Михаил Соколов:

За 9 месяцев до парламентских выборов в жизни России произошли события, которые требуют корректировки прежних предвыборных прогнозов. Лишь экономическая ситуация в стране пока резко не ухудшается. Зато война на Балканах и пропагандистская кампания вокруг нее явно изменили политический климат в самой России. В моде теперь патриотизм не лучшего свойства.

Гости программы - команда Бориса Ельцина образца 1995 года. Это бывшие помощники президента Ельцина: Георгий Сатаров - по политическим вопросам, Михаил Краснов - по юридическим вопросам, Александр Лившиц - по экономике, и бывший пресс-секретарь президента Вячеслав Костиков.

Сегодня уникальная ситуация, когда одним из основных политических факторов того, как будет развиваться ситуация перед выборами, будет фактор внешней политики - война на Балканах. Можно ли сосредоточиться России, если она как раз сейчас все активнее и активнее обращена во вне, начинает втягиваться в косовский кризис и противостоять странам Западной Европы и США, их позиции, снова объединяется с кем-то еще кроме Белоруссии? То есть, внешняя политика властно вмешивается во внутреннюю жизнь.

Георгий Сатаров:

Сосредоточению политического класса всегда способствует страх. Я напомню, что в августе и сентябре прошлого года последовал чрезвычайно серьезный и экономический и политический кризис. Мы тогда стояли на пороге Бог знает чего. Все, начиная от Зюганова и заканчивая Явлинским, говорили одну и ту же фразу: "Единственное, что у нас осталось святое - это Конституция". Ощущение осознания общих ценностей всегда порождает страх. К нему могут добавляться такие эмоции как обида, униженное достоинство и все такое прочее. Так что внешние обстоятельства такого рода могут способствовать сосредоточению нации. Другое дело, способна ли политическая элита осознать опасность и унижение и сделать из этого адекватные выводы.

Михаил Соколов:

А выводы делаются адекватные?

Георгий Сатаров:

Если различать символическую политику, риторику и действия, то в сфере действий - пока адекватные.

Михаил Соколов:

Вопрос Михаилу Краснову. Говорят, надо предпринимать действия к объединению Союза России, Белоруссии и Сербии. А как это выглядит с юридической точки зрения? Это реально или это политическая риторика?

Михаил Краснов:

Вполне реально, потому что есть Союз России с Белоруссией. Можно подписать такой же международный правовой договор. И Югославия будет присоединена. Но надо понимать, что это объединение - не единое государство, даже не конфедерация, это просто союз государств. Поэтому с юридической точки зрения это реально.

Я хотел бы продолжить вашу мысль о том, что внешняя политика влияет на внутреннюю. Я считаю, наоборот, внутренняя политика влияет на внешнюю, на шаги на международной арене.

Мой диагноз таков: идейная стратегическая инициатива ушла из рук тех, кого мы долгое время называли демократами. Обнаружилась страшная вещь: полный идеологический кисель. Не обладая этим стержнем, демократический лагерь во многом склонен начинать играть по правилам, которые ему навязывают левые силы.

Михаил Соколов:

То есть, на так называемом патриотическом поле.

Михаил Краснов:

И это на самом деле страшно, потому что в таком киселе обычно приходит некая третья сила. Отзвуки прихода нам показали, когда начались бомбежки, только слабую тень того, что будет происходить, когда эта третья сила придет на истерике патриотической, я отделяю это от нормального патриотизма. И могут начаться очень страшные вещи.

Михаил Соколов:

Вас впечатлила толпа у американского посольства?

Михаил Краснов:

Именно толпа, а не организованные люди. Толпа, которая поддается любым разрушительным эмоциям. Это просто может перекинуться на весть строй и уклад жизни в России.

Михаил Соколов:

Александр Яковлевич (Лившиц), во что может обойтись нынешней России этот угар патриотизма? Ведь продолжение защиты режима Милошевича может стоить предоставления кредитов и провала переговоров по внешнему долгу, и многому другому. То есть, экономическая ситуация может ухудшиться.

Александр Лившиц:

Такая опасность в принципе есть. Но пока нам это ничего в финансовом отношении не стоило. Наоборот, Всемирный банк всегда декларировал свою политическую неангажированность. И сейчас у банка есть хороший шанс доказать, это на примере России. Я думаю, то же будет и на переговорах с Парижским и Лондонским клубами кредиторов.

А вот политически это действительно важно. Возьмите судьбу либералов. Это все-таки люди известные, люди умные. Во многом, становлению либерализма в России помогла Америка. Она породила этот либерализм. Она же его и похоронила. По той причине, что идти на выборы с западными ценностями, учитывая тот накат антизападных настроений, который я сегодня вижу, будет гораздо сложнее, чем до начала войны. То есть, они их добили. Не нарочно. Просто такой эпизод.

Я бы сказал о другом. России Ельцина и Чубайса больше не будет в ближайшие годы. Это будет Россия Примакова и Лужкова или Лужкова - на несколько лет, возможно на пять. Я не говорю, что это хуже или лучше. Просто Запад должен понять, что это так. Понять, какие у России интересы, как она будет жить, по каким порядкам. Избавление от иллюзий, что здесь будет так же, как было во все 90-е годы, это очень важный момент, который на Западе хорошо бы усвоить.

Михаил Соколов:

Вячеслав Васильевич (Костиков, одна Россия ушла. Приходит новая. А у вас, как у человека, который работает в концерне "Медиа-Мост" и занимается средствами массовой информации, нет ощущения того, что эту Россию добивают и СМИ, которые включились в пропагандисткую компанию и показывают не совсем то, что происходит на самом деле. Ведь тому, как страдают сербы, уделено порядка 80% эфирного мнения в сюжетах о Балканах, а как страдают сотни тысяч людей, которые бегут от геноцида - 20%. Хотя в западных СМИ пропорция несколько иная. Она, по-моему мнению, более соответствует действительности?

Вячеслав Костиков:

Я бы не хотел бросать камень в сторону СМИ. Не потому, что я работаю в "Медиа-мосте", а потому, что я вырос в системе массовой информации. Знаю, как не конструктивно критиковать СМИ. Даже, когда они делают ошибки. Это та ошибка, которую сейчас совершает Евгений Максимович Примаков. Вспоминая любимого мною Владимира Высоцкого, я сказал бы: "не трогай шурина".

Продолжая идею эмоций, когда мы наблюдали неприглядные сцены около американского посольства, я думал, что туда придет "красное старичье". А оказалось, там было много молодежи, много студентов. Для меня это стало в своем роде откровением. Я понял, насколько высок накал страстей вокруг славянской тематики, Сербии или Югославии. Что даже наша деполитизированная молодежь вдруг поняла, что она должна как-то заявить о себе. Одна из задач, если возвращаться к роли прессы, должна состоять не в том, чтобы нагнетать ситуацию вокруг Югославии, а в целях пользы отечества, как можно занизить уровень эмоций. Потому что нас, если мы начнем решать проблему на уровне эмоций, это уведет очень далеко. Если говорить о реальной стратегии, то сама формула славянского единства, славянский фактор - это инструмент политики 19 века, когда Россия проводила имперскую политику и не скрывала этого. Россия гордилась ролью жандарма Европы. Так же, как фактически сейчас гордится Вашингтон и, в сущности, не скрывает этого.

Никакого в реальности славянского единства сейчас нет. Что касается идеи присоединения Сербии к России и Белоруссии, я думаю, что, к счастью, это не реальная идея, а со стороны Милошевича и Бориса Николаевича, который имел неосторожность поддержать эту идею, не более часть карточной политической игры. Я бы даже назвал это политическим блефом, который нужен был президенту на очень коротком отрезке времени, чтобы отчасти разрядить ситуацию с импичментом. Отчасти, я думаю, он блефовал правильно. Вы помните, какие аплодисменты сорвало сообщение Селезнева, когда он сказал, что Ельцин эту идею поддержал.