Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
25.4.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[20-09-05]
Выборы в Афганистане - успех или провал демократии; Смена власти Кабардино-Балкарии - политические последствия; Беспроводной интернет - проблема "последней мили"; Куда пойти учиться ребенку-инвалидуВедущая Ирина Лагунина Ирина Лагунина: Миссия Европейского Союза, наблюдавшая за выборами в Афганистане, выпустила во вторник утром предварительный отчет об этом голосовании в парламент и местные законодательные органы страны. ЕС финансировал 40 процентов этой избирательной кампании и осуществлял наиболее развернутое наблюдение за тем, чтобы демократические процедуры в стране соблюдались по возможности тщательно. Всего ЕС послал на эти выборы 160 наблюдателей, которые работали в 29 из 34 провинций Афганистана. Наш корреспондент в Кабуле Рон Синовиц встретился с главой миссии наблюдателей ЕС Эмой Бонино: Эмма Бонино: Большое количество кандидатов из различных этнических, социальных и политических слоев общества предоставили избирателям широкий спектр выбора политических взглядов. В выборах в большом количестве участвовали женщины - в качестве кандидатов 10 процентов, и 45 процентов от принявших участие в голосовании. Около четверти мест в национальном парламенте и местных законодательных ассамблеях зарезервировано за женщинами. В ходе предвыборной кампании также заметную роль играли группы гражданского общества, по всей стране в день голосования за выборами следили большое число местных наблюдателей. Ирина Лагунина: Но Эмма Бонино также высказала и определенное беспокойство по поводу некоторых моментов голосования. Например, выборы проходили в довольно неспокойной обстановке, а в 6 провинциях 16 избирательных участков вообще не были открыты - именно из-за угрозы безопасности. В 6 же провинциях из-за этого не смогли работать наблюдатели ЕС. Правозащитные организации также отмечали накануне этих выборов еще одну проблему - прямое или косвенное участие в процессе или давление на избирателей со стороны военных князей - фактических хозяев отдельных провинций. Например, Абдул Сайяф, человек, которого обвиняют в военных преступлениях в 1990-х годах, выставил свою кандидатуру в провинции Кабул. Двое других военных князей - Абдуррашид Достум и Исмаил Хан - не выставляли свои кандидатуры, но явно послали на выборы своих людей. И это - только наиболее известные фамилии. Почему это произошло? Ведь за этим должна была следить специальная комиссия по жалобам - в рамках общей администрации выборов, созданной совместно афганским правительством и ООН. Эмма Бонино: Комиссии по жалобам в связи с выборами не были предоставлены достаточные ресурсы и следственные механизмы. Некоторые решения были приняты в последний момент, что создало проблемы и неопределенность у избирательных властей, кандидатов и электората. Ирина Лагунина: Эмма Бонино, глава миссии наблюдателей ЕС в Афганистане. В некоторых комментариях в последние дни, в том числе, в редакционной статье во влиятельной британской газете "Financial Times", отмечается, что выборы в Афганистане прошли с такими нарушениями и в такой обстановке давления со стороны военных князей и талибов, что могут представлять риск для будущей демократической системы страны. Мы беседуем с директором программы Азии в неправительственной организации "Международная кризисная группа" Робертом Темплером. Вы разделяете беспокойство по поводу этих выборов? Роберт Темплер: Ну, если учитывать тот факт, что это - первые выборы в Афганистане за последние 35 лет и что проходили они в исключительно сложных политических и организационных условиях, то можно сказать, что они прошли исключительно хорошо. Были вспышки насилия, были нападения на избирательные объекты, были угрозы кандидатам и избирателям, но не больше, чем было во время недавних выборов в местные органы власти в Пакистане. Там было убито намного больше людей. Так что, по-моему, эти выборы обладают определенной долей легитимности. И тем не менее, это - только начало процесса демократизации Афганистана. Надо теперь учредить эффективный парламент, который стал бы трибуной для столь многочисленных и разнообразных групп страны. И этот процесс будет намного более сложным и даже в потенциале намного более опасным, чем сам по себе день голосования. Ирина Лагунина: Роберт Темплер говорит, что негативные стороны выборов - в их организации. Огромное количество кандидатов, путаница в бюллетенях, отсутствие политических партий, которые могли бы представлять единые платформы. В результате сформировать парламент будет непросто - количество набранных кандидатами голосов будет практически у всех одинаковым или почти одинаковым. А поэтому легитимность выборов будет подвергаться сомнению. Роберт Темплер: Одна очень серьезная проблема - это так называемые условия заполнения вакансий, если кандидата убили. В соответствии с этими условиями, если человек умирает или погибает, его заменяет следующий по списку. Для Афганистана это - рецепт для того, чтобы люди, которые хотят попасть в парламент или местные собрания, убивали тех, кто победил на выборах. Так что, думаю, нас ждут тревожные времена. Ирина Лагунина: Я видела сообщения, что некоторые избиратели в Афганистане представления не имели, чем будут заниматься местные законодательные органы и в чем их смысл. Как вы думаете, международному сообществу, работающим в Афганистане международным организациям удалось разъяснить афганскому обществу, за что оно голосует, чем важны эти выборы? Роберт Темплер: Нет, даже близко ничего похожего сделано не было. Похоже, что люди даже до конца не понимают, в чем будут состоять функции национального парламента, не говоря уже об ассамблеях провинций. Потому что в том, что касается ассамблей провинций, то тут уже просто никто не понимает, что это такое. Их функции не были описаны, и в будущем Афганистан столкнется с немалыми трудностями, когда власти займутся выработкой всех этих деталей. А очень обидно голосовать за властный орган, когда ты не знает, а в чем, собственно, будет состоять его власть. Надо было все это продумать заранее, и надо было потратить намного больше денег и времени на образование людей. Ирина Лагунина: К разговору с директором программы Азии в неправительственной организации "Международная кризисная группа" Робертом Темплером мы еще вернемся. Своих наблюдателей на этих выборах представила и международная правозащитная организация "Human Rights Watch". Мы беседуем с Нишей Варией, отдел прав женщин "Human Rights Watch". Тот факт, что 10 процентов кандидатов - женщины, это успех выборов? Или вы видите больше проблем, чем успехов? Ниша Вариа: Это довольно сложная картина. С одной стороны, можно только приветствовать, что такое количество женщин - 580 кандидатов - решили участвовать в этой кампании и в этих выборах. Но одновременно с этим посмотрите на географию выборов. В некоторых районах юга и востока Афганистана некоторые места в законодательных органах останутся незаполненными, потому что не было достаточного количества женщин-кандидатов, чтобы бороться за них, хотя места в ассамблее за ними и были зарезервированы. Другое несоответствие - за женщинами зарезервировано 25 процентов мест в парламенте, а среди кандидатов было всего 10 процентов женщин. Мы записали беседы с десятками женщин, которые рассказывали нам о тех проблемах, с которыми они сталкивались, выдвигая свои кандидатуры на выборы. И это не только проблемы личной безопасности, а многим из них угрожали физической расправой. Но это еще и тот факт, что они подвергали сомнению социальные нормы в обществе. Подумайте, что значит для афганской женщины поместить свою фотографию на предвыборный плакат, что значит для нее вести предвыборную кампанию в сельских районах - путешествовать по стране или провинции. Все это уже само по себе может повлечь серьезное сопротивление в обществе. Ирина Лагунина: Но могли ли женщины в таких условиях вести предвыборную кампанию? Или их участие в этом процессе сводится к чисто символической роли? Ниша Вариа: Мы наблюдали следующее: в некоторых местах, например, в Кабуле, женщины могли вести предвыборную кампанию. Они агитировали в школах или на частных собраниях. Когда же мы разговаривали с женщинами в других районах страны, особенно на юге или в сельских местностях, то выясняли, что многие из них вообще не могли проводить кампанию. Кампанию за них проводили либо мужчины-члены их семьи, либо мужчины, которые их поддерживали. Ирина Лагунина: Мы второй раз возвращаемся к тому, что на юге Афганистана обстановка для женщин была труднее, чем в других регионах страны. Вероятно, надо пояснить слова Ниши Варии. Юг - это пуштунские районы, там талибы были особенно сильны, собственно, оттуда началось их наступление на Афганистан. Незадолго до выборов "Human Rights Watch" подготовила доклад о положении женщин-кандидатов, в котором отмечалось, что участие женщин в политическом процессе сейчас более проблематично, чем во время сбора внеочередной Лойи Джирги в июне 2002 года и конституционного собрания в декабре 2003-го. Что изменилось в стране за четыре года после падения режима талибов, что женщинам стало труднее участвовать в политике? Ниша Вариа: В Афганистане, по нашему мнению, была упущена масса возможностей. После того, как был свергнут режим талибов, можно было установить в стране законность, отстранить с политической сцены военных князей и командиров, замешанных в очень серьезных нарушениях прав человека за последние 25 лет. Но вместо этого центральное правительство в Афганистане, президент Карзай, правительство Соединенных Штатов шли на компромиссы с военными князьями, вели с ними переговоры, давали им высокие посты в органах власти. В результате афганское общество разочаровано, и именно поэтому место для участия женщин в общественной жизни так и не создано. Ирина Лагунина: Но давайте представим себе, что все эти 10 процентов женщин, которые баллотировались в Национальное собрание, в парламент страны, будут избраны. Плюс четверть депутатов будущего законодательного органа назначаются президентом Карзаем. Скажем, он тоже назначит несколько женщин. В результате, допустим, женщины будут составлять 15 процентов парламента. Но будет ли у них при этом возможность реально влиять на политическую жизнь Афганистана? Будет ли у них реальное право голоса, сила? Ниша Вариа: Это очень серьезная проблема. Многие женщины баллотировались как независимые кандидаты, у них не было вообще поддержки никакой политической партии. Будет ли у них достаточно политической поддержки в парламенте, чтобы проводить через законодательный орган решения и проекты законов, смогут ли они воплотить в жизнь свои предвыборные платформы? Многие женщины-кандидаты в этой кампании - учителя. У них нет таких политических связей, какие есть у кандидатов-мужчин. Это тоже ослабит их позиции в парламенте. Но и это еще не все. На самом деле выборы для этих женщин - только первая проблема. И теперь вся их общественная жизнь, вся их политическая работа будет под очень пристальным вниманием, и они по-прежнему будут оставаться мишенью для консервативных сил Афганистана. Ирина Лагунина: Ниша Вариа, "Human Rights Watch". Роберт Темплер, "Международная кризисная группа", мы несколько раз упоминали сегодня, что все кандидаты на этих выборах - независимые. Президент Хамид Карзай запретил участие политических партий, да и закон в принципе подавляет политические партии, потому что в прошлом они ассоциировались с насилием и кровопролитной борьбой за власть. Но как эта независимость кандидатов скажется на будущей работе парламента? Роберт Темплер: Реальность состоит в том, что демократии очень сложно существовать без какой-то политической организации вокруг партий. Так что в результате мы увидим либо очень фракционно раздробленный и слабый парламент, который не будет представлять собой баланс власти президента, или же все-таки партии будут постепенно формироваться. Но потребуется немало времени, чтобы убедить и общество, и президента Карзая, что партии - не такая уж плохая вещь, что они необходимы для демократии. Ирина Лагунина: Роберт Темплер, "Международная кризисная группа". Ко всему сказанному надо добавить, что численность населения Афганистана точно никто не знает. Где-то около 22-29 миллионов человек. Так что вопрос, на который в ближайшем будущем ответа вообще не будет, это сколько процентов населения участвовали в голосовании. Смена власти Кабардино-Балкарии - политические последствия. Ирина Лагунина: Президент Кабардино-Балкарии Валерий Коков, подав в отставку по состоянию здоровья, привлёк внимание российских политиков и политологов к своей республике. Кабардино-Балкарию в конце 90-х годов стали называть островком стабильности на Северном Кавказе. Однако, по мнению многих экспертов, за внешней стабильностью здесь скрываются серьёзные экономические и межнациональные проблемы. Рассказывает наш корреспондент Олег Кусов. Олег Кусов: Валерия Кокова эксперты относят к приверженцам авторитарного стиля руководства, но при этом многие отмечают его умение удерживать межнациональную стабильность в Кабардино-Балкарии. В 90-е годы кабардинцы и балкарцы несколько раз стояли у черты противостояния, следствием которого мог стать раскол республики. Ситуацию усугубляли экономические трудности. Руководитель Центра национальной политики Тимур Музаев так характеризует положение в Кабардино-Балкарии. Тимур Музаев: Коков пришел руководить республикой, когда Кабардино-Балкарию раздирали всевозможные страсти - кабардинцы против балкарцев, кабардинцы против официальной власти. Было огромное количество движений, огромное количество всевозможных партий, течений, которые друг с другом не просто враждовали, а едва ли не брались за оружие. Кокову удалось все-таки сохранить стабильность в Кабардино-Балкарии. Хотя во многом в последнее время эта стабильность становится видимостью. Внутри кабардино-балкарского общества все равно происходят процессы дезинтеграционные, процессы роста экстремистских настроений. В связи с ситуацией социально-экономической тяжелой, постоянно ухудшающейся, в связи с тем, что все-таки клановая структура общества не позволяет развиваться активным, динамичным, молодым слоям населения. Все эти факторы, с одной стороны, обеспечивавшие стабильность на определенный период в Кабардино-балкарской республике, сейчас становятся тормозящими факторами. Мне кажется, в этом главная специфика Валерия Кокова. Олег Кусов: По мнению экспертов, Кабардино-Балкария наиболее уязвимое на Северном Кавказе административное образование: отношения между двумя титульными нациями исторически складываются непросто, невелик и экономический потенциал республики, горнорудная промышленность и туристическая сфера далеки от прежних показателей. Ко всему этому в последние годы добавилась проблема религиозного экстремизма. Продолжает руководитель Центра национальной политики Тимур Музаев. Тимур Музаев: Проблема распространения экстремизма, создания так называемых ваххабитских джамаатов в Кабардино-Балкарии. Очевидно, что правоохранительные органы в Кабардино-Балкарии не могут справиться с этой проблемой, поскольку одними силовыми методами эту проблему решить невозможно. А местная власть не имеет ни интеллектуальных сил, ни каких-то созидательных планов для того, чтобы противопоставить разрушительному влиянию экстремистской идеологии какие-то нормальные альтернативные свои предложения. То есть фактически при той стабильности, которая формально сохранялась, ни одна из острейших проблем Кабардино-Балкарии не решена. Когда мы говорим о всех кавказских республиках, что там ситуация законсервирована, внутри этой законсервированной ситуации продолжают разгораться очаги будущих конфликтов. Кабардино-Балкария - один из лучших примеров такой опасной законсервированности. Эти конфликты существуют, эти конфликты не решены, следовательно, их как-то придется решать. Чем дольше тянешь с решением конфликта, тем болезненнее решение. Либо они просто взорвутся, взорвут ситуацию, и все потом аналитики и политики будут разводить руками и говорить: как же так, самая стабильная республика и вдруг. Олег Кусов: Балкарские общественные деятели вот уже на протяжении 15 лет предлагают различные варианты республиканской реформы власти. Правозащитник и публицист Раиса Кучмезова считает, что, захватившие руководящие позиции, чиновники-кабардинцы не намерены допускать к принятию решений представителей балкарского народа. Раиса Кучмезова: Учитывая специфику нашей республики, национальное движение балкарского народа еще в 90 годах очень аргументировано, очень последовательно отстаивало идею о том, что в такой республике двухсубъектной, где один коренной субъект представляется 10-15% населения, сам институт президентства негуманен, неуместен, и отстаивалась идея парламентской республики. Первый раз, когда Коков избирался, балкарский народ практически в избрании не принимал участие. Одна фраза, когда Коков на телевидении, говоря о том, что если ни один балкарец не будет голосовать за меня, я все равно буду избран, количество это позволяет - и вот зафиксированная фраза была запущена, она действует. К сожалению, никто этого института отменять не будет. Но при малейшем отступлении от диктатуры в тоталитарной республике, естественно, загнанные очень болевые вопросы, они выплывут. И эти проблемы необходимо решать. Они разрешимы, нужен просто здравый смысл и хотя бы не патологическая подчиненность национализму, которая процветает в государственной власти в республике. Я могу утверждать, что в Кабардино-Балкарии национализм - государственная идеология. Это в расстановке кадров, в фактах, что в приватизации, ни один балкарец практически в процессе приватизации не участвовал. Это парламент, в котором балкарцев 9% и ни один вопрос, рассматриваемый, если как-то иллюзия решения была создана в парламенте двухпалатном в ситуации, когда национальные вопросы может решить, они это ликвидировали. Даже то малое количество балкарцев, которые участвуют в государственной власти, все они избираются, назначаются кабардинцами. Естественно, избираются по принципу послушания, безликости. Олег Кусов: Как утверждают наблюдатели, в 90-х годах несколько раз национальное движение балкарского народа заявляло о необходимости образования Балкарской Республики. Но всякий раз Валерию Кокову удалось снимать эту проблему в течение короткого промежутка времени. О том, как власти выходили из межнационального противостояния, вспоминает правозащитник и публицист Раиса Кучмезова. Раиса Кучмезова: Во-первых, был проведен референдум с одной очень такой жесткой формулировкой. Смысл был такой: единство республики - заинтересованы ли вы и согласны ли вы сохранить единство республики? И национальное движение кабардинского народа, и национальное движение балкарского народа, они как-то очень быстро были обложены. Началась, во-первых, истерика. Все средства массовой информации, натуральная была истерика, был шантаж. При отсутствии вообще какой-то свободы слова тотально давалась дискриминация национального движения, пугали разными образами, концом света. И потом как-то отказались, если называть вещи своими именами, очень слабыми и управляемыми лидеры национальных движений. Оппозиции не было. Олег Кусов: Среди наиболее реальных претендентов на должность президента Кабардино-Балкарии наблюдатели называют депутата Госдумы России Арсена Канокова. Его считают преемником Валерия Кокова, подчёркиваю при этом, что республика в случае его назначения избежит нового передела власти, финансов и собственности. На встрече с депутатами республиканского парламента с полпредом в Южном Федеральном округе Дмитрием Козаком звучали и другие фамилии претендентов. Рассказывает корреспондент информационного агентства "Ассошиэйтед Пресс" в Нальчике Фатима Тлисова. Фатима Тлисова: Дмитрий Козак вышел к прессе, он объявил три кандидатуры журналистам. Он будет выбирать, кого из них предложить президенту России: премьер-министр Губин, депутат Госдумы Каноков, сенатор Кармоков. Что касается, кто такой Каноков и насколько он известен на Кавказе. Уроженец Кабардино-Балкарии, по национальности кабардинец. Достаточно молодой человек, ему под 50. Известен больше как бизнесмен, у которого основной бизнес располагается в Москве. Достаточно туманно в республике знают, чем именно занимается Каноков. Что касается Кавказа, то известно публично, что он купил сеть гостиниц "Интурист". Кроме того Каноков обладал здесь игровым бизнесом, сетью игровых салонов "Нежданчик". Он абсолютно непубличный, никогда ранее не дававший никаких интервью никаким СМИ. Неожиданно начал выступать в средствах массовой информации. Олег Кусов: Федеральный центр делает ставку на представителей нынешней элиты на Северном Кавказе. Говорит Тимур Музаев. Тимур Музаев: Опасность в том, что сейчас в Кабардино-Балкарии придет такой лидер, который не сможет даже заморозить ситуацию, конечно есть, она более чем реальна. Поскольку, к сожалению, федеральный цент продолжает тасовать старую колоду прежних руководителей. Старых руководителей снимают и назначают людей, аналогичных по воспитанию, по связям, как говорят, менталитету. Та же самая клановая психология, те же самые расхищения, те же самые попытки перекрыть кислород полностью всем представителям других инициативных групп и утвердить только свой клан. Это очень опасно на Северном Кавказе и во многом провоцирует развитие внутренних конфликтов в северокавказских обществах. Решение проблем в Кабардино-Балкарии находится в русле проблем общей реструктуризации всего Северного Кавказа и социально-экономической, и политической, и общественной. Надо сказать, что смена власти Кабардино-Балкарии естественно подтолкнет все те силы, которые надеются на смену ситуации. Балкарцы, соответственно, выступят со своими предложениями, и те слои кабардинского общества, которые отстранены от участия во власти, тоже выступят со своими претензиями. И если вновь в республике придет человек типа Кокова, который попытается вновь подмять под себя и экономику, и власть, и всю республику, мне кажется, у него не получится, даже если он будет семь пядей во лбу. Поскольку ситуация уже сдвинулась, какой-то этап пройден, вернуться в ту же реку, в те же воды невозможно. В республике все равно нужно какое-то развитие. Другое дело, мне кажется, что федеральный центр и руководство Южного федерального округа не имеют стратегии такого развития, стратегии выхода из таких кризисных ситуаций. Беспроводной интернет - проблема "последней мили". Ирина Лагунина: Всего за 10 лет мобильные телефоны превратились из предмета роскоши "новых русских" в инструмент, изменивший повседневную жизнь. То же самое произошло и с Интернетом. Но вот мобильный Интернет, несмотря на все усилия, так и не получил пока широкого распространения. Для этого требуется новая технология беспроводного доступа к мобильному Интернету - эффективная, удобная и недорогая. Корпорация Intel считает, что эту нишу займет технология WiMax. О возможностях WiMax рассказывает сотрудник корпорации Intel Всеволод Семенцов. С ним беседует Александр Сергеев. Александр Сергеев: Когда обсуждается вопрос о подключении к Интернету, то, как правило, всегда всплывает так называемая проблема "последней мили". Речь идет о том, что инфраструктурные каналы, то есть каналы, соединяющие между собой города или крупнейшие узловые центры Интернета - эти каналы, они хотя и дорогие, но уже проложены, как правило. Реальной проблемой является подведение Интернета, что называется, к каждому рабочему месту, к каждому дому. В последнее время все более популярными становятся технологии беспроводного подключения. В частности, технология WiFi, по которой подключают многие кафе в Москве и многие офисы разворачивают у себя такое подключение, когда компьютер можно поставить на любой угол, и он все равно будет подключен к Интернету. Но все-таки подключение по технологии WiFi ограничено радиусом порядка ста метров. Для того, чтобы решить проблему "последней мили" в более сложных случаях на больших расстояниях, требуется другая технология. И такую технологию сейчас продвигает организация WiMax Forum, инициатором которой и председателем на данный момент является корпорация Intel. Всеволод Семенцов: Технология WiMax позволяет покрывать большие площади, на которых находятся пользователи Интернета, с помощью широкополосного подключения, то есть беспроводного канала связи с очень высокой скоростью, теоретически до 54 мегабит в секунду. Александр Сергеев: Чтобы сравнить, скажем, предельная скорость модемного соединения - 56 килобит в секунду, а тут мегабит в секунду, то есть в тысячу раз быстрее модема. Всеволод Семенцов: Скажем, для того, чтобы в режиме он-лайн смотреть видео по большому счету достаточно мегабита в секунду. Александр Сергеев: То есть сейчас у технологии WiMax есть возможность давать примерно в 50 раз больше. Всеволод Семенцов: Технология WiMax позволяет интегрировать точки беспроводного доступа, те самые кафе, гостиницы, рестораны и автозаправочные станции. Там использование Интернета ограничено достаточно малым радиусом действия. В идеале сто метров, порой до 40-50 метров. Александр Сергеев: Сейчас, чтобы организовать место подключения WiFi, нужно прежде подтянуть оптоволоконный кабель. Это занятие примерно на несколько месяцев, например, в российских условиях. Всеволод Семенцов: Это и определенные деньги. Здесь есть способ использовать в качестве такого канала связи не проводные технологии, не дорогостоящие оптоволоконные технологии, а радиоканал. Александр Сергеев: То есть нужно поставить в офисе где-то приемник и с него раздавать Интернет всем, Интернет будет подключаться по эфиру от базовой станции. Всеволод Семенцов: Совершенно справедливо. И как показывает практика, город с населением сто тысяч человек можно охватить двумя тремя базовыми станциями WiMax. Александр Сергеев: То есть технология, в первую очередь ориентированная не на самые густонаселенные и крупные города, а на провинцию, где плотность населения не такая большая, а из-за этого кабели приходится тянуть еще дальше и еще дороже. Всеволод Семенцов: Разумеется, от плотности пользователей зависит то, с какой скоростью будет работать каждый из них в Интернете. Чем больше пользователей, тем, конечно, нужно больше базовых станций. Александр Сергеев: Вот эти самые 50 мегабит не каждому пользователю, а делятся между всеми пользователями? Всеволод Семенцов: Безусловно. Это сродни тому, как развиваются сети мобильной связи. Те же самые базовые станции, тот же самый радиус покрытия, тоже связь между базовыми станциями и некоторая маршрутизация выходов пользователей в эфир. Другой вопрос, что мощность такой базовой станции и ее пропускная способность выше и поэтому есть возможность меньшим количеством оборудования покрыть большую территорию. Александр Сергеев: А зачем понадобилось разрабатывать новую технологию WiMax, когда есть технология называемого третьего поколения, 3 Ж, которые будут обеспечивать, как обещают, достаточно высокую скорость передачи данных. В Японии уже разрабатывают 4 Ж. Всеволод Семенцов: Дело в том, что изначально сети мобильной связи, подвижная связь разрабатывалась, как связь для голосовой телефонии. В силу этого, то, что сейчас пытаются сделать, а именно перепрофилировать мобильную голосовую связь для передачи данных - это сродни пришивания пальто к пуговице, когда под техпараметры, не предназначеные для той или иной услуги, пытаются тем не менее разрабатывать услугу, упрощая ее. Вот самый яркий пример - это услуга WAP, наверняка многие ею пользуются, то, что называется мобильный Интернет. Это упрощенные сайты, которые можно на мобильном телефоне вызвать, используя в качестве транспорта каналы JPRS. То есть фактически без графики, без мультимедиа, с очень продолжительным временем ожидания пока подгрузится этот сайт на мобильный телефон. Опять-таки не очень удобно путешествовать по Интернету, имея экран размером несколько сантиметров. Александр Сергеев: Но зато его удобно на боку носить, в отличие от ноутбука, который не каждый готов носить с собой. Всеволод Семенцов: Дело в том, что есть ноутбуки, которые весят меньше полукилограмма, и существуют карманные компьютеры с поддержкой беспроводных технологий, которые немногим большим мобильного телефона. Александр Сергеев: Здесь скорее вопрос образа жизни. То есть возникает в этом потребность настоятельная или нет. Все-таки сейчас, когда выходишь в Интернет из карманного компьютера - это какая-то полумера, чувствуется, что все и тормозит, и не очень удобно. То есть на экстренные случаи годится, а на постоянные работы как-то не очень. Можно ли ожидать, что появление новых технологий доступа, таких как WiMax, может изменить образ жизни? Всеволод Семенцов: Я думаю, что безусловно. Дело в том, что с появлением WiMax и с появлением возможности распределять Интернет без каких-то ограничений, накладываемых проводными линиями, возникает возможность так называемого интеллектуального роуминга. Представьте ситуацию: пользователь имеет устройство, скажем, ноутбук, в котором интегрирована поддержка всех типов связи и всех сетей, в которых это устройство может работать. Таких типов несколько. Первый так называемый PAN - это три-пять, десять метров максимум. Александр Сергеев: В основном для связи с периферийными устройствами - с мобильным телефоном. Всеволод Семенцов: Принтер, мобильный телефон, гарнитура, цифровая камера. Вы сидите на своем рабочем месте и с помощью ноутбука распечатываете некий документ, посылая его на принтер. И ваш ноутбук понимает, что в данный момент требуется подключение по технологии близкой радиосвязи. После этого вы переходите в конференц-комнату, в которой вы встречаетесь со своими партнерами, и этот же самый ноутбук автоматически переводит вас в режим работы в корпоративной сети. Александр Сергеев: Например, тот же самый WiFi. Всеволод Семенцов: Безусловно, он самый яркий пример организации беспроводной корпоративной сети. После этого, закончив переговоры, вы