Кавказские пленники. 29 декабря 1997
ВедущийОлег Кусов

В представлении российского человека, Чечня сегодня - это нечто вроде большого бандитского притона, где народ живет разбоем и воровством. Основной же промысел чеченцев, согласно этому же представлению, - кража людей - напоминает народный промысел с богатыми традициями. Между тем, очевидно, что обстоятельства чеченского быта далеко не столь однозначны. И изнутри воспринимаются абсолютно иначе. В Чечне живут не только преступники, и об этом наша программа.

Из Владикавказа, столицы Северной Осетии, с которой и начиналась наша дорога в Чеченскую республику, до Грозного рукой подать: чуть больше 150 км. Но расстояние здесь давно уже измеряется не километрами, а страхом. Жители северокавказских территорий забыли о том, что такое наведываться в Чечню в гости к другу или по какой другой частной надобности. Бак нашей машины заправлен, и мы с Андреем Бабицким пускаемся в путь.

Надо сказать, что в начале нашей поездки меня и Олега живо интересовал не столько теоретический аспект проблемы (я имею в виду похищение людей), сколько сугубо практическая ее сторона.

Сегодня для журналиста, попавшего в Чечню, самая простая, не требующая ровным счетом никаких усилий для своего выполнения задача, - познакомиться с обстоятельствами похищения что называется изнутри, в роли самого похищенного. Вероятно, именно это и имел в виду ингушский гаишник, который, изучив наши документы, внимательно оглядел нас с ног до головы взглядом опытного психиатра. "Понимаешь, куда едешь?" - тихо спросил он Олега, похоже напрочь исключая такую возможность. Но мы все-таки понимали.

Когда колеса нашей машины через невидимую границу соскользнули с ингушского асфальта, на такой же, ничем не отличающийся чеченский, на той тревожной стороне нас уже ждали люди с автоматами Калашникова. Мы попали под охрану на первых же сантиметрах независимой Ичкерии. Постоянное сопровождение и как дополнение к нему - чувство неловкости от мысли, что ты отрываешь от более важных дел людей серьезных людей с оружием, это та не очень высокая цена за свободу, за возможность избегнуть участи чужака, который, под нередкими посторонними взглядами, из человека превращается в товар на продажу.

Наша весьма живописная охрана - трое чеченских ребят, в глухом черном камуфляже - это бойцы так называемого антитеррористического центра. Из-за свой нарочито мрачной униформы они напоминают японских воинов ниндзя. Антитеррор (так часто называют центр) - почти легенда. За ним прочно укрепилась репутация некоего тайного ордена. Сами ребята охотно питают распространяемые о них слухи. Суровые, демонстративно неразговорчивые, они как бы являются хранителями тайного знания. Собственно, весь их облик - вызов традиционной чеченской вольнице. Впрочем, несмотря на несколько чрезмерную декоративность образа, декоративность вообще характерна для чеченцев, Антитеррор - это вполне реальная сила. Их боятся. Мало кто решится идти на прямое столкновение с ними. За плечами каждого два года войны. Эти чеченцы не сомневаются в своем праве применить оружие против преступника.

Вооруженные столкновения между чеченцами, вне зависимости от того, что один - бандит, а другой на стороне закона, - событие исключительное, чреватое кровавыми последствиями. Опасность раскрутить маховик кровной мести останавливала не один палец на оружейном курке. Но здесь ситуация иная. Антитеррор, по общему убеждению, где-то перешел грань, древний закон перестал быть императивом, и если затвор передернут, то это, как убеждали нас, не пустая угроза. Нам так и не выпало случая проверить, правда все это или нет. Но оно и к лучшему.

Газета "Северный Кавказ", декабрь 1997 года. Статья из Грозного, озаглавленная: "И сто лет назад в Чечне воровали людей". Цитирую: "В чеченской истории уже был период, когда похищение людей стало довольно прибыльным делом. В начале столетия самыми громкими были два похищения, связываемые с именем известного чеченского наездника Бейбулата Таймиева. Осенью 1802 года возле хутора Парабоч, был захвачен чеченцами полковник Дельпотсо, будущий комендант Владикавказа, подписавший в 1811 году договор о принятии ингушей в российское подданство. За его освобождение было запрошено 20 тысяч рублей серебром. Спустя 14 лет, в феврале 1816 года, на дороге из Дербента в Кизляр пленен майор Швецов, за освобождение которого требовали 15 тысяч рублей. В обоих случаях российская администрация выкупила своих офицеров, при этом средства на выкуп были получены от самих чеченцев.

