Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
19.4.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[17-04-01]
Факты и мненияВедущий Лев РойтманПреступные дети?Лев Ройтман: Психологи давно заметили, что самоуправляющиеся сообщества детей вырабатывают подчас бесчеловечные правила, процедуры. Это описано и в литературе, ну, например, “Повелитель мух”. Криминалисты отмечают возрастающую жестокость детской преступности. Психологи, социологи, культурологи, ну и все мы, не специалисты, пытаемся это как-то понять, объяснить по ходу передачи мы услышим мнения москвичей из опроса Вероники Боде, нашего московского координатора, а специалисты, участники передачи, эти мнения прокомментируют. Итак, гости передачи: Галина Александровна Чернокова, полковник милиции, МВД России, заместитель начальника отдела профилактической работы среди несовершеннолетних; Юрий Лапшин, также полковник милиции, начальник московского Центра временной изоляции несовершеннолетних правонарушителей; и, наконец, психолог Наталья Московкина, Центр психолого-педагогической реабилитации и коррекции. По данным российского МВД, в прошлом году без малого 180 тысяч несовершеннолетних совершили преступления. Галина Александровна Чернокова, в чем вы, практик, видите лекарство от детской преступности? И это ведь, скажем прямо для ясности, не только российская беда. Галина Чернокова: Беда не только российская. Но если мы говорим о лекарстве, то мы не можем об этом говорить, не рассуждая о причинах. Если говорить о том, что сейчас происходит в обществе, то мы, естественно, говоря о подростковой преступности, должны отметить ряд факторов. Мало того, что подростки это наиболее социально подвижная, активная группа, но это во многом и социально дезадаптированная группа несовершеннолетних. Мы видим, что масса детей становится выброшена из образовательных учреждений, масса детей не может найти применение своим силам и способностям на более-менее приемлемой работе. Мы видим также, что очень своеобразно меняются ценностные ориентации. Если мы сравним с тем временем, когда росли мы, мы помним, как школа старалась сформировать у нас какие-то позитивные ценностные установки. Сейчас воспитательная роль наших образовательных учреждений более, чем слабая. Кроме того, мы обязательно должны говорить о росте семейного неблагополучия. Я думаю, что сейчас вопрос в ином ключе задан, поэтому я не буду останавливаться на цифрах и фактах, но это тоже одна из причин преступности. И все это венчается тем, что у нас в стране разрушена система предупреждения правонарушений несовершеннолетних, которая ранее действовала и действовала эффективно. И вот лекарство от преступности детской оно как раз и состоит в том, чтобы по каждому этому направлению добиваться каких-то позитивных результатов. То есть в социальной адаптации несовершеннолетних, их устройство, трудовое, бытовое и прочее. Это попытка хоть как-то снять напряжение в неблагополучных семьях. Это попытка создания системы формирования нравственных ценностей подростка. И, естественно, восстановление стройной государственной системы профилактики правонарушений. Лев Ройтман: Спасибо, Галина Александровна. А теперь я предлагаю послушать мнение москвича из опроса Вероники Боде: “Детская преступность зависит от среды. Криминалитет, который привлекает своим ложным романтизмом, он должен терять свою привлекательность перед нормальными человеческими отношениями. А вот эти нормальные человеческие отношения создаются только в семье”. Голос москвича. И хочу задать вопрос участнику передачи, психологу - Наталья Николаевна Московкина. Я вновь напомню, она руководит отделом Центра психолого-педагогической реабилитации и коррекции, кроме того, она преподаватель Открытого университета и член Общества травматического стресса. Наталья Николаевна, вы слышали голос москвича, как бы вы это прокомментировали и, кроме того, естественно, прокомментируйте то, что сказала Галина Александровна Чернокова. Наталья Московкина: Я абсолютно согласна с Галиной Александровной, да и голос человека прозвучал сейчас, совпадают. Конечно, предупреждать преступность надо. И только комплексные, всеобъемлющие меры помогут нам воспитать такое поколение, которое будет благополучно жить и будет счастливо. Наверное, самое главное, что начинать надо с пеленок. Не тогда, когда малыш уже