Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
19.4.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[07-09-03]
Лицом к лицуСтас НаминМарина Тимашева: Наш сегодняшний гость - руководитель и режиссер Театра музыки и драмы Стас Намин. И у меня сразу же такой короткой вопрос к Стасу Намину: есть ли какое-то такое дело, которым бы он не мог заниматься ни при каких условиях? Стас Намин: Вы имеете в виду - не хотел бы или не мог? Марина Тимашева: Не мог бы. Стас Намин: Не мог - не знаю. Марина Тимашева: А не хотел бы? Стас Намин: А не хотел бы многого, конечно. Все, чем я не занимаюсь, я не хочу. Марина Тимашева: Это значит, что не так много дел, которыми Стас Намин не хотел бы заниматься. Вопросы нашему гостю сегодня задают Софи Ламбраскини, французская газета "Ле Пуэнтэ", и Александр Евтушенко, российское телевидение. И по традиции я начинаю с биографии сегодняшнего гостя. Стас Намин родился в Москве 8 ноября 1951 года. В 1969 году закончил Московское суворовское военное училище, в 1971 году - Московский государственный институт иностранных языков, в 1975 году - Московский государственный университет, филологический факультет, в 1983 году - Высшие курсы режиссеров и сценаристов при Госкино СССР. Стас Намин в 1964 году создает свою первую группу "Чародеи", в 1967 году - группу "Политбюро". В 1969 становится лидер-гитаристом группы "Блики". В 1969 году Стас Намин создает новую группу - "Цветы", которую, я полагаю, нам слушателям представлять не надо, это была одна из самых знаменитых и остается одной из лучших групп, которые существовали на советской и российской эстраде. Затем "Цветы" прерывают на некоторое время свою деятельность и возобновляют ее под уже новым названием - "Группа Стаса Намина". За время своего существования "Группа Стаса Намина" продала более чем 50 миллионов пластинок. Я думаю, эта цифра в комментариях не нуждается. В 1987 году Стас Намин создает первую в стране частную компанию "Центр Стаса Намина" - первый в стране продюсерский центр, в котором также создаются новые музыкальные коллективы. В 1990 году "Центра Стаса Намина" превратился в независимую корпорацию "Эс-Эн-Си", которая включила первую в стране частную студию звукозаписи, телевизионную компанию, радиостанцию, концертное агентство, художественную галерею... в общем, я могу еще перечислять долго. Одно из первых российско-американских совместных предприятий "Станбет", которое входит в холдинг корпорации "Эс-Эн-Си", было сформировано в 1989 году. При "Станбете" были созданы Московский симфонический оркестр и балет "Москоу он айс", а также фотогалерея и коммерческие подразделения. В августе 1999 года Стас Намин возглавляет Московский театр музыки и драмы, он же является его создателем. Первым спектаклем театра становится легендарный американский рок-мюзикл "Волосы" ("Hair"). В репертуаре театра на сегодняшний день более 10 спектаклей. Сам театр расположен в Парке Горького. Я думаю, что не совершила ошибок в биографии Стаса Намина, но, на самом деле, хотела бы переспросить, может быть, он что-нибудь хочет добавить к тому, что я перечислила. Стас Намин: Вы знаете, я просто шокирован, насколько коротко и внятно вы все сформулировали. Я первый раз слышу так внятно мою биографию в сжатом виде. Марина Тимашева: Тогда у меня первый вопрос к Стасу Намину как раз связан с мюзиклом "Hair". Стас, вслед за этим на Россию, я бы сказала, обрушилась своего рода эпидемия мюзиклов. Я сейчас не говорю о том этапе, когда этим занимались еще при советской власти ленинградцы, когда этим занимался Марк Захаров. Я говорю о том, что более-менее условно можно называть новыми российскими мюзиклами. Вы были одним из первопроходцев. Я думаю, что у вас есть какие-то впечатления от того, как вообще может проживать мюзикл в ситуации России. Мы видим своими глазами ситуацию несколько странную. В течение очень недлительного времени закрываются один за другим проекты музыкальные, которые носят названия "Норд-Ост", "Чикаго", "42-я стрит". Во главе этих проектов стоят разные люди. Единственное, что их объединяет фактически, - это бродвейская система проката спектаклей. Стас Намин: Когда я сделал первый мюзикл "Волосы", то я изначально - не знаю, насколько вы это помните, - сформулировал, что это как бы антибродвейский спектакль. Слово "Бродвей" у нас в стране какое-то такое, наверху стоящее, а мы все - снизу вверх глядящие. Но в действительности Бродвей - это, с моей точки зрения, очень пошлый и примитивный шоу-бизнес, который к искусству вообще не имеет никакого отношения и построен на очень примитивных, безвкусных крючках, очень плохая оперетта. Но мало кто был на Бродвее и видел все это, поэтому ощущение - Бродвей - и у всех сразу в коленках дрожь. И спектакль, который я сделал, был чисто театральный, то есть это не была антреприза, которая должна приносить много денег и шуметь на всю страну. Задача была совершенно другая, скромная и камерная. То есть камерный театр, у нас 250 мест всего, и у нас не было тогда помещения своего, мы начинали в Театре эстрады, где-то еще. Но как только мне удалось построить помещение себе для театра, то мы пришли только на свою сцену и по сей день там работаем. У нас репертуарный театр, то есть, это значит, одна и та же труппа создает разные спектакли, играет их, и драматические, и музыкальные, и комедии, и трагедии. Я не могу сказать, что вниз с холма мы идем к музыкальным спектаклям. Наоборот, мы сделали "Jesus Christ", потом сделаем еще что-то. Просто мы не шумим, потому что это не шоу-бизнес, это нормальные театральные спектакли. Марина Тимашева: Стас, я уверена абсолютно, что именно система бродвейского проката делает невозможным существование в России мюзиклов. Когда он встроен в репертуарный театр, как это у вас, как у Марка Захарова, как это в Театре оперетты, когда они играют блоками те или иные спектакли, - там и тогда спектакли удерживаются в репертуаре достаточно долгое время. Это так? Стас Намин: Да, я думаю, что так, конечно. Как бы бродвейский менталитет вот такой смеси с театром - она здесь не работает по разным причинам. Прежде всего, по причине того, что в общем жизнь такая тяжелая у нас в стране и, скажем так, достаток людей не настолько высок, чтобы легко можно было в свою нормальную жизнь ежемесячно запланировать траты на театры, такие, где дорого стоят билеты, запланировать траты на покупку CD. Поэтому у нас нет грамзаписи в стране как бизнеса. Хоть нам и кажется, что много людей слушают CD, покупают DVD, в действительности это очень маленькая часть, меньше, наверное, одного процента населения. И так же происходит и с театрами. Как только мы делаем вид, что мы столица мюзиклов, что мне было очень смешно слушать из всех передач, раскатывать губы и расфуфыриваться просто, а потом, когда доходит до реальной жизни, оказывается, что без спонсоров вообще бы ничего не получилось. А спонсоры как бы позволили один раз выплеснуть эту ситуацию, но как коммерция это, конечно, не существует. Марина Тимашева: Вопрос Софи Ламбраскини, французская газета "Ле Пуэнтэ". Софи Ламбраскини: Какое у вас отношение к таким передачам, исходя из вашего очень богатого опыта, как "Фабрика звезд" на ОРТ? И на РТР, по-моему, тоже такая же программа есть. Это "фабрика" чего - фабрика звезд или фабрика еще чего-то? Стас Намин: Вы знаете, у меня желания критиковать одну какую-то передачу нет. Я бы с удовольствием рассказал вам свои ощущения от телевидения вообще нашего. Оно неоднозначное, я не могу сказать, что у нас ужасное телевидение, я не смотрю вообще ничего и не выношу ничего. Конечно же, большинство передач идет на потребу плохому вкусу масс, который у нас давно воспитан и процветает. И конечно же, вы не увидите там много интеллигентной музыки, а скорее, это будет дешевая попса. Тем не менее, есть там передача "Намедни", есть передачи по "Культуре" очень интересные, уже начинается какое-то подобие "Дискавери", начинаются какие-то передачи, как Гордон, например, ведет, - великолепная передача. И вообще-то мне интереснее смотреть у нас передачи, нашего телевидения, чем в Америке. В Америке тоже есть платные, интересные очень каналы, но, если серьезно говорить, это трагедия всего общества во всем мире. Я не могу сказать, что у нас что-то особенное, просто у нас любые недостатки как бы утрированы всегда, то есть если уж какая-то развлекаловка идет, то она до такого уровня доходит, что не дай бог вообще включить телевизор. Но в действительности эти все лицензии, типа "Фабрики звезд", который как бы подражают западным каким-то передачам, в общем, чисто коммерческие, примитивные коммерческие. И я вижу, что постепенно, конечно же, придут к тому, что не будет этих лицензий, а будут свои, например, как "Последний герой". Сначала это была лицензия, а на сегодняшний день это лучший "Последний герой", чем все остальные "Последние герои" в других странах. Это еще более разовьется и отойдет совсем от лицензии. Я вижу трагедию в ужасном массовом вкусе. Вот вкусы масс не только никто не старается воспитывать. Наоборот, когда идут средства массовой информации на потребу этим вкусам, то происходит просто криминал. Вот тут криминал. Марина Тимашева: Интересно. Я, в общем, не согласна со Стасом. Я полагаю, что дело как раз не во вкусе масс, потому что отлично помню, как те самые массы любили ровно то же самое, что любила я, - это мог быть Владимир Высоцкий или Булат Окуджава, или группа "Цветы", или какие-то другие, группа "Битлз". И у меня-то как раз совершенно иное впечатление, что средства массовой информации, используя свое влияние и свою силу, насаждают дурновкусие, навязывают людям те или другие фигуры. Скажем, если ко мне в дом приходит сантехник, он для меня авторитетный человек, потому что я в этом ничего не понимаю. Если он мне что-то советует, то я, естественно, буду следовать его рекомендациям. Если мне с экрана телевидения человек, нанятый на эту должность, то есть авторитетный, говорит, что это, это и это хорошо, то человек, особенно молодой, не может к какому-то моменту уже отличить, хорошо это или плохо. То есть мне как раз кажется, что средства массовой информации виноваты в другом вкусе, а не являются его порождением. Стас Намин: Наверное, вы правы. Марина Тимашева: Вопрос Александра Евтушенко, российское телевидение. Александр Евтушенко: Стас, вы внук Анастаса Микояна, видного советского политического деятеля. Стас Намин: Я и сам Анастас Микоян. Александр Евтушенко: Кстати, именем вашего деда в 30-е годы назывался город Карачаевск в Карачаево-Черкесии. Вы знали об этом? Стас Намин: Вы мне только что, перед интервью это сказали, и это была очень симпатичная и интересная информация. Потому что довольно смешно выглядит, когда человек, который довольно много сделал в стране, вдруг остался в памяти как мясокомбинат сосисок и колбас. Ирония судьбы. Александр Евтушенко: Так вот, тень деда не накладывает на вас какие-то определенные политические обязательства, политическую ответственность? И вообще, вы и политика - это что? Стас Намин: А как это может накладывать, что вы имеете в виду? Что я обязан быть коммунистом или обязан быть антикоммунистом? Александр Евтушенко: Внук Сталина идет в политику, внук Брежнева идет в политику. Внук Микояна идет в политику? И как он к ней относится вообще? Стас Намин: Я, честно говоря, не знаю, кто там идет, потому что я с ними не особо общаюсь. Но по разным же причинам происходит это. Одни - оттого, что у них действительно так сложилась их внутренняя личностная потребность, другие - от бездарности, оттого, что больше ничего не могут. Поэтому трудно квалифицировать, по какой причине. Но меня это, конечно, не интересует. Александр Евтушенко: Вот из последних печальных событий - взрыв электропоезда под Кисловодском, из недавних печальных событий - взрыв Моздокского госпиталя. Тоже из недавних - захват чеченскими террористами мюзикла "Норд-Ост". На ваш взгляд, что происходит сейчас в России? Как нам обустроить Чечню, как справиться с этой ситуацией? Стас Намин: У меня в этом смысле мнение как бы стороннее немножко, потому что я не настолько знаю все, что происходит по-настоящему. Тем не менее, основываясь на том, что я знаю, я могу сказать, что, конечно, все заплетено очень сложно. И, к сожалению, главными пружинами того, что происходит, являются деньги. Как бы "люди гибнут за металл, Сатана там правит бал". И действительно, то, что сегодня происходит, я бы только так и сформулировал. Поэтому все проблемы, которые существуют, - я имею в виду такие серьезные проблемы, которые вы сейчас подняли, - наверное, идут оттого, что отсутствует государственное мышление, даже у правительства. Наверное, где-то у кого-то оно присутствует, но в большинстве все-таки отсутствует. Существует как бы интерес собственного кармана, и он выше, чем государственный интерес. И в этом смысле я скажу вам довольно смешно парадокс, что, наверное, сталинские