Так, чтобы собрать деньги на выкуп из плена полковника Дельпотсо, российские войска отогнали 1500 голов крупного рогатого скота у чеченских селений Нойбера и Казахкичум. Захваченный скот продан, и вырученные от этой операции 12 тысяч 715 рублей переданы чеченским старшинам в качестве выкупа. А чтобы выкупить майора Шевцова с чеченских селений было собрано 11 тысяч рублей".

После получивших скандально широкую известность случаев похищения российских и иностранных журналистов, ни один из которых так и не был освобожден чеченскими властями, за всех пришлось выплачивать колоссальные деньги.

Президент Чечни Аслан Масхадов создал специальную следственно-оперативную бригаду по борьбе с похищениями людей, возглавил которую заместитель генерального прокурора республики полковник Магомет Магомадов. Российские СМИ довольно скептически оценивали и оценивают все усилия правоохранительных органов Чечни по наведению порядка. В случае с бригадой Магомадова такое отношение было вполне оправдано.

12 мая Борис Ельцин и Аслан Масхадов подписали в Кремле договор о мире между Россией и Чечней. В этот же день первый вице-премьер правительства Чечни Мовлади Удугов на пресс-конференции в Москве объявил, что специальной бригаде Магомадова ценой значительных усилий удалось вызволить из плена две группы российских журналистов - корреспондентов "Радио Россия", ИТАР-ТАСС и НТВ.

День спустя разразился грандиозный скандал, смазавший всю картину торжественного кремлевского мероприятия. Борис Березовский, в то время заместитель секретаря СБ России, и один из руководителей телекомпании НТВ Игорь Малашенко поведали общественности, что на самом деле никто из журналистов не был освобожден спецбригадой, их пришлось выкупать у бандитов за несколько миллионов долларов. Плюс ко всему Малашенко открыто обвинил чеченских лидеров в связи с преступными группами. И вот мы в кабинете полковника Магомадова.

Магомед, по паспорту Махмуд Магомадов родился в 1954 году в Казахстане. В 1981 году закончил Свердловский юридический институт и после распределения работал следователем горотдела внутренних дел города Донского Тульской области. Незадолго до распада СССР перешел на работу в прокуратуру Союза.

Выполняя обязанности следователя по особо важным делам, принимал участие в расследовании нескольких нашумевших дел. В частности, известного дела Антель. В конце 1992 года Магомет Магомадов возвращается на родину и здесь продолжает работу в органах прокуратуры и внутренних дел.

Итак, каковы причины необычайной популярности в Чечне торговли живым товаром? Слово начальнику специальной следственной оперативной бригады полковнику Магомадову.

Магомадов:

Похищение человека для нас хуже чем убийство, потому что это попрание чести и достоинства чеченца. Это считается - лучше уж потерять жизнь. И такое же восприятие у большинства людей. Но помимо этого, конечно, это преступление само по себе дает очень отрицательный результат в общественном мнении. То есть в мировом сообществе, в частности, СМИ некоторых заинтересованных государств тоже преподносят в таком ракурсе, что у нас всех, кто появляется в Чечне, их похищают. Поэтому для сравнения я вам привел бы некоторые цифры. И в процентном отношении сколько этих преступлений.

Значит, общее количество преступлений на территории чеченской республики за 11 месяцев - 2385 преступлений. Похищений людей на территории Чеченской республики совершено 214. Так вот: 214 и 235 убийств. Поэтому у нас, я бы сказал, по сравнению с другими регионами, если говорить об этих преступлениях, по нашей статистике, по нашим данным, я бы сказал, больше, чем в Дагестане, в Осетии. Но если говорить конкретно о нашей ситуации, так надо говорить о причинах этих преступлений. А не ликвидировав эти причины, мы не можем бороться с этим явлением. Одной из основных причин - это общеизвестная послевоенная разруха. Вторая причина - неустроенность и отсутствие системной программы реабилитации воинов движения сопротивления. И не маловажное значение имеет и работа спецслужб заинтересованных государств.