подрос и первый раз бросил камень в кошку, а тогда, когда пора взять его на руки, ласково прижать к своей груди и показать, что ты его любишь, любишь таким, какой он есть. А, к сожалению, мы видим множество брошенных детей и множество детей, которые лишены родительской любви. Номинально они якобы находятся в семьях, но испытывают дефицит любви, дефицит заботы. Или являются продуктами извращенной любви, то есть они засыпаны игрушками, мудреными играми, но душевного тепла в семье не получают. Лев Ройтман: Спасибо, Наталья Николаевна. И я хочу подтвердить то, что вы говорите, еще одним мнением из опроса Вероники Боде: “У нас так много малолетних преступников, потому что наши современные родители перестали любить своих детей. У многих просто времени нет, некоторых их родители не научили любить. А дети просто в качестве компенсации идут и пытаются на улице доказать, что они не просто так на свет рождены”. И теперь вопрос Юрию Васильевичу Лапшину. Вновь напомню, полковник милиции, начальник Центра временной изоляции несовершеннолетних правонарушителей, центр московский. Юрий Васильевич, к вам ведь попадают люди детского возраста, совершившие подчас тяжкие преступления. Вот, например, в сообщении от Вероники Боде приводятся цифры, что в прошлом году к вам поступило десять малолетних убийц. Что было причиной этих тягчайших преступлений? Юрий Лапшин: Хотел бы отметить, что в этом году за первый квартал у нас было доставлено 703 подростка, что значительно меньше, чем в предыдущем в связи с новым федеральным законом. Но мы по каждому подростку проводим социологический опрос и выяснили о том, что почти все, 100%, это как раз дети уходят из семей. Причина одна-единственная - это пьянство в семье, это жестокое отношение к своим детям. Вот как результат и уход из дома, а, соответственно, в дальнейшем и совершение тяжких преступлений. Лев Ройтман: Юрий Васильевич, я хочу, чтобы вы послушали и вас я попрошу прокомментировать это высказывание москвича о том, как следует обходиться, обращаться с несовершеннолетними правонарушителями. “Подавляющее большинство этих детей, которые сейчас преступники, это же не от хорошей жизни. Там просто надо их собрать, отмыть, накормить, только не в колониях, а в нормальных заведениях”. Отмыть, накормить... Но к вам поступили десять малолетних убийц. Что делать в этом случае? Юрий Лапшин: Главная задача в нашем Центре временной изоляции - это профилактика. И обогреть, и помыть, и одеть, и накормить, и так далее, то есть душу отогреть, что мы и делаем. Кстати, среди этих детей, даже совершивших преступление, есть очень талантливые дети. Вот заметить это, может это в рисунках можно выразить, а, может, он спортсмен хороший, может быть просто талантливый артист. Дело в том, что у нас была девочка одна по имени Аня, которая сочинила более тридцати песен, и слова, и музыку. Честно говоря, можно просто удивляться. И наша задача как раз заметить это и попробовать перестроить их жизненный весь уклад. Лев Ройтман: Я остаюсь с вами, Юрий Васильевич, пока. С вашей точки зрения, детей, которые совершают тягчайшие преступления, можно ли выправить? Юрий Лапшин: Трудно сказать - и да, и нет. Как правило да. Дело в том, что у нас было десять таких подростков, уже повторяюсь, десять, которые совершили убийства. Могу привести пример, когда где-то полтора года назад у нас была девочка, которая в 13 лет совершила вместе со своим знакомым 17-летним парнем убийство своей собственной бабушки. Она непосредственно это не совершала, но она подготовила почву к этому преступлению. Результат - ее направили в спецшколу, после выхода из спецшколы ее направили отдыхать на Черное море, а после того, как она приехала в Москву, от передозировки умерла. То есть вот это случай, когда сотрудники милиции не смогли перевоспитать. Во всех остальных случаях мы стараемся сделать так, чтобы дети уже не то, что совершали какие-то преступления, вообще исправились. Как правило, это нам удается, но бывают и такие случаи, как я привел. Лев Ройтман: Спасибо, Юрий Васильевич. Галина Александровна Чернокова, вашему отделу, который занимается профилактической работой среди несовершеннолетних, отдел, напоминаю, в МВД России, чего не хватает для успешной работы? Галина Чернокова: Вы знаете, это очень сложный вопрос. Начнем с того, что в отделе всего десять человек, а