Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)

 

 Новости  Темы дня  Программы  Архив  Частоты  Расписание  Сотрудники  Поиск  Часто задаваемые вопросы  E-mail
29.3.2024
 Эфир
Эфир Радио Свобода

 Новости
 Программы
 Поиск
  подробный запрос

 Радио Свобода
Поставьте ссылку на РС

Rambler's Top100
Рейтинг@Mail.ru
 История и современность
[24-06-01]

Документы прошлого

Редактор и ведущий Анатолий Стреляный

Письмо писателя-фронтовика. Октябрь 1942 г.

"Мой любимый Иосиф Виссарионович!

Вы получали и получаете тысячи телеграмм и резолюций о любви к Вам, о преданности Вам.

Иосиф Виссарионович!

Мой любимый вождь! Вы привыкли к этому. Это стало шаблоном, традицией, привычкой, обязательством.

Вы достаточно умный человек, чтобы понимать это...

Я Вам пишу это письмо не в силу традиций и обязательств.

Я Вас люблю, я люблю мою родину, я люблю мой народ, хотя за ним и много погрешностей и я пишу не потому, что надо мной довлеют те или иные обязательства, а потому, что этого требует моя душа.

Я выходец из рабочей семьи, сам работал от чернорабочего до квалифицированного слесаря девять лет до литератора, до «Короля советской драматургии», как об этом говорили многие.

Я с 1923 года комсомолец, с 1929 г. коммунист, родился в 1908 году. И имею дважды высшее образование. Хотя дело и не в образовании, а в индивидуальном развитии человека, в его индивидуальном развитии, работе над собой.

Мой дорогой вождь! Я не претендую ни на гениальность, ни на талантливость, ни на глубокомыслие. Я просто люблю мой народ, мою родину. Я понимаю законы исторического развития, я понимаю то, чего хочет и добивается моя партия большевиков.

Я участвовал в отечественной войне с августа по октябрь 1941 года. Я был в окружении, уничтожил около 30 гитлеровцев, я, как литератор, не только участвовал, но и наблюдал, изучал все те явления, которые приходилось видеть в процессе войны и окружения и выхода из окружения.

Повторяю, Иосиф Виссарионович, что я ничего не хочу, кроме благополучия, успеха для моей партии, для родины в целях дальнейшего успешного осуществления и проведения в жизнь великой идеи марксизма-ленинизма.

Настоящее.

Привычно принято думать и считать, что «начальство», «верхи», знают больше и лучше простого рядового гражданина.

Это отчасти верно, а отчасти неправильно. Непосредственное столкновение с фактами жизни говорят разумному человеку и подсказывают ему многое, что до «верхов» не доходит, в силу традиций писать оптимистические «ура-патриотические» резолюции и постановления, вводящие иногда в заблуждение «верхи».

Наше вооружение по некоторым объектам в отношении качества превосходит германское (автоматы, артиллерия, гранаты, «Катюша» Костикова).

Теоретически, исходя из высказываний Энгельса, Ленина, Ваших, наш народ должен был в начале войны, с первых ее минут, показать невиданные доселе образцы мужества, преданности, стойкости, героизма и т.п. И он показал, но не в большой массовости, а в ограниченной массовости.

Я был на передовой позиции с августа 1941 г.... Я видел массу примеров героизма, но я видел и то, как целыми взводами, ротами переходили на сторону немцев, сдавались в плен с вооружением без всяких «внешних» на это причин.

Раз не было внешних, значит, были внутренние. И это заставляло меня думать о происходящем.

Да, Иосиф Виссарионович! Сознание слишком отстало от социалистической экономики, и, главным образом, в отношении колхозников. Рабочие не сдавались к немцам, а сдавались, переходили на сторону врага колхозники с психологией крестьян.

Я был в окружении. Два месяца я находился на оккупированной немцами территории. Я прошел десятки деревень Орловской и Тульской областей, я разговаривал с сотнями колхозников, окруженцев, неся с собой свой партийный билет и воинское удостоверение и клятву на верность Советскому Союзу. Я был не просто свидетель происходящего, а свидетель пристрастный, коммунист, любящий свою партию и родину.

