Савик Шустер беседует на эту тему с Андреем Грачевым, политологом, корреспондентом журнала "Новое Время" в Париже и Владимиром Буковским, известным правозащитником, находящимся в Великобритании, в Кэмбридже.

Савик Шустер:

Владимир, первый вопрос к вам. В России очень много пишется о "новой холодной войне". Вы ощущаете эту новую атмосферу?

Владимир Буковский:

Я замечаю серьезные изменения политического отношения в США к российским делам и пересмотр почти всей американской политики по отношению к России за посткоммунистический период. Дело даже не в переговорах Путина с Клинтоном, сами по себе они лишь отражают некие изменения настроений в Вашингтоне. Вот уже несколько недель назад Конгресс представил новый законопроект, который переоценивает историю отношений за последние примерно десять лет и дает новые рекомендации, гораздо более жесткие, в частности, и в смысле финансовой помощи. Они ограничивают, скажем, возможности МВФ, и, в общем, подвергают довольно острой критике политику по отношению к России периода Клинтона. Это само по себе сильно меняет климат. Я бы не говорил о "холодной войне". Это просто более трезвое отношение к российским делам. Как мы помним, после 1991-го года на Западе решили, что в России наступили демократия и рыночная экономика, а стало быть все, что мы можем делать, - это терпеливо им всячески помогать и придерживаться "статуса кво". "Ельцин у нас у власти - будем все поддерживать Ельцина. Был Горбачев -поддерживали Горбачева". Это - довольно пассивная и бездумная политика, ориентированная на одного человека и на какую-то очень узкую, скажем, политическую линию. Считалось, что все, чтобы Россия ни делала, это - продолжение реформ. Конечно, эта бездумная политика теперь подвергается критике, поскольку результаты довольно негативные: сдвигов нет, ситуация в России только ухудшается, и, в общем, конечно, настало время ее менять.

Савик Шустер:

Андрей, вопрос к вам. Континентальная Европа, она в своем анализе ситуации отличалась, несущественно, но все же отличалась от Вашингтона. Вот сейчас вы ощущаете, скажем, в Европе перелом в отношении к России?

Андрей Грачев:

Безусловно, потому что речь идет, разумеется, в целом о пересмотре западного подхода к отношениям с Россией. И вот я тоже мог бы задать вопрос: почему это происходит именно сейчас. Потому что, в конце концов, те вещи, которые сейчас пишут и говорят, и в Америке, и в Европе, в отношении России, открывая как бы для себя и коррупцию, и мафиозный характер экономики, и преступный характер чеченской войны, на самом деле, в значительной степени в нашей аудитории это для многих не новость. Поэтому есть смысл задать вопрос: "А почему сейчас"? Здесь, мне кажется, есть некоторые объяснения. Конечно, есть нюансы в подходе Америки и Европы. Но они объясняются и геостратегическим их положением, и тем, что Европа, конечно, будучи ближе к России, более внимательно следит за ее внутренним развитием, за внутренней эволюцией ситуации. Ей не безразлично, какой сосед вырастает у нее на Востоке, и не превратится ли этот ее Восток в своего рода "Дикий Восток", что, судя по всему, и происходит. Но, в целом, я повторяю, подход и Западной Европы, и Америки в последние недели, можно сказать, последние несколько месяцев, конечно, характеризуется значительно более жесткой и требовательной позицией. За этим, с моей точки зрения, в первую очередь стоит то, что отпали те самооправдания, которые Запад выдумывал для себя на том этапе, когда он фактически безоглядно следовал за всеми изгибами или извивами политик Ельцина, будь то внутриполитическое развитие или его кавказская политика. Ведь, когда была первая чеченская война, в адрес Ельцина и его команды не говорилось ничего подобного, хотя, она, конечно же, была не мене варварской, чем сейчас, а во многих отношениях и более. За этим, я думаю, скрывается и проявляется главное стратегическое изменение - желание Запада в целом успеть дистанцироваться от той команды, которую они уже фактически списывают со счетов. Им придется иметь дело с кем-то другим, и они не хотят, чтобы уход Ельцина в глазах будущих руководителей России, которые неизбежно придут с очень критической оценкой всего, что произошло за годы его правления, отразился на их отношениях с будущим российским руководством.

Савик Шустер:

Ну, если Запад пытается дистанцироваться, как говорит Андрей Грачев, то, в принципе, он дистанцируется и от Владимира Путина, третьего подряд премьер-министра - выходца из КГБ. Это тоже может заботить Запад, но, тем не менее, он дистанцируется от самого явного сегодня преемника Бориса Ельцина?

Владимир Буковский:

Путин никогда не был любимцем Запада, в отличие, скажем, от Черномырдина или Примакова. Эти люди как-то более охотно воспринимались Западом. Ну а Путин с самого начал вызвал довольно негативную реакцию, с тех пор, как появился. Поэтому, быть может, и это сыграло свою роль в ускорении переосмысления восточной политики Запада. Объявление Путина возможным наследником насторожило Запад, и явно не устраивает его. К вполне разумным и правильным замечаниям Грачева я хотел добавить еще одну деталь: видимо, еще и внутриполитические дела в Америке в каком-то смысле способствовали переосмыслению ее нынешней политики по отношению к России. Дело в том, что Клинтон, в последнее время бывший президентом, и его естественный наследник Гор уходят. Отношение к Гору у истэблишмента довольно негативное. Поэтому, критикуя восточную политику администрации Клинтона, каким-то косвенным образом они атакуют и Гора, непосредственно связанного с этой политикой, и даже косвенно связанного с вытекающими из нее скандалами. Так что, здесь есть еще и внутриамериканский аспект.