Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
25.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
ХХ съезд - сорок лет спустяАвтор и ведущий Владимир ТольцТольц: Съезд, которому посвящен наш цикл, был важной, но не единственной вехой в истории партии, основным стержнем которой была постоянная, не на жизнь, а на смерть борьба за власть. Не только в стране и в мире, но и внутри самого гигантского партийного организма. За 3 года до ХХ съезда, летом 53-го, в истории этой внутрикоммунистической борьбы случилось событие, во многом определившее не только дальнейший расклад сил в верхах КПСС, но и содержание знаменитого секретного антисталинского выступления Хрущева на съезде. Падение Берия. О нем пойдет речь в сегодняшней передаче из цикла ХХ съезд.
Вот уже 43 года с той поры, как около десятка генералов и старших офицеров Советской армии с "ТТ" и "Макаровыми" в руках схватили в Кремле одного из маршалов Советского Союза. Это был не первый арестованный, а затем и загубленный красный маршал. Но его, даже арестованного уже, боялись, может быть, больше, чем всех остальных вместе взятых. Повязанных тогда же его приближенных поместили в Бутырках, а этого арестанта, обысканного на предмет обнаружения отсутствующего личного оружия и освобожденного от пенсне, башмачных шнурков и подтяжек, ни в Бутырки, ни на Лубянку не отправили, а тайком из Кремля доставили в штаб Московского военного округа под специальную охрану старших армейских офицеров, отнюдь не "эмвэдешников". Оно и понятно - узником Алешкинских казарм стал глава нового министерства, объединившего старые МВД и МГБ - Лаврентий Берия. Лаврентий Берия. Значимость этой фигуры для советской истории несомненна. Оценки ее различны. В исторической публицистике и мемуарах перестроечной и постперестроечной поры о нем писали и пишут не мало, но речь все время идет об обличениях, о суде истории, либо напротив - о неких попытках реабилитации, в которых советские и послесоветские историки ( пока еще это часто одни и те же люди) обвиняют то одного, то другого из своего профессионального клуба. Но история все же - не зала судебного присутствия. Главный вопрос ведь здесь не в том, кто прав, кто виноват,кто виновен, кого надо реабилитировать, а кого постфактум обречь на публичную казнь... В прошлом, если оно уже отошло к истории, для нас нет ни союзников, ни противников. Тут важно понять, что на самом деле было, и как и почему случилось случившееся. Казненный 43 года назад Берия и все, что с ним связано, в этом смысле еще не отошел целиком к истории. Для нас, обращающихся сейчас к ней, в этом есть и своя прелесть - пусть мы не можем сегодня взвесить и оценить весь груз документальных свидетельств о герое сегодняшней передачи, но зато еще живы люди, знавшие его лично, и мы можем услышать их неравнодушные, субъективные, разумеется, рассказы о нем. Ну, а документальные свидетельства о Берия и свои рассуждения о них представляет нам сегодня один из тех немногих, кто с ними основательно знаком - бывший главный архивист России, профессор Рудольф Пихоя. Итак, феномен Берия, его взлет, его карьера и падение. Рудольф Пихоя: Фигура Берия действительно очень интересна и в значительной степени стала мифом - мифом, которому посвящаются кинофильмы, романы. Вместе с тем был живой Берия и попытаемся говорить о нем, как о действовавшем политике в советской истории. Берия родился в 1899-м году в Сухумском районе теперешней Абхазии. Он довольно рано занял высокие посты в ЧК и ГПУ Грузии и Азербайджана, а с 31-го по 38-й год он был первым секретарем ЦК компартии Грузии. 32-х лет он добился этого поста. В августе 1938-го года он появляется в Москве. Он появляется в Москве в то время, когда террор достигает своей, пожалуй, высшей точки, и назначенный сравнительно незадолго до него, в 1936-м году, Николай Иванович Ежов выходит на жуткие цифры репрессированных по 58-й статье. Количество арестованных при нем достигает 600-700 тысяч человек в год. И вот в это время в Москве появляется Берия. Что делает Берия? Он некоторое время выполняет не очень понятные функции. Не очень понятные функции Берии в этот момент были связаны с той игрой, которую ведет в это время Сталин. Сталин уже весной 1938-го года дает Ежову второй портфель - портфель наркома водного транспорта. По существу приглашение Берии