На сегодняшний день в этом направлении мы ведем свою работу. В отношении действий спецслужб, это уже конечно было и будет продолжаться. Наша задача - сузить социальную базу, то есть социальную базу этих явлений. И когда вот эти два фактора будут на сегодняшний день как бы выведены. Я думаю, остальные проблемы, если со спецслужбами, это уже будет работа на много легче.

Что делается? Мы, сделав анализ, также проанализировав и другую преступность, мы вышли с представлением на имя руководства республики. В первую очередь заняться трудоустройством и создавать условия для участников движения сопротивления. Второе, срочным образом изъять оружие у населения. И третье, срочным образом определить пособия для участников движения сопротивления. Это будет фиксировано в виде пенсии или пособия.

Что мы делаем дальше? В ближайшее время будет проведено закрытое совещание всех командующих и полевых командиров. На этом совещании будут освещены все наши сведения, данные о лицах, то есть причастных к этому преступлению. Ну и затем, на этом совещании будут приняты кардинальные меры. К нашему удовольствию, парламент буквально недели две назад принял закон об оружии.

Сейчас разрабатывается механизм его исполнения. Это тоже даст хороший результат. Ну, а в отношении остальных наших предложений, и тоже уже и в проекте, и разрабатывается. Я думаю будут в ближайшее время конкретные предложены программы. В отношении работы спецслужб. Для того, чтобы не быть голословным, это не то, что мое утверждение, это наши предположения. Общеизвестны факты похищения журналистов, иностранцев на территории Чечни.

С января 1997 года по настоящее время на нашей территории похищен 21 гражданин других государств и журналистов. И за эти похищения, это было особенно в начале года, преступными группами получено в разное время, в разный период, разными размерами в общей сумме около 20 миллионов долларов.

Вы помните, когда по СМИ объявляли об этих фактах, обвиняли нас в том, что мы чуть ли не поставили на промышленную основу это. И здесь просто очень классический вопрос - кому это выгодно? Мне кажется, выгодно было тем, кто был заинтересован заблокировать нас информационно, экономически, то есть эти последствия имеют на сегодняшний день уже свое место. Мы заблокированы и экономически, то есть нет никаких ни инвестиций, нет финансирования даже той задолженности на восстановление разрушенного нашего хозяйства со стороны России. И в мировом сообществе создано мнение о чеченском народе, как генетически, понимаете, склонном к совершению преступлений. Я думаю, конечно, они преуспели. Мы уже проходили этот этап.

На сегодняшний день, я бы хотел, пользуясь этой возможностью обратиться к руководителям правоохранительных органов близлежащих регионов, близлежащих республик. Сегодня эти преступления. То, что у нас произошло. Сейчас они пошли по этим республикам. То есть преступники давно уже работают вместе, взаимодействуют. А борьба с ними только лишь осталась на наших плечах. То есть наши чеченские правоохранительные органы включились, начиная с апреля месяца. Мы пытались и через генеральную прокуратуру России, и через СБ разработать даже под конкретный предмет, по похищениям людей, разработать проект соглашения, заключить и иметь правовую базу для борьбы с этим преступлением.

На сегодняшний день у нас этой правовой базы нет. Если это будет в свободном эфире, я бы хотел это сказать. Мы где-то полмесяца назад все-таки нашли взаимопонимание с прокуратурой Дагестана. В городе Хасавюрте встретились, высветили проблемы, обсудили пути их разрешения, и в ближайшие дни, я не знаю, на сколько это соответствует действительности, в ближайшие дни нам сообщили, что генеральная прокуратура чуть ли их отдернула, это если так легко сказать и якобы наказала.

Сегодня похищают осетин, привозят сюда, я не отрицаю, есть такие факты. Похищают чеченцев, везут в Осетию, в Ставрополь, в Дагестан. Они ссылаются, что эти люди похищены нашими чеченцами, а фактически похищены гражданами тех республик, и содержатся они там же. А если бы было это соглашение, то была бы правовая база для взаимодействия.

Вопрос:

После освобождения заложники рассказывают обычно, что их охрана состояла в основном из людей, прошедших войну. Означает ли это, что преступные группировки формируются в основном из участников боевых действий?

Магомадов:

Я бы вам сказал, что да, эта проблема есть. Но дело в том, что по нашим данным в похищении этих людей воинов движения сопротивления процент 1-2 участвуют. В основном, их используют для охраны. Там под разными предлогами - якобы они работники ФСБ, они работники разных спецслужб, участники разных других операций. То есть понимаете, в основном, их вводят в заблуждение. Поэтому такие активные участники движения сопротивления, к нашему счастью, составляют очень малый процент. В основном, те, которые там в последние дни примазались, и сегодня они демонстрируют, а фактически сегодня я бы не сказал, что эта часть нашего населения принимает широкомасштабное такое участие. Но для нас, почему я о тех факторах говорю, мы видим динамику этих преступлений, и поэтому все-таки недовольство среди этой части населения. Они все равно могут потом провести на такие шаги. Поэтому я думаю, из превентивных целей, я считаю, что надо срочно разработать эту программу реабилитации, почву для их участия в этих преступлениях.

Вопрос:

Не так давно в Москве прошла конференция на тему "Журналисты-заложники". Ее участники, в частности один из руководителей ОРТ Александр Любимов, утверждали, что чеченская власть повязана с преступным сообществом доходами от крайне выгодного бандитского промысла. Эти обвинения не утратили своей актуальности и сегодня, на сколько они основательны? У Магомеда Магомадова в Чечне репутация, безусловно, порядочного человека. Ходят слухи о том, что принимая из рук Масхадова должность начальника спецбригады, он предупредил вице-президента Ваху Арсанова, которого часто обвиняют в причастности к похищениям людей: если подобные факты вскроются, то они будут немедленно обнародованы.

Магомадов:

Я, конечно, говорил не Вахе именно. Это было сказано на совещании всех силовых руководителей. Я тогда там заявил: "Если вы меня ставите на эту работу и если впоследствии выяснятся эти факты, и к ним будут причастны любой, какого бы он уровня не был руководитель, я, например, не пойду ни на какой компромисс". Это было заявлено. Это было не Вахе Арсанову, но всем присутствующим. Поэтому здесь, конечно, как бы то ни было, сегодня есть проблемы, есть какие-то родственные отношения, кого мы задерживаем.

Сегодня если уж задерживать, то яростное сопротивление из-за того, что это смертная казнь, пожизненное заключение. Да, сегодня у нас есть проблемы. У нас установлены группы. Раньше у нас 2-3 месяца кроме оперативных данных не было. На сегодняшний день нам легче в том плане, что уже есть процессуально оформленные доказательства.

Во время войны многие полевые командиры держали у себя в заложниках не только российских военнослужащих, которые выменивались на пленных чеченцев или на оружие и боеприпасы. Широко применялась и практика похищения завгаевских чиновников или бизнесменов, сотрудничавших с промосковским режимом. Но постепенно в разряд товара стали попадать и другие категории лиц, в частности, российские специалисты, задействованные на восстановительных работах, бизнесмены из России и стран СНГ, бравшие подряды у завгаевского правительства, просто гражданские лица не коренной национальности.

Чеченцы сегодня утверждают, что основы преступного бизнеса в республике заложила российская армия, которая с самого начала боевых действий ввела в обиход практику захвата чеченцев с последующей их продажей родственникам. Но это только часть правды. Похищения были и до войны. Похищения были и в 19 веке.

Война и армия России спровоцировали обострение болезни, распространив на всей территории республики позорный обычай торговать живым товаром, сделав его обыденным явлением. После окончания военных действий преступный бизнес не только не прекратил своего существования, но и приобрел, лишившись всякого нравственного оправдания, окончательно уродливые формы. Во время войны фактически не трогали журналистов, они были союзниками, они рассказывали об ужасах войны, и тем самым приближали ее конец. Когда надобность в защите отпала, они стали восприниматься как товар. При этом переход от одного восприятия к другому совершился безболезненно.

