Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
27.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
 [01-03-01]
"Более ругательного слова, чем "правозащитник" среди военных не сыщешь..."Андрей Шарый: Рядом со мной в московской студии Радио Свобода обозреватель "Новой газеты" Анна Политковская. Анна, вы знаете, я обратил внимание на такую фразу в репортаже Хасина Радуева: "Российские военные рады гостю и готовы предоставить всю информацию о том, что происходит в Чечне". Как вы считаете, и на основании собственного опыта, насколько такая радость искренне, насколько та информация, которую такие высокие европейские гости, и, может быть, не очень высокие, приезжая в Чечню, соответствует действительности то, что они видят там? Анна Политковская: Я буду счастлива, если это действительно будет так, и военные будут рады предоставить информацию. Но из моего личного опыта, более ругательного слова, чем "правозащитник" среди военных не сыщешь. И первого, кого обычно, они говорят: вы знаете, кто наш враг? Наш враг - Ковалев Сергей Адамович. То есть этим все сказано. Они не переносят разговоров о правах человека и в принципе не очень понимают, что это такое. Андрей Шарый: Вот мы слышали о том, что поездка Роблеса, проверка не проверка, но, тем не менее, отчасти он поехал туда для того, чтобы подтвердить значимость того, о чем вы сообщили после своей несчастливо прошедшей, а, может быть, и к счастью, выясним скоро, поездки в Чечню. Как вы считаете, во-первых, в какую форму облечена та информация, которую вы передали судебным органам? Это какие-то письма, это ваши публикации, что это такое? Анна Политковская: Во-первых, здесь небольшая ошибка. Не в судебные органы, а в прокуратуру, военную прокуратуру Грозного. И это объяснение плюс заявление. Андрей Шарый: То есть это тот самый господин Бибиков, вы с ним встречались? Анна Политковская: Да, совершенно верно. Естественное, что я себе внутренне дала слово в том момент, когда мы встречались с Бибиковым, я ни слова, пока я в Ханкале, не говорю о фильтрационном лагере. Это мое внутренне было решение, что я об этом говорю только выехав из зоны контртеррористической операции. Потому что было страшно. Андрей Шарый: И вот состоялся разговор с Бибиковым, и с рук на руки он получил письмо ваше, где вы подробно описывали то, что с вами случилось и то, что вы видели там? Анна Политковская: Это просто протокол. Это намного серьезнее, чем просто передача документов. Андрей Шарый: И что сказал Бибиков в ответ на это? Анна Политковская: Он сказал то, что и должен сказать прокурор, что вся проверка будет произведена по фактам, указанным здесь. Я очень рада той информации, что создана специальная группа и проверяются факты. То есть прокуратура не дала ответ в течение суток, как мы к этому привыкли, что ничего не подтвердилось - до свидания. Поэтому меня немного смущает позиция господина Каламанова. Там настолько много фактов, если он даже доехал до Хатуни, он за два часа или три не мог охватить такую информацию. Потому что, я, например, успела проверить из известных мне фактов, находясь там до задержания около трех суток, я успела проверить, я думаю, треть информации, которую я имела. Что успел за это время господин Каламанов, я не знаю. Но надеюсь, что что-то успел. Андрей Шарый: Мы сможем об этом узнать вскоре. Я сообщу нашим слушателям, что в пятницу должна состояться пресс-конференция Владимира Каламанова, представителя российского президента по правам человека в Чечне и по соблюдению прав человека и, видимо, он изложит то, что он увидел, свои впечатления и каким-то образом даст понять, что он считает по поводу Анны в том числе. А вы сами верите в то, что вы видели там, то, о чем написали и сообщили органам прокуратуры каким-то образом будет расследовано и ситуация как-то изменится? Внутреннее у вас есть какое-то ощущение по этому поводу? Анна Политковская: Сначала у меня было такое ощущение, потом оно стало пропадать, предположим, на вторые, на третьи сутки приезда в Москву. Потому что в средствах массовой информации появилось так много каких-то странных утверждений, о том, что я не совсем здоровый человек, что это мне все привиделось и я нафантазировала. Но потом, в связи с тем, что международное сообщество в данном случае оказалось очень едино, статью из "Новой газеты", мой отчет о командировке, перепечатали очень уважаемые издания, я просто счастлива этим резонансам. Я думаю, что просто поддавшись давлению из вне, наши власти будут вынуждены что-то сделать. Собственно ради этого и все это и происходило. Я имею в виду командировка, работа, ради того, чтобы что-то изменилось. Не для того, чтобы мне в результате вернули мои вещи, которые отобрали военные, это все ерунда, главное, чтобы ямы были засыпаны, там больше не было людей. Факты исчезновения людей, факты выкупа людей из этих ям, убийства их подверглись бы жесточайшей проверке с последующими судебными разбирательствами. Вот, я надеюсь, что международное сообщество не позволит замолчать вот это все. Андрей Шарый: Вы знаете, я еще обратил внимание на одно обстоятельство. Часть средств массовой информации и чиновники многие российские пытаются то, что с вами произошло, представит как конфликт, отдельный конфликт журналиста и военных, которые не смогли договориться между собой. Ну, может быть, были не правы военные, но, тем не менее, это конкретный частный случай, который не меняет общей ситуации. Вот вы не опасаетесь, что такое представление о том, что случилось с вами, оно может оказать такое негативное воздействие на общественное мнение? Анна Политковская: Без сомнения это очень сильно оказывает. Даже в моем собственном подъезде народ разделился по этому признаку, что это мой личный, якобы, конфликт с военными. Вообще это не мой конфликт с военными, я просто делала свою работу. Это конфликт гражданского населения и военнослужащих, находящихся у них под боком. Ведь о чем речь, о том, что население этих сел фактически требует или вывезти их или установить какой-то международный протекторат в виде наблюдателей, кого угодно - СНГ, ООН, но только, чтобы прекратить быть между двумя огнями. С одной стороны, боевики, которые, безусловно, в горах и в Веденском районе присутствуют, с другой стороны - военнослужащие. Что должен делать человек, который от всего этого устал? Устал, болен, туберкулез, голод. Что он должен делать? Он считает, что только силы извне, в виде таких международных наблюдателей постоянных, а не наездами на два часа, только это может изменить их жизненную ситуацию. Иначе, говорят они, вывозите нас, там, где действует закон. Вот по сообщению вашего корреспондента, Кадыров заявляет о работе судебной власти. Значит это, извините, блеф. Потому что на бумаге она создана и работает, а на деле, в том же Веденском районе, человеку некуда придти подать иск, если его родственник убит в 45-м полку. Военный прокурор отказывается брать заявление, суда нет, ни один судья не утвержден. Куда деваться? Некуда. Логический вывод: надо ехать туда, где работает власть. И абсолютно люди правомерно ставят этот вопрос. Андрей Шарый: Вы знаете, Анна, я согласен с тем, что вы говорите о роли международного давления, о значении этого фактора. С другой стороны, мне кажется, что до тех пор пока не изменится в России отношение к этой войне, она будет продолжаться. Вспомните недавний митинг правозащитников в центре Москвы, на котором против войны, первый за последние несколько месяцев, на него по самым оптимистическим подсчетам собралось несколько сот человек. Проходят пикеты, но это, как правило, матери, родственники тех, у кого близкие погибли в Чечне, для кого это личная война. Для других этой войны по-прежнему не существует. И я говорю сейчас об этом в связи с тем, что вы сказали о том, как к вам относятся люди к подъезде. Вы вернулись, я подозреваю, другим человеком после того, что вы увидели, ну отчасти другим. Я вижу по выражению вашего лица, что вы не вполне со мной согласны. Тем не менее, как сейчас люди к вам относятся, вы чувствуете отношение к войне по отношению к вам? Анна Политковская: Вы знаете, люди относятся пятьдесят на пятьдесят. Некоторые считают, что я вражина, я враг своего народа, своей страны и меня надо давить как клопа. Андрей Шарый: А таких много? Вы чувствуете это? Анна Политковская: Я чувствую это. Андрей Шарый: Вам говорят что-то, происходят какие-то вещи с вами? Анна Политковская: Да, мне говорят так, в том числе и в лицо. А часть людей поддержала моих близких, когда было непонятно, что со мной какое-то время. И вот сейчас оказывают всемирную поддержку. Потому что лично мне она необходима. Андрей Шарый: Благодарю вас, Анна Политковская. Я вспомнил заголовок одной сегодняшней московской газеты, речь там идет о деле полковника Буданова. Полковник Буданов это человек, который убил чеченскую девушку, и преступником его нельзя назвать только формально потому, что еще так не решил суд. Но с журналистской точки зрения, с человеческой, он конечно преступник. Вот эта московская уважаемая газета, я не буду называть ее, она заголовок выносит такой: "Преступник или жертва обстоятельств?" Вот, мне кажется, что до тех пор пока и у наших коллег будут сомнения в том, что бывают такие "жертвы обстоятельств", как полковник Буданов, мне кажется, что та печальная ситуация, в которой страна оказалась, она, к сожалению, не исправится. Другие материалы за ближайшие дни:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