И я слышал, и я видел, как мелкособственническая крестьянская душа у многих людей брала верх, ставила их против Советской власти. Они с удовольствием и поспешностью отказывались от колхозов, делили и разбирали лошадей, упряжь, инвентарь, урожай, приводили в порядок свою избу, двор, огород.

В отношении сельского хозяйства, колхозного строя на основе всего виденного, я думаю, что после войны, не во всех, но во многих районах и областях надо перейти от колхозного строя к строю сельскохозяйственных рабочих, с обязательной ликвидацией крестьянских изб, как ячейки, основы, рассадника частнособственнических мыслей, желаний, стремлений. Надо будет, по моему мнению, после войны стереть с лица колхозной, точнее с.х. земли крестьянские избы и создать, построить коллективные многоквартирные дома сельхозрабочих с оплатой по принципу за квалификацию и количество произведенной работы, как это существует на фабриках и заводах. А пока существует изба, огород, приусадебная земля, корова, свинья, овцы, козы, куры и т.д., до тех пор будет существовать мелкособственническая психология среди крестьянства, а отсюда и чаяния на возврат к прошлому, к получению земли, к созданию своего индивидуального хозяйства. А отсюда и их отношение к социализму, коммунизму.

По военным вопросам.

Основа армии - это дисциплина. И эта дисциплина начинается с приветствия, с того, как подчиненный встречается с начальником, со старшим. Пленные немцы, где бы они ни были, когда входят или вводят офицера, встают и приветствуют его. Это очень «положительный» для их дисциплины факт. Фамильярность, панибратство, извращенное понимание демократии, неправильное понимание взаимоотношений в советской армии между старшим и младшим приводили и приводят по сегодняшний день в армии к плачевным результатам.

Престиж, авторитет, значение и место старших перед младшими игнорировалось и игнорируется все время. И это очень плохо. Дело... в том, что мало считаются с командно-полит- и начсоставом, что не чувствуют в них старших себя, что считают всех равными, одинаковыми, равноценными. Это страшная вещь на фронте.

Командир, начальник должен иметь почти все права наказания за невыполнение его приказа сам, непосредственно. Ведь к чему приводит «демократия»? Боец не выполнил приказания, командир не может его наказать, а передает дело в Военный трибунал, а военный трибунал присуждает к 10 годам с отбытием наказания на фронте, а боец-то и находится на фронте. Так что же он теряет, чем же он наказан, как и чем отвечает за невыполнение приказа? Ничем и никак... стоить ему убить лишних двух-трех немцев, захватить автомат или пулемет, что зачастую довольно легко удается на фронте, с него снимается приговор суда. И он даже стал героем в глазах многих. Он и приказа не выполнил командира, он и пулемет добыл!

Зачастую среди бойцов есть такой разговор: тебя ранят, наградят, ты станешь героем, а какая тебе от этого польза? Другие в тылу сидят, живут с семьями, не знают всех ужасов войны и они в большем почете, чем ты, фронтовик, раненый, инвалид, орденоносец.

А массы? Что они получают за свое пребывание на фронте, за свои ранения, увечья, кроме ничего не дающих нашивок, да знаков?

«Ура-патриот» скажет, что они получают моральное удовлетворение. Да, я, другой такой же, как я, идейный боец, получит моральное удовлетворение, которое выше всяких материальных благ, но разве нас миллионы, разве мы преобладающая масса армии, разве не преобладающая масса армии - малограмотные и зачастую далеко не столь идейные колхозники?

В войне надо иметь меньше идеализма и романтики, а больше трезвости и реальности. У бойцов, младших командиров помимо идейности должна быть и какая-то материальная заинтересованность. Надо создать особенные отношения к фронтовикам.

Дорогой Иосиф Виссарионович!

Я написал очень много. Но это потому, что я очень тороплюсь, скоро уходит поезд, который отвезет меня на фронт. Может, я оттуда не вернусь, как не возвращаются многие.

Меньше верьте, Иосиф Виссарионович, красивым резолюциям, больше старайтесь говорить с рядовыми людьми, вызывая их на откровенный разговор, это дает очень и очень много полезного для нашей родины, которую любите Вы, ее вождь, и любит простой, рядовой гражданин.

Член ВКП (б) Н. Богданов

Москва, Чернышевского 2/1, кв.5 965 полевая почта, часть 334».

Идеологическая борьба в тюменской глубинке.

24 августа 1936 г. по делу «Троцкистско-зиновьевского антипартийного центра» ближайшие соратники Ленина - Зиновьев и Каменев были приговорены к смертной казни. Их обвинили в убийстве Кирова, в попытках физического устранения Сталина и других вождей. Приговор был приведен в исполнение. Сталинское руководство ЦК компартии тут же разослало письмо, призывающее искоренить остатки троцкистско-зиновьевской «банды». О том, как в провинции выполняли эту инструкцию, рассказывает информационная сводка «О ходе проработки письма ЦК ВКП (б) от 29/VIII о террористической деятельности троцкистско-зиновьевского антипартийного контрреволюционного блока и письма обкома ВКП (б) от 26/VIII-36 г. по Верхне-Тавдинской парторганизации».

На партийных собраниях все большевики, разделявшие когда-либо позиции какого-либо партийного уклона, обязаны были публично каяться в допущенных ошибках. Это называлось разоружиться перед партией.

В документе использованы сокращения: ЦК и РК ВКП (б) - центральный и районный комитет Всесоюзной коммунистической партии (большевиков), СПШ - средняя партшкола, ФЗК - фабрично-заводской комитет. Избач- заведующий сельским клубом, избой-читальней, как ещё говорилось.

«Письмо ЦК ВКП (б) от 29/VIII было проработано со всеми членами пленума райкома партии. Бюро райкома на основе письма сделало все необходимые политические выводы и обязало все первичные парторганизации повысить классовую бдительность каждого коммуниста на любом участке и обязало все первичные парторганизации повысить классовую бдительность каждого коммуниста на любом участке.

На всех митингах рабочие, служащие и колхозники требовали высшей меры наказания - расстрела бандитам, покушавшимся на жизнь нашего любимого вождя т. Сталина и его соратников.

Во время проработки письма ЦК ВКП (б) от 29/VIII-36 г. партийная организация исключила из партии троцкистско-зиновьевских последышей: Корчагина, Вискунова, Макарова и Мингелева.

При исключении Корчагина бюро РК ВКП (б) отметило свою ошибку в том, что разрешило выдать новый партбилет этому не разоружившемуся троцкисту, который на партсобрании райцентра, выступая в прениях, ни слова не сказал о своей прошлой контрреволюционной деятельности, но сделал троцкистскую вылазку, заявив, что Троцкий, Каменев и Зиновьев виноваты в том, что никогда не были твердыми большевиками.

Вискунов, кандидат партии. Еще перед обменом партдокументов разговаривал с инструктором РК т. Ивановым и Клменковой, утверждая, что Троцкий имеет революционные заслуги перед революцией. Иванов и Клименкова, зная это, в течение 3 месяцев не вскрыли лица Вискунова. Он, будучи председателем сельсовета, в своей практической работе протаскивал троцкистские методы (голое администрирование колхозниками, нарушение сталинского устава сельхозартели).

Бюро РК исключило Вискунова как троцкиста и отметило в своих решениях отсутствие бдительности у тт. Иванова и Клименковой.

Исключен Макаров, кандидат партии, работал избачем Герасимовского сельсовета, который отказывался изучать историю партии, мотивируя тем, что он ее проходил в Тюменской СПШ, а его больше интересует теория равновесия Бухарина, которую он проводил в колхозе, доказывая, что теперь нет классовой борьбы в деревне.

О притуплении классовой бдительности отдельных руководителей нашей парторганизации свидетельствует факт с выборами президиума стахановской конференции лесокомбината, которая была проведена 23/VIII-36 г. Руководители лесокомбината: Зуйков (управляющий), Гужов (секретарь парткома) подбор кандидатур в президиум поручили председателю ФЗК т. Фролову, последний поручил второстепенным работникам ФЗК, в результате в состав президиума было избрано 2 бывшие члена партии, исключенные за нарушения партийной дисциплины и партийной политики, 3 человека - дети кулаков, и избрали Иванова, тогда как его фамилия Михайлов. Все это было вскрыто райкомом, который стал проверять избранных в президиум, когда стали подписывать телеграмму т. Сталину от имени стахановцев лесокомбината.

При обсуждении вопроса о контрреволюционной деятельности троцкистско-зиновьевской банды на партсобраниях первичных парторганизаций 7/IX ряд коммунистов вскрыли факты контрреволюционной деятельности разных жуликов, проходимцев в нашем районе. Например: на партсобрании лесозавода №8 вскрыто, что Терентьев (служащий расчетной конторы лесокомбината) выступал с контрреволюционными разговорами о том, что приговор над шайкой бандитов все равно не будет приведен в исполнение, что если бы был жив Ленин, то этого приговора не было и т.д.

На партсобрании первичной парторганизации Азанковского механизированного лесопункта вскрыто, что десятник Ердюков ведёт контрреволюционные разговоры о том, что будет время, когда коммунистов не будет, их всех перебьют, зав. производственным участком т. Зыбкину Ердюков угрожал убийством за то, что он коммунист.

Счетовод ЛПХ Чупин сделал контрреволюционную вылазку в момент демонстрации, ... когда пели песню из «Веселых ребят» «Мы никогда и нигде не пропадем». На этот факт первичная парторганизация немедленно реагировала. Собрание сотрудников конторы ЛПХ потребовало принятия мер к Чупину. Об этом была дана корреспонденция в районную газету «Тавдинский рабочий», зам. редактора т. Мингелев поместил ее с этими контрреволюционными выражениями, тем самым предоставил страницу газеты для контрреволюционной вылазки.

Коммунист т. Дворников (лесозавод №9) 14/IX-36 г. заявил в РК о том, что плотник стройучастка Ерыщенко ведет контрреволюционную работу, он говорит, что «советская власть разоряет население, вводит много налогов и еще займы выдумывает, но я не дурак и не подписался на заем. Троцкий и Зиновьев были первые революционеры, а Ленин и Сталин были их учениками, а теперь их расстреляли».

Секретарь В.-Тавдинского РК ВКП (б) Тетерев».

Письмо Старого большевика.

«Товарищ Сталин, у нас в стране нет другого пути, чтобы выразить то, что жжет душу, чего никак в себе удержать нельзя, - кроме одного пути - написать тебе. Без надежды быть услышанным, без надежды, что писание дойдет до тебя, без надежды, что писание мое не будет прямо брошено твоим секретарем в корзину под стол, а все-таки пишу, потому что жжет душу и не могу удержаться.

Вопрос о демократии определяет, в конечном счете, все международное положение, мало того, и внутри нашей страны от его разрешения зависит преуспеяние, развитие и все будущее нашей страны.

И как раз в этом вопросе, я уже не говорю о нашей печати, но даже Молотов обнаруживает полное непонимание. Нет, не допускаю мысли, чтобы было непонимание - здесь лицемерие. И даже ты, товарищ Сталин, поддерживаешь это лицемерие. Зачем тебе, товарищ Сталин, действительно «великий Сталин», ведущий нас в течение 20 лет от победы к победе, Сталин, импонирующий миру и истории, зачем тебе унижаться этим лицемерием? Каждое твое слово величественно. Ты спокойно можешь сказать, что у нас из-за капиталистического окружения произошла задержка, что демократия у нас осуществлена еще далеко не полно, но что наш народ будет в недалеком будущем иметь демократию, что культура нашего народа растет так быстро, что демократическое переустройство его государственности в ближайшее время неизбежно.

В самом деле, есть у нас демократия или нет? Или, надо правильнее поставить вопрос, в какой мере она есть? Мне как-то смешно и совестно ставить такие вопросы. Ты все это знаешь и лучше бы сумел объяснить, но я все-таки буду писать потому, что ты знаешь, но молчишь. Всем отлично известно, что такое демократия, а все-таки приходится повторять эту простую и ясную истину, сознательно, неприлично, мошеннически искажаемую у нас. Ведь демократия в управлении государством существует тогда, когда государственная власть действует не только в интересах народа, но и непрерывно организуется самим народом. Эта организация государственной власти есть диалектический, ни на минуту не прекращающийся процесс, который выражается в непрерывном воспитании, выращивании, выковывании и, наконец, кристаллизации политической, государственной мысли в народе. Если этот процесс останавливается, наступает смерть демократии.

Ярким светом вспыхнула во время революции политическая мысль в народе. Тогда каждый большевик напрягал все силы своего мозга, чтобы выдумать от себя наиболее убедительные для собеседника аргументы. Каждую мысль, дошедшую к нему с верхов, от Ленина и Сталина, он примерял на собственную мерку, проверял в беседе с товарищами, в споре с противником. И эта мысль становилась его собственной мыслью, его плотью и кровью именно после этой проверки. Его собственная мысль, таким образом, вырастала, формировалась и, наконец, выражалась в действии. Только в такой политической дискуссии приобщался гражданин к государственному творчеству.

В нашей стране два процесса идут один навстречу другому. С одной стороны всепоглощающий бюрократизм, бюрократизм советской и профсоюзной систем и, в еще большей степени, бюрократизм в партии. А с ним подчинение авторитетам и трафаретам. Отвратительное, схоластическое пережёвывание ученья Ленина и Сталина. Ученье о генеральной линии партии столь тонкое и узкое, что надо молчать, чтобы не свалиться с него вправо или налево. Невозможно не только критиковать действия правительства или сомневаться в их правильности, но я, старый большевик, не могу даже обсуждать решения высших органов (это нарушение дисциплины) - я должен только их «изучать» и аплодировать. Я мечтаю, что наши маршалы, наши доблестные воины, которых, наверное, мы много выберем в Верховный Совет, наберутся храбрости и скажут что-нибудь от себя, кроме почтительного выпрашивания лишнего миллиона для своей области. Да нет, это не то, что бить немцев - перед бюрократической машиной и они по всей вероятности сробеют. Ведь робость, страх перед этой машиной стал первейшей добродетелью советского гражданина - крепко засел этот страх в его башку еще со времен Ежова. Все сгибается перед этой бюрократической машиной, огонь любви к партии тухнет и бюрократизм все дальше и больше чудовищно разрастается.

Но застращенный наш гражданин заслуживает лучшего обращения. Толчок, полученный во время революции, не пропал даром. И процессу роста сил бюрократизма противопоставляется другой, еще более мощный процесс - процесс роста культуры нашего народа.

Ему стараются забить голову всякими отвлечениями от политики. Ему показывают широкие перспективы просвещения, хозяйственного строительства, технического прогресса. Ему рассказывают, что нет у нас безработицы, нет препятствий ни образованию, ни хозяйственной инициативе, нет дискриминации по полу, образованию, расе, языку и т.д. И поверх всего этого наша унифицированная, рептильная печать пытается наклеить ярлык демократии. И Молотов, и ты, товарищ Сталин, этому помогаете. Все это хорошо, все это огромные демократические завоевания, власть, несомненно, действует в интересах народа. Но организуется она не народом и это только половина демократии.

А народ культурно растет и желает сам организовать свою власть. Девять десятых граждан повторяют слова конституции о свободе слова с иронической улыбкой. Говорят: неужели после войны, которая показала всему миру, и нам самим в первую очередь, зрелость и крепость советского народа, показала силу проникновения коммунистической идеи в толщу народа, показала веру в тебя, товарищ Сталин, неужели после этой войны ты, товарищ Сталин, не поверишь нам, не поверишь нашей верности, нашему благоразумию, нашей коммунистической идейности. Пока власть в твоих умных руках, народ будет поддерживать строй, но, собственно говоря, не строй, а тебя - переложи на народ эту тяжесть, сделай народ ответственным за свою судьбу, за свой государственный строй.

И горько, и смешно, и стыдно, и обидно смотреть на наши выборы. Из-за чего весь этот шум? Шум, гам, треск, а народу наплевать. Выборы предполагают, что есть из кого выбирать. А когда одна партия, то и выбирать не из кого. Нет партнера. В крайности на выборах можно показать кукиш в кармане. Но кто же усомнится в выборе между кукишем и коммунистической партией?

Дорогой товарищ Сталин, разве я не понимаю, что есть трудности. Я ждал и готов ждать. Но надо, чтобы с высоты твоего авторитета был осужден теперешний непорядок. Необходимо, чтобы ты успокоил, хотя бы на будущее время признал неизбежный путь демократического развития нашей страны.

Александр Аладжалов. 27 декабря 1945 г.

Москва, ул. Горького, 50, кв.4».


c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены