Лев Ройтман:

НАТО - это организация реальных государств, существующих в реальном мире. Прийти на помощь народу Чечни, который стал жертвой бомбовых ударов российской авиации, НАТО, ни при каких обстоятельствах, не могло бы, и не позволило бы себе. Ибо риск подобной помощи, мог бы оказаться совершенно несоизмеримым с той гуманитарной программой, которую НАТО могло бы, или предполагало бы там выполнить. Но с другой стороны, в тех регионах, в тех точках, например, Европы, где НАТО может оказаться, я не боюсь этого слова, полицейским, добрым охранником правопорядка, - там НАТО должно действовать. И это понимают в странах Союза. Ведь, как ни странно, наибольшую поддержку акции НАТО в Югославии мы встречаем именно во Франции. Казалось бы, Франция говорит несколько иным международным языком. Но гуманитарная программа, гуманитарная "повестка дня", выполняемая в данном случае военными методами, находит особую поддержку именно во Франции. Эта акция встречает массовую, доминирующую и подавляющую поддержку и в Германии. Хотя у Германии особое отношение к действиям с помощью армии, с помощью военных методов. Особенно в Сербии. Тем не менее, меняется мир, меняются ситуации... И там, где НАТО может оказаться полезным в достижении, во-первых, программных целей Устава ООН, и во-вторых, тех целей, которые были провозглашены в Вашингтонском договоре, Союз должен действовать. И НАТО находит достаточную базу в общественном мнении народов натовских стран, для того, чтобы эти действия осуществлять и не допускать, чтобы потом говорили: "А почему начали так поздно?" Как это было в период страшного кризиса в Боснии-Герцоговине.

Проблема в том, что понятия коллективной вины не существует, т.е. проблема эта существует, но цивилизованным обществом не разделяется. Поэтому, даже по отношению к немецкому народу периода гитлеризма, не говорят о коллективной вине. И поэтому, никогда и никто в послевоенной Европе не говорил о коллективном покарании. Что касается сербского народа, то опросы общественного мнения показывают, что сербы в гигантском большинстве сегодня поддерживают Милошевича. Но говорить о коллективной вине сербов в том, что происходит в Косово, а именно, в геноциде, или в том, что является преступлением, содержащим признаки геноцида,- не приходится. Они являются в той же степени жертвой своего лидера, который смог их оболванить на националистической, или, если хотите, на сербо-нацистской почве, в какой немцы были жертвой своей оболванивающей нацистской идеологической пропаганды. Поэтому, против сербского народа эта война не ведется. И это пытаются все время довести до сведения сербского народа. Вашингтонская декларация говорит о том, что реальное урегулирование в Югославии невозможно без демократизации Сербии. Сербы, в какой-то мере, стали жертвами собственной легкомысленной национальной спеси, если хотите. Я недавно был в Дрездене. Дрезден находится недалеко от Праги. Это ближайший к Праге крупный немецкий город. И я видел там Цвингер. Цвингер - это ошеломляющий архитектурный ансамбль, который был разбомблен англичанами и американцами уже весной 45 года. В Дрездене гибло мирное население, гибли культурные ценности. Мы все сегодня сочувствуем невинным жертвам. Но, с другой стороны, возникает вопрос: "Почему эти люди должны были стать жертвами?" Быть может, стоит, действительно, иногда задумываться над тем, что не следует делать другому то, чего не желаешь, чтобы делали тебе. И в этой связи, конечно, можно вспомнить Хиросиму, можно вспомнить Нагасаки, трагедию тех японцев, которым мы все сочувствуем сегодня, когда прошло столько лет после войны.