в Москву стало подготовкой к замене Ежова на этом посту и понимая эти обстоятельства, в сентябре 1938-го года, Ежов просит об отставке и признается во всякого рода ошибках, которые он совершил на этом посту. Но Сталин продолжает свою игру. Некоторое время Берия продолжает выполнять роль сначала начальника Главного управления Государственной безопасности, первого заместителя наркома внутренних дел и в ноябре 1938-го года, тогда, когда Ежов еще формально является наркомом внутренних дел, появляется целый ряд очень интересных документов. Суть этих документов, которые были подписаны Сталиным и Молотовым, была связана с пересмотром карательной политики, которая проводилась в это время: прежде всего ликвидируются "тройки", на места идут телеграммы, где предписывается местным органам внутренних дел остановить маховик репрессий, устанавливается персональная ответственность прокуроров за незаконные аресты. Сейчас часто говорят о том, что этот шаг был не слишком серьезный, но на самом деле нужно просто сравнить цифры. Тольц: Что ж, давайте сравним. Профессор Пихоя сообщил мне, что в 38-м году количество заключенных по политическим статьям в стране, "где так вольно дышит человек" было около 700 тысяч, в следующем 39-м, по его данным, эта страшная цифра сократилась где-то до 40 тысяч. На посту наркома внутренних дел Берия пробыл с конца 38-го года по 45-й. Не сгинул, как некоторые его предшественники, заработал кучу орденов и маршальство. Ну, а затем? - Чем он стал заниматься затем, Рудольф Германович? Рудольф Пихоя: - На некоторое время Берия оказывается в другой сфере человеческой деятельности - Берия отвечает за разработку ракетно-ядерного оружия. Он становится человеком, который непосредственно был связан с созданием ракетно-ядерного щита страны. Берия в это время принимает и активное участие во внутриполитической жизни страны, он принимает участие в политической борьбе. И, в конце концов, после смерти Сталина, он становится в числе высших руководителей государства. И вот тогда начинается, пожалуй, самая запутанная страница в биографии Берии. Тольц: - Рудольф Германович, мы поговорим сейчас об этой странице, но прежде, поскольку мы говорим сегодня о личной роли Берия, я хочу задать Вам вот какой вопрос: какова личная роль Лаврентия Павловича Берия в этой приостановке репрессий в 1938-м году? Рудольф Пихоя: - Дело в том, что важнейший документ, который был принят в это время - совместное постановление политбюро и правительства Советского Союза - постановление от 17 ноября 1938-го года, было принято, как значат документы политбюро: "по предложению народного комиссариата внутренних дел". А так как во главе народного комиссариата внутренних дел находился Берия, то вот этот коренной поворот во внутренней политике конечно мы обязаны связывать с Берией. Тольц: - Ну, а теперь расскажите, пожалуйста, о роли Берия в ядерных советских проектах. Я знаю, что в России сейчас готовятся к публикации два документальных сборника на эту тему. Но пока об этом пишут куда меньше, чем о палаческой роли Берия в 30-х годах или о его прелюбодеяниях. Рудольф Пихоя: - Именно с деятельностью Берия еще в качестве руководителя наркомата внутренних дел была связана работа по сбору информации, которая касалась разработки, прежде всего ядерного, оружия в Соединенных Штатах Америки. Именно в тесной связи с Берия в это время находился знаменитый Судоплатов, уже к концу войны он начинает работать главным образом по направлению сбора информации по ядерному проекту, причем здесь он тесно сотрудничает, как с одной стороны, с академическими учеными, занимавшимися этим проектом (это и Харитон, это и Киккоин, это и Курчатов), но вместе с тем он сотрудничает и с Берия. Берия является тем заместителем председателя Совета министров, сразу после войны, который отвечал за разработку вот этих новых видов оружия. Любопытная деталь: сразу после войны Сталин в значительной степени меняет состав того генеральского корпуса с которым он заканчивал войну. Сейчас уже достаточно хорошо известна та волна преследований, которую Сталин обрушил на Жукова. Но в этой связи любопытно, что досталось и Берия - он не просто теряет должность наркома внутренних дел, но он получает должность внешне достаточно эффектную, но на самом деле очень рискованную - все, что связано с