страна у нас огромная. И вот буквально на прошлой неделе пришлось работать мне и еще одному сотруднику. То есть хотелось бы, конечно, побольше людей, побольше сил. Но не это, видимо, главное. Нам, конечно, не хватает развитой хорошей инфраструктуры системы профилактики. Конечно, хотелось бы, чтобы и социальных учреждений было бы больше, которые призваны подбирать на улице, отмывать, отогревать, устраивать беспризорных детей. Конечно, хотелось бы, чтобы для таких детей, о которых говорил Юрий Васильевич, то есть для детей, которые совершили тяжкие, особо тяжкие преступления, в каждом регионе у нас были специальные учебно-воспитательные учреждения закрытого типа, где могла бы проводиться с детьми целенаправленная коррекционная работа, где они могли бы получать образование, если они постарше, то и профессию тоже, и где бы эта работа велась специалистами, педагогами-психологами. Здесь у нас тоже пока еще сложности есть. Поэтому основные наши желания они именно такие, чтобы вовсю заработала система профилактики. И в принципе, начало этой работе уже положено. В 99-м году президентом был подписан федеральных закон “Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних”. И вот там определен круг тех органов и учреждений, которые должны профилактировать безнадзорность и правонарушения подростков. Туда входят и органы социальной защиты населения, органы образования, органы по делам молодежи, здравоохранения, внутренних дел и так далее. Короче, каждому расписан его маневр. И вот теперь мы, естественно, притираемся друг к другу, стараемся эту систему налаживать потихоньку. Конечно, хотелось бы, чтобы это происходило более интенсивно. Лев Ройтман: Спасибо, Галина Александровна. Наталья Николаевна Московкина, с вашей точки зрения, что надлежит делать и, быть может, что не делается сегодня органами профилактики, в сущности, милицейскими структурами? Наталья Московкина: Мне кажется, что мы должны еще раз внимательно посмотреть на следующее. Даже после пребывания в приемнике-распределителе, дети, не совершившие страшных преступлений, как правило отправляются на место жительства. И после этого очень незначительный период находятся в поле зрения самого приемника-распределителя. Очень часто получается так, что социальные службы на местах не оказывают ребенку достаточного внимания и ребенок оказывается в той же среде, из которой он попал на улицу. Это деформирующая среда. Чаще всего, по нашим данным, в 61% случаев не полная семья, 96% алкоголизированных семей, работа с семьями не ведется. Статус социального работника очень низок и социальный работник не имеет права голоса в данном случае. И именно это способствует тому, что ситуация буксует на месте, ребенок находится в психотравмирующей ситуации и такая дисфункциональная семья выталкивает его вновь на улицу, туда, где он может совершить правонарушение, где он, безусловно, будет принимать алкоголь, курить, найдет дорогу к наркотикам. Мне кажется, создание службы социальной поддержки трудных детей или детей группы риска должна быть очень проработана. И главное, в этой системе должно быть налажено взаимодействие структур. Лев Ройтман: Спасибо, Наталья Николаевна. И я предлагаю послушать еще один голос из опроса Вероники Боде: “Я думаю, детская преступность начинается, в первую очередь, от вседозволенности. Дети хотят попробовать то, что пробуют взрослые. Телевидение влияет, в частности, на жестокость, вот эти все боевики и так далее”. Юрий Васильевич Лапшин, здесь было упомянуто телевидение. Вам в вашей работе приходится сталкиваться с влиянием телевидения, в частности, масс-медиа на детскую, на подростковую преступность? Юрий Лапшин: Действительно это так. Мы опять возвращаемся в прошедший год, среди десяти преступников, совершивших такие тяжкие преступления, как убийства, трое ребят. Мы пытались через психологов, воспитателей, лично я разговаривал с подростками, выяснить, откуда причина, почему они свершили такое тяжкое преступление, трое ребят 13-летних убили 6-летнего без всякой на то причины вроде как бы казавшейся. И, кстати, выяснили о том, что они постоянно, все свое свободное время смотрели американские фильмы, им это очень нравилось. А у одного из этих ребят перед преступлением нашел ножик складной, просто горела рука - надо применить. А тем более, вспомнив те фильмы, которые они посмотрели, психика детская очень ранима, и как результат всего этого, просмотров фильмов, вот это тяжкое преступление. Действительно, напрямую преступление и просмотр фильмов соприкасаются. Лев Ройтман: Спасибо, Юрий Васильевич. Нужно сказать, что когда в Америке происходят, казалось бы, необъяснимые с нормальной точки зрения преступления, совершаемые подростками, расстрел своих соучеников школьником или убийство учительницы без всякого видимого мотива, то американские криминалисты, психологи также винят в этом телевидение, в частности. Насколько это обосновано, наверное, можно спорить, но это увело бы нас в сторону. Тем не менее, факт остается фактом, эти обвинения постоянно на слуху. И хочу спросить у Натальи Николаевны Московкиной, психолога, чем бы вы могли объяснить возрастающую жестокость детской, по сути дела, преступности? Наталья Московкина: Я во многом согласна с тем, что среда формирует ребенка и именно жестокость нынешней среды определяет и жестокость преступлений. Дело в том, что о телевидении действительно мы должны говорить и вправе говорить. У ребенка формируется ментальность, происходит духовный рост, духовное становление, но на каком фоне? На фоне крови, убийств. И это первое. Кроме того, индустрия игрушек, меня вот это очень волнует. Дело в том, что ныне существующие игрушки делают из ребенка пассивный объект манипуляций, формируют у него склонность выражать свою агрессию, повреждая другие организмы. Если мы посмотрим, как называются игры в детских магазинах, станет страшно - настольная игра “Пираты”, “Повелитель Вселенной”, “Завоеватель”. Куклы не учат детей любить и относиться детей мягко к окружающим, не помогают девочкам формировать материнское чувство. Куклы у нас какие - Барби, взрослая женщина, которой надо поклоняться, но не которую надо любить и за которой надо ухаживать и которую можно прижать к своему сердцу. Лев Ройтман: Спасибо, Наталья Николаевна. Здесь, очевидно, стоит заметить, что подобные игры продаются во всем мире, но проблема жестокости остается. Все отмечают, что среда, естественно, является определенным криминогенным питательным бульоном, где возникает чувство особой жестокости. И с этой точки зрения, следует, наверное, отметить, что приход российской преступности уже в послеперестроечный период на Запад всеми комментируется как приход преступности, совершаемой с особой жестокостью. Приходится считаться с этим фактом. И это именно та преступность, которая и оказывает влияние на преступность подростков в России. Галина Александровна Чернокова, вы занимаетесь профилактикой преступности несовершеннолетних, то есть пытаетесь ее предотвратить, естественно, вы не можете отменить телевидение, но, с вашей точки зрения, что следовало бы делать в этом отношении? Галина Чернокова: Я не говорю о том, что нужно отменить телевидение. Но, мне кажется, что каждый сотрудник, формирующий программы, вставляющий в сетку телевещания тот или иной фильм, он должен подумать о том, что он не только сотрудник телевидения, он еще и родитель. И пусть он подумает о том, как бы его ребенок среагировал на эту продукцию. А потом ведь должно быть еще против каждого яда противоядие, а здесь опять же нужно вернуться к роли нашей школы, дошкольных учреждений. Если мы вспомним наше прошлое, где-то тридцатилетней, сорокалетней давности, когда мы все росли, то ведь очень много было хорошего в советской системе воспитания, это все сейчас выброшено как бы за ненадобностью, а зря. Потому что когда младший школьник привыкал к тому, что он должен заботиться о пожилых людях, если он член движения тимуровцев, помогать престарелым, одиноким старикам, это же было замечательно. Если школьник средних классов был пионервожатым у младших школьников и заботился о них, это тоже замечательно, это формирование доброты душевной, ответственности за кого-то. Вот эти вещи, которые были наработаны годами, прекрасно действовали, наверное в какой-то другой форме их нужно возвращать, либо придумать что-то взамен. Лев Ройтман: Спасибо, Галина Александровна. Истины ради все же, наверное, стоит отметить, что и в тот период, о котором говорите вы, преступность несовершеннолетних в Советском Союзе отнюдь не была ниже, скажем, чем преступность подростковая в Германии, во Франции, в Англии и так далее. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
