Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.4.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[21-04-03]
Защита прав несовершеннолетних при разводе их родителейВедущая Марьяна Торочешникова Марьяна Торочешникова: В одной из прошлых передач мы обсуждали в этой студии проблемы защиты прав несовершеннолетних. Именно тогда, учитывая, что тема эта никак не умещается в формат обычной передачи, мы пообещали продолжить разговор о столь важной проблеме. Сегодня, разговаривая об обеспечении прав детей, мы вновь сузим тему, остановившись на проблемах, связанных с защитой прав несовершеннолетних при разводе их родителей. На мои вопросы будет отвечать уполномоченный по правам ребенка города Москвы Алексей Иванович Головань. И первый вопрос. Алексей Иванович, расскажите немножечко о сути своей работы, как появился институт уполномоченного в России? Ведь, я понимаю, существует целая структура органов, которые призваны защищать права несовершеннолетних, в том числе органы опеки, образования, здравоохранения, прокуратуры даже. Их не хватает разве? Алексей Головань: Действительно, есть очень много органов в России, которые в той или иной степени защищают права детей. Однако реальность такова, и здесь я, наверное, не открою Америку, что права детей продолжают нарушаться, причем продолжают нарушаться массово и систематически. Эта ситуация не только характерна для Москвы, она характерна для России, она характерна для всего мира. И в мире пошли по пути не только повышения эффективности действующих органов, которые в той или иной степени защищают права детей, но и создания новых независимых органов. И вот таким органом стал институт уполномоченного по правам ребенка, или, как его еще на Западе называют, омбудсмена по вопросам детей. Закон был принят 3 октября 2001 года, первый уполномоченный в Москве был назначен 6 февраля 2002 года. То есть уже прошло больше года после начала деятельности. Марьяна Торочешникова: Алексей Иванович, скажите, а насколько весомо и авторитетно ваше мнение для представителей той же прокуратуры? Каким образом вы выражаете точку зрения уполномоченного по правам ребенка на тот или иной вопрос? Это представление какое-то или приказ, или что это? Алексей Головань: Дело в том, что власть уполномоченного является властью особого рода, она не основана на том, что рекомендации, которые дает уполномоченный (или высказываемая им точка зрения) являются обязательными для существующих государственных органов, неважно, это либо органы исполнительной власти, либо органы прокуратуры. Это исключительно точка зрения уполномоченного, который действует по собственному усмотрению, исходя из своего понимания тех проблем, которыми он занимается, в первую очередь, ориентируясь, конечно, на законы. Мы понимаем, что уполномоченный, который назначается представительным органом в субъекте Федерации... Вот моя кандидатура была внесена в Московскую городскую думу мэром Москвы, поэтому я считаю, что уполномоченный в моем лице, скажем так, назначен, по сути дела, консолидированным решением и мэра, и думы. И поэтому не считаться с мнением уполномоченного достаточно серьезно. Я же могу в необходимых случаях и обратиться к мэру, могу обратиться к средствам массовой информации и сказать, что те или иные органы, например, та же прокуратура, не соблюдают закон и не занимаются своими прямыми обязанностями по защите прав детей. Конечно, при желании с этим мнением можно не считаться, но ведь могут наступить какие-то последствия, когда мы приводим конкретные факты. Мы не занимаемся кликушеством каким-то и не говорим, что все плохо. Мы говорим по конкретной сути, по конкретным обстоятельствам, когда те или иные органы не выполняют свои прямые обязанности. Марьяна Торочешникова: То есть вы не выступаете в защиту неопределенного круга лиц. Алексей Головань: Мы можем выступать в защиту неопределенного круга лиц. Когда, допустим, по одной проблеме обращается один человек, второй, третий, мы делаем вывод, что это не разовая какая-то проблема, а это идет систематическое нарушение прав детей, что это системная проблема, которую можно решить, либо изменив правообеспечительный механизм, либо, допустим, внеся какие-то изменения в законодательство. Марьяна Торочешникова: Алексей Иванович, а каковы приоритеты в вашей работе? Алексей Головань: Знаете, приоритеты в работе, они четко указаны в законе. Приоритеты деятельности уполномоченного распространяются на детей, которые находятся в трудной жизненной ситуации: дети-сироты, дети, оставшиеся без попечения родителей, дети-инвалиды, дети из малообеспеченных семей, дети, которые оказались без надзора. Кстати говоря, это не только в деятельности уполномоченного уделяется внимание вот именно этим детям. Мы часто занимаемся детьми из совершенно благополучных семей, с точки зрения, допустим, достатка, как у нас часто это понимается, но которые оказываются заложниками каких-то взаимоотношений между родителями этих детей, и нам приходится принимать достаточно, в общем-то, обеспеченных, высокопоставленных часто родителей, которые просят помочь. Марьяна Торочешникова: Как раз об этом мы хотим поговорить в сегодняшней передаче. Но прежде я предлагаю послушать сюжет, который подготовила наш журналист в Пятигорске Лада Леденева. Лада Леденева: Согласно ныне действующему законодательству, после развода супругов по решению суда дети остаются с одним из родителей. Решая, с кем из родителей останется ребенок после развода, в большинстве случаев суд занимает сторону матери, не принимая порой во внимание не только ее скромные доходы, но и явно аморальное поведение. По словам очевидцев, в одном из существовавших до недавнего времени пятигорских притонов "девочек по вызову" большинство из них находились в разводе и имели на попечении детей. Говорит Вадим Смирнов, один из свидетелей подобной жизненной ситуации, знакомый с проблемой не понаслышке. Вадим Смирнов: Ненормальный образ жизни, аморальный, пьянство, наркомания, проституция, алкоголизм. Несмотря на это, все равно суд стоит на позиции защиты материнства, используя всевозможные документы, все конвенции о защите прав материнства. И несмотря на то, что мужчина имеет возможность вырастить нормального ребенка, дать ему образование, заботиться о его воспитании, о его здоровье, допустим, все равно суд стоит на позиции матери. Лада Леденева: Как правило, в результате развода ущемленным в правах оказывается не только супруг, но и ребенок, интересы которого не учитывают не только при выборе одного из родителей, но и при разделе имущества. Говорит Светлана Першина. Светлана Першина: Вот еще такой случай. Директор большого предприятия, достаточно обеспеченный человек. Его жена из личных неприязненных отношений просто категорично заявила в суде, что она настаивает на том, чтобы его лишили вообще всяческих свиданий. Ребенок мучается, страдает, убегает от матери, неизвестно где находится в это время, когда он бежит к отцу. И именно на этой почве возникают такие проблемы, дети уходят из дома. Лада Леденева: По мнению Светланы Владимировны, еще одним примером несовершенства семейного законодательства служат нецелевые алименты. После развода отец готов содержать ребенка, но не бывшую жену. По оценкам специалистов, именно такого мнения придерживаются практически все уклонисты от выплаты алиментов. Марьяна Торочешникова: Алексей Иванович, почему же, на ваш взгляд, судьи в большинстве своем стоят на стороне матери, почему сложилась такая судебная практика? Алексей Головань: Мы до сих пор живем в советской стране и к решению многих правовых вопросов относимся по-советски. Раньше была сложившаяся практика о том, что после развода ребенка оставляют матери, считая, что только мать может дать ребенку то, что ему необходимо: заботу, воспитание и так далее. Марьяна Торочешникова: При этом вне зависимости от пола ребенка. Алексей Головань: Вне зависимости от пола ребенка. Кстати говоря, эта практика была в некоторой степени даже оправдана, вот такие подходы. Однако после принятия Конституции Российской Федерации 1993 года, где был провозглашен принцип равенства не только граждан, но и равенства родителей в вопросах воспитания детей, эта норма о равенстве прав родителей по воспитанию, содержанию, заботе о детях, она нашла отражение в Семейном кодексе Российской Федерации. Но, к сожалению, мы как привыкли решать проблемы по старинке, так мы и решаем эти проблемы. Однако я не могу сказать, что судебная практика идет исключительно по пути оставления детей у матерей, бывают совершенно другие ситуации. Вот недавно в Москве слушалось дело, когда разводились муж с женой, причем оказалось, что муж имеет нетрадиционную сексуальную ориентацию. Мать совершенно нормальная женщина, она не алкоголичка, не наркоманка, у нее есть квартира, однако суд принял решение о том, чтобы оставить мальчика на воспитании вот такому отцу с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Причем мальчику 4 года, и отец неоднократно заявлял, что он хочет воспитать его по своему образу и подобию. Во многом обоснованием такого решения стало заключение органов опеки и попечительства, которые занимались не изучением психики ребенка, не изучением того, с кем ему из родителей лучше находиться, а был совершенно простой и достаточно примитивный подход, который очень часто используется при решении вот таких вот вопросов ("С кем оставить ребенка?"). Это вопрос обследования жилищных условий, в которых живет ребенок, и которые ему могут дать тот или другой родитель. Вот у того отца оказалась трехкомнатная квартира, а у матери всего лишь двухкомнатная. Вообще говоря, нужно давно уходить от этой практики, когда основанием для принятия решения о том, с кем из родителей оставить ребенка, оказывается заключение органов опеки по обследованию жилищных условий детей. Марьяна Торочешникова: И материального положения. Алексей Головань: И материального положения. То есть не количество денег в кошельке и не количество комнат должны быть основными аргументами при решении таких вопросов, потому что очень часто такие решения судебные, которые приняты вопреки каким-то совершенно здравым соображениям, они оказываются просто неисполнимы, потому что действительно, как сказано было в сюжете, дети уходят потом из дома. Марьяна Торочешникова: Прежде чем продолжить разговор о защите прав детей и их родителей после развода, давайте послушаем сюжет, подготовленный Михаилом Саленковым. Михаил Саленков: Татьяна Гладкова познакомилась с начинающим самарским бизнесменом Олегом Борисовым после окончания школы. Вскоре они поженились, в 1990 году родилась дочь, которую назвали Евой-Марией, на этом настояли родители мужа. Татьяна девочку называет Машей. Молодожены жили раздельно, Олег в Самаре развивал бизнес, Татьяна заканчивала медицинский институт в Твери и воспитывала дочь. Через три года она подала на развод. В решении суда не было определено место жительства ребенка. Ева-Мария осталась с матерью. Отец неоднократно брал дочь на выходные, приезжал сначала в Тверь, а потом в Клин, куда после окончания института переехала Татьяна. В 1995 году Татьяна во второй раз вышла замуж, а летом 1996-го ее бывший муж забрал 6-летнюю дочь и исчез. Татьяна сначала не волновалась, думала, уехали куда-нибудь отдыхать. Но время шло, а о дочери и бывшем супруге не было никаких известий. Татьяна Гладкова: Сам Борисов появился через месяц, сказал, что ребенка вывез за границу, что она живет на территории Франции вместе с его родителями. Его родители исчезли за месяц до исчезновения Маши. Адрес он не скажет. Ни под каким предлогом. Все. Причиной, по которой, так сказать, это все произошло, было мое второе замужество. Михаил Саленков: Татьяна обратилась в суд с иском об определении места жительства ребенка и передаче ей его на воспитание, а параллельно - в Генеральную прокуратуру, Федеральную службу безопасности и Министерство внутренних дел с просьбой найти и вернуть ей дочь. Однако всюду получала ответ: "Будет решение суда в вашу пользу - будем искать, а пока, извините". Примерно в это же время, в сентябре 1996 года, уже крупный бизнесмен Олег Борисов стал депутатом Самарской городской думы. Татьяна Гладкова: В августе 1997 года суд вынес решение в мою пользу. Ребенку определили место жительства со мной и обязали Борисова передать мне ребенка. С марта 1997 года Борисова посадили в городскую тюрьму, в СИЗО он сидел два года, поэтому судилась я с ним в тюрьме. Но на суде, когда у него спрашивали, где ребенок: "Во Франции. - А точно? - А точно - 51-я статья Конституции?". Михаил Саленков: 51-я статья Конституции гласит, что никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников. Вновь Татьяна пошла по всем инстанциям, Генпрокуратура, ФСБ, МВД. И вновь услышала отрицательный ответ: "Ничего не можем поделать, он отец". Однако в 1998 году в ГУВД Самарской области возбудили розыскное дело, объявив Еву-Марию Гладкову без вести пропавшей. Устроили бывшим супругам встречу. Татьяна Гладкова: Он говорит: "Ты не лезь, все равно ничего не добьешься". И, в общем, мне устроили такой вот, знаете, я не знаю, как