Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
18.4.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[03-03-04]
Поверх барьеровЗавершилась Первая московская Бьеннале. В столице гостят шесть неизвестных полотен Кандинского. В Санкт-Петербурге завершились два фестиваля - имени Петра Чайковского в Мариинке и "Музыкальный Эрмитаж"Ведущая: Марина Тимашева В первой части программы: в Москве завершилась Первая московская Биеннале. В столице гостят шесть неизвестных полотен Василия Кандинского. В Санкт-Петербурге завершились два фестиваля - имени Петра Чайковского в Мариинке и "Музыкальный Эрмитаж". Во второй части передачи: в московском ресторане "Вертинский" представили книгу Лидии Вертинской "Синяя птица любви", а в Лионе прошел Международный конкурс поваров высокой кухни, в нем участвовала Россия. Поговорим о завершившейся Первой московской Биеннале, вернее, об одной из выставок под названием "Сообщники". Это ретроспективная экспозиция, представляющая последние 40 лет российского альтернативного искусства. При жизни ни Эль Греко, ни Пикассо, ни Микеланджело вместе взятые не удостоились стольких похвал, сколько раздала пресса "Сообщникам". Зато обозреватель "Известий" написал: "Все эксперты признали "Сообщников" одной из лучших экспозиций Биеннале и Третьяковки. Все, кроме самих сотрудников Третьяковки - от важничающих зальных смотрительниц до директора. Они сочли выставку недостойной музейного статуса. Дошло до того, что, по информации "Известий", господин Родионов (гендиректор Третьяковской галереи) пригрозил вообще закрыть выставку. Потому якобы, что там есть работы, на которых изображены обнаженные части тела". Поняв, что выставка не понравилась только мне и генеральному директору Третьяковской галереи, я захотела встретиться с Валентином Родионовым, но он был в отъезде. И я разговаривала с главой департамента новейших тенденций в искусстве Андреем Ерофеевым. Он ответил на вопрос, что именно не понравилось господину Родионову. Андрей Ерофеев: Третьяковская галерея была цитаделью консерватизма, нормативной культуры. Я помню такое интервью замдиректора по науке Морозова, где он сказал, что мы себе позволим такой снобизм - Кулика не покупать. Морозов теперь уволен, и Кулика мы ставим на закупку, не только Кулика, но и огромный пласт актуального российского искусства. В общем, коллекция пополняется. Это одна из центральных линий политики музея, которая выстраивается самим директором Валентином Алексеевичем Родионовым. Можете догадаться, что в этом гигантском коллективе очень сильны традиционалистские настроения и неприятие современного искусства по вполне понятным причинам, потому что люди никогда не сталкивались с этим современным искусством. А мы его привезли, можно сказать, в самых радикальных формах. Например, сейчас на выставке "Сообщники" мы выставили такой класс предметов, который называется "Интерактивные объекты". Вопреки устоявшемуся мнению, что в музее нельзя ничего трогать, здесь надо трогать, нажимать, активно участвовать не только в осмыслении, а именно в использовании, манипулировании произведениями, чтобы понять, что, собственно говоря, хотел сказать художник. Например, у нас есть такая инстанция "Выяснения отношения с искусством" 92 года, сделанная группой художников. Эта инсталляция представляет собой тир, в котором висят мишени-картины, сделанные самими художниками, и вам предлагается пневматическая винтовка, из которой вы можете стрелять. Вы можете стрелять в непонравившиеся картины. Это инсталляция о том, что такое критика. Но приходит наша служба безопасности, конфискует винтовку, посылает угрожающие записки, требует расправы. Рядом с винтовкой еще один интерактивный объект - это небольшая инсталляция Виктора Касьянова, где можно вволю напиться водки и вина. Просто из крана холодной воды течет вино, а из крана горячей воды - водка, бесплатно, естественно. Кому-то не нравятся политические выпады, которые делают художники, кому-то не нравятся обнаженные тела или эротические шуточки, использование мата. Но это все есть в русской культуре, и это все есть в русском искусстве. И мы, как музей национальный, должны, нравится-не нравится, показывать эти вещи. В данном случае критика директора, она не по адресу, потому что директор как раз позволяет нам работать. Марина Тимашева: Андрей, я не специалист по изобразительному искусству, я - театровед. Скажем, в театре есть определенные критерии. Вы прекрасно понимаете, что если актер не обучен сценической речи и он выйдет на сцену, то вне зависимости от его персональной одаренности, его просто не услышат люди. Вот я хожу по многим выставкам современного искусства, и всякий раз они вызывают во мне недоумение. Я не очень понимаю, всякий ли человек, в котором есть некоторая доля фантазии, который при этом, может быть, никогда не держал в руках карандаша или кисти, тем более, что на выставках этих, как правило, не представлена ни живопись, ни графика, ничего подобного, а именно инсталляции, какие-то фрагменты перформансов, видео-арт: Вот любой ли человек может теперь называться художником? И имеет ли вообще это все отношение к изобразительному искусству? Андрей Ерофеев: В 20 веке произошло серьезное переосмысление роли художника. Роль художника увеличилась. Художник, как вы знаете, в 20 веке возомнил себя чуть ли не богом. Это было в начале. Во второй половине столетия художник