Дмитрий Волчек:

Оставляют ли лагеря ощущение переполненности, ощущается ли нехватка продовольствия и медикаментов?

Андрей Шарый:

Те лагеря, в которых я побывал, не оставили у меня ощущения переполненности. Дело в том, что сейчас во всех десяти или одиннадцати македонских лагерях есть некий запас мест для беженцев. Это буквально несколько тысяч. Но дело в том, что невозможно предвидеть, какое именно количество беженцев пересечет границу Югославии и Македонии завтра, послезавтра и в следующие дни. Поэтому, под городом Гостевар - это Западная Македония, албанские ее районы, сейчас строится в пожарном порядке с участием НАТО большой лагерь на двадцать тысяч человек. И как сегодня мне сообщили в управлении Верховного Комиссара по делам беженцев, это, вероятнее всего, не последний лагерь, поскольку ведутся переговоры с правительством Македонии о том, чтобы продолжить строительство этих лагерей. Правительство, естественно, упирается, поскольку в Македонию ежедневно прибывает значительно больше беженцев, чем из нее вывозится международными гуманитарными организациями и правительствами многих стран, которые участвуют в программе помощи албанским беженцам. Сами лагеря, еще раз повторю, не оставляют ощущения переполненности, однако, эмоции они вызывают довольно сильные. Надо сказать, что поскольку я несколько лет работал в бывшей Югославии, то побывал в очень многих лагерях и в Боснии, и в Хорватии и то, что я сегодня видел в Македонии, это только продолжает довольно тягостную картину людских страданий, которые, вообще, довольно сильно действуют на нервы. Я был в двух лагерях, один из них - это лагерь Блатце, пересыльный лагерь на границе Югославии и Македонии, прямо у границы, небольшой по местным меркам - там может поместиться около шести тысяч человек. Туда помещают беженцев, которые только-только перешли границу, и там они проводят день, два, или три, в зависимости от возможностей остальных лагерей, а затем их автобусами распределяют по этим остальным лагерям. В одном из них сегодня я тоже побывал - это один из самых больших лагерей под названием Стенковец, там в настоящее время находятся почти двадцать тысяч человек. Там всюду холмистая, гористая местность, и лагерь построен по круговому принципу. В середине находятся представительства всяких гуманитарных организаций, управление Верховного Комиссара ООН по делам беженцев, организация "Врачи мира", "Красный крест". Холм, на котором расположены все эти организации, окружает огромнейшее количество палаток - их просто сотни. Всякие санитарные учреждения - туалеты, все это довольно зловонное дело, все это вынесено куда-то за ограду. Лагерь огорожен и охраняется полицией. Пыль, солнце, довольно жарко, людей огромное количество, и у всех совершенно безнадежные, потухшие глаза, и самое, пожалуй, тягостное впечатление это то, что люди в таких тяжелых условиях, потерявшие фактически все, многие из них просто вышли из Югославии с несколькими пластиковыми сумками, они пытаются каким-то совершенно жалким способом воссоздать нормальный образ жизни. Мужчины по утрам уходят из брезентового дома, из палатки, и слоняются по лагерю, стоят в очередях за гуманитарной помощью, узнают, кто и когда уедет и так далее. А женщины, по мусульманскому обычаю, остаются в палатках и пытаются наладить некое подобие домашнего уюта, что выглядит весьма жалко. Также там очень большое количество детей, говорят, что молодые албанцы предпочитают идти в Македонию, а не в Албанию из боязни попасть в ряды Косовской Освободительной Армии, поэтому, здесь, в тех лагерях, которые я видел сегодня, не так много стариков, но очень много детей и молодежи.

Дмитрий Волчек:

Андрей, многие западные страны предоставляют косоварам временное убежище. В какие страны сейчас направляются беженцы, и как осуществляется отбор?

Андрей Шарый:

В принципе, система отбора до конца для меня осталась непонятной, сегодня я специально задавал вопросы об этом в Управлении Верховного Комиссара ООН по делам беженцев. Мне удалось узнать, пожалуй, следующее: существует некий список приоритетов, что-то в этом роде. Прежде всего за границу уезжают люди, что называется, из социально слабых семей, многодетные, потерявшие кормильца, больные и так далее. Если у кого-то из косовских албанцев есть родственники за границей, а они есть у очень многих, у большей части, то существует довольно короткая процедура, согласно которой родственники из-за границы присылают приглашение, и за счет правительств тех стран, которые участвуют в этой гуманитарной программе, беженцы доставляются туда. Но, фактически, как мне сказали в управлении Верховного Комиссара ООН по делам беженцев, две трети из тех ста тысяч человек, которые сейчас находятся в лагерях на территории Македонии, наверняка имеют родственников, и они будут жить, например, в Германии или в Австралии, получая гуманитарную помощь, но не в каких-то лагерях беженцев. Что же касается других, то для них оборудуются какие-то помещения, где-то по всему миру. Передо мной лежит список стран, куда направляются беженцы. В нем тридцать девять стран, от таких экзотических, как Андорра, которая выразила готовность принять шесть или десять человек, Эстония, которая готова принять пятнадцать беженцев, до таких стран, как Германия, где уже находятся больше двенадцати тысяч человек, и США, куда, в конце концов, приедет двадцать тысяч косовских албанцев. России в этом списке, к сожалению, нет, хотя Россия оказывает гуманитарную помощь не только сербам, но и косовским албанцам. Сегодня в Скопье как раз прилетел самолет МЧС, на котором прибыло около тридцати тонн гуманитарной помощи, часть из них будет передана в распоряжение правительства Македонии, а часть будет отправлена специальным конвоем в Косово, на югославскую территорию.

Дмитрий Волчек:

А сами беженцы, по крайней мере, большинство из них, настроены ли они оставаться в Македонии или предпочитают Албанию и другие страны?

Андрей Шарый:

У меня создалось впечатление, что с одной стороны, это абсолютно потерянные люди, это люди с пустыми, потухшими глазами, которые дни проводят в ожидании того, как решится их судьба, они просто не знают ничего, о том, что с ними случится в самом ближайшем будущем. Те условия, в которых они находятся, конечно же, не способствуют чему-либо иному. В принципе, они везде гости, и если и не жданные, то вообще-то нежелательные, потому что македонские власти настроены очень решительно. Для Македонии беженцы - это гигантская проблема, они в принципе не нужны, потому что в стране очень хрупкий этнический баланс между славянским большинством населения и этническими албанцами, которых, по разным подсчетам, уже около полумиллиона. Совершенно очевидно, что какая-то часть из беженцев - десятки тысяч, останется в Македонии. Это создаст для этой страны, для ее правительства, дополнительные проблемы. Конечно, большинство хотело бы вернуться в Косово, но я боюсь, по крайней мере, мой опыт работы в Югославии подсказывает, что ожидать этого было бы нереально, потому что через три с лишним года после окончания войны в Боснии до сих пор около восьмисот тысяч боснийских беженцев не вернулись домой.

Дмитрий Волчек:

А каково отношение местного населения, македонцев к беженцам, возникают ли конфликты на бытовой почве?

Андрей Шарый:

Конфликты на бытовой почве не возникают, дело в том, что лагеря, где находятся около ста тысяч человек, совершенно изолированы от нормальной македонской жизни. Туда никто не может попасть, существует система контроля. Не то, что бы из этого лагеря нельзя было бы убежать, но бежать этим несчастным беженцам совершенно некуда. А македонцам, из "обычной" жизни там тоже совершенно нечего делать. В Скопье, по данным ООН, сейчас находятся почти пятьдесят тысяч. Они живут все по албанским семьям, кто-то снимает квартиры, кто-то живет у родственников, и все они концентрируются преимущественно в мусульманской, в албанской части города. Это, очень своеобразный своего рода космос, смесь Востока и Запада. Там довольно грязно, довольно шумно, восточные базары, живописные уголки. Но разделение между славянским населением и албанским довольно сильное. Мне удалось здесь узнать, это, к сожалению, говорят фактически все, что по мере того, как разворачивается конфликт в Югославии, отчужденность между здешними македонцами и македонскими гражданами албанской национальности возрастает, и нет оснований полагать, что появление здесь сотен тысяч беженцев эту ситуацию улучшит, скорее наоборот. Я в этом отношении скорее пессимист.