называется, очная ставка или что. Собрались начальник уголовного розыска области, его заместитель, посадили депутата Борисова, меня привели. И мне начальник уголовного розыска говорит: "Значит так, если ты не пойдешь на его условия, ребенка ты не увидишь вообще, мы его не найдем". Я у Борисова спрашиваю: "Какие условия?". Я должна была самолично написать заявление, чтобы исполнение решения суда было остановлено. Я говорю: "Нет, не пойдет так". Михаил Саленков: Татьяна продолжала попытки найти и вернуть дочь, ездила во Францию, обращалась в различные организации. С 1996 года по настоящее время было возбуждено, приостановлено или прекращено несколько дел о пересечении границы с неустановленными лицами, этим занималась Федеральная служба безопасности, розыскное дело Самарского ГУВД. Татьяна Гладкова: В конечном итоге прокуратура возбудила уголовное дело по убийству, по 105-й статье, по убийству ребенка. Михаил Саленков: Московская? Татьяна Гладкова: Нет, нет, Самарская, причем районная. Все спустили вообще на уровень района. Теперь они переквалифицировали в похищение и приостановили. Все. Нет ответа из Интерпола. На настоящий момент ситуация вообще никакая. То есть единственное, что могу сказать, - она действительно есть в федеральном розыске. А больше действий никаких. Михаил Саленков: Связаться с отцом девочки по известным нам телефонам не удалось. Сама Татьяна не видела бывшего супруга Олега Борисова уже три года. В суд он не приходит. За 6 прошедших лет с того дня, как исчезла Ева-Мария, Татьяна видела повзрослевшую дочь только на ксерокопиях фотографий, который представил в прокуратуру отец девочки в подтверждение того, что она жива. Марьяна Торочешникова: Алексей Иванович, у меня сложилось такое впечатление, что такие дела в России не редкость. Часто вам приходится сталкиваться с подобными жалобами одного из родителей? Алексей Головань: К сожалению, часто. И знаете, вообще говоря, эта проблема, она не только российская. Я недавно был на встрече в Страсбурге, где обсуждался вопрос о деятельности уполномоченных по правам ребенка, омбудсменов по вопросам детей. И ряд омбудсменов европейских с большой болью и с большим волнением говорили про эту проблему, потому что перевозка детей (или сокрытие детей на территории других государств) ставит вообще в тупик решение этих проблем. То есть когда другой родитель оказывается просто в состоянии, что он не видит своего ребенка, оказывается оторванным от него, и действующие правообеспечительные механизмы оказываются не в состоянии защитить ни интересы этого родителя, ни интересы ребенка, чтобы он знал и находился рядом с обоими родителями. Наш Семейный кодекс провозглашает равенство прав родителей на участие в воспитании ребенка. Но такие ситуации, которых действительно очень много, когда даже есть решение суда, и оно не выполняется, и просто нагло, как мы видим, не выполняется, и никто из силовых структур, которые призваны оказывать содействие гражданам в выполнении решений суда, они оказываются не в состоянии это сделать. И даже по этому сюжету мы видим, что они, по сути дела, играют на стороне отца. Марьяна Торочешникова: А почему это происходит? В принципе, кстати, в Семейном кодексе закреплены не только права родителей, но и права ребенка в том числе, там 55-я статья закрепляет право ребенка на встречи с родителями, вне зависимости от того, в каких государствах они живут. Алексей Головань: Прежде всего, наверное, потому что нет уголовной ответственности за неисполнение таких решений суда. Я считаю, что вообще неисполнение решений суда и непредоставление одним из родителей возможности другому общаться с ребенком, участвовать в его воспитании - это достаточно серьезное нарушение вот такого правоотношения, оно должно преследоваться в уголовном порядке. Потому что этих трагедий, которых, к сожалению, мы не видим, их очень много. И вот, пользуясь этими пробелами в законодательстве, пользуясь бездействием правоохранительных структур, которые, вы знаете, как бы не считают такие проблемы достаточно важными (для них, конечно, важны убийства, грабеж, а что там, когда родители не могут между собой ребенка поделить) и особой активности не проявляют. Я считаю, что пока не будут внесены достаточно серьезные и очень жесткие изменения в федеральное законодательство (это речь идет и о Семейном кодексе, и об Уголовном кодексе, где будет установлена ответственность за нарушения по отношению к другому супругу и прежде всего к ребенку), мы далеко не сдвинемся. Марьяна Торочешникова: Ну а кто-то уже выступил с подобной законодательной инициативой? Алексей Головань: Я думаю, что если никто не выступит, через некоторое время выступим мы. Мы сейчас проведем анализ этой ситуации, пригласим экспертов, которые могли бы дать свое заключение, где именно и каким образом нужно внести изменения в закон, и, возможно, выступим с такой законодательной инициативой. Ведь посмотрите, что получается, что в выгодной или, скажем так, лучшей ситуации оказывается тот родитель, который захватил ребенка. Получается так, что когда к нам приходят по аналогичным ситуациям люди на прием, у меня постоянно вертится на языке рекомендация, что вы тоже выкрадите ребенка, и вы тогда восстановите статус-кво. Но ведь это же абсурдно. Марьяна Торочешникова: То есть законно решить эту проблему сейчас вообще не представляется возможным? Алексей Головань: Законно представляется только в том случае, если родители себя ведут законопослушно. А если родители упираются, вредничают, что называется, пытаются отомстить за что-то, допустим, за вступление во второй брак, то решить законно это фактически не представляется возможным. Даже несмотря на то, что некоторых родителей начинают штрафовать за неисполнение судебных решений и так далее, но проблема не сдвигается. Марьяна Торочешникова: А как можно избежать подобных эксцессов? И вообще, возможно ли этого избежать, руководствуясь действующим законодательством? Алексей Головань: Вы знаете, я бы, может быть, пошел бы здесь по пути создания определенных досудебных процедур, когда бы никто из родителей до решения этого вопроса суде не мог бы захватывать ребенка, чтобы ребенок не был заложником одного из родителей, и не ставил другого в такое, как бы более уязвимое положение; чтобы суд, принимая эти дела к рассмотрению, обязывал того родителя, у которого находится ребенок, не чинить препятствий для общения другого родителя, не скрывать этого ребенка, и достаточно жестко наказывал, если это определение суда не выполняется. Марьяна Торочешникова: Да, наверное, все-таки нужно ужесточить наказание. Алексей Головань: Возможно, необходимо создание таких центров (они, кстати, есть за рубежом), где бы ребенок находился до решения этого конфликта. Очень важно, чтобы были особые, сокращенные сроки рассмотрения таких дел в судах, чтобы эти дела не слушались месяцами и годами, когда часто та сторона, которая удерживает ребенка, она заинтересована в том, чтобы это дело слушалось как можно дольше, чтобы ребенок привыкал, допустим, к отцу или к матери. Марьяна Торочешникова: Но применительно к той истории, которая прозвучала уже, каковы перспективы вот этого дела? Возможно ли вернуть эту девочку Еву-Марию матери? Есть ли какой-то толк от того, что она объявлена в федеральный розыск? Вообще какие-то прогнозы можно давать? Алексей Головань: Я очень надеюсь, что нам удастся помочь с поисками Евы-Марии. Более того, когда я встречался с омбудсменами европейскими по правам ребенка, я подошел к французскому омбудсмену, дал ей все материалы по этому делу, дал свое письмо и очень просил помочь. Потому что, как мы видим, правоохранительные органы даже европейского уровня не могут найти ребенка. Может быть, моя коллега во Франции поможет это сделать. Мы понимаем, что горе матери здесь просто неописуемо. Родители, которые часто играют в такие игры, желая навредить другому родителю, они не понимают, какой вред они наносят психике ребенка. Эти игры, они потом на них же отразятся рано или поздно, когда дети начнут им просто мстить. Таких ситуаций очень много, когда ребенка использовали для мести бывшему супругу, а потом эта месть отражалась на том родителе, который ребенка выкрадывал. Марьяна Торочешникова: В этой связи есть какой-то универсальный совет для родителей, которые решили расторгнуть свой брак, и при этом у них остались дети? Алексей Головань: Универсальный совет я могу, вы же понимаете, дать в рамках права, чтобы родители находили в себе силы уважать бывшего супруга и думали все-таки о ребенке. Если неофициальный совет, я могу, конечно, сказать, что поступайте адекватно тому, как поступает с вами другой супруг, но это не лучший совет. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