разработкой новых видов оружия. В данном случае, когда он оказался на этом направлении, тут возникал, несомненно, огромный риск, если учитывать, что буквально в это же время прошла волна репрессий против разработчиков авиационной техники, артиллерийской техники, и этот молот вполне мог обрушиться и на его голову. Вот эта деятельность Берия в роли организатора новых типов, новых систем вооружения, эта интересная, очень крупная работа, которая в полной мере показала его роль, как организатора. Другое дело, что это был организатор того времени, который широко использовал не только метод пряника, но и метод кнута. И выражение Берии:"Превратить в лагерную пыль..." запомнилось многим людям, которые в разное время оказывались вблизи Берии. Тольц: Что ж, его вообще запоминали лучше, чем многих других его вождей-коллег. И дело, думаю, не в том даже, что он был ярче многих из них. Слова о лагерной пыли из уст человека по указанию которого она возникала, запоминались, естественно, сильнее, чем дежурные фразы о бесконечных достижениях и бесконечных же временных трудностях. - Что он был за человек, спрашиваю я у Нины Васильевны Алексеевой, по ее словам, весьма близко знавшей Лаврентия Берия в последние годы его жизни. Нина Алексеева: - Если кратко сказать - он был сложный человек. Но в этой сложности он был и человек, интересный. Он был интеллектуально обогащенный человек, несмотря на то, что он был где-то и жесток. Я вам должна откровенно сказать, ко мне он относился очень хорошо, потому что он был во мне, наверное, заинтересован. Я была знакома с Лаврентием Павловичем, и очень часто даже приезжала к нему. Это 51-й год, 52-й год и 53-й до его ареста, потому что мы с мужем уже не могли дальше находиться в Москве, мы решили покинуть город. И вот мы уже уезжали, хотя Лаврентий Павлович не знал, что я уезжаю, он все-таки надеялся, что мы будем встречаться, раз он мне устроил квартиру двухкомнатную в центре города Москвы и проявил большую заботу - подарил мне бриллиантовое кольцо. Я почувствовала, что он, видимо, надеялся на то, что мы будем с ним близки не короткое время. Но нас разлучил его арест. Тольц: А вот что сказал мне о Лаврентии Берия его сын Сергей Алексеевич Гегичкори.(В 53-м его лишили не только отца, но и свободы, а также имени, отчества и фамилии.) Однако к концу этого года сын Лаврентия Павловича надеется поменять паспорт и вновь стать Серго Лаврентьевичем Берия. Итак, сын об отце. Сергей Гегичкори: Это был один из немногих людей, который выступал, еще будучи в Грузии, против тех репрессий, которые такой ужасный характер получили. С его переходом в Москву, с 39-го года, практически началась первая волна реабилитаций. Мой отец работал в Москве, на должности министра внутренних дел с начала 39-го года по конец 40-го года. Потом в связи с его несогласием по "катынскому делу", его требованиям чтобы решение, которое политбюро приняло по польским офицерам было письменно подтверждено всеми членами политбюро, его хотели снять уже в 40-м году с должности министра внутренних дел. Тольц: Это говорит сын Лаврентия Берия. Однако некоторые историки, в частности покойный Дмитрий Волкогонов, возлагают на Берия ответственность в инициативы в деле уничтожения цвета польского офицерства, элиты польской нации. - Что же было на самом деле? - спрашиваю я у профессора Рудольфа Пихоя, скрепившего своей подписью все материалы по "катынскому делу", переданные Россией Польше. Рудольф Пихоя:: - Прежде всего нужно сказать, что на всех этапах вопрос о польских военнопленных был вопросом политбюро ЦК КПСС, в точном бюрократическом смысле этого слова. В этом смысле Берия делал то, что входило в круг его обязанностей, как наркома внутренних дел. По тем наблюдениям, на которые я опираюсь на основании изучения документов, никогда никакие карательные органы Советского Союза, никогда не выходили из-под партийного контроля. Разговоры эти главным образом служили для того, чтобы потом каким-то образом реабилитировать высшее партийное руководство. История с Катынью как раз свидетельствует об этом. Да действительно, в вопросе о судьбе военнопленных были некоторые колебания, были предложены разные методы решений. Но, в конце концов, стали склоняться, это было сделано на уровне высшего политического руководства, что та часть военнопленных, которых можно было обвинить в контрреволюционной деятельности (при всей нелепости этого обвинения, когда речь идет об иностранных гражданах) было решено расстрелять. И Берия не просто подготовил тот документ, то знаменитое письмо, которое было утверждено решением политбюро 5 марта 1940-го года, согласно которому на основании решения особого совещания расстреливались эти военнопленные, но и дал поручение наркомату внутренних дел еще накануне этого решения проводить соответствующую организационную подготовку. Так, в частности, где-то в конце февраля-начале марта, но до известного заседания политбюро, состоялось совещание в НКВД, где рассматривался вопрос о том, каким образом осуществить эту акцию по массовому расстрелу. Все это говорит о том, что Берия четко выполнял тот курс, который в этот момент был ему предписан как наркому внутренних дел. Он проявлял инициативу, но эта инициатива вполне укладывалась в рамки его служебных полномочий. Тольц: Напомню, в передаче участвуют: живущий в Киеве сын Лаврентия Берия Сергей Алексеевич Гегичкори, опубликовавший в 94-м году в Москве книгу "Мой отец - Лаврентий Берия", Нина Васильевна Алексеева, автор выходящей вскоре в той же Москве книги "Лаврентий Берия в моей жизни" и хорошо знающий связанные с Берия архивные материалы, бывший руководитель Государственной архивной службы Российской Федерации, доктор исторических наук, профессор Рудольф Германович Пихоя. С каждым из них, в отдельности, я беседовал по телефону. Обращаюсь к сыну Лаврентия Берия, я напомню, что книга его в свое время вызвала немало нареканий от читающей публики. Помню, что в одной из передач я и сам упрекал автора за фактические ошибки, бездоказательность некоторых утверждений и откровенную, хотя и понятную по отношению к отцу апологетичность. Сергей Алексеевич, - а покуда он не вернул себе настоящее имя, я именую его так,- ответил мне на это: Сергей Гегичкори: - Я должен сказать, что книга, которая вышла в 94-м году, она не являлась целью как-то оправдать или исказить реальные факты о жизни и деятельности моего отца. Я и тогда, и сейчас считаю, что любой деятель, который был на таком высоком уровне участником всех тех действий, которые советская власть предпринимала, он виновен перед историей и перед своим народом. Моя задача была более ограниченная. Ввиду того, что я считал на основе того, что видел, слышал и видел и в документах при жизни отца, что сваливать все безобразия, которые творила партия и правительство на одного человека или на группу нерусских товарищей - это неправильно, потому что люди, для того, чтобы двигаться вперед и получать положительные результаты, должны знать реальные факты истории с тем, чтобы они не повторились. Насколько мне удалось в этой книге? - Я признаю, что неполностью, потому что ее рассматривали как задачу сына обелить действия отца. Я еще раз повторяю, что любой деятель советского государства повинен во всех безобразиях, которые были. Но, когда существовал Советский Союз, когда во главе была партия, и ЦК, и политбюро, тот образ, который был создан Центральным комитетом такого единственного виновника всех безобразий советского периода в лице Сталина и моего отца, он носил, я бы сказал, такой двоякий характер: обелить Систему, обелить большевизм, коммунизм как таковой и показать, что отдельные люди, нерусского происхождения, это дело исказили и опорочили. Вот эта исходная позиция, она, как показал дальнейший, сегодняшний день - она в корне не верна. Тольц: - Мне уже доводилось говорить о своем скептическом отношении к обезличивающим рассуждениям о вине Системы. Вот когда Вы говорите сегодня, что и Ваш отец Лаврентий Берия виноват, как и остальные деятели системы, партии и правительства, что Вы, сын, лично можете поставить в вину, личную вину, Вашему отцу? Сергей Гегичкори: - Ну, я могу следующее (это, между прочим, и при его жизни эти разговоры у нас с ним были и эти разговоры были и с матерью особенно у него) первое, что я могу поставить ему в вину, это то, что он понимая все эти безобразия, участвовал в них и не выступил открыто на съезде или на пленуме ЦК с этими вещами при жизни Сталина. Хотя я знаю, что на политбюро такие выступления у него были и расхождения с этой линией. Но это не умоляет его вины, потому что он имел всегда выбор: или участвовать в этом деле или не участвовать, в независимости какой конец у него был бы. Потому что если бы он не участвовал, будучи уже на определенном уровне, то просто его уничтожили бы, как это обычно и делалось. Но это не оправдание - это я понимал и в 50-х годах, и говорили мы при его жизни. Он это дело не оправдывал, но объяснял таким образом, что, когда он был молодым (и опять-таки есть документы) он пытался уйти из этой системы и работать в области той, которая его интересовала - архитектура, нефть и целый ряд других вещей. Когда это у него не вышло, он пытался целый ряд вещей смягчить, как он нам рассказывал и называл факты. И он считал, что будучи у руководства, он может каким-то образом (у него были такие надежды) исправить те положения, которые он считал неверными. Тольц: Историки отмечают, что особо заметной деятельность Лаврентия Берия по исправлению недостатков Системы становится в краткий период с момента кончины Сталина до его (Берия) ареста. Именно об этом последнем периоде государственной активности жизни Берия я и прошу рассказать, с опорой на документы, профессора Рудольфа Пихою. Рудольф Пихоя: - 53-й год и смерть Сталина стали действительно рубежом советской истории. Ясно было, что тот курс, довоенный, который Сталин попытался в полной мере осуществлять после войны, он просто не мог быть реализован. И отсюда возникает большое количество проектов. Действительно, период 1953-1954-го года, это время, когда появляется целый ряд достаточно интересных, любопытных социальных проектов, часть из которых была реализована, абсолютное большинство не было реализовано. И вот в этой связи очень интересна позиция Берии. Было два человека, которые готовили документ о составе высшего руководства Советского Союза в последние часы жизни Сталина: это был Берия и Маленков. Берия и Маленков, в общем-то конфликтовавшие в свое время, в конце 40-х-начале 50-х годов, в момент смерти Сталина действовали вместе. Были распределены роли: Берия получил пост министра внутренних дел, объединив министерство внутренних дел и министерство государственной безопасности, Маленков занял в это время высшую должность в государстве - должность председателя Совета министров. (Подчеркиваю, по тогдашней табеле о рангах, это была высшая должность государства.) А Хрущев получил должность Первого секретаря ЦК КПСС. И Берия присоединил, с согласия своих коллег по Президиуму ЦК КПСС, присоединил к своей должности министра внутренних дел должность заместителя председателя Совета министров СССР. На этой должности Берия развернул активную деятельность, которая, скажем прямо, не сильно совпадала с кругом его прямых обязанностей. Сначала о том, что входило в круг его прямых обязанностей. При Берии сразу же был принят и опубликован 27 марта 1953-го года Указ об амнистии. Согласно этому указу на свободу вышло порядка 600 тысяч человек - это примерно около 30% всех заключенных, которые в то время находились в лагерях. Позже эта акция будет расценена Хрущевым, как дешевая демагогия. Берия отнюдь не ограничивался амнистией только уголовников, как об этом сейчас очень много любят говорить. Дело в том, что Берия внес предложение отменить Указ Президиума Верховного совета от 1 февраля 1948-го года, которым предусматривалась бессрочная ссылка для целого ряда категорий политических заключенных: шпионы, террористы, троцкисты, правые меньшевики, националисты и так далее... Этот закон абсолютно беззаконный, не имевший под собой даже хилой конституционной основы, даже той конституции, которая действовала в то время в Советском Союзе, и Берия настаивал на отмене. (Кстати, это Берии в тот момент не удалось, и уже позже Хрущев буквально повторит аргументы Берии, отменив этот документ позже.) Были прекращены крупнейшие политические процессы того времени. Это "дело врачей", которое эффектно остановилось принятием специального решения, была проведена реабилитация участников так называемого "ленинградского дела", было остановлено дело, так называемое "мингрельское дело". З а каждым из этих процессов стоял его инициатор, и все эти инициаторы находились в это время в составе Президиума ЦК КПСС. Деятельность Берии по реабилитации напрямую затрагивала интересы многих людей, которые в это время являлись его прямыми коллегами. Тольц: - Ну, а помимо этих "эмвэдешно-реабилитационных" мер? Ведь Берию, помнится, после ареста сильно разоблачали на Пленуме ЦК и за антипартийные акции на международной арене... Рудольф Пихоя: - С 1952-го года, по предложению Ульбрихта, одобренному Сталиным, в ГДР начинается стремительное строительство социализма. Платой за это стремительное строительство социализма стало то, что только в первой половине 1953-го года бежали в Западную Германию, в Западный Берлин около полумиллиона граждан ГДР. И Берия был в числе тех людей, которые настаивали на необходимости отказаться от планов интенсивного строительства социализма в Германии и даже вносил предложение о том, что для Советского Союза важна единая, но нейтральная Германия, которая не входит в блоки. Любопытно, что в конце мая 1953-го года в Москве состоялось совещание, на котором было принято решение рекомендовать товарищам из ГДР умерить прыть по строительству социализма. Кстати говоря, решение было своевременным, если не считать, что оно было несколько поздноватым, потому что в середине июня 1953-го года в Германии прошли мощные восстания против политики внутренней, которая осуществлялась в стране, восстания, которые были жестоко подавлены: были убитые, были раненные. И все это свидетельствовало о том, что прогноз, который был высказан в свое время Берия, был достаточно основателен. Тольц: Что ж, картина получается нетривиальная: человек, на которого партийное руководство возложило вскоре вину не только за его собственные, но и за их общие, групповые преступления и грехи, часто выступает, из того, что я слышу сегодня от своих собеседников, как уникальный для тогдашнего партийного Олимпа источник прагматических, реформаторских и, отнюдь, не самых людоедских из возможных в этой среде идей. - В чем причина этой уникальности? - спрашиваю я у сына Лаврентия Берия. Сергей Гегичкори: - Дело в том, что большинство членов политбюро, исходя из моего впечатления личного знакомства с ними и хорошего знакомства, они по своей натуре не были людьми отважными. Иосиф Виссарионович при всех отрицательных чертах и безобразных чертах, которые у него были, он был настолько умен, что он заставлял их высказывать свою точку зрения, но они ее прятали - прятали просто из страха, соглашались с ним во всем. Это с него не снимает основной роли, отрицательной, ту, которую он сыграл в нашей истории. Но это вот первое. А второе - это, за исключением Молотова, люди совершенно не были убежденными в правоте большевизма и так далее... Это были карьерные люди, которые в силу определенных обстоятельств: может быть и предательств, и наговоров на своих друзей, и целого ряда других вещей, пришли в партийном аппарате к высшим таким должностям, поддакивая к той общей линии партии, которая была. Тольц: - Ну, а Лаврентий Берия, как он воспринимал сложившуюся систему? Как вообще мы можем оценить ныне его потенциал, его государственную деятельность, его интенции? Этот вопрос я адресую профессору Рудольфу Пихоя. Рудольф Пихоя: - Для Берии было характерно представление о том, что в стране должно произойти четкое размежевание партийной и государственной власти. Его, кстати, яростно критиковали за высказывание о том, что пусть партия занимается пропагандой и кадрами, а всем остальным должен заниматься совет министров. Берия сформулировал вот то противоречие (очень четко, даже обострил это противоречие) которое в советской системе всегда существовало - между партийным и государственным аппаратом. Даже номенклатурная спайка не могла ликвидировать эти противоречия - они носили функциональный характер - это первое. Второе - для Берия был характерен прагматизм, то качество, которое достаточно редко встречалось среди советских политических деятелей. Вот этот прагматизм, когда он мог заявить своим коллегам по разработке ракетно-ядерного оружия, что вот вам дана смета - вы укладывайтесь в эту смету. Прагматизм, когда он прикидывал, а что выгоднее для Советского Союза: поддерживать союзников в Восточной Европе или оставить их, этих союзников, на собственных хлебах, но получить гарантии их политической безопасности на будущее. Вот это вот представление, достаточно прагматичное, оно просматривается в деятельности Берии. Вместе с тем, я думаю, что ни в коем случае не надо идеализировать Берию, как человека, который только ждал, дождался и пытался осуществить некие демократические проекты. Там нет даже намека на эти вещи. Берия был конечно сторонником сохранения репрессивной системы в стране. Он, в частности, настаивал на том, чтобы сохранялось Особое совещание, правда функции его должны быть поменьше... Я позволю себе такое достаточно опасное сравнение, потому что всякие сравнения в истории всегда не очень корректны, но, пожалуй, это была попытка осуществить вот такой китайский, может быть, может быть андроповский курс на развитие страны в том момент, когда страна обладала реально большими ресурсами, чем те ресурсы, которые оказались в руках у Андропова, спустя 30 лет. Тольц: Что ж, тогда, пожалуй, последний на сегодня вопрос. - Почему этого человека так боялись его собратья по партийному ареопагу? И почему, если он был действительно столь могущественным, его, после смерти Сталина, уничтожили первым? Рудольф Пихоя: Я думаю, что это два вопроса, которые не вытекают одно из другого. Почему они его боялись? - Я думаю, что они его боялись не только потому что он осуществлял вот этот тотальный контроль, о степени этого тотального контроля мы можем судить по тому, как его арестовали. Этого тотального контроля в этот момент, очевидно, он не мог уже осуществлять. Другое дело - по каким причинам? Это уже отдельная тема... У Берии был очень серьезный недостаток для партийно-государственного деятеля Советского Союза - у него была масса идей в этот момент. Он добился таких вещей, которые вступали в противоречие с самой организацией общества. Ну, например, пустяк: 9 мая 1953-го года Берия добивается того, чтобы Президиум ЦК принял решение - не таскать впредь на демонстрации портреты. Пустяк, но за этим пустяком стоял пересмотр каких-то уже давно сложившихся стереотипов. Он вмешивается во внутреннюю политику. Он активно занимается внешней политикой. Он лезет в межнациональные отношения ... И в этом смысле он становится неудобным всем. Во-вторых, ну, не надо скидывать со счетов то, что он руководитель этой колоссальной информационной системы, которая называлась МВД плюс еще и МГБ. Берии не забыли то, что он поручил своему архивному ведомству заняться сбором материалов о деятельности Маленкова, в том числе деятельности, связанной с репрессиями. Берию боялись из-за того, что он, располагая информацией, реально мог взорвать тогдашний Президиум ЦК. Любопытная деталь: за день до своего ареста Берия представил в Президиум ЦК на имя Маленкова записку об организации ленинградского процесса, о роли секретаря ЦК Игнатьева в проведении карательных акций. Маленков прекрасно знал, что Игнатьев - это его правая рука, если били по этой правой руке, то доставалось Маленкову. На следующий день Берию арестовали. То есть, его боялись. А вот почему его арестовали первым? Потому что в этом "кружке друзей " под названием Президиум ЦК отношения были всегда достаточно напряженные и вот эта полоса нескончаемых кризисов, которые шли от 1953-го года, закончились в конце концов Октябрьским Пленумом 1964 года, свидетельствовал, что это всегда был "террариум друзей". Но Берия в этой ситуации был самым слабым звеном среди всего высшего партийно-государственного руководства. Это может прозвучать несколько неожиданно, но я хочу обратить ваше внимание на то, что Берия перешел в министерство внутренних дел через 8 лет после того, как он работал в этом ведомстве. После 1945 года он вернулся в 1953-м году. Сменились люди, сменилась обстановка, у него уже не было того механизма контроля, который был раньше. Кроме того, Берия объединил МВД и МГБ. Формально это усиливало МВД и МГБ, но это притащило туда все противоречия, которые накопились за годы самостоятельного существования МВД и МГБ. К тому времени эти ведомства самостоятельно существовали 10 лет и, скажем так, жили между собой весьма сложно, а временами просто находились в открытой конфронтации. То есть у него его окоп - его Министерство внутренних дел был не слишком глубоким и не слишком защищенным. Кроме этого, у Берия конечно не было поддержки в партийном аппарате, в государственном аппарате его боялись. Все эти обстоятельства делали Берию в качестве фигуры весьма уязвимой. Позже разная степень защиты будет и у Булганина, и у Маленкова, и у Молотова, но первым и самым слабым звеном во всей этой системе оказался Берия... |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
