописка" = какое-то количество ударов дубинками. А почему к вам относились по-другому?
Андрей Бабицкий:
Именно потому, что выяснилось, что я журналист, а для них, это, видимо, был либо редкий, либо первый такой гость, поэтому, меня просто "прописали" и практически на третий день перевели в "блатную" камеру, где обычно содержатся проштрафившиеся российские военнослужащие, которых не бьют, и которым как-то помогают, и фактически для меня этот срок в сравнении со всеми, кто там постоянно находился, был достаточно вольготным, хотя даже по условиям, насколько я понимаю, обычной российской тюрьмы, эти условия вольготными назвать нельзя. Представьте себе, это - камера-одиночка, мы меряли с моим сокамерником спичками - метр восемьдесят на метр, и когда нам бросили третьего человека, то мы ночевать фактически не могли, потому что времени не было. Тем не менее, все равно, я могу сказать, что я находился в достаточно комфортных условиях. Остальные чеченцы первое время, пока я находился в Чернокозово, подвергались истязаниям и пыткам.
Петр Вайль:
Андрей, а как вы содержались, как вы спали, на чем? Были какие-то топчаны или тюфяки, подстилки, что? И как вы ели?
Андрей Бабицкий:
К нам очень неплохо относилась местная охрана, поскольку она считала меня и моего сокамерника людьми лояльными, он - русский, а я - журналист из Москвы. Нам дали два тонких матраса, мы положили их на пол. Я должен сказать, что ночью там холодно, идет пар изо рта. Температура, наверное, минусовая. Кормят один - два раза в день. Два раза - когда не забывает обслуга, один раз, когда она выпивает вместе с местной охраной. Очень большая проблема, это то, что называется "оправкой". В туалет в лучшем случае можно выйти раз в сутки, в худшем случае - в сутки с половиной и двое суток. Это иногда превращается в чудовищное мучение. Кроме того, практикуется просто элементарное издевательство, когда охрана ходит от камеры к камере и задает самые разные вопросы, или заставляет выполнять действительно унизительные для людей указания. Но об унижении никто не думает - все думают о том, чтобы не пытали. Это нужно иметь в виду, потому что первые три дня, пока я там находился, пытки носили совершенно беспрецедентный характер, беспрецедентный в моем представлении, потому что никогда таких чудовищных истязаний над человеческой плотью я не видел. И никогда я не слышал таких кошмарных выражений боли, таких криков, которые выражали эту боль.
Петр Вайль:
Андрей, а вас допрашивали в то время, когда вы были в Чернокозово?
Андрей Бабицкий:
Да, меня допрашивали, во-первых, очень бестолково. Дело в том, что тот "опер", который два раза со мной разговаривал, пожаловался мне, что "есть миллион всяких начальников, никто не знает, кто кому подчиняется, и никакого порядка нет". Допросы не представляют из себя ничего сколько-нибудь серьезного. Мне представляется, что все чеченцы, а хватают обычно по большей части невиновных людей, что те чеченцы, которые находятся в фильтрапункте под подозрением в соучастии в незаконных вооруженных формированиях или помощи им, просто подвергаются постоянным избиениям. У меня был такой знакомый в камере - Асланбек Шаипов из Катыр-Юрта, которому, по-моему, отбили все, что можно, и выбили все зубы. Он на свою беду вышел из Грозного, и его просто избивали изо дня в день.
Петр Вайль:
Андрей к вашим аргументам каким-то хоть минимально прислушивались, вы ведь, наверное, какие-то выдвигали?
Андрей Бабицкий:
Вы должны понять мое состояние - я находился в состоянии того же страха, в котором находились и все остальные чеченцы, я боялся, что меня точно так же будут избивать. Я понимал, что я в несколько привилегированном положении, поскольку я - журналист. И я очень дорожил этим более привилегированным положением. И я не старался изображать из себя героя, и не пытался задавать лишних вопросов - я просто наблюдал над тем, что происходит, и, честно говоря, просто выживал.
Петр Вайль:
И сколько дней вы там пробыли?
Андрей Бабицкий:
С 18-го января по 2-е февраля.
|
|
