 |
|
[07-02-00]
Liberty Live -
Я таких матерных слов в своей жизни не слышала...
Сегодня утром с московским бюро Радио Свобода связалась Елизавета (фамилия известна редакции), жительница Москвы, уроженка села Катер-Юрт, только что вернувшаяся из Чечни. Она рассказывает о пережитом:
Елизавета:
Меня зовут Лиза. Я живу в Москве. Дело в том, что у меня здесь после тяжелой болезни умер брат, и у нас обычай хоронить на родине. Родина мох предков - село
Катер-Юрт, и я поехала туда только, чтобы похоронить брата. Нас было четыре человека - я, моя мама, мой старший брат и сестра. Он умер 1 февраля, скончался здесь в Москве. 2 февраля мы выехали в Ингушетию, чтобы похоронить его в Катер-Юрте. 2 февраля мы попали в Катер-Юрт, 3 февраля, в четверг мы его похоронили. В те две ночи, которые мы там провели, была бомбежка, но бомбили соседнее село
Шами-Юрт. Между Шами-Юртом и Катер-Юртом расстояние всего три-четыре километра. С четверга на пятницу утром, в 5 часов утра, мы проснулись от того, что перед нашим домом - домом моих родственников, было очень много боевиков. Они пришли из села Шами-Юрт. Их было - вот объявляли по телевизору - 250-300 человек, а на самом деле их было 3 тысячи человек, потому что я сама с ними общалась и разговаривала. Эти боевики зашли с четверга на пятницу в села Катер-Юрт в количестве 3 тысяч человек. Мы видели даже вот этого Гелаева, который ими руководил. После того, как они зашли, мы сразу же поняли, что что-то там начнется и захотели выйти из села. Мы стали выходить, и тут началась бомбежка. То есть, в четверг была закрыта дорога и в ту, и в другую сторону, село было полностью оккупировано российскими войсками, и не дали коридора, не дали выйти ни одному мирному жителю. В пятницу началась бомбежка, как только началась бомбежка. мы быстро вернулись назад и сели в подвал. Сутки, с пятницы на субботу, то есть с утра пятницы до утра субботы бомбили, бомбили все село. Бомбили с вертолетов, с самолетов, с какого-то оружия - мужчины сказали, что это САУ, я не знаю, что это такое. Осколки летели неизвестно откуда. Когда в субботу утром настало затишье, мы решили выйти - люди сидят в подвалах, и нет никакой информации. Боевики не вышли из села в субботу утром, сказали, что выйдут ночью, но ночью не вышли. Когда мы стали выходить оттуда, мы увидели разрушения. Вот, где мы выходили, было спокойно, но разрушения были огромными. Трупов море. Дети, мужчины, женщины, старики: Вторая половина села была почти полностью разрушена. Когда мы вышли на центральную дорогу, чтобы уйти в Ачхой-Мартан, только через него можно выйти на Ингушетию, когда мы вышли на окраины села, опять началась бомбежка. Для меня это был просто ужас. Я никогда этого не видела - я все слышала, я сопереживала, я слушала всех родственников - беженцев, но этого кошмара я сама не видела, и вот - стала очевидцем. И вот, когда мы вышли на окраины села, нам объявили: "Стоять на месте или назад, в течение 4 минут мы вас всех перестреляем". Потом прилетел вертолет с Шамановым. Он от нас находился примерно в восьмистах метрах - километре. Остановился этот вертолет на поле, вышел Шаманов в окружении своих людей, и стал по рации что-то кричать. Представьте себе, на таком расстоянии нам было слышно. Вы знаете, это не человек, это какой-то каратель. Он орал благим матом, и кричал он, в основном, матерные какие-то фразы, мы ничего не могли понять. Мы ничего не могли понять. Потом какие-то солдаты положили всех нас на землю и кричали тоже матом, я таких матерных слов в своей жизни не слышала. И буквально минут через пять, поорав все это в эту рацию, он улетел. Потом нам объявили, что нас никого не выпустят. Потом стал опять летать вертолет и стрелять в разные стороны какими-то ракетами. Нам сказали, чтобы мы все легли в кювет. Погода там ужасная, шел снег с дождем, грязь, люди выскочили в чем могли. Это надо было видеть: плачущие дети, старики, на тачках, на каких-то колясках, больные: И нас там держали где-то в течение часа. Потом объявили, что ни один мужчина не выйдет - выйдут только женщины и дети. Мы были в первых рядах, чудом мы оттуда выбрались. Село продолжали бомбить. Что там дальше произошло - я не знаю, село граничит с селом Ачхой-Мартан. То есть, расстояние между ними - 2-3 километра. Количество жителей я не знаю, я живу в Москве, но там 1 400 дворов в этом селении. Мама со мной была, она говорит, что раньше его не бомбили. Выбрались мы следующим образом: стоял этот пост, стали проверять документы, спрашивать паспорта. О каких паспортах может быть речь, когда разбомбили дом, трупы во дворах люди оставили и выбежали в чем могли - дома горели? О каких документах может быть речь?! Так как мы были собраны, у нас были с собой все документы и документы о том, что мы везли труп моего брата. Мы быстро предъявили эти документы. Нам сказали, что моего старшего брата, который с нами был, что его не пропустят. Мы прописаны в Москве, но на это никто внимания нее обращал. В этой суматохе мы своего брата немножечко оттолкнули вперед, и они просто не заметили, как мы пробежали это расстояние до людей с той стороны. С Ачхой-Мартана было очень много народу, они все слышали бомбежку в соседнем селе - это два-три километра тоже, там очень маленькие расстояния между селами, и там уже стояли автобусы для людей, которые смогут оттуда выйти. Мы бегом-бегом добежали до этого автобуса, сели в него, и нас отвезли в село Ачхой-Мартан. В это время дорога на Ингушетию - этот пост - "Кавказ" - 1, 2, 3, - не знаю, - был закрыт. Все люди остались там - или в Ачхой-Мартане, или в Катер-Юрте, а мы с трудом оттуда выбрались и добрались до Ингушетии. У нас были билеты на самолет и мы в субботу прилетели.
|
|
