Ведущие Андрей Бабицкий, Илья Дадашидзе

"Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и должны поступать в отношении друг друга в духе братства". Статья 1 Всеобщей декларации прав человека.

В этом выпуске:

- Провинциальная пресса и власть: конфликт продолжается.
- Из истории правозащитного движения: Ирина Якир.
- Фонд "Гласность" о себе.
- Правозащитные новости.
- Безработные инвалиды.
- Советы правоведа. Подготовительная часть судебного заседания.

Очень часто единственным неоспоримым результатом демократических процессов в России называют свободу прессы. Отчасти это утверждение верно, но лишь в отношении Москвы и некоторых других городов России. В провинции ситуация абсолютно иная. Региональные средства массовой информации в большинстве случаев рассматриваются местными властями едва ли не как личная собственность, и любые попытки журналистов говорить собственным голосом пресекаются на корню. При этом власти используют все средства, имеющиеся у них в наличии. Гибель редактора газеты "Советская Калмыкия" Ларисы Юдиной - лучшее тому доказательство.

Подобных историй об искалеченных человеческих судьбах - множество. Сегодня же мы расскажем о двух женщинах, которых многое роднит. Обе являются главными редакторами газет. Обе подвергаются преследованиям. Но ни одна, ни другая не намерены сдаваться.

История первая. Год назад газета "Звезда", издаваемая в городе Валуйки Белгородской области, попыталась выйти из-под опеки местных властей. Что из этого вышло, рассказывает наша корреспондентка Елена Фанайлова.

Елена Фанайлова:

20 мая Алле Кавериной, главному редактору газеты "Звезда" районного центра Валуйки Белгородской области, было предъявлено обвинение в изготовлении и использовании фальшивого документа. Речь идет о дипломе Черновицкого Государственного Университета на имя Кавериной. Однако у Аллы имеются документы, подтверждающие ее обучение в этом вузе. Бумага же из Черновцов, из которой следует, что Алла никогда не училась там, а диплом с указанными номерами был выдан другой студентке, является ответом на запрос главы администрации города Валуйки Владимира Колесникова. Дело в том, что активный поиск компромата на Каверину начался в ноябре девяносто восьмого, когда Управление печати и информации Белгородской области объявило районным газетам о необходимости перерегистрации. Регистрироваться предлагалось в юридической форме, которая позволила бы областной и районным администрациям иметь два из трех голосов учредителей и назначать руководителей газет. То есть фактически контролировать прессу. Редакция же Валуйской "Звезды" захотела зарегистрироваться как общество с ограниченной ответственностью, что фактически сделало бы газету независимой и в экономическом, и в идеологическом смысле. Такой свободы редакция не боялась. За два с половиной года под руководством Аллы Кавериной "Звезда" буквально встала на ноги. Ее тираж вырос на полторы тысячи, прибыль от рекламы позволила сделать ремонт помещения, купить компьютерную технику и выплачивать сотрудникам ежемесячные премии в размере оклада.

Популярной у населения газету сделала ее независимая позиция, острые публикации и нежелание соблюдать чиновничьи интересы. Так, весной девяносто восьмого в "Звезде" появилась серия материалов под заголовком "Пресса под прессом" о конфликтах местных журналистов с администрацией. И, по мнению сотрудников "Звезды" именно такая позиция коллектива и главного редактора привела к тому, что против газеты и лично Кавериной начали недостойную борьбу.

Через два дня после того, как заявление на регистрацию газеты было подано, в администрации Белгородской области заместитель губернатора Незнамов и начальник Управления печати и информации Кучеренко предложили Кавериной уйти с поста главного редактора по собственному желанию, а также отозвать регистрационные документы. В противном случае чиновники обещали передать ответ из Черновицкого Университета по поводу диплома Кавериной в прокуратуру и отправить ее за решетку на два года.

Под давлением и угрозами Каверина пишет заявление об уходе с работы. Однако творческий коллектив газеты в тот же день голосует за то, чтобы главный редактор отозвала заявление, поскольку для журналистов, цитирую протокол собрания редакции: "не важно, есть у нее диплом или нет". Каверина отзывает заявление. Однако учредители газеты "Звезда", администрация Валуйского района и Управление печати и информации Белгородской области, все же увольняют редактора. А третьего декабря Валуйская межрайонная прокуратура возбуждает уголовное дело против Кавериной по части третьей статьи триста двадцать седьмой Уголовного кодекса, то есть - "Использование фальшивого документа".

11 января 1999 года Октябрьский районный суд Белгорода восстанавливает Аллу Каверину на работе. На следующий день она выходит в редакцию. 14 января "Звезда" публикует статью об этом конфликте. 19 января в адрес главы администрации Белгородской области Евгения Савченко поступает письмо Павла Бутионтова, секретаря Союза журналистов России, и Алексея Симонова, президента Фонда защиты гласности. Они выражают озабоченность ситуацией вокруг районной газеты "Звезда" и ее редактора Каверина и просят губернатора Савченко взять проверку этого дела под свой личный контроль.

Однако через неделю на собрании Валуйской первичной организации членов Союза журналистов России Каверина и журналист "Звезда" Тимофеев, написавший материал о противостоянии газеты и властей, исключаются из членов союза. А в прогубернаторской газете "Белгородские известия" Каверину и Тимофеева неоднократно обвиняют в недостойном поведении. Активно муссируется возбуждение уголовного дела против Кавериной. С ноября 1998 по май 1999 года газете "Звезда" трижды отказано в регистрации. Трижды меняется и следователь по делу Кавериной. Последний, Александр Немагин, служащий Следственного управления ОВД Белгородской области, ужесточает обвинение, вплоть до наказания, которое предусматривает лишение свободы. И 28 апреля, в отсутствие адвоката, пытается предъявить Кавериной обвинение. Журналистка попадает в больницу с сердечным приступом.

А 18 мая Аллу Каверину объявляют в розыск, в то время как она находится в командировке в Воронеже, на семинаре "Право и СМИ" для журналистов Центрального Черноземья.

Когда Алла вернулась в Валуйки, ей было предъявлено обвинение.

Андрей Бабицкий:

Рассказывала наш корреспондент Елена Фанайлова. Мы связались с редактором газеты "Звезда" Аллой Кавериной по телефону. Вот ее свидетельство.

Алла Каверина:

Жить страшно. Я боюсь за всевозможные провокации. Я боюсь, что что-то где-то подложат... Если не получится с дипломом, то с какими-то наркотиками... В общем, насмотришься тут этих фильмов, а это все оказывается в реальной жизни. Вот так вот мы и живем.

Андрей Бабицкий:

Главный редактор газеты "Звезда" Алла Каверина. В следующих наших передачах мы обязательно вернемся к этому конфликту, который еще далеко не закончился.

Похожая история произошла и с главным редактором Владивостокской газеты "Завтра России" Марией Соловьяненко. Будучи сама учредителем своего издания, Соловьяненко никогда не старалась действовать в угоду местным властям, с которыми у редакции, после того, как газета стала популярной, сразу сложились крайне неприязненные отношения. Администрация, прокуратура завалили газету исками, однако ни одного судебного процесса властям выиграть так и не удалось. Тогда они решили действовать иными методами.

Назначенный губернатором области Наздратенко исполняющим обязанности мэра Владивостока Юрий Копылов решил отобрать у редакции помещение. В первый раз Марии Соловьяненко со своими журналистами, ввиду явной незаконности действий сотрудников некой охранной фирмы, удалось, в прямом смысле слова, отбиться. Однако сейчас, когда главный редактор находится в Москве, предпринята новая попытка. Вот, впрочем, рассказ самой журналистки.

Мария Соловьяненко:

В первый раз наблюдали за нами неделю, как оказалось. Ну, я довольно поздно уезжаю с работы, а в пятницу решила часов в шесть уехать, в шесть тридцать. Немножко отдохнуть хотела, с ребенком. И буквально через полчаса мне позвонили, что четверо ломятся, какие-то там фальшивые удостоверения ФСБ предоставляют, вот "откройте, откройте, нам надо"... Ну, мы поняли, что тут что-то не то. Сразу позвонили в милицию, в ФСБ, я подъехала - и действительно. У нас коридор запирается на такую дверь... металлическую, решетчатую с двух сторон, и потом - еще одна железная дверь. И вот этот коридор заблокирован с двух сторон с улицы, то есть, практически - в помещение не попадешь. А люди остались, доделывали газету. Практически все там.

Ну, тут мне пришлось всю мою энергию употребить. Документов у них не было никаких. Наконец-то эта милиция появилась, робкая такая. С первого захода милиция ничего не стала делать, жалась, мялась. "А где ваши документы?". "Да, - я говорю, - они у меня в сейфе, но меня не пускают. Это моя территория". Пришлось еще вызывать, повыше рангом, капитаны... Ну, которые как-то сделали вид, что они не понимают политической обстановки, и отработали по закону. Говорят: "Ну что вы хотите? Документы у вас нормальные, пишите заявление - мы его заберем, этого охранника".

Вызывали начальство этого "АЛЕКСА-В", они побоялись приехать. Как бандиты действовали. Ну, и пока мы писали заявление, чтобы забирать этого охранника в милицию, охранник сбежал. Это была первая попытка захвата. А вторая - вот... Когда я уехала, они выследили... ну, там... обманным путем какие-то бумажки получили в арбитраже, подставили и судью очень сильно... И мало того, что все это они так сделали, но они понимают, что они неправы, - им надо захватить, им надо разбить, или забрать, документы порвать - и все. И судись, как они говорят, потом десять лет с нами. Им надо, чтобы газета не выходила сегодня.

