Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)

 

 Новости  Темы дня  Программы  Архив  Частоты  Расписание  Сотрудники  Поиск  Часто задаваемые вопросы  E-mail
28.3.2024
 Эфир
Эфир Радио Свобода

 Новости
 Программы
 Поиск
  подробный запрос

 Радио Свобода
Поставьте ссылку на РС

Rambler's Top100
Рейтинг@Mail.ru
 Культура
[03-04-05]

Выставочный зал

Выставка живописи Владимира Войновича

Редактор и ведущая Лиля Пальвелева

3 апреля 05

В Москве, в галерее "Дом Нащокина" открылась выставка живописи Владимира Войновича. Это - мало кому известная грань дарования известного писателя

Лиля Пальвелева: Владимир Войнович взялся за кисть всего то 10 лет назад, а было ему к тому времени уже 62 года от роду. Живописцем Войнович оказался плодовитым (на его счету более 500 работ) и бесстрашным в освоении разных жанров. На вернисаж в "Дом Нащокина" пришло много друзей и почитателей. Они в равной мере восторженно хвалили вполне реалистические пейзажи и натюрморты, и совсем иного свойства портреты и жанровые картины. Ну, а чего бы вы хотели на церемонии открытия выставки?

Мы же поговорим лишь о тех работах, которые можно отнести к так называемому "наивному искусству". Они столь ироничны, что сравнение с отличным, хорошо к тому же рассказанным анекдотом, занятной байкой - вполне уместно. Напрямую живопись Владимира Войновича с его литературной деятельностью не связана. Ни солдата Ивана Чонкина, ни других героев писателя на его холстах не встретишь. Рассказывая о том, как все начиналось, Войнович открещивается - это занятие совсем иного рода.

Владимир Войнович: Просто однажды я сидел перед компьютером, мне вдруг стало скучно писать тексты. Одна моя знакомая сказала, а у тебя творческий кризис. Причем, я знал, что писать, о чем, как, а писать не хотелось. Вдруг мне захотелось что-то нарисовать. Вдруг я сошел с ума. Потом эта же знакомая сказала: "Ах, у тебя такой кризис!". Я человек спонтанный, я перехожу от одного к другому. Пишу, пишу какой-то текст, потом я его бросаю, он мне надоедает, иногда совсем, иногда на много лет даже. Куда ведет меня наитие, туда и иду.

Лиля Пальвелева: А, все-таки, в лучших работах художника Войновича писатель Войнович чувствуется. Вот картина, озаглавленная "Сталин злой". Вождь всех народов со зверской застывшей харей режет желтеньким цыплятам горлышки. Рядом - "Ленин добрый". Босой Владимир Ильич мирно сидит на лавочке и тех же цыплят кормит зернышками, а одного еще и по головке гладит. Тут многое вспоминается - и известная фотография дедушки Ленина в Горках ("самый человечный человек" с ласковым прищуром держит на руках кошку), и вольнодумная идея 60-х - в 1917 году все правильно начиналось, да вот умер Ленин, пришел к власти тиран и исказил идеи основоположника. Теперь самое время вернуться к истокам, считала продвинутая интеллигенция периода Оттепели.

Рисунок Войновича мнимо наивен, палитра большей частью яркая, праздничная. Здесь даже акрил в дело идет, не одни лишь масляные краски. Эту живопись и с Пиросмани, и с Митьками сравнивают. Но: Всякое сравнение хромает.

Вспоминает известный аниматор Юрий Норштейн

Юрий Норштейн: О том, что Войнович занимается живописью, я узнал лет 10 назад. Кинооператор, с кем мы работали, он как-то пришел в студию, принес слайды: "Вот был у Войновича, снимал его живопись". "Какая живопись?" "А он занялся живописью". Это всегда очень странно. Вдруг писатель меняет свои ориентиры. Я посмотрел слайды. Это было фантастично, потому что это было так простодушно и поэтому правдиво.

Лиля Пальвелева: Галерея "Дом Нащокина" - особое место. Здесь Пушкин у своего близкого друга не раз гостил. Бывают странные сближенья - отчество друга было Воинович. А у Войновича есть серия, где он изображает себя вместе с классиками, за одним столом с Гоголем и Пушкиным. Вместе в картишки играют, вместе бражничают. В общем, как говаривал Хлестаков, "с Пушкиным на дружеской ноге". Ну, так вот, под картиной "Картежники" автор поместил такой текст: "А Павла Воиновича Нащокина здесь нет, потому что он продулся и вышел из-за стола".

Юрию Норштейну, как и многим, очень нравится и эта картина, и подпись к ней.

Юрий Норштейн: Здесь удивительно, что рассказ, который не написан Войновичем, он оказался реализованным в живописи.