выходите, садитесь в машину и едете в аэропорт. И в этот момент вам поступает звонок от вашего партнера из Сингапура, и вам нужно срочно дать ему ответ. Вы открываете ноутбук и входите в корпоративную базу данных. Это как раз услуга, которая предоставляется с помощью технологии WiMax. Александр Сергеев: Должно быть более-менее прозрачно для меня. Всеволод Семенцов: То, что сейчас делает Intel - это исследование возможностей организации на одном кремниевом кристалле поддержки всех подобных типов радиосвязей и всех подобных стандартов передачи данных таким образом, чтобы переключение режимов работы происходило прозрачным и бесшумным образом для пользователей. Александр Сергеев: Вот это очень принципиальный момент. Хотя, конечно, больше вопрос настроек, нежели железа? Всеволод Семенцов: Это вопрос настроек, конечно. Но с другой стороны, те заведения, которые сейчас разрабатывают и внедряют у себя беспроводные сети, у нас есть программы верификации таких заведений, наши инженеры приезжают, проверяют, что любой человек с любым компьютером, имея любое программное обеспечение, открыв ноутбук, имеет возможность работать в беспроводной среде. Александр Сергеев: Это относится к технологии WiFi, а с технологией WiMax, когда она достигнет своего полного развития, я смогу поступать точно так же в любом месте города. То есть открыл ноутбук - и в Интернете. Всеволод Семенцов: Безусловно. Сейчас мы выделяем три этапа развития услуг и сетей WiMax. Первый этап не столь важен пользователю, сколько компаниям, которые обеспечивают этим пользователям доступ в Интернет. То, что вы говорили, что вместо оптического кабеля до кафе это просто будет идти радиомостик. Второй этап - это так называемый стационарный WiMax. Тогда у вас на балконе расположена тарелка, принимающая сигнал сети WiMax, и вы можете дома работать в любой комнате, с высокой скоростью выходя в Интернет. И третий этап - это поддержка услуг класса WiMax на вашем персональном устройстве, на ноутбуке, карманном компьютере или даже смартфоне. Александр Сергеев: Когда я смотрел данные технологические о WiMax, то я наткнулся на совершенно неожиданные для меня цифры, такие как дальность связи до 50-70 километров. Насколько я знаю, радиоизлучение в том диапазоне, в котором работает WiMax, не должно быть за горизонтом видно. Всеволод Семенцов: Строго говоря, теория очень редко совпадает с практикой. Мы говорим о том, что реальная стабильная работы, особенно в городских условиях - это 10-15 километров. Конечно, 70 километров - это в идеале, это на ровной поверхности, без леса, без оврагов, без гор и так далее. Технология WiMax основана на технологии так называемого ортогонального мультиплексирования сигнала. Не даваясь в подробности, могу сказать, что эта технология позволяет передавать сигнал от передатчика к приемнику, даже если они не видят друг друга напрямую, второе: она позволяет не терять сигнал, если он многократно отражается от стен, препятствий и преград. Александр Сергеев: Обычные всякие технологии с отражениями они работают плохо, потому что они начинают интерферировать, мешать друг другу. Всеволод Семенцов: Безусловно, если два передатчика видят друг друга, то можно говорить о расстоянии до километра. А если вы сидите в одной комнате, а ваш визави в другой комнате, то это уже может быть серьезным препятствием несколько стен. Или скажем на улице отражение от стен домов тоже ведет к затуханию сигнала. Здесь это исключается. И кроме того технология WiMax позволяет все это делать на достаточно высокой скорости передачи данных. Александр Сергеев: В каких сферах можно ожидать развертывания таких сетей WiMax, например, в России? Всеволод Семенцов: Скажем, из уже реализованных проектов: в Удмуртии в рамках Тюменской нефтяной компании был реализован проект, когда WiMax накрыли город, где расположена штаб-квартира одного из подразделений, и буровые вышки, что позволяет связываться между штаб-квартирой, буровыми вышками обмениваться информацией, передавать какие-то данные. Александр Сергеев: И никаких кабелей. Насколько я понимаю, еще одно преимущество - это то, что такие сети и подключения можно разворачивать очень быстро. Например, можно сделать сеть для покрытия некоторой территории, например, на время проведения спортивных соревнований или какого-нибудь фестиваля. Всеволод Семенцов: Классический недавний пример разворачивания сети стандарта WiMax в Индонезии. С помощью, кстати, нашей корпорации, наших сотрудников там была развернута сеть для служб спасения, для всевозможных организаций, которые там действуют. Она развернута в кратчайшие сроки, покрыла порядка двухсот тысяч квадратных километров, то есть практически все растерзанное цунами побережье. И по прикидкам экономия составила несколько десятков миллионов долларов. Александр Сергеев: То есть вместо того, чтобы в разрушенном районе восстанавливать кабельные линии связи, просто накрыли это дело беспроводными сетями. Если подводить это к какому-то итогу, как относиться к подобным технологиям пользователям? Есть ли смысл сейчас обзаводиться компьютерами с WiFi, если вот-вот должен подойдет WiMax? Всеволод Семенцов: На самом деле даже WiFi для многих пользователей и даже в Москве - все равно это звучит несколько фантастически. Тем не менее, относиться к этому стоит как к нашим реалиям. Я вас уверяю, я сегодня приехал к вам в редакцию, у меня служебный ноутбук, которым я планирую воспользоваться буквально через пять минут по выходу, засев в ближайшем кафе, где существует хот-спот, и скачав всю информацию, не дожидаясь, пока я по пробкам доеду до своего офиса. Конечно, первыми пользуются те, кому это нужно по работе. Сейчас, так же как когда-то мобильные телефоны, все это становится дешевле, можно воспользоваться этим и получить доступ гораздо удобнее и быстрее. Александр Сергеев: Видимо, надо ждать, пока образуется инфраструктура, собственно, которую сейчас и выстаивают. Ее выстраивают те, кому это более остро необходимо, чем другим, зато потом остальные могут подойти и воспользоваться по гораздо более доступным ценам и в гораздо более удобных условиях. Куда пойти учиться ребенку-инвалиду. Ирина Лагунина: 1 сентября российские дети пошли в школу. Но, увы, далеко не все. Родители детей-инвалидов каждый год сталкиваются с одной и той же проблемой - где должны учиться их дети. Я передаю микрофон Татьяне Вольтской. Татьяна Вольтская: Детей-инвалидов теперь все чаще называют особыми детьми - и это хороший знак: он говорит о том, что и в России дети с нарушениями в развитии постепенно перестают быть изгоями общества. Правда, этот процесс находится еще в самом начале. Детский церебральный паралич, как был, так и остается приговором ребенку, которому с этим заболеванием очень трудно или даже невозможно учиться. Школ для особых детей недостаточно, попасть в них сложно, врачи часто предлагают родителям фактически отказаться от своего ребенка, сдав его в интернат, но на это идут далеко не все. И вот - когда у ребенка и так множество проблем со здоровьем, да его еще нельзя определить ни в одно учебное заведение - жизнь родителей становится кошмаром. Родители хотят, чтобы их дитя не замыкалось в четырех стенах, чтобы в его развитии наблюдался хоть какой-то прогресс. Одна из таких семей - семья Ильиных. 8-летний Вася, страдающий детским церебральным параличом и задержкой интеллектуального развития, посещает школу, которую организовали, объединившись, сами родители особых детей. Между тем, городская медико-психолого-педагогическая комиссия вынесла заключение, что Вася не обучаем и подлежит распределению в систему социального обеспечения, то есть в интернат. Говорит Елена Ильина, по профессии невролог. Елена Ильина: Я не спрашивала комиссию о том, где мой ребенок может жить, я спрашивала о том, где он может учиться. И вот ответить на этот вопрос мне не смогли. Тогда мы начали изучать ситуацию в городе самостоятельно. Мы проехали и интернаты, и те школы, которые существуют. На тот момент в городе существовало две школы, которые теоретически могли бы обучать моего ребенка. Но школа "Динамика" берет деток с двигательными нарушениями, но при этом с сохранным интеллектом. Существует еще школа "Озерки", которая берет деток с разным уровнем интеллекта, но дорога до школы в день занимает более пяти часов, что нереально, учитывая, что ребенок передвигается только на инвалидной коляске. Татьяна Вольтская: Я так понимаю, что это и стало вашей программой к действию? Елена Ильина: Мы прошли все этапы от районных органов образования, дошли мы до президента. Вышестоящие органы поддерживали, все, что касалось ниже, здесь реально никто не отказывал, но нам реально никто и не помогал. То есть вся наша переписка сводилась к тому, что просто тянули время. Мне отвечали, рассказывали как замечательно в интернате. Комитет по образованию все-таки нас поддержал. Продолжалась почти год наша переписка. И когда было за десять дней до начала учебного года, мы еще не знали, где наши дети будут учиться. В апреле месяце мы получили письмо из комитета по образованию, что с 1 сентября в таком-то помещении открывается школа для детей со сложными дефектами. Мы понимали, что есть решение, но дальше мы видели, что ничего не движется. Мы опять приехали в комитет и сказали: ничего нет. Что вызвало возмущение в комитете, потому что там был уже отчет о проделанной работе, о том, что наше структурное подразделение открыто. Татьяна Вольтская: Когда выяснилось, что отчет липовый, один из чиновников от образования все-таки возмутился, сел в машину с Петром Ильиным, приехал по означенному адресу и, ткнув пальцем, сказал, что школа здесь будет. Елена Ильина: Было шесть родителей, которые скинулись по очень большой сумме денег. Мы сделали косметический ремонт, мы сделали перепланировку, мы поставили двери, купили мебель. Когда мы показали, что мы не просто шумим, от нас невозможно отступиться, тогда нам выделили незначительные, но очень важные для нас средства на приобретение мебели, нам выделили ставки преподавателей. И с 15 октября 2004 года школа открылась и год проработала очень здорово. Конечно, мы все, как родители, верим в своих детей. Но такого я не ждала. Я не надеялась, что ребенок, у которого написано, что он необучаем, выучил часть алфавита. Он складывает, он читает короткие слова, считает в пределах пяти, социально-бытовые навыки приобрел. Я всегда с ним занимаюсь, но когда это дает специалист и в коллективе и когда у него есть пример других детей - это совершенно по-другому воспринимается. У них жизнь, у них дружба, у них любовь, достаточно полноценная жизнь. Мы доказали себе и нашему обществу, что это не зря. Татьяна Вольтская: Мама и папа Ильины помогли не только своему Васе, но когда они стали искать других больных детей, они натолкнулись на яростное сопротивление всех инстанций, обладавших информацией, - как будто дело касалось государственной тайны. Все же Ильины обнаружили только по Невскому району Петербурга 120 проблемных детей, и 10 из них пошли в школу. Елена Ильина: Когда в семье есть тяжело проблемный ребенок, то, как правило, это неполная семья. Мама, мало того, что она одна, она еще с этим ребенком не может выйти на работу, вынуждена влачить нищенское существование на пенсию в 1300 рублей на двоих. Уже ни о каком образовании, ни о какой реабилитации просто вопрос не ставится. Поэтому мы здесь решили не просто проблему детей, а это для мамы реальная возможность трудоустроиться. Татьяна Вольтская: И каковы перспективы? Елена Ильина: Пока это в стадии становления. По большому счету все упирается в финансы. Мы планировали в этом году еще отремонтировать часть помещений и там открыть первый класс. Но нам средства не выделили. Татьяна Вольтская: А это значит, что некоторые дети в школу не пошли. Михаил - отец 8-летнего Ильи. Михаил: Мы в этом году выпустились из садика, и теперь мы пытаемся найти место, где наш ребенок сможет продолжать обучение. Предлагают в основном либо надобное обучение, либо интернат. Татьяна Вольтская: Говорит Наталья - мама Ильи. Наталья: В садике с ним довольно успешно занимались специалисты. Он научился самостоятельно есть ложкой, самостоятельно пить, даже передвигаться. То есть с помощью всех педагогов, они вложили, конечно, душу, чтобы этот ребенок хоть как-то в этом мире существовал. Татьяна Вольтская: Мысль об интернате вызывает у родителей ужас. Наталья: Мой ребенок не сможет, он привык быть среди родных, друзей. То есть у нас есть родственники, которые нормально с ним общаются, друзья, которые приходят, тоже с ним общаются. Отдать его в интернат - для нас это трагедия. Татьяна Вольтская: 9-летний Денис, в отличие от Ильи, говорит, но понять его сложно. Это значит - "у меня дома есть бабушка". Семья Дениски - одна из 6 семей, чьими усилиями в прошлом году здесь открылась школа. Говорит мама - Ирина. Ирина: Он учится по вспомогательной программе 8 вида. Ничего справляется. С речью проблема, но речь становится лучше, понимают учителя, соседи понимать стали. Считают многие специалисты, что совсем необязательно их обучать, хотя почему бы и нет? Как можно запретить ребенку развиваться? Как говорят директора школ: отдайте ребенка в интернат, что вы мучаетесь? Татьяна Вольтская: В школе занимаются не только обучением, но и реабилитацией особых детей. Говорит аспирант кафедры физических методов лечения 1 Медицинского института Екатерина Клочкова. Екатерина Клочкова: На мой взгляд, самое главное - любыми способами дать ребенку возможность быть активным. Потому что, к сожалению, трагизм ситуации заключается в следующем. Ребенок находится в интернате, он лежит в кровати, у него нет возможности сидеть, видеть, что вокруг. Нет мотивации, чтобы двигаться, общаться с людьми. Его активность постепенно стихает. То есть чем меньше мы даем возможности ребенку исхода к какому-то мотивированному осознанному поведению, тем с большими нарушениями в развитии этот ребенок будет жить свою жизнь. Татьяна Вольтская: Большинство родителей сталкиваются с тем, что на определенном этапе врач говорит: что вы мучаетесь, сдайте ребенка в интернат. Почему так происходит? Как будто эти врачи не знают, что ждет этих детей в интернате. Екатерина Клочкова: Я ни разу не была ни в интернате, ни в доме ребенка, пока я училась в институте. Это достаточно закрытая тема, это не престижная тема. И то, что я начала этим заниматься - это абсолютно случайная вещь. И большое счастье, что я начала с британскими специалистами этим заниматься, а не в нашей российской реабилитации. Потом, понимаете, очень большое количество людей, к сожалению, при нашем подходе к медицине, который существовал много лет, воспринимали родители как человека, за которого надо решить все, касающееся его жизни. Политика советского государства была какая: трудоспособные две единицы - мама, папа - завязаны на ребенке-инвалиде, они должны пользу обществу приносить. Ребенок пользы обществу никакой не приносит. Его в интернат, родителей на стройку. Поэтому очень трудно меняется эта психология. Я знаю людей, они искренне верят, что они спасают семьи. Уговаривая маму сдать ребенка в интернат, она рассказывает, что от вас уйдет муж, остальные дети будут несчастными. Кроме этого у нас плохо определяют уровень развития детей. Если ребенок не говорит и плохо двигается, то его считают, извините, идиотом. Татьяна Вольтская: А это не так? Екатерина Клочкова: Далеко не так. У нас был мальчик, у которого масса пороков развития и кроме этого церебральный паралич. Ребенок начинал общаться с помощью карточек, потом общался с помощью жестов. Сейчас идет в специальную школу, он не говорит до сих пор, но это хороший умный мальчик, который общается, играет. А если бы его отдали в интернат, то ничего не было бы вообще. Татьяна Вольтская: Вы обмолвились, что, к счастью, знакомы с английским опытом работы с такими детьми - чем он отличается от российского? Екатерина Клочкова: В Англии основное отличие- это то, что вся система реабилитации строится вокруг двух основных специальностей. Это прежде всего физическая терапия - это человек с университетским образованием, сам оценивает человека, сам прописывает лечение, сам своими руками выполняет. И вторая специальность - это эрготерапия. Это терапия занятием, активностью. Человек, который помогает одеться, обуться, переместиться в коляске, подняться по лестнице и так далее. У нас ж система какая: у вас заболела спина, вы идете к врачу-неврологу, потом к массажисту, и дальше по Райкину - кто шил костюм? Татьяна Вольтская: С 92 года в Петербурге при поддержке нескольких британских организаций действует проект по развитию физической терапии в России. Екатерина Клочкова: Пример как за очень маленькие деньги можно достичь очень больших успехов. И сейчас основное место реализации этих проектов - университет имени Павлова медицинский и сейчас к нам подключилась академия имени Лесгафта. В достаточно многих учреждениях медицинских и не только медицинских города сейчас люди пытаются работать по британской системе. Татьяна Вольтская: Вы были в Англии, что вы там увидели? Екатерина Клочкова: Шесть недель мы ездили, смотрели систему в разных местах, систему реабилитационной помощи. Система реабилитации вообще организована очень логично. Есть в округе аналог нашего районного комитета по здравоохранению и за всю медицинскую помощь, где бы она ни оказывалась, отвечает эта организация - и в школе, и в детском саду, и в реабилитационном центре, и в госпитале. Получается, что эти люди, которые приходят в школу заниматься реабилитацией, - это физические терапевты, которые получают зарплату в местном здравоохранение. Если их ребенок, он все равно живет в этом районе, ходит в госпиталь, одновременно ходит в школу, в досуговый центр, то занимается всем этим один физический терапевт. Татьяна Вольтская: Видимо, комплексный - а значит ответственный подход к обучению и реабилитации особых детей действительно очень важен. Потому что для особых детей лечение и обучение не могут быть разделены. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