Андрей Бабицкий:

Это не единственная форма воздействия на газету. Недавно сотрудники "Завтра России" установили, что их телефоны прослушиваются.

Мария Соловьяненко:

Мы их поймали, сейчас будем возбуждать уголовное дело, насколько это возможно в условиях Приморья.

Андрей Бабицкий:

Фактически редакция газеты все время находится под наблюдением. У подъезда здания, где она располагается, день и ночь дежурит машина.

Мария Соловьяненко:

Эта машина охранной фирмы стоит день и ночь. Сидят, вроде как за нами наблюдают. Мы уже с ними познакомились...Ну, а что делать? Фотографируем их там на память. Фотографии эти... А что делать? Они стоят, а деньги идут из бюджета. Вот этот Копылов уплачивает этой фирме бюджетные деньги. Фирма там массу нарушений сделала охранная.

Андрей Бабицкий:

Рассказывала редактор Владивостокской газеты "Завтра России" Мария Соловьяненко. Как я уже говорил, журналистка находится в Москве. Она намерена добиться встречи с высшими должностными лицами Генеральной прокуратуры и правительства, для того чтобы обратить внимание федеральных властей на ситуацию с газетой.

Президент Фонда защиты гласности Алексей Симонов уверен, что особенно нетерпимо к критике провинциальное начальство становится перед очередными выборами, на которых решается его судьба.

Алексей Симонов:

Конфликт Аллы Кавериной и ее маленькой газеты связан, на самом деле, не с проблемой ее диплома, а с проблемой девяти тысяч потенциальных избирателей, которые являются читателями ее газеты, хотя сама она и ее газета не являются поклонниками ныне действующего и ныне переизбираемого губернатора.

Та же самая история и с газетой из Владивостока, где все основные "наезды" на газету связаны или с прошедшими выборными конфликтами, либо в преддверии будущих. У меня возникает подозрение, что сегодня уже как бы настолько притупилось ощущение самоконтроля и настолько завешены все зеркала в коридорах власти, что собственное лицо, отраженное в прессе, вызывает столь жесткое неприятие, что эти зеркала начинают бить, причем всеми доступными власти способами.

К сожалению, характер конфликтов просматривается отнюдь не только на Белгородщине или на Дальнем Востоке. К сожалению, это типично для всей ситуации, во всей России, и чем ближе выборы, тем острее будет эта ситуация.

Андрей Бабицкий:

Президент Фонда защиты гласности Алексей Симонов.

Наша рубрика "Из истории правозащитного движения". Ирина Петровна Якир. О ее судьбе - Александр Даниэль.

Александр Даниэль:

О роли Ирины Якир в правозащитном движении шестидесятых-семидесятых годов мало кто знает, кроме достаточно узкого круга людей. Гораздо больше известны имена ее отца, Петра Якира, который считался одно время лидером советских правозащитников, ее мужа, Юлия Кима, знаменитого поэта, драматурга и песнотворца. Между тем, Ирина за свою короткую жизнь успела сделать очень и очень немало.

А жизнь эта никогда не была легкой. Начать с того, что родители ее встретились в сталинском лагере. Вскоре у ее матери кончился срок, и она вышла из лагеря на поселение. Там и родилась Ирина, на полпути между волей и неволей. Ее отцу, Петру Якиру, сыну знаменитого командарма, расстрелянного Сталиным в тридцать седьмом году, предстояло хлебать баланду еще пять лет.

Дальше все вроде бы обстояло лучше. Реабилитация, двадцатый съезд, расстрелянный Ирин дедушка вновь объявлен героем Гражданской войны. Семья возвращается в Москву. А затем спираль судьбы начинает раскручиваться в обратную сторону.

Осенью шестьдесят восьмого года Ирину Якир вызывают в комитет комсомола и спрашивают, что она делала у здания суда, где идет процесс над участниками знаменитой демонстрации на Красной площади. Ира отвечает почти по-пушкински: "Там судят моих друзей, и если бы двадцать пятого августа я была в Москве, я была бы вместе с ними". И - вылетает из комсомола. А в следующем году ее выгнали из института тоже. За присутствие на демонстрации крымских татар.

Но Ирина не только присутствовала при тех или иных событиях. Я нисколько не хочу умалить значение того, что делал до своего ареста Петр Ионович Якир, который в шестьдесят девятом - семьдесят втором году олицетворял в глазах многих все правозащитное движение. Квартира Якиров была местом паломничества, домом, куда стекалось огромное количество информации о политических преследованиях. Осмелюсь, однако, предположить, что Петр, с его артистической и несколько беспорядочной натурой, вряд ли систематически работал с этой информацией. Этим занималась его дочь А с семидесятого года, когда она включилась в издание "Хроники текущих событий", количество работы увеличилось многократно.

Но самое, наверное, тяжелое время для Иры наступило после ареста отца. Могу представить себе, каким страшным испытанием должно было стать для нее дело Якира и Красина. Думаю, немногие сумели бы выйти из этого испытания с честью. Ирина сумела. Ее показания на следствии были безукоризненны. Она подтвердила, что занималась хроникой, но категорически отказалась называть какие-либо другие фамилии. И ни допросы, ни даже очная ставка с отцом не заставили ее изменить эту позицию.

Поразительно точным этически было ее дальнейшее поведение, в котором не было не только ни следа приспособления к обстоятельствам, но и ни тени ригоризма.

Кому-то, возможно, мое восхищение ее абсолютным нравственным слухом покажется примитивным - ну как, в самом деле, еще должна вести себя дочь? Однако мы все были советскими людьми, и подсознательные советские рефлексы, в том числе и комплекс Павлика Морозова, сидели в нас глубже, чем мы сами думали. А в диссидентах, как это ни парадоксально, они сидели еще крепче, чем в других, проявляясь, правда, с обратным знаком. Возможно, все дело в том, что Ирина никогда не была профессиональным диссидентом. Она была просто очень хорошим и очень мужественным человеком.

Андрей Бабицкий:

Александр Даниэль об Ирине Якир.

Фонд "Гласность" представляет его президент Сергей Григорьянц.

Сергей Григорьянц:

Общественный фонд "Гласность" - одна из первых легальных правозащитных организаций в России. Основан в 1987 году политзаключенными, освобожденными тогда из тюрем и лагерей. Отличительная черта фонда - большой объем очень разнообразной работы. Фонд выпускал первый в новое время независимый журнал "Гласность", выходивший на десяти языках в разных странах, основал первое независимое информационное агентство "Ежедневная гласность". С девяносто второго года началась продолжающаяся и ныне программа КГБ: "Вчера - сегодня - завтра", в рамках которой проведены международные конференции, круглые столы по законодательству, ведется банк данных, издаются книги и бюллетени.

Реакцией на войну в Чечне стал основанный фондом международный неправительственный трибунал по военным преступлениям и преступлениям против человечности, совершенным в ходе этой войны. Его членами были: министр юстиции России Юрий Калмыков, бывший министр иностранных дел СССР Борис Панкин, экс-премьер Польши Ян Ольшевский, председатель и зампредседателя Комиссии по правам человека Европарламента Кен Коотс лорд Николас Бэттл и многие другие. Задачей трибунала было создание в России прецедента юридической отвественности ее лидеров за принятие преступных решений.

Многие наши проекты осуществляются совместно с Советом Европы, ЮНЕСКО, другими международными организациями. Сегодня мы много времени уделяем положению в горячих точках России - Дагестане, Осетии, Ингушетии.

Когда-то приемная "Гласности" была единственным и, к тому же эффективно работающим, местом, куда человек мог обратиться с жалобой. И очереди на прием выстраивались с ночи. Сегодня мы - далеко не единственные, и потому занимаемся только самыми сложными делами, как правило, связанными с преступлениями, совершаемыми самими правоохранительными органами - ФСБ, милицией, прокуратурой.

К нам можно обратиться письменно или по телефону. Адрес: 129346, Москва, улица Первая Напрудная, дом 3, квартира 121. Телефон-факс: 299-85-38 или 474-45-90.

Андрей Бабицкий:

О фонде "Гласность" рассказывал его президент Сергей Григорьянц. Одна очень существенная деталь. Десять дней назад народный суд Краснопресненского района города Москвы подтвердил решение Управления Юстиции об отказе в перерегистрации фонда "Гласность". Основания те же: название не соответствует характеру деятельность организации, а главное - защита прав человека в России является обязанностью правительства, а не общественности.

Правозащитные новости мая от Дарьи Жаровой.

Дарья Жарова:

В ближайшие дни в России может не остаться ни одного приговоренного к смертной казни. Двадцать пятого мая Комиссия по помилованиям при Президенте Российской Федерации, возглавляемая Анатолием Приставкиным, завершила пересмотр дел, по которым вынесены смертные приговоры. Всем приговоренным к высшей мере наказания смертная казнь заменена на пожизненное заключение или на лишение свободы сроком на двадцать пять лет. Комиссия направила Борису Ельцину проекты четырех указов о помиловании, касающихся более двухсот смертников. Ожидается, что Президент подпишет их в ближайшие дни.

Судебное решение об административных взысканиях можно будет теперь обжаловать в вышестоящем суде. Такой вердикт вынес двадцать седьмого мая Конституционный Суд Российской Федерации.

Законопроект о противодействии политическому экстремизму, а также проект поправок в уголовно-процессуальное, гражданско-правовое законодательство и в Закон об общественных объединениях, передан на рассмотрение в Государственную Думу. Говоря о значении этого документа, министр юстиции Российской Федерации Павел Крашенинников высказал мнение, что само существование закона, который прописывает механизм борьбы с экстремизмом, может позитивно сказаться на всей политической системе в стране. Крашенинников подчеркнул, что если признаки политического экстремизма будут выявлены в деятельности той или иной партии или движения, они могут быть запрещены решением суда. Причем, пояснил глава Минюста, запретить можно и незарегистрированную организацию.

Руководитель пресс-бюро Службы внешней разведки Российской Федерации Борис Лабусов опроверг сообщение о том, что его ведомство готовило заключение о причастности военного журналиста Григория Пасько к деятельности иностранных спецслужб. Как заявил Лабусов в интервью "Интерфаксу", в компетенцию Службы внешней разведки не входит функция определения виновности или невиновности того или иного лица в каком-либо преступлении. Вместе с тем он подтвердил, что его ведомство получило определенный запрос, и в соответствии со статьями семидесятой и восемьдесят восьмой Уголовно-процессуального кодекса, дало на него объективный и полный ответ, комментировать который руководитель пресс-бюро не может в силу секретности содержащихся в нем сведений. Ранее источник в Военном суде Тихоокеанского флота, где рассматривается дело Пасько, сообщил агентству "Интерфакс-Евразия", что Служба внешней разведки подготовила заключение, в котором подсудимый признается агентом иностранных спецслужб.

Президент Парламента Норвегии Кирсти Колин Грендал выразила надежду, что Украина выполнит обязательства, взятые при вступлении в Совет Европы, в частности, по отмене смертной казни. Об этом она заявила двадцать восьмого мая в Киевев на пресс-конференции по итогам визита парламентской делегации Норвегии на Украину. Нежелательно, подчеркнула Кирсти Колин Грендал, чтобы Украина оказалась в ситуации, когда на Парламентской ассамблее Совета Европы проводилось бы голосование по ее исключению.

Группа российских правозащитников, депутатов, деятелей культуры - Лариса Богораз, Елена Боннер, Сергей Ковалев, Белла Ахмадуллина и другие - призвала мировую общественность выступить в защиту узбекского диссидента Мухаммада Салиха, лидера демократической партии "Эрк", которого власти Узбекистана пытаются обвинить в причастности к организации взрывов, прогремевших в Ташкенте шестнадцатого февраля этого года. Как заявил на пресс-конференции, состоявшейся двадцатого мая в Москве, сопредседатель Общества содействия прав человека в Центральной Азии Абдуффатих Манафов, Президент Узбекистана Ислам Каримов недоволен тем, что партия "Эрк" продолжает существовать, а ее газета - издаваться. По словам Манафова, узбекский лидер использует совершенный в феврале теракт для сведения счетов с оппозицией.

Памятник шведскому дипломату Раулю Валленбергу был открыт в его родном городе Лидинге. Четырехметровая бронзовая скульптура изображает его со скрещенными за спиной руками, в которых он держит шведские паспорта. В годы войны Валленберг, сотрудник посольства Швеции в Будапеште, выдал шведские паспорта десяткам тысяч евреев, что позволило им эмигрировать и избежать тем самым нацистских концлагерей. Следы дипломата теряются после того, как он выехал на встречу с представителями Красной Армии, вступившими в Венгрию. По утверждениям советских источников, Валленберг скончался в Москве, в Лубянской тюрьме, в результате сердечного приступа.

Андрей Бабицкий:

Новости от Дарьи Жаровой. В сообщениях были использованы материалы газеты "Экспресс-хроника", а также российских информационных агентств.

Закон гарантирует инвалидам право на работу. Однако в реальности из-за тех льгот, которые должны обеспечивать работодатели, безработица среди инвалидов приобретает повальный характер. Материал Марины Катыс.

Марина Катыс:

В последние годы для многих россиян главной проблемой стало устройство на работу. Биржа труда и пособие по безработице перестали быть отвлеченными понятиями для многих в прошлом вполне благополучных людей. Но наиболее неблагоприятно рост безработицы в стране сказался на судьбах инвалидов, которые потеряли последнюю надежду на получение работы. Они не нужны ни одному работодателю.

Пример тому - безвыходная ситуация, в которой оказалась инвалид третьей группы Анна Абрамова. Третья группа инвалидности не исключает возможности работы по специальности, но с неполным рабочим днем и с одним дополнительным выходным. По профессии Анна Викторовна редактор, окончила полиграфический институт. Однако уже три года она не может устроиться на работу даже ночным сторожем. А прожить в Москве на пенсию по инвалидности, которая сегодня равна четыремстам пятидесяти рублям, просто невозможно. Что делать, Анна Викторовна не знает.