перешел на другую позицию, он занялся сознанием и подсознательным отдельного человека. И он пытается найти те формы обезвреживания, которые могли бы спасти это отдельное человеческое сознание от давления разных форм власти. Он занимается прежде всего проблемами свободы. Когда возник стиль соцарт, игра с эмблемами власти - это были как бы шутки, почти что анекдоты. Но из них потом вырос весь стиль перестройки. Комар, Меламид, группа "Гнездо" - они сумели создать заразительный игровой тип взаимодействия с сакральными символами власти. Они, может быть, не создали ни одного выдающегося произведения, но они создали визуальные образы, которые научили общество вести себя по-другому, по существу изменили это общество. Каждый может попробовать себя на этом поприще, конечно, и у каждого что-то получится. Но мы же не что-то показываем, мы показываем выдающиеся образцы. Кроме того, есть такие простые вещи, как отбор профессиональной среды. Произведения попадают к нам не потому, что что-то валяется, мы подобрали, а потому что они проходят по кругу выставок, они обсуждаются в нашей среде. Марина Тимашева: Андрей, а что во всем этом нового? Скажем, в начале - в середине 80 годов, когда появились "Мухоморы", в Петербурге - Миллер, Сергеев, можно долго перечислять. И те же самые "Мухоморы" устраивали смешные политические акции, выставляя унитаз на проселочной дороге и вставляя в него красное знамя и так далее. Что с тех пор переменилось? Я не спрашиваю о западном искусстве, я не спрашиваю о начале всего этого, которое, видимо, "Дада" положили своими действиями. Андрей Ерофеев: "Дада" - это вы хорошо вспомнили. И, скажем, кубофутуризм вышел из "дадаизма". И Ларионов даже примерял этот термин на себя. И хорошо, что вспомнили "Мухоморов". Отличие "Мухоморов" от "дадаистов" было связано с тем, что "Мухоморы" - это как бы резвящиеся тинэйджеры. Было важно в какой-то момент понять, что серьезная строгая культура во всех своих проявлениях дискредитировала себя. "Мухоморский" дух - это было утверждение, что взгляд тинэйджеров, взгляд непрофессионала, дилетанта, который может и не умеет рисовать, может стать гарантией искренности. И с тех пор этот знак константен. Живое искусство имеет тинэйджерский дух озорства, хулиганства. И если у вас нет вкуса к этому - вы не любите современное искусство. Если вы хотите искать нетленных ценностей, то вы там этого не найдете, потому что в принципе на это не ориентировано. Бывали моменты, был Вейсберг, Плавинский сейчас ходит по залам, великий художник, потрясающие картины. Но с какого-то момента все было поставлено под сомнение нашей собственной культурой, и отсюда появились "Мухоморы". Конечно, это актерство такое, когда взрослый художник играет в некоего тинэйджера, в некую панк-группу, не умея ни петь, ни плясать. Что получилось с этой культурой, условно говоря, тинэйджерской сейчас? Сейчас она входит в моду, она очень коммерциализуется. Потому что этот стиль становится стилем вообще всех проявлений, даже самых серьезных, скоро до Кремля дойдет. Потому что люди, которые руководят страной, они воспитаны на "Мухоморах", на "Золотом диске", они любят это. Путин, не Путин, но следующий, наверное, уже будет знать, кто такие "Мухоморы". Марина Тимашева: Андрей, одна вещь вызвала у меня крайне, честно говоря, неприятие - там, где люди сфотографировались возле Белого дома, видимо, это происходило в тот момент, когда там погибли люди или, во всяком случае, вскоре после этого. Вы сами знаете, в каком состоянии они там изображены. Вы говорите о свободе. Вообще существуют какие-то нравственные ограничения, которые на эту свободу сам человек должен накладывать, или которые, по крайней мере, он должен понимать? Андрей Ерофеев: Да, конечно. Первое ограничение - нельзя насиловать зрителя, зритель должен оставаться свободным. Он может смотреть, а может не смотреть. Вам не понравилась картинка, вы отвернулись и ушли. В данном случае речь идет о картинке, которая как раз говорит о том, что определенное поколение людей, их как бы опустили. Они стоят с опущенными штанами как изнасилованные парни в армии. Они стоят не для того, чтобы посмеяться над Белым домом, они стоят, чтобы подчеркнуть трагедию этого события, то, что огромное количество наших соотечественников было унижено этим событием. Есть другие моральные ограничения. Конечно, нельзя использовать детей, заставлять детей изображать нечто. А так художник как раз - это человек, который берет на себя огромную ответственность тем, что он по существу получает право безнаказанного использования всех святых изображений, в том числе и вас, и вашей бабушки. И мы даем ему это право. Потому что, если мы отнимем у него это право, у нас не будет искусства. Функция художника не приносить удовольствие, не доставлять радость, а пытаться дать адекватное описание вас самих и ситуации, в которой вы живете. Марина Тимашева: Поскольку выставку я видела, Андрей Ерофеев меня не убедил. И я попросила высказать свое мнение Илью Смирнова, который тоже мог бы считаться одним из "Сообщников": до того как заняться теоретической историей, участвовал в организации подпольных рок-концертов, первых выставок группы "Мухомор" и прочего "неофициального искусства". Илья Смирнов: Для начала я бы уточнил: то, к чему я имел касательство, воспринималось всё-таки как общественная акция оппозиционно - издевательского характера. Сегодня когда конфликты с райкомом КПСС: как бы это помягче выразиться? - не очень актуальны, волей-неволей обращаешь внимание на художественные достижения. Позвольте я их бесхитростно перечислю: что видит посетитель на выставке? Фотографии неважного качества из чьих-то личных архивов: молодые люди отдыхают на пикнике. Корчат рожи. Перед девушками выпендриваются. Вот резаная бумага - вроде поделок на уроках труда в 1 классе (в 3-м режут и клеят аккуратнее). Пионерлагерная стенгазета. Мусор с помойки. В прямом смысле - какая-то труба, которую до приёмного пункта не донесли, в Третьяковской галерее бросили. Самодельные карты, плохо нарисованные. Справедливости ради должен отметить пару смешных шуток, например, водочную этикетку, на которой буквы заменены пляшущими человечками из Конан-Дойля, но выполнено это, опять же, на таком уровне, который больше подходит для школьной стенгазеты. Какое отношение имеет к изобразительному искусству? На этот вопрос отвечают развешанные тут и там теоретические комментарии про "реактуализацию истории искусства". Или вот ещё: "устраняется дистанция интеллектуального созерцания, активизируя другие типы восприятия и контакта - физиологического или тактильного". Конец цитаты. Особенно активизируется физиологическое восприятие в последних залах, где представлено актуальное искусство уже не брежневской эпохи, а нашей сегодняшней, то есть создатели его уже не прячутся от участкового, а позируют для глянцевых журналов и телевизионных новостей. Смелость художника при этом радикально повысилась. На фотографиях из личных архивов мы всё чаще видим молодых людей раздетыми. Мы видим не только лица, но другие, ещё более интеллектуальные части тел. Что-то вроде любительского стриптиза. Вот фотография вполне нормального качества: четыре индивидуума со спущенными штанами выставили самое художественно ценное, что у них есть, на набережной города Москвы на фоне:Неужели на фоне только что сгоревшего Белого доме, где погибли люди? Честно говоря, до сих пор не верится. А вот роскошное фото-панно: очередной эксгибиционист валяется в хлеву бок о бок с тремя натуральными обитателями хлева. Кто из них "художник", а кто просто свинья - опять же, не берусь судить. Я же не доктор искусствоведения. На этом месте ассоциация со старой сказкой про новое платье голого короля становится слишком лестной для господ "актуальных художников", потому что персонажи сказки были просто мошенники, а здесь имеет место определённая идеология, определённое отношение к миру и к людям. И последнее наблюдение. Когда поднимался по лестнице на выставку "Сообщники", увидел справа от лестницы несколько скульптур: индустриальная ихтиология художника Миронова ("Рыба - БМВ"!), петух и курица Казанской, куница на ветке Белашова: здесь и с фантазией, и с исполнением всё в порядке, а Белашов, видимо, тот самый, который оформлял Палеонтологический музей, коллективная работа архитекторов, художников и учёных, составившая 20 лет назад славу отечественной культуры. А вот теперь профессионалам место - возле лестницы. По дороге к более ценным экспонатам. И самое последнее. Ознакомившись с реакцией средств массовой, так сказать, информации на выставку "Сообщники", я обнаружил такое стопроцентное единодушие рекламных восторгов, которого при Брежневе удостаивались только парадные экспозиции типа "Художники России - съезду ленинской партии". Круг замкнулся. За что боролись, на то и напоролись. С единственным уточнением: те, которые выставлялись к съезду партии, хотя бы умели рисовать. Марина Тимашева: Кстати, в тех же "Известиях" я прочла: "В ГМИИ имени Пушкина открылась выставка "Россия - Италия. Сквозь века. От Джотто до Малевича". На выставке - несколько десятков отборных шедевров. Но поскольку никакого смысла, кроме показа шедевров, в выставке нет, она едва ли станет музейным хитом года". Оставляю этот текст без комментариев. А в Москве гостят шесть неизвестных полотен Василия Кандинского. Родом они из Вятки. Рассказывает Екатерина Лушникова. Екатерина Лушникова: Шесть подлинников Кандинского обнаружили в музее имени братьев Васнецовых. Удивительная находка была сделана совершенно случайно. Разбирая музейную коллекцию, заведующая отделом графики искусствовед Анна Шакина обратила внимание, что на обороте одной из картин находится акварель неизвестного автора. Анна Шакина: В ходе монтажа выставки одна работа немного наклонилась и на обороте предстала акварель Кандинского 15 года. В библиотеке нашла аналогичную работу, выполнена она была в 1920 году и принадлежала узбекскому Художественному музею в городе Ташкенте. Называется эскиз "Композиция красное с черным". Вторая акварель 15 года была найдена при инвентаризации. Екатерина Лушникова: Еще три неизвестные миру произведения Кандинского нашлись в маленьком музее районного центра Яранск, куда попали с передвижной выставкой еще в 20 годы прошлого века. Анна Шакина: Там показывались работы Родченко, Штейнберга, многих казанских известных художников. Выставка должна была проследовать маршрутом определенным. Одна из точек была город Яранск, где эта выставка, можно сказать, осела. Екатерина Лушникова: Яранские работы Кандинского были перевезены в областной центр. Таким образом музей имени братьев Васнецовым стал обладателем бесценной коллекции, но подлинность вновь обретенных работ еще нужно было доказать. Анна Шакина: Делали технико-технологическую экспертизу в Государственном Эрмитаже, где по микрочастицам бумаги, красочного слоя нам сделали заключение, что это действительно подлинные работы Кандинского. Екатерина Лушникова: Картинами великого экспрессиониста заинтересовались не только в России, но и во Франции. Анна Шакина: Кандинский в свое время продал права свои обществу Кандинского во Франции. В Париже два всего русских художника сделали это - Марк Шагал и Василий Кандинский. Сейчас общество Кандинского накладывает все права на экспонирование работ этого художника. Екатерина Лушникова: Французский эксперт по Кандинскому Вивьен Барнет пригласила вятского искусствоведа Анну Шакину на персональную выставку в Париж, где ей предстоит сделать свой доклад об открытии на ученом собрании общества Кандинского. Если французские эксперты также подтвердят подлинность вятских работ Кандинского, они будут включены в мировые каталоги, и тогда художественному музею имени братьев Васнецовых обеспечена всемирная слава. Честно говоря, такая слава немного пугает сотрудников музея. Ведь они долгое время даже держали открытие Кандинского в тайне, опасаясь злоумышленников. Руководство музея обратилось к губернатору области с просьбой обратить особое внимание на охрану здания, где хранятся такие ценности. Анна Шакина: Я не знаю стоимости этих произведений, потому что мы с мировым рынком не работаем. Мы догадываемся, что это большие деньги. Марина Тимашева: В Санкт-Петербурге завершились два фестиваля: фестиваль имени Петра Чайковского в Мариинке и "Музыкальный Эрмитаж". Рассказывает Юлия Кантор. Юлия Кантор: Мариинский театр представил новую творческую инициативу - фестиваль Чайковского. Петр Ильич Чайковский как никакой другой композитор исторически связан с Мариинским театром. Из девяти его опер премьера шести прошла здесь, из трех балетов два были исполнены именно в Мариинке. Мариинский театр стал единственной сценой, на которой композитор сам встал на дирижерский пульт. С "Чародейки" в постановке Дэвида Паунти и начался нынешний фестиваль. Фестиваль преследовал просветительские и благотворительные цели и представил программу, включившую в себя не только оперные и балетные произведения Чайковского, но и также общедоступные камерные концерты, благотворительные спектакли и специальную программу для детей. Фестиваль закрылся оперой "Пиковая дама" в чудесной давней постановке Юрия Темирканова, с замечательным составом исполнителей Ларисой Дядьковой, Ольгой Сергеевой, Юрием Марусиным и Александром Гергаловым. А Государственный Эрмитаж и Фонд Эрмитажной Академии музыки представлял второй фестиваль "Музыкальный Эрмитаж". Это не просто череда концертов, каждый из них становится действом, а все они выстраиваются в определенную сюжетную линию, имеющую историческую подоплеку. Фестиваль включал семь музыкальных вечеров в Эрмитажном театре, даже в парадных залах. Эрмитажная академия музыки и оркестр Эрмитажа, знаменитая "Санкт-Петербург Камерата", под руководством Саулюса Сондецкиса, в этом году фестивалем отмечала свое 15-летие. О концепции фестиваля я попросила рассказать директора Эрмитажной Академии музыки Сергея Евтушенко. Сергей Евтушенко: Сначала родилась идея сделать концерт в эрмитажном духе, вспомнить о театре, о его истории. Вспомнить об эрмитажах Екатерины Великой. Не стараться вернуть какой-то имперский дух этим концертам. Просто любая традиция имеет идеализацию, мы о прошлом вспоминаем все время с ностальгией. Хотя если мы начинаем изучать прошлое и историю с большим вниманием, то понимаем, что проблем в то время было нисколько не меньше, чем сейчас. Это некая идея, чтобы сделать эрмитажные концерты отличными от других фестивалей. Поэтому и родилась идея сочетать вроде бы на первый взгляд несочетаемые произведения. Бах, знаменитое олицетворение космической идеи музыки. Что касается Си-минорной симфонии Вивальди - это музыка очень мне дорога, потому что это одно из первых произведений, которое я слышал в исполнении "Камераты" 15 лет тому назад. "Прощальная симфония", я хотел этой симфонией напомнить людям, что не все в этом мире происходит само собой, на все нужен труд, на все нужны усилия. Естественно, нужна поддержка. Ну, а Моцарт вечно радостный, вечно сияющий и более оптимистического финала для концерта в день рождения, наверное, трудно было найти. Юлия Кантор: В пору царствования Екатерины Великой в великолепных интерьерах проходили так называемые эрмитажи - придворные собрания. Попасть на подобные собрания можно было только по особому приглашению императрицы. По замыслу Екатерины Великой на такие вечера приглашались умные, талантливые люди, в чьем тесном кругу императрица проводила свой досуг. Музыка, конечно, была одним из важнейших элементов тех эрмитажей. Эрмитажи Екатерины и музыкальные академии, концерты и балы, оперные и балетные спектакли зародили культурные традиции России, в том числе и музыкальные. Второй зимний фестиваль позволил, пожалуй, говорить о рождении новой музыкальной традиции - праздничной неделе музыки, превращающей музей в музыкальный Эрмитаж. На фестивале прозвучали произведения разных эпох, стилей и стран в исполнении известных музыкантов. Среди них, пожалуй, имеет смысл выделить яркое выступление Бернара Помье, французского пианиста, исполнившего произведения Фредерика Шопена. Состоялся концерт из цикла "Только Моцарт". Романтический вечер организовала Полина Осетинская, сыгравшая сольный фортепианный концерт в Эрмитажном театре. А на закрытии фестиваля в Георгиевском зале Зимнего дворца выступил оркестр эрмитажного театра и замечательные дирижеры - Карл Антон Рикенбахер и Саулюс Сондецкис. В программе прозвучали Бетховен, Моцарт и Нино Рота. Говорит директор Эрмитажной Академии музыки организатор фестиваля Сергей Евтушенко. Сергей Евтушенко: Для меня Эрмитаж Екатерины Великой и Эрмитажный театр - это скорее всего такая историческая сказка красивая, которая достойна того, чтобы ее вернуть уже на другом уровне в другом обществе. Марина Тимашева: В московском ресторане "Вертинский", который принадлежит Степану Михалкову, а интерьер которого выдержан в стиле шанхайского периода жизни Александра Вертинского, состоялась презентация книги Лидии Вертинской "Синяя птица любви". Рассказывает Татьяна Ткачук Татьяна Ткачук: Казалось бы, об Александре Вертинском известно уже все: изданы книги о нем, воспоминания самого певца, на дисках вышли почти все его песни: И все же оказывается, что только та, что была каждый день рядом, которой были посвящены сотни страниц любовных писем, - жена, муза, единственная любовь Александра Николаевича, художница Лидия Вертинская-Циргвава - способна рассказать о нем и о его жизни так, как никому прежде не удавалось. И показать Вертинского таким, каким его прежде его не знали даже самые преданные поклонники. Говорит дочь певца Марианна Вертинская: Марианна Вертинская: Мама была часто единственной слушательницей того, что рассказывал отец про свою жизнь, про гастроли, свои впечатления от спектаклей, впечатления от концертов, от встреч с людьми. Он ей писал каждый день письма, а то и по два. Она впервые опубликовала те письма, которые он писал, когда ухаживал. Это удивительные, полные любви, нежности, ревности письма. И я говорю, что такой лирики я никогда не читала ни у одного писателя, ни в одной книге. А как трогательно, как влюблено, как поэтично он ее учил любить русскую поэзию. Мама все-таки кончала английский колледж, она больше знала английскую литературу, английскую историю. Он ее приобщил к русской культуре. Он очень следил за ее развитием. Он знал, что она хорошо рисует. Когда вернулись в Советский Союз, он ее отправил в Суриковский институт учиться и нашел педагогов, чтобы с ней занимались. Он относился к ней, как к третьему ребенку. У них все-таки большая разница в возрасте. И он ее создал, конечно. И мамины разговоры практически всегда о папе. Я когда говорю, что: "Мама, ты можешь о чем-нибудь другом поговорить?". Она с ним продолжает жить, конфликтовать в чем-то. Татьяна Ткачук: Книга - отлично иллюстрированное, в духе "Вагриуса", издание - построена на полифонии: здесь и письма Вертинского к Лидии, Лиле, как он ее называл, шанхайского периода, еще времени ухаживания, и письма советского периода, с гастролей, данные в обрамлении воспоминаний Лидии Николаевны. Последняя часть посвящена фамильному древу семейного клана Вертинских-Михалковых: о знаменитом отце и деде говорят его дети и внуки, в том числе самые младшие, никогда прежде не дававшие интервью. И все же редактор издания, Владимир Черкасов-Георгиевский, считает, что главная ценность "Синей птицы" - монолог самой вдовы: Владимир Черкасов-Георгиевский: Смелость и большая сенсация в том, что Лидия Владимировна заговорила впервые за большой отрезок времени. Потому что, если вы читаете интервью, которые выходят у членов всего этого семейства, она высказывается редко, скупо и не любит давать интервью. В данном случае она оберегала свои воспоминания, чувства, пережитое. Она рассказывает много интересного. Все это жизненное подтверждение и свидетельства женщина, которую любили. Татьяна Ткачук: Женщина, которую любили: Я спросила Марианну Вертинскую - какое из опубликованных писем больше всего потрясло ее, как женщину? Ответ, признаться, меня немного удивил: Марина Вертинская: Письмо, которое на меня действует и я просто плачу, когда его читаю, это письмо Кафтанову, к министру культуры. Когда он с грустью спрашивает, почему нет его афиш, почему не издают его пластинок, ведь он - человек, вернувшийся на родину, обожавший свою родину, всю жизнь певший свои ностальгические песни о ней. Его, к сожалению, любил народ и не заметили правители. Татьяна Ткачук: На меня же более сильное впечатление произвели именно любовные письма Вертинского к Лидии. "В этих письмах весь В., каким я его знала, - пишет Лидия Владимировна. - Страстный, щедрый, любящий, знающий, что такое истинное чувство, истинное страдание. Я хочу, чтоб и те, кто, может быть, никогда не знал ни его имени, ни песен, услышали его сейчас, чтобы эти письма донесли до вас его голос, его любовь. Они совершенно замечательные! Сейчас уже так не пишут:" "Моя дорогая Лилочка, я хочу, чтобы вы поняли меня. Вы для меня самое дорогое, самое любимое, самое светлое, что есть в моей жизни. Вы - моя любовь, вы - ангел, вы - невеста. Все, все, что вы сказали - закон, все, что вы делаете - свято. На вас нет критики. Вы вне закона и над ним. Так я принимаю вас. Вы даже не женщина, потому что я как-то не думал никогда об этом. Вас послал Бог. Вы самая красивая на свете, самая нежная, самая чистая. И поэтому я так остро принимаю каждую вашу резкость. Вы должны приносить радость, только радость. И все должно быть для вас, даже искусство, даже мои песни и вся моя жизнь. Ваш. Всегда ваш. Навсегда ваш. Сандро. P.S. Пожалуйста, прочтите письмо несколько раз и подумайте над каждой фразой. А то вы быстро прочитаете и не поймете главного - моей любви". Татьяна Ткачук: Вначале Лидия Владимировна хотела закончить книгу периодом 56-57 годов, но случилось иначе. Нет в книге и фотографии могилы Вертинского. Поэт, певец и актер по-прежнему жив - жив благодаря своей семье и поклонникам своего таланта. Марианна Вертинская: Все мы ждали маминой книги, всем было интересно почитать ее и познакомиться с письмами отца. Мама особенно не давала никому - это было ее. Она решилась напечатать эти письма. Даже маленькая внучка Василиса Емельяновна Вертинская, дочка Саши, она говорит, что: "Поет мой дедушка, я его обожаю". Она слушает пластинки Вертинского. У нас все любят и обожают отца. Мы свято храним память о нем и обожаем его как личность. Марина Тимашева: В Лионе прошел Международный конкурс поваров высокой кухни "Золотой Бокюз". С членом жюри конкурса Игорем Бухаровым и президентом гильдии шеф-поваром Александром Филиным встретилась Тамара Ляленкова. Тамара Ляленкова: Конкурс проводится раз в два года и два года назад Россия впервые приняла в нем участие. Тогда российский представитель занял последнее место в списке, что, впрочем, позволило России принять участие в нынешнем, 2005 года. О том, что такое современная высокая кухня и как проводится "Золотой Бокюз", я попросила рассказать президента гильдии поваров Александра Филина. Александр Филин: Чемпионат очень высокого класса. Каждая страна работает в отдельном боксе с определенным отведенным количеством времени, с определенными условиями, которые надо выполнять. Команда состоит из одного человека. Повар - представитель какого-то направления, и у него есть помощник. Помощник должен быть не старше 23 лет. У нас участвовал шеф-повар Георгий Денисенков, повар, который работает в ресторане "Третьяков". Его учителя французы. Весь мир следует французской моде, и он сумел это передать. Продукт определен был устроителями конкурса. Это была телятина и почки. А вот как подать и что сделать - это уже было на выбор каждого участника. У каждого была своя тема. Но мне ближе моя тема, наша - русская. На подносе серебряном, на подносе сделанном в виде балалайки, шкалик с замороженной водкой, стоявший на пяти рублях, на монетке. Было здорово и классически исполнено. Тамара Ляленкова: Можно сказать по тому, какие блюда победили, о каких-то современных тенденциях в мире в искусстве кулинарии? Александр Филин: Лаконичность, наверное, меньше использования дорогостоящего продукта, который убивает вкус. Не приветствовался деликатесный продукт. Изыски и сейчас достигаются натуральным вкусом, сохранением всех витаминов. И вот эта лаконичность красота, цветовая гамма - все это должно быть просто отточенной, ювелирной работой. Тамара Ляленкова: В чем заключается французскость - в каких-то рецептах, в способах приготовления? Александр Филин: Допустим, русские, мы едим для того, чтобы жить. А французы считают, что они живут для того, чтобы есть. Ни одна страна в мире с таким благоговением не относится к продукту. Ведь в жюри было отношение к продукту: как бережно, насколько рачительно. Не только элегантность подачи. Вот этот неповторимый, только французами выбранный стиль, вкус, легкость. У того же Бокюза. Это на самом деле великий мастер, у которого масса ресторанов вплоть до Токио. Заведения - это музейная гастрономическая атмосфера. Когда ты входишь в один из ресторанов Бокюза - стеклянная стена, за которой кухня просматриваются, в ней работают, все чисто. Тамара Ляленкова: Первое место, разумеется, занял француз, второе выиграли норвежцы, третье датчане. Однако среди членов жюри был и российский представитель, чьему вкусу международное сообщество доверяет - Игорь Бухаров. Игорь Бухаров: Только одно участие в этом конкурсе дает большой престиж. Если мы вспомним, что 15 лет в Москве было темно и на прилавках не было ничего, это, конечно, большой прорыв. Участвует только 24 страны. Я разговаривал с победителем прошлого года Шарлем Тесьемом, он сказал, что, конечно, очень сложно судить. Мы, говорит, привыкли к французской подаче, к европейскому вкусу. Приходит китайцы и подают - сложно оценивать. Когда ты потом смотришь записи, комментарии к каждому блюду, ты понимаешь, что это все равно безупречно все. Тамара Ляленкова: Как член жюри вы пробовали? Игорь Бухаров: Второй раз мне достались мясные блюда. 12 человек пробуют мясо, 12 человек пробуют рыбу. Тамара Ляленкова: Трудно оценивать? Все-таки несколько блюд, и острота вкуса теряется. Игорь Бухарин: Это сложно. Потому что в этом году я был второй раз, я понимал, уже не ел. Я в самолете не ел. Вечером я пошел с друзьями в очень хороший ресторан. "Что ты будешь заказывать?". Я говорю: "Мне завтра мясо пробовать, давайте я потренируюсь". Это была шутка. Я маленькую порцию заказал, съел, потому что практически целый день не ел. И на следующий день не завтракал, не пил кофе и очень помалу, пробовал маленькую толику. Потому что в прошлый раз я очень рьяно взялся, было тяжело, на второй день особенно. Есть вещи, которые ты понимаешь, тебе не хочется есть, есть вещи, хочется еще раз попробовать, потому что очень вкусно. Ливанцы подали мясо, обжаренное в сухарях, причем в сухарях, не так мелко нарезанный кубиком хлеб, но обжарен, он не сухой, обдирающий небо, а очень грамотно