Ведущие Елена Коломийченко и Джовани Бенси

Церемония погребения останков российской царской семьи : европейский контекст.

"Думаю, что это событие могло бы стать замечательным символом примирения, национального излечения, возможности для России прийти к единому мнению в отношении одного из самых темных и противоречивых моментов ее истории"

Потомки австро-венгерской императорской династии Габсбургов на политической карте Европы и в Венгрии.

"Отто фон Габсбург, наследник престола, был даже одним их возможных кандидатов на пост Президента республики. Однако у Отто Габсбурга был достаточно большой политический опыт, чтобы отказаться."

Международная конференция в Лондоне "Петр Великий и Запад: новые перспективы".

Проблема "богатые и бедные" в постсоциалистических Польше и Венгрии.

Елена Коломийченко:

В отличие от прошлого, сегодня на европейской географической карте вполне мирно уживаются, не соперничая друг с другом, различные формы государственности: конституционные монархии и республики. В революционной Франции 18 века смена государственного строя сопровождалась отсечением коронованных голов, - в конце двадцатого отношение к монархиям в Европе скорее сентиментально-романтическое. Насилие, по крайней мере, в этом отношении перестало быть, перефразируя Карла Марса, "повивальной бабкой истории". Последней жертвой революционного насилия среди европейских династических домов стал российский дом Романовых. Как же относятся в сегодняшней Европе к захоронению останков последнего российского царя Николая Второго и членов его семьи? Из Парижа Семен Мирский.

Семен Мирский:

За три дня до траурной церемонии в Санкт-Петербурге, 14-го июля, в Париже по Елисейским полям при огромном стечении народа и под звуки фанфар прошел военный парад. День Бастилии, самый большой национальный праздник Франции,- это, разумеется, не только празднование очередной годовщины французской революции 1789-го года, но и падения монархии, закончившейся, как мы знаем, несколько лет спустя публичной казнью короля Людовика 16-го, вслед за которым поднялась на эшафот и Мария-Антуанетта. Что же касается судьбы детей королевской четы, то им хотя и не отрубили голову на гильотине, как матери и отцу, но и их судьба оказалась зловещей предвестницей судьбы детей Романовых. В общем, как французская революция 1789-го года, так и октябрьская 1917-го закончились, как говорят римляне "регицидом": от латинского "регис" - король и "цид" - убийство.

Так что в современной Франции, чей республиканский строй черпает свою легитимность в насильственном свержении, а позднее и казни короля, короче говоря, в революции, захоронение останков царя Николая Второго, членов его семьи и ближайшего окружения по определению не может вызвать особенно сильных эмоций. Этого, правда нельзя сказать о французских монархистах, чей политический вес в обществе трудно назвать сколь-либо заметным, но все-таки монархисты здесь существуют; существуют, как и в России, претенденты на престол, так называемая "ветвь бурбонская" и "ветвь орлеанская", враждующие, как водится, между собой.

Что же касается монархистов из рядов осевшей во Франции русской эмиграции, то среди них были, разумеется, заметные личности, хранившие в годы изгнания живую память о российской трагедии и влиявшие в той или иной степени на французское общественное мнение. Одним из таких людей был, например, Аркадий Петрович Столыпин, сын царского министра, частенько приходивший, кстати, в парижскую студию Радио Свобода и выступавший у нашего микрофона. Но это поколение уже ушло, и сегодня, если французы и вспоминают о дореволюционной России и о царском режиме, то делают это, как правило, только в одном контексте: когда речь заходит о возможности получения хоть какой-либо компенсации по облигациям так называемых "царских займов".

Речь идет, напомню, о гигантских суммах, которые русские цари от Александра Второго до его внука Николая Второго занимали во Франции, выдавая царские облигации, долги по которым Ленин отказался признать вскоре после захвата власти большевиками. Возвращаясь же к церемонии захоронения в Петропавловской крепости, одна из очень немногих интересных точек зрения на это событие, которые можно услышать здесь, в Париже, заключается вот в чем: власти постсоветской России слишком поторопились с проведением этого государственного акта, хотя побуждения их понятны: они надеялись, что достойно похоронив последнего Российского императора, им удастся подвести символическую черту под трагедией 17-го года и примирить россиян с их историей. В этом духе выдержан, например, комментарий французской радиостанции "Франс Инфо". Послушаем:

"Церемонии 17-го июля в Петербурге не суждено стать той грандиозной церемонией, которую предсказывал в свое время время бывший российский премьер В.Черномырдин. Не станет этот день и датой большого национального примирения, ибо церемония оказалась преждевременной. Россия еще далеко не готова примириться со своей собственной историей. И можно скорее всего согласиться с точкой зрения Председателя Дворянского собрания России князя Голицына, сказавшего, что церемония в Санкт-Петербурге обернется простым спектаклем для средств массовой информации".

Такова в общем и целом тональность освещения этой церемонии во Франции."

Елена Коломийченко:

Похороны останков последнего российского императора и членов его семьи широко комментируются и в Англии.Англичане давно и пристально следят за драматическими событиями, связанными с обнаружением, идентификацией и захоронением останков царской фамилии. Их интерес их к этому понятен: ведь Николай Второй был в близком родстве с британской виндзорской династией.

Супруг королевы Великобритании, принц Филипп - родственник покойного российского государя, предоставлял образцы крови и волос для исследования ДНК при идентификации останков Николая Второго и его детей. На церемонии похорон в Петербурге присутствовал двоюродный брат Елизаветы Второй принц Майкл Кентский, который и со стороны отца, и со стороны матери находится в Родстве с династией Романовых.Он неплохо говорит по-русски и играет заметную роль в налаживании британско-российских культурных связей. А официально Великобританию на похоронах представлял ее чрезвычайный и полномочный посол в России. Как же комментируют в Англии значение этих похорон для нынешней России? С этим и другими вопросами к дипломатическому редактору газеты ТАЙМС Майклу Биньону, который освещал траурную церемонию в Петербурге для своей газеты.

Майкл Биньон:

Думаю, что это событие могло бы стать замечательным символом примирения, национального излечения, возможностью для России прийти к единому мнению в отношении одного из самых темных и противоречивых моментов ее истории. Однако, к сожалению, все это удалось превратить в весьма неприятную ситуацию. Создается впечатление, что эта идея была подменена частными политическими и даже религиозными корыстными интересами, что превращает всю эту ситуацию в довольно непристойную.

Елена Коломийченко:

Господин Биньон, как Вы прокомментируете позицию русской православной церкви?

Майкл Биньон:

Очень трудно понять ее позицию, потому что вначале церковь очень благосклонно отнеслась к этому перезахоронению и даже подумывала о канонизации бывшего царя и участии на высшем уровне в похоронах, но неожиданно изменила свою позицию, причем без каких-либо убедительных объяснений. Объяснения, которые церковь предлагает, в частности, ее сомнения в подлинности останков, не выдерживают критики при наличии убедительных научных доказательств их подлинности. Похоже, что за позицией церкви стоят какие-то политические причины.

Елена Коломийченко:

А как относится ко всему этому британская королевская семья?

Майкл Биньон:

Королевская семья с огромным интересом следит за событиями в России. Как и многочисленные члены семьи Романовых во всей Европе, она хотела бы достойных похорон для царских останков, которые она считает подлинными. Однако иной позиции придерживаются ближайшие претенденты на престол, в частности, князь Георгий и его бабушка, великая княгиня Леонида. Их позиция близка позиции российского патриарха; они сомневаются в подлинности останков и не принимают участие в похоронах, Вместо участия в процедуре похорон в Петербурге они присутствуют на отпевании царской семьи в Москве.

Елена Коломийченко:

Каково отношение других монархов к траурной церемонии в Петербурге?

Майкл Биньон:

Их отношение к похоронам обусловлено тем, что покойный царь был родственником британской королевской семьи, как и многих других королевских семей - например, датской королевской семьи. Супруга русского царя была членом германской императорской семьи и внучкой британской королевы Виктории. Династические отношения связывают российскую царскую семью со всей Европой. Во многих европейских королевских семьях есть люди, находящиеся в отдаленном родстве с бывшим российским царем. Естественно, что сразу после его кончины они все присутствовали бы на похоронах. Сейчас же, думаю, что время для их участия в похоронах упущено, ведь прошло 80 лет со дня убийства.

Елена Коломийченко:

Господин Биньон, что Вы можете сказать об интересе англичан к похоронам в Петербурге?

Майкл Биньон:

В Великобритании, как и во всем мире, существует огромный интерес к обнаружению останков царской семьи. Ведь шансы найти их в лесу через 65 лет после того, как их там закопали, были очень невелики. И только теперь с помощью современной техники исследования ДНК стало возможным с абсолютной уверенностью утверждать, что найденные останки принадлежат царю. Это было бы невозможно, если бы его останки были найдены, скажем, 40 лет тому назад. Сейчас же возникла уникальная возможность исторического примирения. И эту возможность дает современная наука.

Елена Коломийченко:

Я благодарю дипломатического редактора лондонской газеты ТАЙМС Майкла Биньона.

В 1917 на карте Европы не стало российской империи, в ноябре 1918 распалась и Австро-Венгрия. Но потомки последнего австро-венгерского императорского дома Габсбургов и сегодня участвуют в европейской политической жизни. Вот что рассказывает наш корреспондент в Венгрии Золтан Виг.

Золтан Виг:

Недавно, в начале июня, я был на приеме у британского посла в Будапеште. Как известно, национальным праздником Великобритании является официальный день рождения королевы. И тут, в резиденции посла, когда на прекрасном зеленом газоне оркестр Королевских военно-воздушных сил заиграл "God save the Quin", мы поднимали стаканы за Елизавету Вторую. Но неожиданно моя жена тихо прошептала: "Смотри, наш король идет". И я тоже увидел Георга фон Габсбурга, высокого и симпатичного молодого человека, который скромно стоял чуть подальше. Рядом с ним находилась его августейшая супруга Элика фон Ольденбург. В прошлом году на их свадьбу в Будапешт приехала "вся королевская рать" Европы. И с тех пор в Венгрии, особенно мужчины, разделены на две группы, если оценивают личность и внешний вид Элики: первая группа злорадно считает, что юный эрцгерцог мог бы найти более красивую невесту, если ему уже так захотелось жениться, но другие думают, что семейная жизнь Габсбургов не должна быть темой для публичного обсуждения и бульварной печати. Ведь мы все помним, что случилось с принцессой Дианой - ее обожал весь мир, но она никогда не была счастлива. Элика наоборот, как всем кажется, выглядит довольной. Одевается так просто, как любая работающая женщина, и краснеет, если, например, представители республиканских Австрии и Германии в разговоре используют традиционное обращение: "Ваше императорское Величество". Муж недавно был назначен специальным представителем венгерской республики в Европейском союзе. После церемонии журналисты спросили нового посла, между прочим и о том, что он не любит в Будапеште. "Прежде всего мне не нравится, когда меня называют Дюри" - сказал эрцгерцог, имя которого в венгерском паспорте конечно записано по-венгерски Дьердь. Скоро выяснилась и возможная причина, неприязни по отношению к уменьшительно-ласкательному варианту: подошедший к нему тогдашний премьер-министр Дьюла Хорн, бывший коммунист пролетарского происхождения, громко спросил аристократа: "Ну как себя чувствуешь, мой друг Дюри?" Источником нынешнего авторитета и популярности Габсбургов является и глава императорской семьи Отто. В 1916-м году он присутствовал на коронации своего отца, последнего короля Карла Четвертого, в Будапештском соборе. Старые кинохроники сохранили удивленное, ангельское лицо маленького мальчика с длинными волосами. Монархисты так и помнили его в последующие десятилетия. В 1989-м году, когда венгерское правительство, тогда еще коммунистическое, разрешило ему вернуться, приехал старый и мудрый человек, который сразу стал одной из самых популярных личностей. Отто фон Габсбург, наследник престола, был даже одним из возможных кандидатов на пост президента республики. Однако у Отто Габсбурга был достаточно большой политический опыт, чтобы отказаться. Нельзя забыть те неоднозначные отношения, которые существуют в Центральной Европе и сегодня, именно как прямой результат распада Австро-Венгерской империи. Если Габсбурги имели бы тесные политические контакты только с Венгрией, это немедленно вызвало бы подозрение в Словакии, Сербии, Хорватии и Румынии как попытка реставрации исторического королевства венгерского в рамках границ 18-го года. В то же время нелегко объяснить, почему все-таки мятежные венгры уважают больше всех старую династию, и раньше лояльные к престолу нации проявляют сегодня умеренный интерес. Хотя, факт, что Отто и его сын Георг, говорят не только на венгерском, но и на чешском, и хорватском. Как видит ситуацию сам глава императорской семьи? В своем последнем телевизионном интервью наследник, как всегда, говорил о важности создания единой Европы. Всю жизнь он работал за то, чтобы позитивные элементы малой центрально-европейской интеграции Австро-Венгерской монархии сохранились и для нового сотрудничества между нациями бывшей империи. И еще один аспект: несколько дней позже на ТВ уже показали пародию на данное интервью, когда в данной программе спросили в чем секрет примирения венгров с династией, лже-император, характерно грассируя, сказал: "Когда мы, венгры, защищая наши права, восстали против нас, Габсбургов - это была правильная борьба. И как хорошо, что мы победили".

Елена Коломийченко:

Как всегда, вторую половину часа открывает обзор еженедельника European/Европеец. Его представляет Дмитрий Савицкий.

Дмитрий Савицкий:

Французский выпуск еженедельника "Европеец" посвящен деликатной теме: "Франция других" - так расплывчато она названа. "Другие" - это иностранцы, живущие в стране: туристы и нелегальные переселенцы. Вчера, кстати, радио сообщило, что водитель международной линии обнаружил в пустой цистерне своего трейлера 17 нелегалов, полуживых от химических паров и тряски.

Британский "Европеец" занят на этот раз объединением финансовых рынков Лондона и Франкфурта, а также озабочен судьбой канцлера Коля. Современная политическая реклама, (я не имею в виду телеролики, а настенные афиши) готова на все в своих узких кланах. Так в Германии появился нынче плакат, оплаченный левыми зелеными, на котором написано, что если бы нынче Иисус Христос объявился бы в стране - его бы тут же выслали. Это означает, что блок левых партий, мечтающих о победе на выборах в сентябре, взялся за тему об эмигрантах. Германия хочет вернуть себе послевоенный образ гостеприимной страны, хорошего соседа, образ слегка закопченный серией поджогов общежитий эмигрантов, особенно курдов. Кстати, на днях в прессе появилось так же сообщение о том, что Германия собирается в будущем резко упростить въезд в страну для жителей Прибалтики. В отделе новостей так же неизбежные сообщения с Кипра о растущем напряжении на острове. Теперь и Турция готова установить свои ракетные установки на севере острова в ответ на грядущее появление в греческой зоне, купленных в России установок Ф-300. Турция не раз предупреждала Грецию, что если ракетные установки будут доставлены на остров - они будут уничтожены. Финансовые скандалы, вспыхивающие по всей Западной Европе, не миновали и Брюссель. Если в Германии, Италии и Франции в последнее время с неравным успехом выводят на чистую воду разнокалиберных специалистов по быстрому обогащению, почему бы не поискать их и в святая святых - среди бюрократов правления европейского союза? Оказалось, что и в Брюсселе работают, хоть и на высоких окладах, самые обыкновенные смертные, слабые перед соблазном заработать несколько миллионов нелегально. Мошенничество было обнаружено не где-нибудь, а в комиссии по распределению гуманитарной помощи. Сумма испарившихся денег равна "всего лишь" 2 миллионам 600 тысячам долларов.

О том, что Микки Маус отказывается есть дырки от сыра и продолжает грустить, пишет в британском "Европейце" Эдит Корн. Причина проста: актеры "Диснейленда" бастуют. Они требуют такого же статуса и такой же оплаты, как и обычные актеры. В самом деле, какая разница между актером, забавляющим публику в уютном полумраке парижского театра и актрисой, смешащей детей и взрослых средь бела дня у подножья гигантской карусели? Роберт Фокс, приславший свою статью из Косово, назвал ее "Пожалуйста, прекратите войну, а то нам придется еще раз вас попросить". Не правда ли, это нам что-то напоминает, что-то, что мы уже видели: беженцев, трупы, обгоревшие дома, дорогостоящие натовские самолеты, спектакля ради жгущие керосин все над теми же холмами и долинами? Вот только в этом году пляж Дубровника забит до предела.

Жиль Трамлет пишет в "Европейце" о том, что такая огромная и потенциально богатая страна, как Бразилия, до сих пор не захвачена телефонными компаниями. Фотография, иллюстрирующая статью, изображает гологрудую диву, звонящую с пляжа черт знает куда. Трамлет, видимо, имеет в виду, что если в фавеллах Рио установить телефонные будки через каждые 5 метров, мальчишки перестанут играть в футбол, а девицы танцевать басанову. Что меня потрясает в этой эпидемии расплодившихся телефонов, которые нынче во Франции звонят даже в плавательных бассейнах, откуда-то из-под воды, что людям совершенно не о чем говорить. Идет человек по средневековой улочке и вещает через спутник: "Ага. Чего? Ну точно. А он? А она? Ну, потрясающе..."

Ну, заглянем и во французский "Европеец". Нам тут же становиться ясно, почему Бразилия нуждается в телефонах. Оказывается 126 тысяч бразильцев живут в Германии, Италии и Англии. Статья предполагает, что тоска по родине должна приносить телефонным компаниям большие деньги. Прогноз справедливый. "Другие", "иные" во Франции, пишет еженедельник, это англичане в Перигори, голландцы в Корезе и русские на Лазурном берегу. Последний выбор, конечно, не продуман: теснота, шум, пляжи не шире того, что носят сейчас женщины вместо трусиков, местное население скучное, пенсионного возраста, дяди с молодыми парикмахершами или массажистками. Дяди надыбили денек на закате лет и женились на 25-ти летних парикмахершах, умеющих стричь все, что угодно, включая купоны. Но о русских на Ривьере, хоть эта тема и стала уже банальной, как-нибудь в следующий раз.

Елена Коломийченко:

Недавно в Лондоне завершилась международная конференция под названием "ПЕТР ВЕЛИКИЙ И ЗАПАД: новые перспективы". Она была приурочена к 300-летней годовщине посещения Англии российским царем Петром Первым.В конференции участвовали ученые России, Великобритании, Соединенных Штатов Америки и других стран. Рассказывает Наталья Голицына.

Наталья Голицина:

В наше время англичане с гордостью вспоминают о пребывании российского царя в Англии. Ведь Петр нанял в Англии несколько сот мастеров и преподавателей точных наук, которые активно участвовали в проведении его реформ в России. Видимо, это была одна из причин того, что совместными усилиями Национального морского музея и Лондонского университета, в Гринвиче, где проходит знаменитый меридиан, разделяющий земной шар на западное и восточное полушарие, состоялась трехдневная международная конференция, посвященная трехсотлетней годовщине пребывания Петра Первого в Англии. Одним из организаторов и участников лондонской конференции была профессор лондонского университета Линси Хьюз, историк, специалист по России петровского времени, автор только что вышедшей книги "Россия эпохи Петра Великого". Я спросила ее: "Чем Петр Первый интересен англичанам?"

Линси Хьюз:

Для нас очень интересно, что Петр уважал англичан в первую очередь, как нацию моряков. И у нас он учился кораблестроению, он плавал по реке Темза, осматривал британский флот. Он, кстати, здесь провел 4 месяца. По поводу этого визита возникло много анекдотов. Был такой англичанин, инженер Джон Пери, Петр его пригласил работать в Россию, и Пери рассказал интересный такой анекдот, что однажды Петр объявил своим дворянам, что гораздо приятнее быть адмиралом в Англии, чем царем в России.

Наталья Голицина:

Доктор Хьюз, а скажите пожалуйста, говоря об этой конференции, какие основные темы докладов этой международной конференции Вы бы выделили?

Линси Хьюз:

Программа разделяется на 5 секций: "Петр и Великобритания", "История флота", "Дипломатия", "Правительство и царский двор" и "Военная история", может будет еще две самостоятельных лекции. Выступают с докладом об английских анекдотах о Петре профессор Кембриджского университета Антони Кросс, а я сама, в самом конце конференции, я читаю лекцию на тему "Портрет Петра". Что касается докладчиков - их 16 человек, докладчики из Великобритании, России и Соединенных Штатов. А что касается делегатов - около 100 делегатов - они из разных стран мира: из Америки, из Европы, из Австралии. Так что это действительно международная конференция.

Наталья Голицина:

А вот роль Англии в реформах петровских?

Линси Хьюз:

Прежде всего это касается флота. Для Петра Англия, это была нация морская. У Англии в это время был большой флот, так что для него это было самое интересное. А после этого - уровень школ и университетов, как я уже сказала, он пригласил английских учителей и ученых работать в Россию. Так что я считаю, что вот эти два момента, это самые главные - флот и школа. Это наша роль.

Наталья Голицина:

Это была профессор Лондонского университета Линси Хьюз, один из организаторов завершившейся в Лондоне международной конференции "Петр Великий и Запад: новые перспективы".

Елена Коломийченко:

Еще лет десять-пятнадцать назад в странах развитого социализма было не принято афишировать свое богатство. Особое богатство, как и бедность, как утверждала пропаганда, социалистическому обществу не присущи. Ну, а как же представляется сегодня проблема"богатые бедные" в "переходных" странах центральной Европы? Вот что рассказывает Ежи Редлих из Варшавы.

Ежи Редлих:

В один и тот же день солидная газета "Ржеч Посполита" поместила два репортажа. Один рассказывал о протесте группы бездомных против попытки выгнать их из центрального железнодорожного вокзала, в главном зале которого они ютятся на своих картонных подстилках. Второй репортаж повествовал о роскошном подваршавском микрорайоне с квартирами стоимостью в сотни тысяч долларов каждая, со своей охраной, подземными гаражами, плавательным бассейном, теннисными кортами. Подобное сопоставление могло бы показаться газетной дешевкой, если бы оно не было столь правдивым. У 60% молодых семей нет собственной квартиры и, в то же время, растут роскошные районы, в которых 1 квадратный метр жилья стоит не менее 3 тысяч долларов. Два полюса - бедности и богатства - все ярче выделяются не только в отношении жилья, вообще увеличивается дифференцированность доходов. Причем сопоставляются не прибыли капиталистов с заработками рабочих, а доходы наемных работников. Председатель Государственного банка в один месяц получает столько, сколько высококвалифицированный врач не заработает и в 3 года. По неофициальным, но достоверным данным, несколько сот человек зарабатывают равноценно свыше 15 тысяч долларов в месяц, с другой стороны, почти 2 миллиона человек живут ниже уровня прожиточного минимума, а около 14 миллионов не достигают социального минимума, который в этом году определился в 138 долларов в месяц на душу населения. Подоходное расслоение в польском обществе ярче, чем в других странах Европы. 30 лет тому назад уровень экономического развития Австрии или Нидерландов был близким к сегодняшнему уровню Польши. Но неравенство отнюдь не было там столь большим, как у нас. В настоящее время в Польше толковый менеджер, высококвалифицированный бухгалтер, талантливый юрист может требовать зарплату примерно столь же высокую, как его германский коллега. Однако строительные рабочие или кассирша крупного универмага зарабатывают в 10 раз меньше, чем в Германии. Медсестра в Польше получает даже в 15 раз меньше, чем ее немецкая коллега. Если сравнить оклады высших государственных чиновников Польши и Германии, то окажется, что Президент Польши зарабатывает в 5 раз меньше Президента Германии, а премьер-министр в 6 раз меньше федерального канцлера ФРГ. Правда, Германия одна из самых эгалитарных стран в мире: в этом отношении Польша не следует ее примеру. В Польше подражают скорей американской модели. Дифференциация зарплаты в Польше в последнее время нарастает почти столь высокими темпами, как в Соединенных Штатах Америки. Многие политики и экономисты задаются вопросом: какая модель оплаты труда для Польши более подходящая- немецкое равенство или американское неравенство? Отвечать на этот вопрос пока рано, потому что нынешняя система оплаты труда в Польше вообще извращена: она гибрид первобытного капитализма и остатков бюрократического социализма. Нельзя логически объяснить, почему платят не за экономическую эффективность работы, а за место приложения труда. Например, шахтеры по-прежнему зарабатывают прилично, в то время как вся отрасль несет миллиардные, считая в долларах, убытки. То же самое относится и ко многим крупным предприятиям тяжелой промышленности: они по сути дела остаются государственными, их монополистическое положение в сочетании с пробивностью профсоюзов, оказывают на казну такое давление, которому ей не устоять. Между тем, в частном секторе средняя зарплата явно ниже, чем в государственном. А ведь, как ни парадоксально, этот частный сектор сильно тянет польскую экономику вперед. Но частный владелец платит по производительности: если он считает, что энергичному менеджеру стоит заплатить в 15 раз больше, чем сварщику, то он и платит. Вот и получается, что дифференциация зарплаты в среднем по стране нарастает, главным образом, за счет частного сектора. Предприниматели ограничивают заработки до минимума, пользуясь безработицей и слабостью, а то и вовсе отсутствием у них профсоюзных организаций. Правда, статистика несколько затемняется тем, что владельцы часть заработка дают втихую, как говориться, под столом, дабы избежать уплаты налога и соцстраха. Польша стремиться к Европейскому сообществу, а между тем одно из неотъемлемых условий ее членства в Европейском союзе - приведение в порядок оплаты труда и, в частности, глубокая реформа неэффективной государственной промышленности и других отраслей народного хозяйства.

Елена Коломийченко:

А сейчас слово Миклошу Куну из Будапешта. Богатые и бедные в Венгрии.

Миколош Кун:

Нынешнюю ситуацию характеризуют известия в последних новостях будапештского радио, услышанные мною за минуту до того, как мне позвонили из Праги: жена состоятельного бизнесмена, владельца ряда типографий, нескольких крупных заводов, с августа каждую среду будет бесплатно работать врачом в будапештской больнице, где лечат почти исключительно бедных людей. Явление новое - это бесспорно, но шаг ли назад, либо вперед, не берусь судить. Факт, что треть венгерского населения - 3 с половиной миллиона человек, по-прежнему живут за чертой бедности. Сюда можно отнести около 600 тысяч цыган и 2 с половиной миллиона пенсионеров. Это жертвы не только смены строя, но и времен социализма. В их положении серьезных изменений нет и не предвидится. Именно эти два слоя венгерского общества не имеют ни малейшего шанса изменить в ближайшем будущем свой социальный статус. Зато заметно изменилось в последнее время чувство безысходности у третьего слоя бедных - у безработных. По мере сокращения в стране безработицы в целом, кажется, все чаще люди, потерявшие заработок, когда закрывались государственные учреждения, находят для себя некий "модус вивенди" (правда в "черном хозяйстве") но, быть может не надолго. Согласно прогнозам, черные и серые полосы макроэкономики в ходе присоединения Венгрии к Европейскому Союзу, постепенно будут терять свой вес, что и породит очередной скачок в пропорции между бедными и богатыми. Я уже не говорю о прогнозах скачкообразного роста цыганского населения в Венгрии. Будапештские социологи и демографы часто называют это бомбой замедленного действия. Но пока бедные слои общества в этом смысле сравнительно устойчивы, класс богатых меняется с каждым днем. Кроме "новых венгров", в частности, выходцев их бывшей партийной, комсомольской и местной "гэбэшной" номенклатуры, на глазах у всех потихоньку возникает именно тот самый "средний" класс, о котором в бессонные ночи мечтают члены правительств всех бывших стран-сателлитов Москвы. Венгрия мало еще ощущает в своей жизни результаты этого процесса, но процесс явно пошел. Те предприниматели, которые 5-6 лет назад рискнули основать свою фирму и играть по правилам рынка, выделяются из толпы даже в консерватории и на премьерах пьес театра "Абсурд". Многие из моих знакомых в университетской среде сегодня уже отдыхают в экзотических странах, покупают новые марки машин, но у каждого из них, либо у их близких - свой бизнес. Их дети имеют реальную возможность стать мультимиллионерами, да еще в долларах. С другой же стороны, большинство венгерской интеллигенции с трудом сводят концы с концами. Словом, пропорции между бедными и богатыми меняются в эти дни чуть ли не на глазах у всех. Только что, с удивлением, сообщило нам бюро статистики, что за первые 6 месяцев этого года, мелкое предпринимательство дало казне на 40% больше налога, нежели это было запланированно. И это при том, что мелкие и средние предприниматели в Венгрии соединяют в себе азарт капитализма дикого Востока со склонностью и даже страстью любой ценой обманывать государство. То есть, в этом смысле они нам напоминают известный подвид "гомо советикус". И вот при таком тяжком наследии, он, этот венгерский предприниматель, кандидат в богатые люди, начинает вдруг почти добровольно отдавать излишние деньги во многом для того, чтобы содержать бедных. А недобровольно он отдает их давно. 25% налога с оборота означает, что каждый венгр, покупая товар, четверть цены платит не производителю, а казне, а через казну - опять-таки бедным. И это необходимо. Поскольку разрыв между богатым и бедным слоем общества в Венгрии почти в 2 раза шире, нежели в странах Западной Европы. Несмотря на столь вопиющую разницу, выход из этой ситуации в последнее время как будто найден: нужна не революция, не нивеляция сверху вниз, а наоборот - самые бедные слои общества не стоит обременять лишними поборами. Зато надо, чтобы очень богатые люди платили еще больше налогов. По крайней мере, такова философия нашего нового кабинета министров.