времена были последними, где существовало государственное мышление. Парадокс именно в том и заключается, что были страшные времена Сталина, и тем не менее, все-таки в тот момент они не строили себе личные дачи и не воровали нефть с газом. Уже с Хрущевских времен начались личные интересы, а сейчас, наверное, только они и существуют. Александр Евтушенко: Вы предлагаете вернуться к сталинским временам? Стас Намин: Ну, то глупость. Я вам говорю, что это парадокс, что при ГУЛАГах и всех трагедиях сталинской жизни, тем не менее, не было такого примитивного воровства. Понимаете, о чем я говорю? Это совершенно не значит, что нужно возвращаться к дебилизму. Я имею в виду, что, к сожалению, так развивается общество. И доски судьбы, по которым мы ступаем, как Витя Хлебников в свое время сформулировал, являются как бы таким мистическим законом. И никто из нас не знает, как виток жизни устроен, на котором мы сейчас находимся. Я могу только констатировать, что, наверное, деньги являются самым страшным грехом, который... Ну, грехом - неправильно так говорить, это как бы катализатор, это провокация. Если раньше, при коммунистах, деньги не так много решали, потому что не деньгами делалось счастье в жизни, а другими способами (принадлежностью к Коммунистической партии, например, и может быть, это еще хуже, чем деньги), то теперь металл стал главным, как и во всем мире. Демократия и капитализм ставят металл фактором как бы провокационным, который тебя проверяет на вшивость, что окажется важнее в жизни для тебя. Вот совесть продашь за металл, выйдешь на улицу проституткой, как у нас полстраны стоит, или не выйдешь. Готов ты - не в прямом, а в переносном смысле - стать проституткой? Не обязательно на улицу для этого выходить даже, достаточно облизывать все, что нужно, правильным политикам. Есть куча вариантов, как устроиться в семью древнейшей профессии. И главным критерием этого является как раз тот самый металл. Вот о чем я говорю. Причем это не бедная Россия во всем виновата, а это во всем мире происходит. А что, в той же самой Америке не так разве? Тоже за металл все бьются. Марина Тимашева: Прошу прощения, что перебиваю, но еще до начала этого, очень серьезного разговора мне показалось крайне обидным, что Стас недоволен, что дедушку помнят по колбасе. Стас Намин: Как недоволен? Просто смешно, ирония судьбы. Марина Тимашева: Я никак его не могла помнить, естественно, но зато воспоминания о микояновской колбасе, клянусь, несмотря на наличествующую компомосовскую, до сих пор очень греют мне душу. Я думаю, что докторская микояновская колбаса в мире аналогов не имеет. Стас Намин: Я должен сказать и о других вещах, о которых почему-то никто не помнит. Он придумал еще и мороженое, он придумал эскимо, его не существовало до него. Слово "эскимо" и вот это на палочке, в шоколаде - вот это придумал он. И никто же не говорит, что эскимо Микояна, хотя комбинат Филевский назывался Микояновским. Много чего он придумал, поэтому и смешно, что осталась одна колбаса. А то, что он "от Ильича до Ильича без инфаркта и паралича" в этой трагической цепочке поколений остался довольно достойным. И теперь, когда раскладывают по полочкам все, знают, кто какие подписывал приказы, оказалось, что он был практически чистым. Вот как получилось, что он был нужен все время и остался чистым? Я думаю, что секрет заключается в том, что он делал такую работу, хорошо делал, но главное - какую работу. При всех строях нужно кормить людей, надо строить им жилье, то есть это такая позитивная функция в государстве, которую все равно кому-то надо делать - при Гитлере, при Сталине, при Кеннеди или при Горбачеве все равно кому-то надо. Потому что существует народ, он должен жить. И он занимался этим - торговлей, внешней торговлей, еще чем-то. Как только он вошел в политику, - по большому счету, насколько я понимаю, это было один раз, в конце его карьеры, при Хрущеве, - он поехал в Америку спасать от Третьей мировой войны, когда был Карибский кризис, который там называется Кубинский кризис. И действительно, будучи другом Кеннеди и Фиделя Кастро, он смог их как бы соединить. И напряжение, которое действительно грозило миру Третьей мировой войной, он снял, став после этого мировым лидером фактически, он был на обложках всех крупнейших журналов. И приехав сюда, когда уже Брежнев пришел к власти, он уже автоматически на этом закончил карьеру, потому что было Брежневу очень неприятно и некомфортно рядом с собой видеть человека с репутацией от Ленина и до Ильича Брежнева. Поэтому, войдя в политику, он тут же проиграл. Точнее, он выиграл в политике, но проиграл в карьере. А до этого он в политику по-настоящему не входил, насколько я понимаю, а занимался тем самым, что всегда нужно. Марина Тимашева: Вот и ответ на вопрос, почему Стас Намин не идет в политику. Стас Намин: Нет, я могу вам ответить. Как бы ни звучали такие ваши предположения, а ответ очень прост: политика - настолько грязная игра, до такой степени грязная игра, что хотя я и знаю совсем не все, но того, что я знаю, мне достаточно вполне, чтобы совершенно твердо сказать, что грязнее, чем политика, ничего нет, даже шоу-бизнес не такой грязный. Так что я не иду просто потому, что не хочу пачкаться в жизни, насколько получается. Софи Ламбраскини: Если можно, у меня еще маленький вопрос о прошлом. Вы сейчас очень много говорили о том, как грязна политика сегодня, и шоу-бизнес, и бизнес вообще, и что в советское время все было чище. Но все-таки тогда была и коррупция, и интриги, и все такое. И меня интересует вопрос. Вот вы начали свою карьеру в музыке в советское время, в советской эстраде. Как это было тогда, как можно было продвигаться вверх в советской эстраде тогда? Вот сейчас более-менее понятны интриги и грязь, а как было тогда? С кем нужно было дружить, была ли коррупция, как это все работало? Стас Намин: Во-первых, вы, наверное, неправильно меня поняли. Я не говорил никогда, что все грязное. Я не говорил, что бизнес грязный, это совершенно не обязательно. Политика действительно грязная и шоу-бизнес грязный, а про бизнес я это не говорил. Во-вторых, я не говорил, что раньше такого не было. Раньше было совсем другое. И если вы помните, я сказал, что это было еще хуже. Я постараюсь вам повторить еще раз это все, что вы не расслышали. Одно дело, когда идет борьба за деньги, и продаются люди за деньги. А до этого была борьба, только без денег, вместо денег была принадлежность, так скажем, к коммунистической игре: если вы становитесь коммунистом, комсомольцем, то вы в той элите, которая позволяет и без денег вам иметь то, что с деньгами вы бы могли купить. Понятно, да? Софи Ламбраскини: Да, но я хочу знать, как это проявлялось в шоу-бизнесе? Нужно было быть комсомольцем, чтобы стать Пугачевой, или как это было? Стас Намин: Я просто по очереди отвечаю вам. Все по-разному это делали. Что касается Пугачевой, то она ничего не делала для этого, она просто пела и всегда была очень честной женщиной. Я ее знаю с самого детства, она ко мне в ансамбль прослушивалась петь в свое время. И она всегда очень достойно себя вела. Я сейчас не буду называть фамилии людей, которые недостойно себя вели. Но вы, наверное, догадываетесь, что они тоже были, и они по сей день поют про комсомол в той или иной степени. А что касается нашей карьеры, она была особенная, довольно смешная. Мы спели однажды на студенческом конкурсе в МГУ, заняли там первое место вместе с тремя другими ансамблями - трио Линника и "Вагабундо", кажется, я сейчас уже не помню, честно говоря. В общем, трем ансамблям студенческим разрешили выпустить на "Мелодии" маленькую гибкую пластинку. И вот мы все трое выпустили, и наша пластинка оказалась как бы бумом, и мы продали 7 миллионов. Вы, наверное, знаете, что в коммунистические времена не платили денег дополнительно, поэтому те 50 миллионов, которые мы продали за всю жизнь, нам денег не принесли, зато принесли деньги фирме "Мелодия" и государству. Кроме пластинок, которые были очень выгодны государству, приносили огромные доходы, мы были запрещены везде. У нас не было ни телевидения, ни радио за всю историю ансамбля "Цветы". Когда вы сформулировал очень изящно, что мы поменяли название, поменять названием нам пришлось, потому что мы были расформированы Министерством культуры, и название "Цветы" было запрещено как пропаганда хиппи. А после этого я был вынужден без названия сделать группу - "Группу Стаса Намина" - это был такой вариант без названия фактически. И тем не менее, мы были все равно запрещены до 1980 года где-то, то есть 10 лет мы не были ни по радио, ни по телевидению ни разу, ни в прессе, нас даже критиковать было не разрешено. И в 1981 году, кажется, мы первый раз однажды спели песню Пахмутовой, правда, изменив очень сильно, "Богатырская наша сила". И первый раз мы попали на телевидение во время Олимпиады, один раз мы были там. После этого я написал песню "Мы желаем счастья вам", которая была два года запрещена вообще. Я написал ее в 1983 году, и она в 1985 году только появилась во время Фестиваля молодежи и студентов. То есть два года была запрещена песня "Мы желаем счастьям вам", потому что я не член Союза композиторов и не член не знаю чего еще. Пять лет преследовала Прокуратура РСФСР нас, хотела посадить в тюрьму в прямом смысле слова. У меня документы по сей день остались. Ну, если все перечислять... Это просто я вам отвечаю, потому что вы из далекой страны и юная девушка, не из тех времен, поэтому я вам так долго рассказываю трагические истории. В действительности они давно забыты, но если вас заинтересуют детали, у меня все это сохранилось, эта вот первая часть моей жизни. Марина Тимашева: Стас, если позволите, переезжаем в современную ситуацию. На вопрос Софи, действительно, можно отвечать много и долго. Я не хочу называть имя композитора, которого я считала тогда выдающимся, пластинки которого расходились какими-то катастрофическими тиражами. И до сих пор, с моей точки зрения, его произведения являются одними из лучших музыкальных современных произведений, которые были тогда созданы. Он был такая, официальная вполне фигура, и вот он предлагал Юрию Шевчуку петь его песни, он говорил: "Ты поешь, 90 процентов - мои, а 10 процентов..." То есть, условно говоря, "ты поешь 9 песен моих, а одну свою, и я тебе обеспечиваю сольные концерты, пластинки и так далее. Так можно было, но Юра Шевчук ответил... Стас Намин: Юра Шевчук тогда еще не родился, когда были те времена, о которых я рассказываю. Первое поколение после нас было - "Машина времени", после "Машины времени" - Боря Гребенщиков. Марина Тимашева: "Воскресенье". Стас Намин: Да нет, "Воскресенье" - это уже другое ансамбль, в котором практически половина "Цветов". Костя Никольский - это "Цветы", и Сапунов Андрей, и так далее. А новое поколение - это уже как бы Юра Шевчук. Я сейчас говорю о того времени новом поколении. Сейчас-то они уже старые. Поэтому вариантов было очень много разных. Например, как мы сделали, я еще тоже вспомнил. Мы понимали, что с нашими песнями мы вообще нигде не появимся, и мы все-таки нашли... Есть же талантливые очень композиторы, даже официальные, так же, как мы у Пахмутовой взяли песню (она совсем не плохая), так же мы взяли, например, песню Оскара Фельцмана очень красивую, "Колыбельную" на стихи Гамзатова, просто великолепную песню. В общем, компромисс, на который мы пошли, абсолютно не компромиссный. Мы действительно взяли очень красивую песню, хотя это действительно была песня официального композитора. Правда, нам это не помогло, потому что мы все равно были запрещены, тем не менее, хотя бы пластинки выходили. Потому что если бы мы не брали вообще никого, а только свои песни, то и пластинки бы не выходили, конечно. Марина Тимашева: Песня действительно исключительно красоты, я до сих пор помню даже слова, не говоря уже о мелодии. Переедем в современную ситуацию. Относительно недавно я сама слышала, была свидетелем эха скандала, который разразился вокруг Фестиваля русского кино в США. Стас Намин: А здесь был скандал какой-то? Марина Тимашева: Был очень большой скандал. Я слушала две стороны - сторону Министерства культуры и его подразделения кинематографического. Со стороны кинематографической общественности люди были очень возмущены тем, что огромные деньги, и достаточно, с их точки зрения, внезапно, были выделены... Там речь шла, по-моему, о миллионах долларов, если мне не изменяет память.... . Какие-то цифры были большие. Что там на самом деле произошло? Что было? Стас Намин: 700 тысяч. Не миллионов, не сотен миллионов, а меньше миллиона долларов. А знаете, сколько, например, бюджет Московского кинофестиваля? Не знаете. 3,5 миллиона долларов, официальный бюджет, дотации Министерства культуры. А сколько какой-нибудь фестиваль периферийный наш стоит? Вот недавно в Сибири был фестиваль - Фестиваль дебютного кино "Дух огня" - 1,5 миллиона долларов. А у нас 700 тысяч, меньше миллиона. Марина Тимашева: Но вот эта цифра людей чрезвычайно возмутила. Стас Намин: 3 миллиона - не возмутила. 1,5 миллиона - не возмутила. А 700 тысяч - возмутила. Марина Тимашева: Они говорили о том, что эти деньги не были заранее в этом бюджете. Стас Намин: Он же знают все, правда, были они в бюджете или нет. Ну, так об этом и речь идет. В действительности скандал поднял один человек - Марк Рудинштейн. Это еще была и некая игра, которая была связана с политическими, теми самыми грязными играми внутри Министерства культуры и вокруг. Объективно существуют законы, существуют финансовые законы, существует все остальное. Если бы в действительности были какие-то нарушения допущены хоть кем-то, несомненно, после всех этих, как вы говорите, скандалов какой-то был бы результат, правда? Ну а что делать дальше? Как вы считаете, как должна происходить ситуация? Кто-то поднял вот такую игру, может быть, добился своей цели, то есть грязь выплеснул на кого-то, кого хотел. Дальше оказалось, что все это вранье, оказалось все в порядке, никаких проблем. А дальше что делать? А как должны отвечать те люди, которые открыто в газетах писали клевету, вранье, как вы считаете? Какая должна быть ответственность за болтовню? Марина Тимашева: Ну, вы можете обвинять, как мне кажется, средства массовой информации. Стас Намин: Юридически? Марина Тимашева: Да. Стас Намин: Юридически никак нельзя. Это же предположения все: а вот, то-то и то-то... Там не за что цепляться, потому что те, кто клевещет, кто играет в эти игры, - они, в общем, не совсем идиоты, они же понимают, какие слова и как надо употреблять, чтобы слух пошел, чтобы вы могли сейчас так говорить: был скандал, говорили, вроде 500 миллионов, или 50 миллионов, или 500 миллиардов, или что-то такое... Помните про шубу, которую у генерала украли? А помните, гениальный анекдот есть, как один звонит другому и говорит: "Вы у нас в гостях были. У нас вот серебряные приборы украли". Тот говорит: "Как, вы что, шутите что ли? Мы же друзья много лет. Что же, вы думаете, что это мы украли ваши серебряные приборы?". "Да нет, - говорит, - серебряные приборы нашли, но осадок остался. Так что больше не приходите". Марина Тимашева: Стас, все-таки, что же это за фестиваль, что за идея? Стас Намин: Трудно сейчас про идею вдруг говорить, когда мы начали уже про скандал. У меня, например, нет никакого интереса. Кто захочет, тот почитает в Интернете. Я живу вообще на эмоциях, я только так себе представляю игру в театре, игру в кино. Это все игра как бы, и она должна быть комфортна, она должна быть в кайф. Если где-то нет кайфа, то я и не играю. Меня заставить трудно делать что-то, что мне не хочется, я имею в виду в жизни. Я избалованный в этом смысле человек и считаю, что надо зарабатывать на хлеб себе какой-то, но главное-то не это. Главное, что если больше хлеба, то дальше уже идет удовольствие. Почему, собственно, я и занимаюсь искусством, не шоу-бизнесом, а искусством, и это разные вещи. То же самое касается и этого фестиваля. Я его сделал, потому что мне казалось это интересным, и сейчас кажется так, и Министерство культуры помогло. Сейчас, насколько я понимаю, оно не будет помогать, но от этого фестиваль-то не остановится. Александр Евтушенко: Стас, если позволите, снова к политике. В России объявлена предвыборная кампания, близятся выборы в Государственную Думу. Выборы, по определению, демократические, потому что всенародные. Согласны ли вы с таким определением и каков ваш взгляд на выборы в России? Стас Намин: Вы имеете в виду, всенародные они или нет? Александр Евтушенко: Демократичные или нет? Стас Намин: Я думаю да. Я не настолько эксперт, чтобы точно сказать, насколько там идут проверки правильные, на всех пунктах голосования. Но я думаю, что да, думаю, что демократические. Какие-то, наверное, фальсификации существуют, как и во всем мире. Помните, когда Буш пришел, там двух голосов не хватало. Ну явная фальсификация у них там была, все понимают это прекрасно. Поэтому, наверное, раз уж в Америке есть фальсификации, и здесь, наверное, есть какие-то кусочки. Но в общей массе, думаю, с выборами более-менее прилично обстоят дела. Другое дело, как идет конкуренция и как добиваются этих голосов люди, - вот там грязь, конечно. А в подсчете, я