сделанный тост. Когда вы нажимаете, не прикладывая усилий, он сжимается, слышен хруст и вкус жареного хлеба. И вы не испытываете дискомфорта, что это сухарь. Этого добиться невозможно. Я несколько раз просто возвращался к этому кусочку и пробовал, как они этого добились - это было безупречно. Тамара Ляленкова: Вы болели за нашего представителя? Игорь Бухарин: Конечно, болел, естественно. Но судил достаточно объективно, все равно сравнивал. Подача, которой мы всех поразили, только оценивается по 20 баллам, а вкус оценивается в 40 баллов. К сожалению, пока вкус воспитывать нужно. Тамара Ляленкова: Получается, что о благополучии той или иной страны легко можно судить по ее успехам в области высокой кухни. Судя по словам профессионалов, у нас многое впереди. Марина Тимашева: Опять на повестке дня - судьба московского Музея кино. Располагается он все еще в Киноцентре, но вот-вот должен покинуть свое помещение. 68 процентов акций, которые принадлежали Конфедерации союзов кинематографистов, проданы и проданы оставшиеся у Союза кинематографистов России 32 процента акций. Рассказывает директор музея кино Наум Клейман. Наум Клейман: 68% было продано Конфедерацией, складывается из 51% так называемого Болгарского банка и 17% развлекательного комплекса "Арлекин". Российский Союз продает остальные 32 владельцам контрольного пакета. Музей никогда не был собственником помещений. Естественно, что мы к акциям не имеем никакого касательства. Но Никита Сергеевич Михалков сказал, что он оставил часть капитала на счетах приобретших акции для того, чтобы Музей кино не был ущемлен. До тех пор, пока у музея не будет своего помещения, эти акции не будут работать, эта сумма будет законсервирована и тем самым музей сможет работать. С другой стороны, им было бы выгодно, чтобы мы как можно скорее уехали, потому что акции обесцениться могут. Так что мы между двумя льдинами, как челюскинцы. С одной стороны, необходимость как можно скорее уехать и определиться наконец с судьбой музея, с другой стороны, нам какая-то еще фора дана. "Арлекин" не ставит вопрос о нашем немедленном выезде. Марина Тимашева: Что вообще такое Музей кино, из-за которого не первый год ведутся тяжелые позиционные бои, в защиту которого молодежь устраивает митинг на Пушкинской площади? Наум Клейман: Музей кино это не только кинозалы - это прежде всего коллекция документов, материалов по истории кино. Эскизы, сценарии, куклы, кинотехника и так далее, это еще и фильм готовый. То, что называется экранной экспозицией. Отличается от кинотеатра, как музей от галереи. В галерее можно выставить на короткий срок случайный набор картин, которые пришли или какого-то автора. В музее то, что уже временем апробировано, то, что процежено, некий процесс. И человек может приходить много раз. Марина Тимашева: Если говорить таким сухим казенным языком, сколько здесь единиц хранения? Наум Клейман: Основного более 50 тысяч, а вообще около 400 тысяч единиц хранения. Это только то, что касается истории нашего кино. Марина Тимашева: Что сейчас происходит с музеем кино? Вроде бы все время вас выгоняют, вроде бы все равно остаетесь работать и вполне плодотворно на прежнем месте. Наум Клейман: Нас назвали вчера "ежиками в тумане". Вот это наше состояние, действительно. За нами ходят совы, которые нас пугают, рядом какие-то лошади, которые высовываются из тумана. Дальше смотрите фильм Юрия Норштейна.Почему действительно мы не знаем своего будущего? Министерство культуры, которое за нас отвечает, прелагает нам переехать на "Мосфильм", где со временем будет строиться Музей кино. Карен Шахназаров сделал очень дружественный жест, сказав, что он готов нас приютить. Вроде должны быть отремонтированы какие-то помещения, туда перенесутся фонды, со временем будет построено здание с постоянной экспозицией. Это касается первой и второй части музея. Для третьей части безумно неудобно на "Мосфильме". Не только потому, что эта замкнутая территория, она далеко от транспортных узлов, очень трудно добираться людям, которые к нам из Подмосковья даже едут. Все ищут какое-то помещение в центре, желательно, конечно, чтобы какой-то исторический кинотеатр. Но это все приватизировано, туда нас не пускают. Строить специально тоже, я думаю, никто не собирается. Так что очень может быть, что эта часть прервется, если нас будут отсюда действительно выгонять. Что касается нынешней ситуации в Киноцентре, если бы не было заступничества нашей и международной общественности и студентов, которые пошли на площадь, может быть нас уже здесь не было бы. Потому что Никита Сергеевич Михалков акции продал, хоть и обещал в свое время отвоевать Киноцентр, для СК вернуть. Мы не знаем, кому это продано. Есть какие-то удивительные истории, что за этим таинственным Болгарским банком скрывается российская компания . Кто истинный хозяин - никто не знает. Знаете, мы поняли, что в любом случае тупиковый путь сейчас продолжать тяжбу, потому что неправедный суд у нас в стране. В течение 12 лет одна и та же судья арбитража повторяла одни и те же аргументы. Совершенно понятно, что это не может быть рассмотрено объективно. И когда говорят, что формально все оформлено правильно, поэтому мы не можем вернуть Союзу это здание. Но даже если бы вернули, Союз его хочет использовать иначе. Здесь построено было по принципу коммуналки. То есть у музея нет перспектив здесь развития, нет места для постоянной экспозиции, нет хранилищ. Хранилища сделаны в офисных помещениях. Потому что пока строили этот дом, начинали для музея, а закончили для чиновников. Естественно, что они накромсали это пространство для себя, забыв, ради чего все начиналось. С другой стороны, ничего другого нам достойного пока предложить не могут. Значит надо ждать. Очередной исторический виток начнется, может быть, тогда что-то пойдет дальше. Важно, чтобы не пропало то, что мы собрали, как это было уже однажды. В 32 году закрыли Академию художественных наук, где был Музей кино первый советский, организованный Григорием Болтянским, замечательным оператором и киноведом. Все распушили по ветру, что-то попало во ВГИК, что-то пропало навсегда. И там были уникальные документы и замечательная кинотехника. Важно, чтобы не пропало то, что мы за 15 лет набрали, кое-что, с нуля начав, мы собрали. Если сохранится на "Мосфильме" - замечательно. Если нам пойдут навстречу и смогут нас все-таки пристроить к какому-то центральному кинотеатру, продолжится синематечная часть, нет - значит прервется. Марина Тимашева: Сначала говорили о строительстве некоего фестивального центра, в котором найдется место Музею кино, затем возникла идея перевезти его на "Мосфильм". В последнее время возник новый проект со студией имени Горького. С инициативой переезда Музея на Студию имени Горького выступил Никита Михалков и даже говорил об этом с Президентом России Владимиром Путиным. Выслушаем мнение председателя Союза кинематографистов России. С Никитой Михалковым беседует Анна Качкаева. Анна Качкаева: Проданы акции киноцентра, так и неясно - кому. Никита Михалков: Они проданы владельцам сегодняшнего Киноцентра, которые купили 68% акций наших коллег, которым мы предлагали продать акции Союзу кинематографистов, они нам отказали, но продали эти акции людям, не имеющим отношения к кинематографу. Анна Качкаева: И это означает, что судьба Музея кино теперь в их руках или вы все-таки принимаете участие в судьбе этого музея? Никита Михалков: Это обидный для меня вопрос, потому что вся демагогия и возмущения по поводу меня и музея абсолютно несправедливы. Мало того, что мы, продав акции за шесть миллионов, три миллиона зарезервировали до момента, пока музей не будет выведен оттуда. Хотя мы абсолютно не обязаны заниматься Музеем кино - это федеральная собственность. Музей кино принадлежит Министерству культуры Российской Федерации. И это не наше дело заниматься музеем, все равно, что защищать студию Горького или студию Мосфильм. Но, тем не менее, мы зарезервировали три миллиона долларов до момента вывода музея. Мало того, я договорился с Владимиром Владимировичем Путиным на случай того, если будет акционирована студия Горького, то на студии Горького специально, кто бы эту студию ни купил, будет зарезервировано место и помещение полное, со всеми удобствами и необходимостями для Музея кино. Тем более, что студия Горького должна праздновать свое 90-летие, рядом находится ВГИК и место для Музея кино рядом со ВГИКом, я думаю, самое идеальное. Если руководство Музея кино не захочет туда переезжать и выдвинет свои проблемы, свои идеи - то ради Бога. Свои редкие встречи, возможности договариваться о каких-то глобальных вопросах с руководством страны я могу использовать, наверное, для друзей, для себя. Тем не менее, я действительно очень не хочу, чтобы Музей кино имел хоть какую-то опасность быть брошенным или забытым. Анна Качкаева: Но вы должны, наверное, принять резоны директора Музея кино по поводу того, что в любой частной студии такому общественному месту может оказаться неуютно. И неизвестно, что владелец в итоге через года-два, даже под вашим патронажем, сделает с таким музеем. Никита Михалков: Вы знаете, ведь он остается музеем федерального значения. Если любой владелец, который берет Музей кино под свое крыло, а Музей кино является федерального значения институцией, то это проблема, которую будет этот владелец решать с федералами, то есть с государством. Принимать по этому свои решения, соглашаться или не соглашаться - это вообще не моя компетенция. Я делаю все, что в моих силах. Разместить Музей кино в Кремле я не смогу ни при каких условиях, как бы это ни хотелось дирекции этого музея, равно как и трудно будет разместить в Мавзолее, в других местах, где, наверное, удобно было бы находиться. Но есть добрая воля, есть предложения, связанные с музеем. Если они откажутся - это их воля. Я с огромным удовольствием буду продолжать настаивать, чтобы Музею кино выделили какое-нибудь помещение. Но, мне кажется, что, скажем, студия Горького - это идеальный вариант. Или студия Мосфильм. Анна Качкаева: Все-таки Мосфильм вы рассматриваете? Никита Михалков: Дело в том, что я не могу навязать руководству Мосфильма разместить у себя Музей кино - это не моя прерогатива. Я знал, что акционируется студия Горького и попытался сделать все, если она будет акционирована, чтобы там было зарезервировано место для Музея кино. Если господин Шахназаров видит возможности, они найдут возможности, чтобы разместить Музей кино, я буду четырьмя руками и ногами голосовать, чтобы это было так. Марина Тимашева: Для хранения документов студии подходят. Но они не годятся для постоянной экспозиции и кинопоказа, поскольку расположены далеко от центра, и долететь до них под силу только редкой птице. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