Лиля Пальвелева: Но как рождается замысел этих причудливых и веселых полотен? Похоже ли это на возникновение замысла литературных текстов? Вот признание Владимира Войновича.

Владимир Войнович: Наверное, что-то общее есть, но, кроме того, я, как писатель, в основном пишу сейчас обычно длинные вещи. Поэтому сюжеты мои литературные вынашиваются, бывает, некоторые годами. Есть роман "Монументальная пропаганда", я просто много лет вынашивал этот сюжет. А в живописи очень часто это более мимолетно... Вот оно возникло, хочется записать. Я ведь стихи писал. Сюжеты стихов и картин где-то похоже возникают.

Лиля Пальвелева: Если уж речь зашла о стихах, то на выставке есть картина, которую можно сопоставить с лирическим стихотворением. Это пронзительный портрет художника Владимира Любарова. Ему слово.

Владимир Любаров: Меня все узнают. Я говорю: "Откуда вы меня знаете?" "А мы видели ваш портрет". Одни говорят в Русском музее, теперь вот здесь. Так что известный я теперь, благодаря вам, Владимир Николаевич. Я надеюсь, что я внес свою лепту в становление художника Войновича тем, что я действительно восторгался и абсолютно искренне тем, что он делает. Хотя, как мне кажется, скептиков было немало.

Что я могу сказать как художник? Я могу сказать, что я даже завидую и вот этой необычной непосредственности, и очень точному видению картины миры. Владимир Николаевич вдруг увидел мир в красках. И вот с такой жадностью он все это делает. Так что, я могу сказать, что я только завидую.

Лиля Пальвелева: На волнах "Радио Свобода" вы слушаете передачу "Выставочный зал". Наша следующая рубрика - "УНИКАЛЬНЫЙ ЭКСПОНАТ". В 1803 году по указу императора Александра I был основан город-курорт Кисловодск. Первым делом для защиты отдыхающих от набегов горцев построили оборонительную крепость, в которой сейчас размещается музей. На его территории год назад под открытым небом были выставлены 14 экспонатов из камня. Возраст самых древних (это жернова) - 4 тысячи лет. Самые поздние предметы датируются 19 веком. Уникальный экспонат этой выставки - КАМЕННАЯ ВАННА для нарзанных процедур.

Слово заместителю директора Кисловодского государственного музея "Крепость" Игорю Лачинову.

Игорь Лачинов: В 1803 году открылся первый курортный сезон. Никаких строений здесь не было. Люди жили в балаганах, палатках, шалашах, в повозках, в которых приезжали. Лечение было организовано у источника. Наполнялась яма нарзаном. Там ставили плетень, купались и пили нарзан. Но таким образом принимать лечение было неудобно. Уже вскоре, в 20-е годы XIX века были установлены первые ванны, - деревянные и каменные. И вот одна из каменных ванн здесь представлена. Она выдолблена из нашего местного камня, видите, желтый песчаник. Он легкий для обработки. Их было много, но, к сожалению, до наших дней сохранилась одна. Вес ее около одной тонны, длина примерно 1 метр 60, в ширине она 85 сантиметров и толщина стенок примерно 20 сантиметров. Две выемки. Там шел желоб, по которому стекал нарзан, а это для слива лишней воды.

Интересна история этой ванны. Как полагают исследователи, эта ванна находилась во дворе усадьбы знаменитого первого поселенца Кисловодска Алексея Федоровича Реброва, известного этнографа, мецената, предпринимателя, шелковода, винодела. Знаменит его дом, который так и вошел в историю как дом Реброва. Были у него дома и в Ставрополе, и в Пятигорске, и в которых останавливались многие знаменитые люди. Так вот, подобная ванна, а может быть и эта ванна, находилась в усадьбе Алексея Федоровича Реброва, которая располагалась недалеко от источника. Но поскольку в этом доме останавливались и Пушкин, и Лермонтов, то, по всей видимости, в другое место они не ходили принимать ванны. Отображение этого мы находим в повести Лермонтова "Княжна Мэри", когда он пишет, что Печорин вечером перед дуэлью для того, чтобы развеяться, окунулся в холодный кипяток нарзана.

Интересен документ, который есть у нас по пребыванию Пушкина в 1829 году, когда он возвращался из Арзрума. Запись в журнале курортном: "Принял 19 ванн и за оные уплатил 19 рублей". Холодный простой цельный нарзан стоила ванна 1 рубль, а вот подогретый от 3 до 7 рублей. В то время примерно 3 рубля стоила корова.

Лиля Пальвелева: Рассказ Игоря Лачинова записала наш корреспондент Лада Леденева.


Другие передачи месяца:


c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены