 |
|
[28-02-00]
Liberty Live -
Правовые аспекты дела Андрея Бабицкого
Программу ведет Михаил Соколов. В ней участвуют: в московской студии Радио Свобода адвокат Генри Резник, директор Московского бюро Радио Свобода Савик Шустер и обозреватель Радио Свобода из Праги Лев Ройтман.
Михаил Соколов:
Мы начнем разговор с последнего сообщения: с самых высот власти - и.о. президента России Владимир Путин сказал, что считает нецелесообразным содержать Андрея Бабицкого под стражей. Генри Маркович, как вы восприняли это пожелание и его юридические последствия?
Генри Резник:
Юридических последствий это не имеет. Но вмешательство и.о. президента в ситуации, когда избирается мерой пресечения содержание под стражей на уровне районного отделения милиции, то она сама по себе абсолютно идиотическая. Когда я обращался отсюда к Путину, то получив информацию об этом так называемом обмене, я обращался к нему как к главе государства и главнокомандующему, потому что была неправовая ситуация - было ясно, что творится произвол, который не вписывается ни в какие правовые рамки. Что происходит сейчас - сейчас на двух пальцах я могу объяснить, что это произвол, который творится в рамках Уголовно-процессуального закона. Что такое подделка документов и использование поддельных документов: у нас есть 4 категории преступлений, которые выделяет Кодекс. И подделка документов, и использование поддельных документов - это преступления так называемой небольшой тяжести. Мера наказания самая большая за подделку документов не превышает двух лет лишения свободы. А за использование поддельного документа вообще не предусматривается лишение свободы. Избрание меры пресечения в виде содержания под стражей - редкостный произвол - по этим составам преступления не избирается такая мера пресечения. Всем все ясно в данной ситуации. Вообще я должен сказать, что доминирующее мое чувство - чувство стыда за состояние нашей правоохранительной системы. По-моему, наша прокуратура деморализована до того, что не способна ни на каком уровне принимать здравые решения. Вдумайтесь - и.о. президента вмешивается в ситуацию, в которую районный прокурор должен немедленно вмешаться и прекратить это беззаконие. У меня и не вызывает сомнения то, что в самое ближайшее время удастся отменить эту меру пресечения. Но пожелание и.о. президента, видимо, необходимо, поскольку прокурорских работников сковал какой-то страх, и они просто-напросто не знают, какое принять политически целесообразное решение - о его законности они просто-напросто не думают.
Лев Ройтман:
Я хочу заметить вот что: что в том случае и в том государстве, где можно принять во внимание ходатайство боевиков - тех, кого официальная российская сторона считает террористами, об обмене лица, как будто находящегося в процессуальном качестве подозреваемого, если это возможно принимать во внимание, то я в высшей степени надеюсь, что в таком государстве, естественно же, не имеющем ни малейшего отношения к той диктатуре закона, о которой говорил Владимир Путин, в таком государстве наверняка в районной милиции и прокуратуре наверняка примут во внимание пожелания и так сказать «заявки трудящихся» из Кремля - и.о. президента России Владимира Путина. Я в высшей степени надеюсь, что старания Андрея Бабицкого и издевательства над ним под видом правовой деятельности будут закончены, и что он наконец обретет свободу. Что касается самих обвинений, о которых вы сказали, что они идиотические, в частности подделка паспорта или, наверное, скорее, использование заведомо подложного документа - мы не знаем ведь, подделывал ли он паспорт, был он ему подброшен или нет, но если он использовал заведомо подложный документ, то такой документ должен в соответствие с российским законодательством предоставлять права или освобождать от каких-то обязанностей. Паспорт сам по себе никаких прав не дает, и ни от чего не освобождает. Это обыкновенное удостоверение личности. Таким образом с моей точки зрения, по моему правовому толкованию, он не попадает под действие статьи Уголовного Кодекса об использовании заведомо подложного документа, но в этом вы, юристы, наверное, далее будете разбираться. Кроме всего прочего, даже если предположить, что Андрей использовал заведомо подложный паспорт, то если он и действовал таким образом, но наверняка действовал так, исходя из понимания крайней необходимости, то есть чтобы защитить себя от посягательств неправовой государственной власти.
Михаил Соколов:
Я думаю, что Генри Резник откликнется на тезис о состоянии крайней необходимости, ваш коллега в Махачкале - господин Зозуля, тоже говорил об этом.
Генри Резник:
Мне очень приятно, что у нас уже все специалисты в области права. Я должен сказать, что паспорт, конечно, все-таки является тем документом, который предоставляет права и освобождает от обязанностей. Но в данном случае Андрей использовал его для того, если и использовал, чтобы получить право - право переночевать в гостинице. В Уголовном законодательстве есть вообще норма, основная норма, которая определяет понятие преступления. Там говорится, что преступлением не является деяние, в котором есть какие-то признаки преступления, которые, однако, в силу малозначительности не представляют вредных последствий. Это тот самый случай. Либо здесь, конечно, ситуация крайней необходимости: как утверждает сейчас Андрей, у него отобрали его документы, сунули фактически удостоверение личности - у нас такового нет и им фактически является паспорт. Он для того, чтобы его не выбросили из гостиницы, предъявляет это фактически единственное удостоверение, которое говорит о том, что он - определенный человек и у него не важно какое гражданство. По принципу нашего уголовного права это никак не может считаться преступлением, и за это нельзя привлекать к уголовной ответственности. Я беру самый тяжелый случай - человек подделал документы. По такому преступлению не может быть избрана как мера пресечения содержание под стражей. По такому преступлению она может быть избрана только, если есть достаточные основания полагать - я делаю. акцент на этом, что не просто человек что-то может сделать, абстрактно о каждом можно сказать, что он может сделать то или другое, но нужны достаточные основания полагать, что во-первых, он будет противодействовать установлению истины, во-вторых, что он немедленно скроется, и в третьих, что он будет заниматься преступной деятельностью. Я думаю, что они указали в постановлении об избрании меры пресечения, что он будет препятствовать установлению истины ( там такое указано), хотя на самом деле в виду имели другое. Они считали, но не написали, а это надо было написать, что «он дальше будет заниматься своей преступной журналистской деятельностью». Журналистская деятельность сейчас в данный момент применительно к Бабицкому считается преступной. И именно поэтому он и терпит издевательства, которые над ним происходят. То, что это произвол, это у меня вызывает, повторяю, просто чувство стыда за нашу прокурорскую систему, но сомнений в том, что это - произвол, у меня нет.
Савик Шустер: Я бы хотел немного расширить разговор, естественно, Андрей Бабицкий - наш друг и коллега, находится в СИЗО, страдает уже больше месяца и его судьба нам очень близка. Но наши коллеги разделились на две части, категории: те, которые считают, что то, что произошло с Бабицким, может произойти и с ними, и те, которые считают, либо знают, что с ними этого не произойдет. Первая категория пытается писать правду. Вторая занимается всякими домыслами. Люди же, которые на протяжении последнего месяца слушают новости об Андрее Бабицком, свыклись с ним настолько. Что кажется, что он живет в доме у каждого человека, и каждый к нему по-разному относится. Но в принципе, когда новости такого порядка появляются, то люди не сразу их замечают, и не сразу определяют важность новости. В краткой сводке новостей мы слышим, что у бывшего Генерального Прокурора Скуратова изымается заграничный паспорт, например, или есть попытка его изъять. Что это может значить, Генри Маркович?
Генри Резник:
Первый ваш вопрос - это отношение разных представителей журналистского цеха к ситуации с Бабицким. Так вот, тех, кто в этой ситуации нее просто не проявляет солидарности, но пытается приписать выполняющему свой профессиональный долг журналисту совершенно несуществующие грехи, я отношу либо к категории лизунов, эта категория развилась среди всех, либо к людям совершенно недальновидным. Колокол, который начал звучать и по счастью не отбил последнюю дробь, фактически, тем, кто боролся за Бабицкого удалось отстоять его жизнь, но люди не понимают, что этот колокол звонит по каждому журналисту. Как бы не пытался какой-то журналист скрыться, заползти в какую-то нору, его из нее все равно извлекут. Если власть начинает преследовать свободу слова, то она нигде уже не остановится. Поэтому, это - просто либо лизуны, либо недальновидные люди. Что же касается ситуации с несчастным Юрием Ильичем Скуратовым, то я должен сказать, что власть как бы все делает для того, чтобы поднять значимость этой фигуры, которая кстати, действительно «здорово» для прокурора повела себя. Юрий Ильич дал себя уговорить или как-то умаслить, и подал заявление об отставке. Для чиновника государственного такого уровня, как я считаю, обратно хода нет. А власть вот то, что она делает, я не знаю, она опять же либо говорит о том, что ее разум покидает, либо о том, что есть какие-то недоброжелатели, которые хотят раздуть рейтинг этого человека. Потому что всякое, тем более незаконное, действие в отношении человека, который претендует на то, чтобы стать нашим президентом, конечно, повышает в известной степени его престиж, но я думаю, что может быть, действительно какая-то комбинация, которую мы с вами не можем разгадать. Может, дело Скуратова как-то связано с делом Бабицкого, может, у него хотят отобрать его заграничный паспорт, и вручить паспорт Бабицкого, переклеив фотографию, наверное. Паспорт азербайджанский, но это, видимо, комбинация, которую нам трудно разгадать. Я сейчас вообще пытаюсь разгадывать какие-то очередные ходы власти и пытаюсь искать за этим смысл. Но, как правило, я его не нахожу и получается, что очередная глупость.
Михаил Соколов:
Мы все-таки надеемся, что Андрей будет освобожден, дело прекращено и так далее. Но ведь есть факт незаконного удержания гражданина России неизвестными лицами, которые, как теперь установлено, совершили это на территории Чеченской республики, то есть России. Как вы считаете, должно ли быть возбуждено уголовное дело вот по этому факту?
Генри Резник:
Сомнений никаких нет. Опять же в том уголовном кодексе, который у меня, иногда он нравится нашим правоохранительным органам, чаще нет, но там есть очень милая статья о незаконном лишении свободы. Незаконное лишение свободы - тем у нас есть специальный субъект. Когда человека удерживают, причем, кстати сказать, надо разбираться, с какой целью удерживают, но пока оставим эту сторону, предположим, в стремлении получить выкуп. Но само по себе противозаконное лишение свободы образует состав преступления. Но, вообще, надо сказать, что по тому произволу, который был сотворен с Андреем, возникает уже целая куча норм, которые должны быть применены, чтобы компенсировать причиненный ему вред. Необходимо разбираться, какие лица были причастны.
Михаил Соколов:
То есть те, кто организовывал обмен, могут быть соучастниками этого незаконного задержания и лишения свободы?
Генри Резник:
Тут опять начинаются наши юридические дебри. Есть общие нормы «превышение власти», «незаконное лишение свободы», я думаю, что либо надо подключать Льва Ройтмана, чтобы он нам объяснил, что происходит, либо мы разберемся сами, но пока есть актуальная задача - дело в том, что Андрей пока не на свободе. Я беседовал со следователем Андрея, беседа была культурная, но условия содержания в наших изоляторах такие, что можно предполагать всякое. Пока главная задача - это как можно быстрее вырвать Андрея оттуда. Пусть Лев Израильевич на меня не обижается - это такая неудачная шутка.
Лев Ройтман:
Естественно, я не обижаюсь, а отношусь с огромным уважением к вашей оценке ситуации и с ней полностью согласен. Единственно, с чем я не могу согласиться, так это с тем, что паспорт дает право на место в гостинце - это вопрос инструкций. На Западе, например, чтобы поселиться в гостинице никакого паспорта не надо , и в России тоже. Это не то право, которое имеется в виду в Уголовном Кодексе. Как бы то ни было, я думаю, что мы с вами отстаивая Андрея идем по пути все большего снижения значимости того состава преступления, которы й ему пытаются инкриминировать явно без серьезного правового основания. Что с касается истории Юрием Скуратовым, то, видимо, следствию припоминается, что покойный ныне Анатолий Собчак воспользовался загранпаспортом и уехал в Париж, чтобы спастись от незаконных обвинений, и, как выясняется задним числом, поступил совершенно правильно. Быть может, как раз этого поворота событий хотят избежать в деле Юрия Скуратова, а возвращаясь к Андрею Бабицкому - я в высшей степени надеюсь, что скоро он будет дома, будет среди своих коллег и очень скоро сможет рассказать то, что он рассказал в Махачкале своему адвокату о том, каковы были перипетии его мытарств, хождений по мукам, и мы будем знать гораздо больше об этом и будем информировать наших слушателей. Быть может, чтобы предотвратить этот его рассказ и продолжают выискивать какие-то загадочные закорюки и загогулины в российском законодательстве, чтобы далее его нарушать.
Михаил Соколов:
Генри Резник, как адвокат Андрея Бабицкого вы учитываете возможность того, что следствие опять вернется к первой версии о сотрудничестве с боевиками (есть некое дело о незаконных вооруженных формированиях), и что снова все пойдет по кругу?
Генри Резник:
Я этого не исключаю, главное сейчас то, что мы, наверное, понимаем, что главная их задача сейчас на поверхности - всячески скомпрометировать Андрея и как журналиста, и как человека. Но дело в том, что по первому обвинению, судя по всему, те люди, которые пытались его выдвинуть, не понимали, что под ним нет никаких оснований. Они просто не понимали, что первое действие, которое было сразу предпринято - это послали обгоревшую дощечку, чтобы выяснить вопрос, не является ли она какой либо культурной ценностью. Я все-таки полагаю, что в данной ситуации, может быть, к нашим правоохранителям вернется здравый смысл, потому что чем дальше, тем больше они в этой ситуации увязают и больше и больше в сущности дискредитируют, может быть, остатки того авторитета, который наши органы еще имеют в глазах общественного мнения.
Савик Шустер: Я как бы уже хотел из сферы юриспруденции перейти в политическую сферу. Генри Резник - вы говорили с самого начала, что это не президентское дело - если бы он вмешался во время обмена, он Главнокомандующий и сказал бы, что такого делать нельзя, потому что это - гражданин России - да! Но сейчас речь идет о мелком по большому счету обвинении и вдруг он вмешивается. Каковы побуждения? Зачем это нужно?
Генри Резник:
Вмешательство Владимира Владимировича мне совершенно понятно, потому что то, что происходит, делается как будто специально для того, чтобы дать все необходимое для того, чтобы снизить его авторитет. И.о. президента изначально замешан в эту ситуацию, и я все-таки высказывал мысль о том, нет ли изначально в этой ситуации с Бабицким стремления вбить клин между демократическим Западом и Россией, подтолкнуть Владимира Путина, который и так склонен к решительным действиям, повести политику реставрации старого режима. И сейчас фактически этот фактически новый арест Бабицкого он, естественно, опять ставит Владимира Владимировича в очень неловкое положение. Если бы он этого не ощущал , то он бы в это не вмешивался.
Михаил Соколов:
Если подводить итоги, то после вмешательства высшей власти - вы адвокат с большим опытом, может, в судьбы ваших клиентов вмешивались не президенты, но губернаторы или первые секретари и так далее. Как обычно развивались подобные дела?
Генри Резник:
Я не припоминаю, чтобы вмешивались первые секретари, скажем, губернаторы и представители администрации президента в некоторые ситуации вмешивались. Обычно вмешательство было достаточно эффективным, и им не отказывали. Но может быть сейчас Прокуратура проявит независимость и станет защищать законность и обоснованность заключения Бабицкого под стражу. В таком случае, я думаю, Владимиру Владимировичу необходимо будет подумать над тем, чтобы 26 марта, я не знаю но, скорее всего, он выиграет эти выборы, подумать - а не распустить ли вообще этот институт, который фактически никак не защищает законность и полностью деморализован, чтобы придать прокуратуре те функции, которые она выполняет в цивилизованных государствах - функции обвинения, а надзор за законностью отдать судам, которые тоже не в лучшем состоянии, но все же - судебная власть.
|
|
