Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
19.4.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[24-10-04]
"Все свободны" - разговор на свободные темыВ студии Резо ГабриадзеВедущий: Виктор Шендерович Виктор Шендерович: Сегодня в эфире программы "Все свободны", у меня в гостях - художник, писатель и режиссер Резо Габриадзе. Следует, правда, признать, что, скорее, я - в гостях у художника, писателя и режиссера Резо Габриадзе, потому что мы сидим в тбилисской студии Радио Свобода. Добрый вечер, Резо. Резо Габриадзе: Добрый вечер, Витя. Виктор Шендерович: Резо предупредил меня перед началом эфира, что он человек совершенно аполитичный, что, собственно, и прекрасно - политичных в гостях у меня бывало полно, сам я, может быть, чрезмерно политичный: Так что поговорим с этим замечательным и совершенно аполитичным человеком. Для людей старшего поколения в представлениях Резо не нуждается. На всякий случай, всё-таки, напомню - замечательные грузинские короткометражки, трое асфальтоукладчиков, ремонтников Баду Цуладзе, Кахи Кавсадзе... Кто третий был? Резо Габриадзе: Берикашвили. Виктор Шендерович: Гия Берикашвили. Напомню - "Не горюй", "Мимино", "Кин-Дза-Дза", соавтором сценариев которых был Резо Габриадзе. Напомню блистательный спектакль Театра марионеток "Сталинградская битва", который относительно недавно, несколько лет назад Резо привозил в Москву. Вот так, кажется, можно о Сталинградской битве сделать маленький трогательный нежный кукольный спектакль. Ностальгия аполитичного художника: нет тоски по тем годам, когда были короткометражки, когда вы были всесоюзным писателем? Резо Габриадзе: Я вообще не люблю, когда ругают воспоминания, ругают Советский Союз. Во-первых, я бы выбрал совсем другое время для рождения. Виктор Шендерович: Какое? Резо Габриадзе: Я думаю, 17-18 век, эпоху Моцарта предпочел бы. Виктор Шендерович: И те же края - или, все-таки - Грузия? Резо Габриадзе: Нет, в Грузии мне лучше. Но я бы с удовольствием пожил бы в те годы в Зальцбурге, когда там был Моцарт. Но это так: не стоит об этом говорить - слишком культурно. Виктор Шендерович: Детство пришлось на начало 30-х годов в Кутаиси. Есть замечательные ваши картинки, которые висят - я видел - в одном московском клубе, такие, я думаю, радиослушатели немного представляют рисунки Резо Габриадзе, как будто неумелый ребенок это рисовал, как будто он не умеет рисовать. Очень нежные рисунки о демонстрациях с портретами Сталина, очень детские воспоминания о первомайских демонстрациях конца 30-х годов. Как это было? Резо Габриадзе: В общем-то, картина была общая, советская картина. Она сейчас нам кажется такой. Но мы плачем по ушедшим дням, а не по Советскому Союзу. Хотя, мне кажется, неприличным, особенно, когда какой-нибудь человек, который очки на этом хочет заработать, ругает эту страну. Я не могу, мне это - не хочется, потому что в той стране мои мама с папой познакомились, полюбили, я родился. Ну, умерла страна, не будем вспоминать ее, потому что сразу же родилась другая - Россия, Грузия. Это другая ситуация, без неё тоже - если бы это не произошло, было бы немножко грустно. Виктор Шендерович: Национальный характер: Ваш замечательный земляк Михаил Лавровский сказал фразу, которая очень нас рассмешила и которая, конечно, имеет отношение не только к Грузии. Он сказал: "Светофор в Тбилиси себя не оправдал". Резо Габриадзе: Мне просто стыдно перед миром, что этот замечательный инструмент общения города и машин у нас - как-то не приняло сердце наше. Виктор Шендерович: Ну почему, не только - в России тоже, по большому счету, не оправдал: Как наше отношение с законом: вас как человека местного, глубоко местного, вас бы сильно удивило и расстроило, если бы вдруг начала жить по каким-то протестантским жестким законам? Резо Габриадзе: Меня это не расстроило бы, потому что безобразничать - тоже устали мы. Светофор есть светофор, надо останавливаться. Это, кстати: я недавно был в Москве, тоже у вас не совсем хорошо. Уже я видел на Ленинградском проспекте, как машина шла против общего потока. Виктор Шендерович: Вы не заметили, на ней был какой-нибудь пупырь, мигалочка? Резо Габриадзе: Нет. Это был скромный Мерседес 550. Вообще я даже подумал: как человека обидели, 50 не дали ему. Умеют у вас обижать людей страшно. Виктор Шендерович: Вы рассказывали замечательную историю о греческом отеле - к вопросу о светофорах. Резо Габриадзе: Мы очень гордимся, дорогой Виктор, тем, что наши костюмы плохо сшиты. Это, значит, наше - родное. Иногда это красиво смотрится, как пятно на пейзаже. И фильмы моментально узнаем, и вы, и любой наметанный глаз ребенка, моментально отличит "Войну и мир" - американский вариант и Бондарчука, со спины отличит, потому что шов не тот. Об этом хорошо говорил Миша Жванецкий в свое время. Вопрос остался, извините? Виктор Шендерович: Про отель в Афинах вы рассказывали. Резо Габриадзе: Я попал в отель в Афинах, вроде страна нам близкая, особенно к Грузии и к России, потому что все-таки Византия, общая культура. И так был расстроен: я попал в пятизвездочный отель, лифт без звука работал. Он не то, что скользил, я не понимаю это состояние лифта. Он шел куда-то, не сказал, мы не почувствовали. Потом двери открылись очень хорошо и закрылись бесшумно. Все было хорошо. Я расстроился, что, значит, единство какое-то, единая культура с Грецией, Византией, Россия - Украина, кстати, в этой же великой культуре участница, что уже все, конец нашим понятиям. Во время душа я увидел, что два кафеля стояли как две поссорившиеся, вроде чуть-чуть между ними был конфликт, они отвернулись друг от друга, не совпали... Виктор Шендерович: Вас это утешило, что косо стояли? Резо Габриадзе: Это меня так обрадовало. И в Швейцарии со мной случалось такое. Я ехал через лес на машине, друг меня вез - и там лужа была замечательная. Я попросил его остановить, потому что полтора года я не видел лужу. Серьёзно - вы не представляете, как устает человек от ровности асфальта. Бывает такое. Недаром у них появились "спящие полицейские". Наши ухабы тоже, оказывается... Виктор Шендерович: Могут на что-то сгодиться. Ваши фильмы и ваши сценарии стали образцом мягкого, интеллигентного и в то же время демократического юмора. Как обстоит дело с сегодняшним всероссийским юмором, я вам рассказывать не буду, чтобы не расстраивать. Как обстоит дело с сегодняшним грузинским юмором? Остался ли этот уровень нежного:? Резо Габриадзе: Времена же не те, Виктор - как в России, так и у нас. Мы пришли к одному очень понятному юмору - оскорблять друг друга - в основном, это очень смешно сейчас. Особенно, когда смотришь скрытую камеру. Вот человеку открыли рот, залили ему гипс и сами убежали. Или дубинкой железной по колену - и все смеются вокруг. Миша мне жаловался и спрашивал, что за машина выдумана смеха, которую включают? Сейчас вместо меня и вас смеется кто-то. Виктор Шендерович: Это уже десятилетия на американском телевидении: подложенный смех - так традиционно, но не для нас, правда. Резо Габриадзе: Есть прекрасные примеры другого в Америке, зачем это брать? Виктор Шендерович: Но ведь всегда люди смеялись над тортом в лицо, над пинком. Резо Габриадзе: Это прекрасный юмор - и торт в лицо, и то, как клоун почистит в одном месте, а сядет в другом. Это качественный юмор, это вечный красивый юмор. Но, я говорю, почему вместо меня смеются? Виктор Шендерович: Видимо, не доверяют чувству юмора зрителя. Резо Габриадзе: Может быть. Такие времена настали. Виктор Шендерович: Оборотная сторона цензуры состояла в том, что если уже снималось кино, то обратной связи не было. Данелия имел возможность снять уже так, как он хочет, и дальше это становилось нормой. Я в данном случае говорю Данелия - разумеется, не только он, как автор фильмов вышеперечисленных. Сегодня когда фильмы делаются чаще всего для телевидения, очень жестко это слово - "рейтинг" висит над головами. Нужна непременная немедленная обратная отдача, нужна непременная борьба за внимание. Естественно, идет игра на понижение. Потому что демократизм - это почти что синоним пошлости и вульгарности. Резо Габриадзе: Это у нас. Виктор Шендерович: Есть другие какие-то примеры? Резо Габриадзе: Конечно. Все кино, история кино развилось именно в демократии, родилось и развилось там. Не у нас же это началось. Прекрасный пример того же Чарли. Я правильно понял вопрос? Виктор Шендерович: Я все-таки полагаю, что Чарли Чаплин - это конгениальное исключение, подтверждающее правило. Он сидел с секундомером на премьерах своих фильмов в рабочих кварталах, и если дольше 5-10 секунд не было смеха, он что-то перемонтировал, переделывал. Но он как бывший цирковой артист, он по этим законам работал в кино, как будто бы есть непременная обратная связь, и она должна быть. Резо Габриадзе: Знаешь, Виктор, мы, кажется, мы зашли в большой тупиковый разговор. Потому что это связано с развитием кино и с нашей отсталостью всеобщей, всемирной отсталостью от американцев. Где-то в 70-х годах язык кино ушел куда-то вперед, и тут у нас родились серьезные проблемы в кино. Виктор Шендерович: У нас звонок от радиослушателя. Добрый день, вы в эфире. Слушатель: Ваш поклонник. Не тесно ли вам в маленькой уютной красивой Грузии? Резо Габриадзе: Ну как - "тесно"? Замечательно я себя чувствую дома. Во-первых, спасибо за вопрос. Мне кажется, амбиции - это связано с амбициями... У меня никогда не было этих амбиций империи. "Помните нашу империю?" Вы спрашиваете, а там пауза была, он не смотрит на вас, отвечает. Это у нас считалось большими масштабами. Я не люблю большие масштабы. С другой стороны, я не так замкнут, я бываю во всем мире и работаю. Но в моем возрасте - да и в молодости - я не рвался в масштабах куда-то особенно далеко, объять что-то такое, чего не могу. Виктор Шендерович: Я хочу ответить радиослушателю, с большим уважением позвонившему батоно Резо - просто хочу напомнить, что Резо Габриадзе не только народный артист Грузии, лауреат Государственной премии Грузии и лауреат российских премий "Триумф", "Золотая маска" - он, например, Кавалер высшего французского Ордена За вклад в литературу и искусство "Командор". Он много работает в Италии, Швейцарии. То есть слухи о его замкнутости в маленькой Грузии сильно преувеличены. Вы, когда делаете что-то там, в протестантских и католических странах, странах ровного асфальта и там, где лужу надо искать полтора года, вы чувствуете какие-то проблемы с языком общения, я имею в виду язык искусства? Не требуется пояснять что-то в ваших спектаклях марионеток? Резо Габриадзе: Я работаю там в обычных театрах, не в кукольных. Мировой театр или мировое кино - это большая деревня с населением приблизительно 20-30 тысяч. Там сложились свои коммуникации. Конечно, очень трудно работать во Франции без языка, или в Америке. Но есть что-то еще, что очень помогает в театре, если на сцене вы находитесь: это взгляд, это 10-15 слов, которые говорят быстрее или короче и, конечно, переводчики. Виктор Шендерович: Что вы ставите как режиссер? Резо Габриадзе: Свои пьесы. Я пишу и там же ставлю. Я не могу ходить в гору, которая называется Шекспир, это очень высоко для меня. Я что-нибудь попроще, своё. Виктор Шендерович: У нас есть звонок. Пожалуйста, вы в эфире. Слушатель: Добрый вечер. Уважаемый Резо, большое спасибо, что вы пригласили нашего Виктора к себе в гости. Вас беспокоит Иван из Москвы. Я несказанно счастлив поговорить с вами, сказать вам пару слов, передать вам привет. Виктор Шендерович: Иван успел передать привет, но не успел задать вопрос. Мне кажется, что он просто передать привет от себя. Я должен сказать, что у вас огромное количество поклонников в Москве, и в Москве вы не воспринимаетесь как выбывший из московского пространства. Хотя у Москвы был шанс вас задержать, этот шанс Москва не использовала. Вы год работали главным режиссером образцовского театра. Резо Габриадзе: Очень трудные годы были. Я успокоился, давно это забыл. Потому что в 93-м году не до меня было, постреливали на улицах, помните? Виктор Шендерович: Более-менее помню!.. Резо Габриадзе: И гречиху искали - килограмм. Не до искусства было, я понимаю. У меня никакой обиды не осталось. Наоборот, вспоминается сейчас как красивая и интересная эпоха. Виктор Шендерович: У нас есть звонок. Пожалуйста. Слушательница: Добрый вечер. Я хочу сказать, что мы все ваши большие поклонники, мы вас все очень любим. Но ждем вас в Москве. Скажите, когда будете в Москве, ваши планы? Что вы смотрите по телевизору? Резо Габриадзе: Я буду совсем скоро, числа первого. Там у меня проблемы с глазами. Нет, ничего серьезного, просто мне под 70. Некоторое время, наверное, дней 12-15. Виктор Шендерович: Был вопрос, что вы смотрите по телевизору? Смотрите телевизор вообще? Резо Габриадзе: Телевизор я стараюсь смотреть. Телевизор заставил меня подумать о поп-искусстве. Я вижу и лица. Во-первых, родилось что-то новое. Это давно родилось - телевидение, но сейчас нами управляют уже. Иногда очень удачно для нас:, а для себя всегда удачно. Виктор Шендерович: Есть некоторая театрализация и политики? Резо Габриадзе: Безусловно, без этого не обойтись. Виктор Шендерович: Вы ощущаете это как жанр, будучи аполитичным человеком? Резо Габриадзе: Я только как театрал могу сказать, что в политике, как у вас, так и у нас - чтобы было понятнее - я вижу, что больше русских слушателей слушает: Это не мое деление, не моя классификация, что мир делится на белых, то есть трагических, и рыжих клоунов. Оглянитесь вокруг своих друзей, посмотрите на политику. В основном это очень хорошо работает и можно позабавиться этой игрой. Виктор Шендерович: То есть веселый и грустный, трагический и комический. Резо Габриадзе: Трагический и комический. Смотря на телевидение в России или наше телевидение, вы легко определяете. Простите меня, что я вмешиваюсь в область мне не совсем знакомую и нескромно веду себя, но тот, кто это программировал - допустим, Шандыбина, соответственно - белого клоуна Шандыбина и соответствующего ему рыжего - вы, наверное, поймете меня: - тот достойный уважения режиссер. Виктор Шендерович: Наши сегодняшние руководители - из белых или из рыжих? Резо Габриадзе: Это деление принадлежит Феллини, насколько я помню. Он так и делил: белый клоун - Гитлер, допустим. Виктор Шендерович: Белый? Трагический, мрачноватый. Резо Габриадзе: Да, он без юмора, без ничего. Очень хороший был у Леши Габриловича фильм о клоунах, о цирке. И там гениальный русский клоун Белый говорит, допустим, закатив глаза: "См-, см-...", хочет сказать "смерть", Рыжий ему говорит "сметана". Приблизительно такие споры вы поймаете, когда у вас в парламенте или у нас "см..." - "сметана", "смерть". Виктор Шендерович: Резо, вы заговорили о попсе, о популярном искусстве, а перед этим - замечательное определение насчет белых и рыжих клонов в политике. Резо Габриадзе: :В жизни, среди друзей. Виктор Шендерович: Так вот про белого - вдруг интересная связка темы - про белого клоуна, трагического клоуна Гитлера, человека, который ощущал себя чрезвычайно драматической и трагической фигурой, накачивал себя Вагнером для торжественности - а был клоуном, тем не менее - мрачным и очень дорого обошедшимся. Но вот интересно: стремление завоевать сердца людей, их души, он, вначале - предпринял через живопись, как известно. Это очень интересно. Его не пустили через живопись - и он только тогда пошел в политику. Резо Габриадзе: Будь проклят тот, кто его не принял в Венскую академию. Что такое "Венская академия", когда уже Моне произошел, Сезанн?! Кстати, я видел рисунок - это вполне профессиональный художник! Избавили бы нас от этого несчастья: Полдеревни нашей уложил на войне из-за этого рисунка. Виктор Шендерович: А Сталин неплохо пел, да? Резо Габриадзе: Он пел замечательно. У него "пять" не где-нибудь, я в семинарии духовной, там просто так "пять" не писали. За старославянские песнопения и за византийские песнопения. Виктор Шендерович: Товарищи педагоги, надо внимательнее быть к талантам. Резо Габриадзе: Не обижайте, умоляю Вас, примите - если он нервный... Виктор Шендерович: Рогозина - я ничего не хочу сказать - Рогозина не приняли в ГИТИС. Разве можно так поступать с нами? Надо в ГИТИС было, конечно. Резо Габриадзе: Он талантливый человек: Виктор Шендерович: Безусловно: А Жириновский - это чистый клоун, но тут - реализовал себя человек. Резо Габриадзе: Он - правда, очень талантливый человек - и по пластике, и по всему. Остроумный, напористый: Виктор Шендерович: Более того, я видел его пресс-конференцию. Какое-то время назад, когда я работал на телевидении, я видел полностью его пресс-конференцию, и обнаружил, что он мне кого-то напоминает. Пресс-конференция была блистательная, журналисты просто вповалку лежали, он царил. И у него было абсолютно счастливое детское лицо. У него был кураж. Я подумал, что он мне напоминает? Лицо, способ подачи, способ ожидания смеха, уверенности в себе: Я вдруг понял: лучшие секунды Геннадия Хазанова на сцене. Это состояние актера, который знает, что он - абсолютно - владеет залом. Что - что бы он ни сказал - что он абсолютно успешен, он зацепил зал, и он - хозяин зала. Я подумал, что это было бы довольно дешевое избавление от всех этих людей. Резо Габриадзе: Он как раз не так обиден. Ни в коем случае я не хочу сравнивать с этими уродами - с Гитлером и всеми. Просто на таком историческом повороте появляются такие герои. Виктор Шендерович: Бог с ним. Поговорим о попсе в классическом смысле. Резо Габриадзе: Виктор, когда я был маленьким, в самом нежном возрасте, на планете было полтора миллиарда человек, сейчас мне под 70, сейчас - шесть миллиардов. Всем Ла Скала и Большого театра не хватит. И не надо презирать попсовую культуру. Хотя, конечно, очень грустно смотреть на огромный стадион и там уже немолодая женщина на записи старается двигаться и так далее. Но это огромное - и доброе, и нужное дело - массовая культура. Без нее были бы ужасные катастрофы. Кто делает революцию? Революцию делают 17, 18, 19, 20-летние. Гормоны, сложное состояние и у девушек и особенно у мальчиков. В таких случаях появляется вашего возраста деятельный человек, который берет написанный моего возврата бородатым дядей какой-нибудь трактат: Виктор Шендерович: И эту энергию пускает в нужном себе направлении. Резо Габриадзе: И они начинают сокрушать все. А вы представьте, Виктор, если бы были тогда танцплощадки, мегаватты: Как называются звуки в динамике - большие? Если бы черные большие ящики, из которых это извергается, если бы были: Вы представьте: ансамбль из из Чернышевского, Добролюбова - это настоящий оркестр, посмотрите физику их, лицо. Виктор Шендерович: Рок-идолы. Резо Габриадзе: Почему нельзя было спеть? Тогда Чернышевский спел бы "Что делать?", вполне годится: Виктор Шендерович: В фильме "Мертвый сезон", я вдруг вспомнил, там один персонаж говорит: "Пока у них есть футбол, у нас не будет революции". Ровно про это. Резо Габриадзе: Конечно, это важно очень: Это кто-то придумал очень умный - и здорово, что они танцуют, а не сокрушают. Виктор Шендерович: У нас есть звонок. Пожалуйста, вы в эфире. Слушательница: Здравствуйте. Я бы хотела выразить свое уважение Резо, пожелать ему здоровья, коль причина поездки в Москву связана с глазами. Сказать, что для меня грузинская культурная традиция - это удивительное сочетание трудносочетаемых вещей. Это печаль, мощь, изящество и способность передавать и видеть абсурд. Вот ни в какой другой традиции я такого не знаю. А пока я вас слушала, я подумала, что не надо давать политикам такую фору. Черчилль был и хорошим художником и хорошим политиком. Резо Габриадзе: Замечательным художником, кстати: Слушательница: А бездарность и посредственность - она, все равно, остается бездарностью и посредственностью - в искусстве или в политике. Резо Габриадзе: Вы правы, вы очень даже правы. Но лучше бы белый клоун остался бы на какой-то венской выставке, чем... Виктор Шендерович: Чем он реализовал себя таким образом. Резо Габриадзе: А Черчилль всё равно был хорошим художником и отличным литератором Виктор Шендерович: Хорошо, продолжим о добром поп-искустве. Значит, нужно только - как громоотвод, из ваших слов? Резо Габриадзе: Куда-то надо деть энергию, огромную энергию. Виктор Шендерович: Она чаще всего разрушительная? Резо Габриадзе: Она разрушительная, конечно. Он попрыгает до 25 лет, а потом клерком уходит в какую-нибудь контору. У него уже там - во время этого прыгания - ребенок родился, у нее тоже в процессе прыганья. Они идут, ребенок растет, слава богу, все хорошо. Он становится отцом, она матерью. А следующие подходят уже - и они начинают прыгать. Наше поколение выбирает "Кока-Колу", говорят они - и все нормально. Это замечательно. Виктор Шендерович: Вы всегда были таким философским консерватором или иногда пытались прыгать и менять мир? Резо Габриадзе: У меня самое начальное философское образование, соответствующее двухлетнему церковно-приходскому образованию. Насчет философии у меня ничего не было. Может быть, я не радикал, и я не люблю - быстрых. Вот мой друг, когда он входит к нам, наша кошка идет к нему. Почему? Потому что он не машет руками, тихо говорит. Я не люблю людей - не то, что не люблю, господи, прости меня - не совсем понимаю человека, который очень машет руками, кричит и привлекает к себе внимание. Виктор Шендерович: У нас звонок. Пожалуйста, вы в эфире. Слушатель: Добрый вечер, глубокоуважаемая, родная и незабываемая Грузия. Я Александр Ефимович. Я очень рад, что меня слышат мои друзья, которые у меня в Москве на Красных воротах долго жили, и чемпион команды, и предприниматель. И Константину и Шота я передаю сердечный привет. Я очень сожалею, что наш великий дирижер, хотя он вечно пьяный и полудикий, оказавшийся кровавым бандитом, разъединил нас. Но помним не только Шота Руставели, не только Нани Брегвадзе, но простых смертных - честных тружеников. Да здравствует объединение грузинского и со: русского народа в Советский Союз! Виктор Шендерович: Вот это интересный выход. Там была замечательная оговорка "грузинского и советского народа". Практически сначала - это была такая здравица в честь Георгиевского трактата, но в процессе... А нельзя ли, чтобы с Нани Брегвадзе, обожаемой мною, но без Советского Союза? Что на самом деле мешает? Почему для того, чтобы я слушал Нани Брегвадзе и смотрел фильмы Резо Габридзе - почему непременно для этого нужен Советский Союз? Я, ей богу, не понимаю. Резо Габриадзе: Я боюсь огорчить - по голосу видно очень симпатичный человек с нами говорил - и с самыми лучшими побуждениями, за что я ему благодарен. Но бог так повелел, мы ни куда же не деваемся. Грузия не арбуз, чтобы вырезать её и уйти в Австралию кушать. Мы остаемся здесь, вы остаетесь там: Виктор Шендерович: Виза стоит 10 долларов. Резо Габриадзе: До Советского Союза Грузия и Россия ходят друг к другу приблизительно тысячу лет. Если вы хотите - извините, я не спорю, у меня тоже современные интонации появляются - говорить назло другому, но - если уж правильно говорить, то в бывшем Советском Союзе были остатки Византии, две республики - большая Россия, маленькая Грузия. Они и были византийскими республиками, которые соединились - и Украина, конечно - без Украины это немыслимо. Я бы так предположил: нам бог присудил эти места. Это сверху у нас, давайте соответствовать ему, этим дарам, которые нам дала судьба, Господь - я не знаю, кто заправляет в этом мире. Будем соседями, куда мы денемся со своим вином? Будем добрыми, милыми и замечательными соседями. Только сейчас нам надо построить какие-то дома. Откуда-то дуло у нас, у вас, а в это время вся энергия уходила на дружбу. Виктор Шендерович: Я только хочу сказать, что я в отличие от Резо Габриадзе не вполне аполитичный человек, поэтому хочу заметить, что как раз вбивание клиньев - это для огромного количества политиков - и в России, и в Грузии - совершенно замечательная поляна для повышения рейтинга - в той самой попсовой аудитории. Потому что нет ничего легче возбудить грузина криками о враждебной имперской России или возбудить россиянина объяснением, что именно из-за Грузии нам не удается решить ни осетинский, ни чеченский конфликт. Резо Габриадзе: Я удивляюсь постоянству какой-то одной темы. Не в русском характере, чтобы 12 лет не уходить от одной темы. В этом величие России, что она эластична, широка и великая страна. Не нужны ей мои комплименты. Она как-то заклинила на этом. Иногда думаешь, что это самогипноз или заинтересованность кого-то ещё - третьего, который хочет нас обязательно столкнуть. Уверяю вас, мы не хотим на этот ринг выходить. Все мои друзья, простые люди - да и политики - просто не понимают, что происходит, как, почему... И человек начинает фантазировать: Виктор Шендерович: Доводилось ли встречать внятные антирусские настроения в Грузии? Резо Габриадзе: Да вы что?! Мы живем на таком месте, что здесь это невозможно. Виктор Шендерович: Почему столько веков Грузия была именно тем пятачком, где почему-то ничего не случалось, где с дружбой с Россией ничего не случалось, именно здесь? Резо Габриадзе: Если вы хорошо посмотрите на карту, то вы увидите, что это мост ко всему Кавказу. Я могу сказать и о кавказских национальностях: Виктор Шендерович: Лицом которых вы являетесь. Резо Габриадзе: Это мост для торговли, для общения, через нее прошла одна из величайших религий - вера в Христа. Через нее прошло - в обожаемую Украину, Россию. Через нее проходит шелк, через нее проходят какие-то идеи. Когда вокруг начинает бегать Чингисхан, ещё кто-то - очень энергичные ребята были - они приходят, мы тогда уходим в горы, переждем это. Но сейчас нет никаких оснований, мне кажется. Если есть, то они мне неизвестны, поскольку я не профессионально занимаюсь политикой. И вообще не говорил бы на эту тему, но политика прямо в окно стучится, и не знаешь, как от нее деться. С кавказской национальностью я покончу - это, может быть, интересно - ... Виктор Шендерович: Не надо кончать с кавказской национальностью. Резо Габриадзе: Нет, просто, раз пришли к этой теме: очень смешно слышать это - в 19-м веке, в первой половине, по классификации немецкого ученого Блюменбаха, мир был разделен на пять рас - желтая, белая и черная раса. Потом еще две расы были, американская и еще какая-то. Они отсеялись эти две расы, остались три расы. Белая раса названа "кавказская раса". Тот, кто часто летает по миру, он, может, и не знает, что он - кавказская раса. Это белый. Виктор Шендерович: То есть мы все лица кавказской национальности? Резо Габриадзе: Все, начиная: финны, шведы, англичане, итальянцы, евреи. Виктор Шендерович: Я срочно полечу в Москву огорчить кого-нибудь из МВД. Пожалуйста, вы в эфире. Слушательница: Добрый день. Виктор Анатольевич, здравствуйте, Резо, отчество, к сожалению, не знаю. Виктор Шендерович: Вот видите, связь срывается: С кавказской национальностью?.. Резо Габриадзе: - Это можно прочесть, я тоже не особенно сведущ. В этом ничего плохого нет, это научный термин. Когда говорят "лицо кавказской национальности" продавал помидор на Тишинском рынке, то это значит, что белый человек продавал помидоры и ничего больше. Я как лицо кавказской национальности Москву вспоминаю с нежностью, радостью. У меня никак не прерывалась никакая связь с друзьями, со всеми. Я остался с тем, что по-прежнему для меня: милый радостный Чехов, я не могу без Бунина, без "Темных аллей". Виктор Шендерович: Скажите, что изменилось в Грузии? Она пережила столько - две войны, гражданскую войну. Что изменилось за последние годы? И чего нам ждать? Резо Габриадзе: Ничего плохого, нормальный процесс идет. Виктор, каждый из нас помнит зубные щетки с черной щетиной, они в зубах оставались у нас. Вот из такой страны мы вышли, еле вышли, спаслись. Во-первых, надо поздравлять друг друга, что мы спаслись от социализма, что у нас дети выросли, "здравствуй" говорим друг другу, не ругаемся. Конечно, я шучу. Огромными потерями всё, без ущерба не обошлось. Наверное, сейчас - оглядываясь назад, на 90 годы - наверное, это был нормальный, хотя очень трагичный процесс отделения друг от друга. Но, видите ли, если нам, правда - как этот добрый товарищ говорил сейчас - если объединиться, то, я боюсь, ещё одного Чернобыля. Потому что мы не готовы к этому. Сама жизнь, видимо, стала такая эластичная, другие рычаги, другими инструментами надо работать, чтобы вообще не погибла бы планета. А для этого городской сад должен принадлежать городу. Я слышал недавно случайно по московскому телевидению, что хотят памятники отдать частникам - конечно, под строгим контролем - иначе они просто исчезнут. Замечательные, гениальные, 18, 16, 12 века, роскошные памятники в России. Какой-то хозяин нужен. Нельзя вот так пять морей портить, энергию огромную, колоссальную: Это страна Чайковского, я не знаю кого только, целый час можно говорить - каких людей дала Россия, какую культуру. А вдруг она стала беспризорной, что-то происходит, это страшно подумать. Надо хозяина, у каждого что-то было бы. Виктор Шендерович: Уточните терминологию, хозяин был уже. Резо Габриадзе: Я имею в виду хозяина огорода. Конкретно: этот огород должен принадлежать кому-то, обязательно должен, иначе это не огород, а - я не знаю, что получится. Хоть капитализмом назовите, хоть чем хотите. Ну, давайте придумаем какой-то термин другой: Но обязательно стул должен иметь хозяина, чтобы ножки были бы все целы. Виктор Шендерович: В этом смысле, я хотел бы рассказать - может быть, не все знают: В Москве есть такой кабачок, называется "Мадам Галифе" - он сделал полностью Резо Габриадзе, его театр марионеток рядом - я сегодня там имел честь и удовольствие завтракать. То, что сделано руками Резо. Сколько квадратных метров - 50, 70? Резо Габриадзе: Меньше - 40. Виктор Шендерович: 40 квадратных метров, но в этих метрах столько любви, столько таланта и столько нежности к людям. Туда заходишь, сразу понятно, что ты попал в том место, где любят людей, в то место, у которого есть хозяин. Но мы говорили о том, что энергия чаще всего бывает разрушительной. Давайте вы расскажете о каком-то созидателе, который вам очень нравится. О человеке, который что-то сделал и вас этим порадовал. Резо Габриадзе: Сейчас, в России? Виктор Шендерович: Неважно. Резо Габриадзе: Очень много таких людей, иногда просто такая радость, что - кто-то просто покрасил забор, уже красиво стало. Конечно, надо смеяться над этими новыми грузинами, русскими, это оздоровительный процесс. Но надо понять, что они тоже что-то сделали, они уже дома построили. Посмотрите, какие мосты сделали в Москве. Даже у нас, посмотрите, не так стояла страна, она работает, она должна работать. Еще хотел пожеланием закончить, поскольку мы соседи, мы должны помнить, что пожар у вас неизменно перейдет к нам и наоборот. Мы должны смотреть, не раздувать, а, наоборот, любить и стараться вместе выйти из этой ямы, в которую мы попали в знаменитом историческом повороте. Но я не скажу, в яме: - там тоже была великая жизнь, Шостакович играл в той яме. Виктор Шендерович: Между прочим, если бы не было той ямы, то не было бы Шостаковича. Резо Габриадзе: Это сомнительная теория. Факт, что он был. Виктор Шендерович: Такого трагического Шостаковича не было бы, был бы какой-то другой, он бы писал что-то другое. Резо Габриадзе: Нет, у него внутри сидело величайшее. Он во всех обществах был бы трагичный. Он гениальный композитор, его не лишишь этого. Никогда ни в каком обществе он не писал бы оперетты. Хотя у него есть чудная оперетта "Москва Черемушки". Виктор Шендерович: Что вы сейчас делаете, какой спектакль, какой сценарий? Резо Габриадзе: В основном занимаюсь процессом спанья. Как заснуть - это очень важно, в моем возрасте это самое важное дело, оказывается. Тот, кто хочет заснуть, он должен думать о ерунде, считать какие-то вещи, там - передвигать, придумывать новые буквы. Я прежде думал, старые люди - что они думают о чем-то. Ни о чем они не думают, старики, и - слава богу. Когда узнал, я так обрадовался, что ты приехал, каждый гость к нам - это огромная радость. Для нас, как для России - мы похожи и во многих других безобразиях - мы очень любим гостей, и стараемся как-то... Мне бы хотелось одну домашнюю заготовку сказать. В прошлом веке, в начале 19 веке было очень много наблюдений, немцы писали про Грузию. Один штабс-капитан очень хорошо написал про нас, я хочу этим закончить, чтобы весело нам было всем. У него были наблюдения, он книжку хотел издать. Он написал: "Грузинцы - веселый народ, они часто становятся в круг и хлопают в ладошки. А тот, кто посередине, обязан прыгать и раздвигать руками". У него есть и наблюдения над армянским народом: "армяне - скучный народ, у них одна песня". И я часто вижу, что наша компетентность в этой области - продолжается, что традиции продолжаются. Часто слышу любопытные замечания про Грузию. И наоборот, у нас тоже - хотя мы лучше осведомлены о великой России. Виктор Шендерович: Это был Резо Габриадзе, кавалер французского Ордена За вклад в литературу и искусство "Командор", лауреат всех премий, который я не успею перечислить в оставшиеся 15 секунд. Спасибо, Резо. Резо Габриадзе: Особенно горжусь премиями, полученными в России. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
