Владимир Бабурин:

Хотелось бы услышать Вашу оценку миссии Виктора Черномырдина, сам факт его назначения Борисом Ельциным специальным представителем на Балканах. Вы же знаете этого человека еще по работе в ЦК КПСС.

Михаил Горбачев:

Я знаю Виктора Степановича хорошо, это заместитель заведующего отделом химической промышленности ЦК КПСС, потом мы его выдвигаем с Николаем Ивановичем Рыжковым министром газовой промышленности, потом, когда начали реорганизовывать министерства и сокращать аппарат, мы сделали его руководителем первого советского газового концерна, и, как бы, создавали новые формы управления нашей экономикой. Так что я его хорошо знаю. И как о хозяйственнике, и как о человеке-промышленнике я о нем неплохого мнения. Да и он по человеческим качествам - такой русский человек. Даже я ему уступаю, на гармошке не играю, на балалайке не играю... и т.д. Но, думается, что вот это решение - опрометчивое решение. Оно отражает просто борьбу нашу здесь в верхах. У нас тут все выясняют отношения, все баланс... Ведь президент главным образом у нас ищет баланс. Не России, как ее вытащить из кризиса, как дать ей второе дыхание, нет. Главное - баланс, который бы сохранял его роль третейского судьи и давал ему возможность удерживать свою власть. И все. Больше ничего его не интересует. Вы меня извините, больше я на эту тему не буду говорить, поэтому, это - порождение этого. Потому что разве можно сравнить возможности Примакова, как раз в этой сфере, в переговорной дипломатии. Даже то же Игорь Иванов... Но в первую очередь, я ставлю Примакова. Я думаю, что, то что Примакова как-то отодвинули от этого дела, от этого мы не выиграем. И расчеты на то, что Черномырдин встретится с Гором, потом всякие последствия были от встреч с Гором. Однажды они встретились и начали всякие тосты поднимать за президентство и прочее все. После этого Черномырдин вернулся и его убрали с поста. Так что, я мало вижу тут его роль. Конечно, я думаю, раз договорились - пусть действуют. Куда денется президент? Без него - ничего. Куда денется Примаков? Надо договариваться и реализовывать. Поэтому, какую-то роль он сыграет, но я не переоцениваю. Вот Вы понимаете, первый раз он съездил в Белград. Там состоялись важные разговоры. Те, кто дипломат, и искушен в этом, и в политике и в дипломатии, знают, что что там было, - с одной стороны, - это часть в резерве, а часть - то, что должно выйти и заброшено, чтобы взбудоражить дискуссию, вызвать реакцию партнеров. И думаю, что как какой-то резерв еще рассматривать, как какой-то возможный ход и такой, сразу было заявлено Виктором Степановичем. И загудели из Белграда: " а мы такого не говорили". Сразу опровержения последовали. Я уверен, что разговор касался разных вариантов, и разной степени, так сказать, компромисса - кто на что должен пойти. Я сразу почувствовал и сразу сказал: надо сапожнику заниматься своим делом, другому печь пироги, как известно... Знаете, я не очень симпатизировал этому решению. Оно только ослабляет, оно раздробляет наш круг лиц, от которого требуется интенсивная активная работа. Мне думается, - это усложнило как-то. И теперь и тот едет, и тот встречается...

Владимир Бабурин:

У Вас не чувства ревности? Ведь у вас бы это получилось. Вас хорошо знают.

Михаил Горбачев:

Нет, у меня сейчас не получится. Это я Вам должен откровенно сказать. Потому что свои позиции по отношению к НАТО, свои позиции по отношению к тому, что я вдруг услышал на праздновании 75-летия журнала "Таймс", когда мы вместе с президентом были там докладчиками, он последним выступал, а я предпоследним, вдруг я услышал, что 20 век стал веком Америки, и что, с божьей помощью, надо сделать 21 век надо американским веком. Я задаю себе вопрос: а мы где? Где Китай и Индия и даже и Великобритания. Но они думают, они рядом там будут где-то, они всегда рядом. Ну а мы там где? Я решительно не согласен с таким подходом. Это, вообще говоря, заблуждение, это опасная философия, нищета философии. Мир никому не удастся подчинить, никому не удастся стать жандармом. Даже НАТО не справится. И поэтому уже члены и европейцы НАТО начали заявлять, в том числе и Далема сказал: "Я против, того, чтобы НАТО была жандармом Европы."