Не так давно с одной знакомой журналисткой мы под охраной отправились на грандиозный праздник в горное селение Введено. Там к одному из охранников подошел его знакомый и предложил деньги, крупную сумму за то, чтобы охрана аккуратно сдала нас похитителям.

Сегодня чеченская власть - это в основном бывшие полевые командиры. Кто-то и по сей день предпочитает зарабатывать деньги так же, как во время войны, - торгуя людьми.

Чечня - маленькая республика, и кроме того особенности национальной психологии таковы, что все тайное здесь почти сразу становится явным. Поэтому преступные группировки хорошо известны. Более того, они и не считают необходимым скрывать род своей деятельности.

На памятной пресс-конференции в Москве Игорь Малашенко открыто назвал имя и фамилию человека, которому были переданы два с половиной миллиона долларов выкупа за съемочную группу НТВ. Это близкий к экс-президенту Чечни Зелимхану Яндарбиеву полевой командир Арби Бараев. Уроженец села Алхан-Юрт, расположенного в нескольких километрах к западу от Грозного. В этом селе и дислоцируется батальон Бараева. Кстати, бронетехнику из Алхан-Юрта можно видеть в телерепортажах о военных парадах чеченских вооруженных сил, которые время от времени проводятся на центральной площади столицы. Батальон Бараева их неизменный участник. Почему эти люди на свободе?

Магомадов:

Да, оперативные данные есть. Но раз эти люди заявляют, так почему те, которые обладают этими сведениями, данными не хотят заявить это на допросах, на других следственных действиях?

Дело в том, что сейчас говорят все и обо всех. Вот говорят о Бараеве, об Арсанове, уже договорились, что и Масхадов причастен к этому. Понимаете? Были такие заявления. Поэтому говорить можно обо всем и о всех. Но мы-то юристы, мы-то должны иметь доказательства. Вот тот человек, который передавал Бараеву, и кто присутствовал при этом. Вот пусть, если он гражданин России, пусть он заявит. Вы, наверное, все помните, как мы высылали группу следователей специально для проведения следственных действий. Почему всячески им оказывали противодействие? Просто из-за общественности явно их выдворить не смогли, продержали их две недели, сунули 2-3 справки и отправили домой. Кто в этом заинтересован, кому это выгодно? Именно тем, кто принимал участие. Так вот о том Малашенко. Он, по-моему Березовский там тоже заявлял, что вот, мол, и так далее. Так вот, когда мы кинулись допросить, наши следователи, Малашенко выехал куда-то за границу, Березовский заболел, Агапова вообще там не нашли. Так вот, почему сегодня нам не помогают? Если это зло здесь, и корень зла здесь, так и мы хотим бороться с этим злом, так почему же тогда нам не помогают?

Мы не требуем, чтобы они какие-то там проводили следственные действия, но нам окажите содействие. По журналистам, по иностранцам сегодня загвоздка только с одной стороны - со стороны России. У нас тоже собраны материалы, данные, но это односторонне. На основании этих данных мы не можем предъявить обвинения и арестовать человека.

Поэтому сегодня эта проблема, сегодня и существует, благодаря, я не говорю в полном объеме, я не перекладываю на плечи спецслужб. Они ее зародили, то есть прокультивировали сегодня, да этот вал уже идет.

Сегодня как бы пустили вирус, а сегодня это типа эпидемии. Представляете, 214 человек на 800 тысяч человек. Это большой процент.

Несмотря на то, что антитеррористический центр способен мобилизовать сегодня до 500 хорошо вооруженных человек, а по чеченским меркам это вполне достаточно для любой, даже самой крупной бандитской группировки, от прямых столкновений с преступниками Магомадов уклоняется. Это можно объяснить двумя причинами. С одной стороны, нынешняя чеченская власть не способна оградить сотрудников правоохранительных органов от мести со стороны кровников. Отсутствие гарантий безопасности, предоставляемых государством, и вообще многократно снижает эффективность работы правоохранительных структур Чечни. Но есть и другой момент, более существенный.

В условиях послевоенной разрухи, нищеты и озлобленности, крайне важно вывести оружие из повседневного обихода, вернуть людям ощущение исключительности кровопролития. Обычно, блокируя ту или иную бандгруппу, бойцы Магомадова предпочитают просто неспешно задерживать преступников, что называется по мере их рассредотачивания, то есть окружив дом или село, в котором укрываются подозреваемые, сотрудники Антитеррора терпеливо ожидают, когда появится жертва. После этого ее аккуратно и тихо задерживают. На очереди следующий кандидат, и так далее, пока поток окончательно не иссякнет. Это унылая, не вяжущаяся с бытующим представлением о чеченцах как людях стремительных и горячих процедура может длиться несколько суток. Так примерно все и происходило в случае с блокированием печально известного села Горагорск, что в нескольких километрах к западу от Грозного. Иногда определенные результаты дают обычные прочесывания, проводящиеся без точных ориентировок. Шанс случайно обнаружить преступников - минимальный шанс, отнимающий колоссальные силы и время, также используется людьми Магомадова.

Раньше похищенных держали в чеченских селах почти открыто. Появились люди, специализировавшиеся именно на охране и содержании заложников, за минимальную плату. Это называлось "взять на сохранение". За последние несколько месяцев практика изменилась. Похищенных тщательно укрывают от посторонних глаз, постоянно перебрасывая их с места на место. Пунктом содержания может стать подвал разрушенного дома, лесная землянка, шалаш, или горная нора, в которой в прошлом веке скрывались от преследователей абреки.

Многие населенные пункты по собственной неосмотрительности бандиты попросту спалили и сегодня использовать их в качестве отстойников крайне опасно. Такая участь постигла селение Горагорск, в котором бандиты еще с войны действовали абсолютно открыто и в большинстве случаев безнаказанно. Скверная репутация и у Ачхой-Мартановского района. Впрочем, сегодня сложно назвать район, в котором в разное время не содержались бы похищенные.

Вопрос:

Часто утверждают, что похищение людей приобрело такой размах в республике даже не столько из-за беспомощности властей, сколько из-за общей терпимости, лояльности населения к преступникам, чьи действия почти оправдываются. Так ли это?

Магомадов:

Дело в том, что не то, что лояльность. Вот эта инертность послевоенная населения. Сразу люди как бы это осознали. Сейчас, я вам скажу, очень сильно возмущены и осуждают.

Сегодня нам помогает в основном-то общественность, то есть люди в борьбе с этой преступностью. Но со стороны российских ваших руководителей, я бы сказал, тоже не то, что лояльность, а была косвенная заинтересованность. Вот те миллионы, о которых я говорил, они имеют свойство оставаться и там, откуда они идут. Поэтому сегодня мы не знаем, сколько осталось там и не поэтому ли нам не помогают, и не поэтому ли нам противодействуют?

Если Бараева мы арестуем, задержим, он же скажет, кто ему отдавал. Значит, кто-то не заинтересован сказать, что он передавал ему эти деньги. Я больше никакого здесь объяснения не вижу. Теперь, в отношении этих преступлений я бы так сказал.

Сегодня мы же тоже работаем, наверное, набираем опыт и соответственно мы ориентируемся уже с каждым днем лучше. Сегодня мы, да, я бы так сказал, справляемся с этим, и справимся. Для того, чтобы более весомо и более эффективно работать, недавно, в октябре месяце президент провел организационно-правовые кое-какие изменения.

Стоит указать на одно, скрытое от постороннего взгляда обстоятельство, - работа бригады Магомадова, до определенного момента не имела ощущаемого результата. Это было вызвано объективными причинами. Дело в том, что Магомадов не принимал участие в боевых действиях и поэтому, в соответствии с послевоенным табелем о рангах, его авторитет оказался недостаточен для эффективной борьбы с преступниками, многие из которых прошли войну.

Известны случаи, когда власти были вынуждены выпускать задержанных с поличным преступников, поскольку освобождать их в Грозный являлись целые вооруженные отряды. С другой стороны, из-за отсутствия опыта оперативно-следственной работы малоэффективными оказались и действия аналогичной чеченской структуры, созданной вскоре после окончания боевых действий - Центра по борьбе с преступностью. Возглавлявший его бригадный генерал Хункар Паши Исрапилов, один из командующих воевавшей чеченской армии, имел достаточный авторитет, но не был профессионалом. Масхадов объединил обе структуры, возложив руководство на Хункара Исрапилова, а его первым замом назначив Магомета Магомадова.

Сочетание умелых оперативно-следственных действий и убедительной силовой поддержки дало немедленные результаты. Десятки заложников обрели свободу.

Информация министерства внутренних дел Чеченской республики Ичкерии о состоянии преступности на 14 декабря 1997 года. В 1997 году на территории республики похищено 214 человек, из них освобождено 148. 11 человек погибло в плену. На сегодняшний день удерживается 60 заложников. Из них 11 - граждане РФ и стран СНГ, 5 иностранцев. Задержано и арестовано 83 преступника, 6 посредников и 77 причастных к похищению. Направлено в суд 28 уголовных дел в отношении 54 обвиняемых. По 11 уголовным делам осуждено 23 человека, 22 приговорены к пожизненному заключению и смертной казни. Один к 10 годам лишения свободы. Увы, не все цифры в этой справке сходятся. Так, по нашим подсчетам, в плену, если произвести все необходимые вычитания, должны оставаться 55 человек, а не 60.

Преступный бизнес уже давно перешел границу Чеченской республики. Похищение людей стало обычной практикой почти по всему Северному Кавказу. При этом используется типичный сценарий. Похищенные либо перевозятся в Чечню, либо содержаться в одной из республик Северного Кавказа, но переговоры о выкупе в любом случае ведут чеченцы. Пытаются ли власти как-то сломать эту схему?

Магомадов:

Я вам приведу пример по 4 французам. У нас были оперативные данные о том, что активно начались торги по этим четырем французам. Для того, чтобы нас очернить и придать всему чеченский оттенок. Что сделали. Провели такую комбинацию. В дни похищения их перевезли на территорию Чечни. Буквально через неделю их вывезли опять на территорию Дагестана. Продали их на территории Дагестана. Нами были установлены и сейчас у нас есть данные, оперативные данные о лицах, похитивших этих людей. Мы об этих данных сообщали руководству Дагестана.

Кстати говоря, Исрапилов сообщал, имеется отдел по борьбе с терроризмом ФСБ, с кем-то он с ними, что мы вместе передавали, что вот в таком-то месте в районе Первомайска будут проданы эти люди. Абсолютно никакой реакции. Потом объявили, что они были проданы на территории Чеченской республики. А у нас данные о том, что они были проданы в Хасавюрте, не на территории Чечни. Вот вам, пожалуйста. Смотрите, что они делают. Первое, для преступников выгодно сразу же легендировать, что они находятся на территории Чечни, все, они в поле недосягаемости. Второе, выставить посредников. Ну, кто, чеченец, значит, все. Подходят к чеченцу и говорят - ты имеешь 10 процентов. Да, сегодня голодный чеченец сегодня он идет и на эти 10 процентов. Он сам не понимает того, что его же используют. Опять делают отстойник. Хоть фактически здесь не настолько преступления, помимо наших результатов тут уже срабатывают наши чеченские суровые обычаи. Это тоже немаловажный фактор, сдерживавший преступность. То есть между собой у нас почти нет висячки по убийствам и по похищениям людей. Все равно находим. И те похищения, о которых мы говорим, 100-150, 200 человек, это уже мертвые в последующем, их все равно родственники не оставят, то что с чеченцами.

Поэтому сегодня мы на своей территории справимся и справились бы, но если дагестанец, осетин сегодня работает и пользуется вот этой несогласованностью правоохранительных органов, то это вина России. Я считаю, что это Россия. Если бы мы не были открыты. Я могу сейчас на пальцах пересчитать, где мы как пытались. Вот был представитель СБ и представитель генеральной прокуратуры, я помню: Вилков, начальник отдела по надзору по расследованию преступлений прокуратуры России. Это было в апреле 1997 года, мы встретились в Назрани. Компетентные, очень добропорядочные люди. Мы поняли друг друга, проблемы полностью высветили, договорились, что все, в ближайшее время он докладывает и в ближайшее время создаем рабочую группу, разработаем проект соглашения. По сегодняшний день его нет. Звонил несколько раз Вилкову, спрашивал, ну давайте тогда, сделайте хотя бы устное указание правоохранительным органам, чтобы мы обменивались информацией, я не говорю о других формах взаимодействий, потом предлагали: давайте создадим совместные следственно-оперативные группы, которые могли бы выезжать на территорию Чечни и с территории Чечни туда, там несколько форм взаимодействий. Даже этого нет. Посылали мы в Ставрополь наших, задержали, держали 10 суток арестованными. В Моздок посылали, 3-4 суток. Правда, в Дагестан мы посылали, там не задерживали. Наши сотрудники, их арестовывали, даже по их похищенным гражданам ездили допрашивать, нет, их там ФСК, ФСБ проверяло. Вот такое отношение.

Особая тема - российские военные также являются в Чечне ходовым товаром. Их покупают в основном те чеченцы, родственники которых отбывают сроки наказания в российских лагерях и тюрьмах для последующего обмена. Магомет Магомадов считает, что и эту проблему можно решить.

Магомадов:

Я как зам генерального прокурора по этому поводу тоже имею кое-какие данные. И буквально на прошедшем совещании было принято решение, что всех военнопленных, которые находятся на территории Чечни, передадут в следственный изолятор, проведут расследование по каждому конкретному случаю. Если он действительно принимал участие в чеченской войне, ему предъявят обвинение, его осудят и потом как преступника, если наши такие содержатся на территории Чечни, будут делать обмен. Поэтому, мы пытаемся взять под контроль и этот процесс. Мы знаем, что на нашей территории, то есть на нашей территории Чеченской республики, не в одних подразделениях, правоохранительных органах я имею в виду, и других силовых структур не содержатся такие люди, потому что мы провели мероприятия, проверив их. Последнего солдата, тот который был задержан пограничной таможенной службой, обменяли там, все, вопрос решили. Поэтому эта работа тоже нами начата и, думаю, будут результаты.

Конечно, далеко не все утверждения нашего собеседника мы готовы считать однозначно бесспорными и основательными. И понятно, что рапорт чеченского полковника Магомета Магомадова где-то не полон, где-то пристрастен, а в чем-то ориентирован скорее на желаемые, но не действительные результаты. Но что нам кажется удалось ощутить за время пребывания в Чеченской республики - настоятельную потребность чеченцев в нормальных, человеческих условиях жизни. Люди действительно верят в действенность усилий главы антитеррористического центра Исрапилова и его заместителя Магомадова.

В день нашего отъезда из Грозного на Чечню обрушились невиданные в этих южных краях морозы. Термометр показывал минус 20. Больше часа мы без видимого успеха пытались вернуть к жизни погрузившуюся в глубокий безмятежный сон машину. И впервые наша вооруженная охрана не проявила никаких признаков беспокойства, философски наблюдая за суетой вокруг поверженного транспорта. Обычно (и мы от этого изрядно устали) нас всячески пытались укрыть от посторонних взглядов, сводя к минимуму пребывание на публике.

Но сейчас, когда мы рисковали надолго застрять в завьюженном городе, буддистская невозмутимость охраны рождала смутное беспокойство. Впрочем, простота развязки напомнила формулу воды. В такой мороз, пояснил наш спутник, по имени Альви, редкий чеченец, пусть он будет даже самым отъявленным головорезом, отважится на серьезное мероприятие, какие бы выгоды оно не сулило.

Заканчивая программу скажу лишь: уже во Владикавказе мне пришла в голову мысль, что нигде мы не почувствуем себя в большей безопасности, чем под охраной на чеченской земле. Но все же без охраны оно как-то легче дышится.