Анна Абрамова:

Мне тридцать восемь лет, и я инвалид. Была больна с детства, инвалидность получила недавно. Диагноз у меня - сколиоз, и трудовая рекомендация такая: "Может работать по специальности с неполным рабочим днем". Я не настолько больна, чтобы быть выброшенной из жизни. Я безуспешно третий год пытаюсь устроиться на работу. Как только я говорю, что я инвалид третьей группы, спрашивают справку ВТЭК и смотрят в трудовую рекомендацию. Что их не устраивает? Не устраивает начальников отделов кадров неполный рабочий день. Вот мне говорили: "Если бы у вас было еще приписано "может работать сторожем, контролером", тогда бы мы вас взяли. Мы не можем предоставить вам работу с неполным рабочим днем". Я говорю обычно: "Хорошо. Льгот мне не надо. Мне не нужен дополнительный выходной, мне не нужно сокращать мое рабочее время. Пожалуйста, я буду работать полный рабочий день". - "Мы не имеем права. Пойдите к председателю ВТЭК своему и скажите, чтобы председатель вашей ВТЭК травматологической - а моя ВТЭК при ЦИТО - пусть вам там напишут в вашей справке, что вы можете работать сторожем, контролером. Пусть изменят". Фактически это ведь будет изменение трудовой рекомендации.

Я иду во ВТЭК. Нахожу председателя, председатель говорит: "Извините, если у вас написано "может работать по специальности", а специальность ваша связана с умственным трудом, то подразумевается, что вы уж точно можете работать ночным сторожем или контролером". А по специальности я редактор, заканчивала полиграфический институт.

И тогда я говорю: "Вы понимаете, куда бы я ни пришла... Я вас прошу, сделайте такое одолжение, напишите мне эту мелочь, сделайте". Вот я уже по опыту знаю, что в таких случаях так называемое выкачивание своих прав бессильно. Надо просто попросить, просто попросить. И я этого председателя ВТЭК, эту даму, просила: "Сделайте мне, вот два слова припишите, поставьте..." Мне даже кадровики говорили - печать не нужна. Но вот эти формалисты из комиссии ВТЭК говорят: "Нет. Раз оговорка, значит, надо поставить еще одну печать".

Я говорю: "Ну, сделайте мне, напишите два слова и поставьте свою печать. Я тогда буду довольна и счастлива, и я буду работать. Мне нечего есть". Мне отвечают: "Все хотят есть и пить. Времена такие".

Насколько же мы обросли толстой кожей и привыкли быть нищими!

Я снова думаю, что мне делать, куда мне идти. Тут кадровичка умная попалась, говорит: "Пойдите в поликлинику, к главному врачу. Главный врач - член ВТЭК".

А врач мне говорит: "По закону я - никто. Единственное, что вы можете сделать, - пойти во ВТЭК. Снова пойти во ВТЭК, снова умолять-просить эту самую даму, председателя ВТЭК при ЦИТО, и снова сказать ей, чтобы она вам изменила трудовую рекомендацию."

Я почувствовала, что дело мое безнадежно, и единственный мой выход - найти порядочного кадровика. Порядочный кадровик мне так сказал: " Вы понимаете, делайте что хотите, не деритесь за эти два слова". Как это сделать, я не представляю! Это у всех такая проблема. Была у нас одна дама, она пришла к своей председателю ВТЭК при поликлинике и говорит своему председателю: "Если ты... (она встала на подоконник) если ты, говорит, сейчас же мне не напишешь, чего нужно, выброшусь из окна. У меня двое детей голодных сидят. Если останусь жива, ты меня будешь кормить, а если помру, двух моих голодных детей тоже будешь ты кормить". Та ей все-таки что-то написала.

Я хотела все-таки обратиться в суд. Ну, что же, в самом деле, происходит? Куда ни кинь - везде клин. В городской управе мне так сказал адвокат: "Это безнадежное дело."

О Законе о квоте я знала чуть ли не с первого дня. Что это такое? Тридцать процентов инвалидов на каждом предприятии, свободны от квоты предприятия только те, куда вложены деньги инвалидов. Или хозяин - инвалид. То есть, не свободен от квоты никто. Но закон этот практически не работает. Я разговаривала об этом законе с разными людьми. А как вы проверите, есть их там тридцать процентов инвалидов? Да никак! То есть Закон о квоте мне не поможет.

Я состою на бирже труда. Однако состоять на учете и получать пособие мне не очень выгодно. Пособие - восемьдесят три рубля. Ну, допустим, восемьдесят три рубля мне на лекарства... они тоже на дороге не валяются, но выгоды, в общем, тоже никакой. Мне никто никогда не даст вакансию по специальности, поскольку я работала до сих пор внештатным корреспондентом, в трудовой книжке это не отражено.

Марина Катыс:

Но вот сейчас вы получаете пенсию по инвалидности, и это единственный источник вашего дохода?

Анна Абрамова:

Совершенно верно.

Марина Катыс:

Каков ее размер?

Анна Абрамова:

Четыреста пятьдесят рублей.

Марина Катыс:

И это все деньги, которыми вы располагаете в течение месяца?

Анна Абрамова:

Да, все. Правда, меня еще подкармливают люди. Но это, так сказать, благотворители.

Марина Катыс:

К сожалению, с юридической точки зрения, ситуация, в которой оказалась Анна Абрамова, не позволяет надеяться на благоприятное для Анны Викторовны решение этого вопроса в судебном порядке. По мнению юристов, рассчитывать она может только на добросердечие председателя ВТЭК. А ведь единственное, о чем мечтает Анна Абрамова, - это, как она сама признается...

Анна Абрамова:

Получить вакансию ночного сторожа в теплом и сухом помещении. А еще очень бы мне хотелось разобраться до конца в ситуации. Что же это все-таки за закон такой? Из ВТЭК меня посылают в отдел кадров, отдел кадров посылает во ВТЭК. Что происходит?

Андрей Бабицкий:

О безработице среди инвалидов рассказывала Марина Катыс.

Сергей Пашин:

В ходе подготовительной части выясняется, кто будет участвовать в процессе и какие материалы будут участвовать в этом процессе. Судья обычно начинает с того, что удостоверяется в личности подсудимого. Тут есть тоже маленькие хитрости. Надо не только называть свою фамилию, имя, отчество, но не забыть три вещи. Во-первых, если у подсудимого есть дети, об этом надо сказать. Потому что наличие несовершеннолетних детей - это смягчающее обстоятельство.

Во-вторых, в обвинительных заключениях сплошь и рядом пишут, что подсудимый не работает. Ну, в наших условиях, понятно, что многие зарабатывают себе на жизнь, не имея трудовой книжки. Вот если скажут, что подсудимый не работает, а он на самом деле имел какие-то случайные заработки, об этом тоже надо сказать, чтобы его не считали тунеядцем и не были настроены против него.

И наконец, в обвинительных заключениях все время пишут, когда и каким судом был осужден подсудимый, если он был осужден. Но если судимость снята или погашена, то человек считается несудимым, и поэтому на вопрос судьи "Были ли вы ранее судимы?" человеку, чья судимость снята или погашена, надо ответить "Я не судим".

Есть некоторая специфика и при определении состава суда. Опытные адвокаты не советуют заявлять отводов судьям, кроме совершенно бесспорных обстоятельств, когда судья - например, родственник кого-то из участников процесса, или когда этот судья вел предварительное следствие, например, был следователем, а потом стал судьей. Но вообще отводы всему составу суда или кому-либо из судей, особенно если они недостаточно обоснованны, восстанавливают суд против подсудимого. Даже если отвод удовлетворяется, то коллега, который будет вынужден выполнять работу отведенного судьи, даже из чувства солидарности с предыдущим судьей, может очень плохо посмотреть на дело.

В подготовительной части все участники процесса могут заявить ходатайство, в том числе подсудимый и его защитник.

Во-первых, об истребовании новых доказательств. Такие ходатайства обычно удовлетворяются, если есть достаточная гарантия, что эти доказательства появятся. Когда подсудимый просит: "Вызовите свидетеля Володю, или Борю, который работает в чебуречной возле рынка", такое ходатайство отклоняется автоматически. Если вы не знаете, куда судья должен направить повестку, то, естественно, суд не будет разыскивать свидетеля. А вот если свидетель стоит наготове, за дверями судебного зала, то, скорее всего, ходатайство будет удовлетворено.

Можно просить о направлении дела на доследование по разным основаниям. Но на этом этапе проходят, в основном, ходатайства о направлении дела на доследование по формальным основаниям. Ну, например, если грубо нарушено право обвиняемого на защиту. Скажем, его интересы на следствии представлял не адвокат, а стажер коллегии адвокатов.

Некоторые адвокаты стали пользоваться правом, предоставленным частью третьей статьи шестьдесят девятой УПК Российской Федерации, и просят, чтобы уже на этой стадии исключили из разбирательства доказательства, полученные с нарушением закона. Обычно на этом этапе следует отказ за преждевременность такого ходатайства, и более того, надо сильно подумать, заявлять ли такое ходатайство сразу же.

Я знаком с ситуацией, когда в ходе рассмотрения дела было установлено защитником, что в протоколе осмотра места происшествия орудие убийства, (нож, к примеру) описано не так, как тот нож, который был представлен на экспертизу с отпечатками пальцев данного обвиняемого. И было большой ошибкой сказать об этом сразу же, потому что после того, как это было сказано, был вызван в суд следователь, нашлись понятые, и они очень доходчиво объяснили, почему были допущены такие неточности. Если бы адвокат приберег это до судебных прений, вероятно, это бы доказательство и не смогло бы использоваться против обвиняемого.

И наконец. В подготовительной части судебного заседания выясняется вопрос, может ли суд работать в отсутствие неявившихся свидетелей. Обычно суд принимает решение в пользу того, чтобы начать работу. Я думаю, что это правильный подход, потому что бесконечное отложение судебного разбирательства из-за неявки свидетелей, в конечном счете, скажется на интересах подсудимого. Но если суд принимает решение об отложении разбирательства, следующим шагом защитника и подсудимого, если он под стражей, должно быть заявление ходатайства об изменении меры пресечения. Если суд, уйдя в совещательную комнату, выйдет с определением об отказе в удовлетворении такого ходатайства, с некоторых пор это определение может быть обжаловано в вышестоящий суд. Пока длится перерыв в рассмотрении дела, дело будет направлено в вышестоящий суд, и там решат и, может быть, освободят подсудимого из-под стражи.

Андрей Бабицкий:

Это был судья Московского городского суда Сергей Пашин.

И последняя рубрика нашей программы - письма. Слово Илье Дадашидзе.

Илья Дадашидзе:

Сегодня нашим слушателям мы представляем письма из Санкт-Петербурга.

"Прошло пятьдесят четыре года после победы над фашизмом, - пишет в передачу "Человек имеет право" житель города на Неве, инвалид Отечественной войны, кавалер боевых орденов Павел Сергеев. - В той войне мы потеряли двадцать семь миллионов человек. За что же погибли мои друзья однополчане? Они погибли, защищая мир от фашизма, не так ли? И вот - 1999 год, когда подняла голову гадина русского фашизма, так называемых патриотов, злейших врагов всех русских людей, всех граждан России. На Невском, у Гостиного двора целый день идет продажа фашистской литературы, а по выходным дяди с мегафонами орут: "Жиды, вон из России! Жиды, вон из Питера!"

А что власти, суды, прокуратура? Да ничего! Суды оправдывают фашистов. У Парка Победы - вотчина "РНЕ", молодчики со свастикой учат молодых "спасать Россию". В Москве хоть Лужков есть, а здесь, в Питере, губернатор Яковлев потакает им. Боится, что ли, "патриотов"? У меня просьба к Радио Свобода: больше говорите о русском фашизме. Идет большая общая беда. Не дай Бог, красно-коричневые победят! Это опять - железный занавес, запрет выездов, запрет "Свободы", "Голоса Америки", "Би-Би-Си". Вы же это знаете. Вас слушает вся планета. Я был в девятнадцати странах Европы, Азии, Африки. Поверьте, даже в Каире в номере гостиницы слушал вас".

Еще одно письмо из Санкт-Петербурга, от Арсена Довлетбаков.

"Год назад, - пишет он, - я потерял свой паспорт советского образца, который получил в Республике Башкортостан по достижении совершеннолетия. Получил без вкладыша гражданина Российской Федерации. В 1995 году я поступил в Академию культуры в Санкт-Петербурге и прописался там до середины 2000 года.

После того, как паспорт оказался потерян, я обратился в тридцать четвертое отделение милиции города и до сих пор мучаюсь, потому что, в ущерб учебе и работе, вынужден бегать в паспортный стол, и все безрезультатно. Мне объясняют, что якобы я не гражданин России, а неизвестно чей гражданин. Причем, инспектор потребовала, чтобы я принес прописное свидетельство. Значит, я учусь в институте, состою на воинском учете, а гражданином России при этом не являюсь? Мне не говорят ничего определенного, а лишь гоняют по инстанциям. Скоро я заканчиваю институт, впереди армия, а у меня нет ни паспорта, ни гражданства."

И последнее письмо.

"Меня зовут Роман Черный, я врач-педиатр, депутат местного самоуправления и сотрудник секции по связям с общественностью Гражданской комиссии по правам человека Санкт-Петербурга. Нарушение прав человека советскими психиатрами - это то, что обсуждалось много и долго. Но улучшилась ли ситуация в этой области сейчас?

Известный диссидент Владимир Буковский в своей книге "И возвращается ветер" описывал ужасные условия психиатрических больниц и тюрем, где весьма часто оказывались политзаключенные, и заведомо здоровым людям ставились психиатрические диагнозы. На данный момент в Гражданскую комиссию Санкт-Петербурга обратилась группа граждан, объявленных психически больными по политическим мотивам. Мы много и долго общались с ними. Все они производят впечатление совершенно психически здоровых людей. Это люди, серьезно ущемленные в своих правах из-за психиатрических диагнозов, которые были им поставлены в годы советской власти. Несмотря на обращения в различные официальные, в том числе и судебные, инстанции, воз и ныне там. Бывшие политзаключенные коммунистического режима остаются недореабилитированными, и это - конкретные беды конкретных людей. Невозможность устроиться на работу, проблемы с пропиской.

Карательная психиатрия и сейчас используется в судебной системе. Вслед за известным российским ученым-историком Прокопенко, автором книги "Безумная психиатрия", мы вынуждены повторить, что в российской психиатрии изменений к лучшему не происходит. С этим нельзя мириться. Страдают конкретные люди. Хотелось бы обратить внимание западных правозащитников на данную проблему".

Завершая на этом рубрику "Письма", напоминаем наш адрес: 103006, МОСКВА, Старопименовский переулок, дом 13, корпус 1, Московская редакция Радио Свобода, передача "Человек имеет право". Пишите нам, Ваши письма прозвучат в нашей программе.