думаю, меньше всего грязи. Софи Ламбраскини: У меня такой, полуполитический, можно сказать, вопрос. Вот за последние годы, при Путине, появился такой штамп - "путинский режим", в области СМИ, например, в области институтов региональных властей. Если ли такое ощущение, что тут что-то менялось в культурной среде? Были какие-то скандала из-за "Идущих вместе", которые за Путина, против Сорокина и Пелевина выступали. У вас, как у человека из культурной среды, есть такое ощущение, что есть времена какие-то путинские? Стас Намин: Да, конечно, есть времена путинские, но мне они импонируют, раздражение у меня не вызывают, такого раздражения, как вызывали другие времена, почти все практически, даже без "почти". Горбачевские тоже вызывали, кстати, в определенном смысле. Я думаю, что у нас страна особенная, здесь особенные традиции. И говоря о социальном укладе, наверное, здесь нужно все учитывать. Всем известно, что любые штампы, которые существуют в других странах, они не походят нам сюда. Поэтому, говоря о свободе или о режиме или о том, свобода в средствах массовой информации или нет... вот до этого была свобода, но не дай бог такой свободы, правда? Что только не было. А как это усмирить? Правильно усмирить - поднятием общего уровня массовой культуры, когда есть собственное достоинство, у журналистов есть. Ну, где же вы видели у нас собственное достоинство, когда 99 процентов прессы - желтизна такая... То есть не наоборот, когда есть основная пресса, которая является прессой с достойными журналистами и позицией, а есть, конечно, какая-то желтая, как и любой стране. У нас же наоборот все: у нас все желтая, но, может быть, есть что-то достойное. Я, правда, не читал. Софи Ламбраскини: А в области культуры как? Стас Намин: В области культуры все продвигается очень хорошо. Слава богу, движется все полным ходом в области культуры, и не только в области культуры. Наверное, сейчас какой-то перегиб существует в средствах массовой информации по поводу того, насколько зажата свобода. Но перегиб этот, он как бы то же временный, потому что до этого был такой перегиб в другую сторону... Вот если сейчас еще приберут вот эти эротические игры, на всех каналах которые существуют, которые просто детям нельзя смотреть, включать телевизор, потому что половые акты с утра и до вечера, а не просто ночью, и лексика, скажем так. Поэтому, я не знаю, у нас нет культуры, к сожалению... Нельзя говорить, что у нас нет культуры, у нас какая-то странная культура. С одной стороны, начитанные, глубокие, серьезные люди. Все-таки Россия - это не Нигерия, у нас, конечно, есть культура. Но она как-то проявляется очень странно. С другой стороны, вдруг на нарах блатная какая-то идет культура, которая вдруг становится массовой. Что-то очень сложное вообще происходит. С одной стороны - сложно, а с другой стороны - просто. Вот у меня, например, сам Путин не вызывает отрицательных эмоций. Мне кажется, он первый президент - нормальный парень, с которым можно общаться, который говорит на том же языке, на котором я говорю. И это, в общем, 100-процентно положительный момент, первый в истории. На моем-то веку уж точно не было нормальных людей. Что там за ним, какие игры играются, КГБ больше, КГБ меньше... Да и КГБ не так страшен, по большому счету. То КГБ, сталинское, мы же его не обсуждаем, его нет, конечно, и оно не собирается быть. Ну, а где по-другому вы видели? В Америке что ли другое ГКБ? Да хуже в 10 раз, чем наше. А цензура в Америке знаете какая? Это только мы здесь думаем, что ее нет, но в действительности она такая, что нам и не снилась. Никто вякнуть не может ни в одной газете, ни на одном телевидении. Как она устроена, механизм контроля - он действительно цивилизованный, он действительно продуманный многими годами. Но результат этой цензуры, этого механизма отработанного, намного жестче, чем у нас. У них даже появиться ничего не может, близко даже. У них есть темы, которые можно обсуждать, а есть такие, которые даже нельзя обсуждать. Поэтому я абсолютно комфортно себя чувствую в сегодняшней ситуации, и если будет больше контроля и больше вертикальной власти. Я даже вам приведу такой крайний пример сегодняшний. Самая великая страна сегодня, самая перспективная и великая страна сегодня на земном шаре, вы знаете какая? Марина Тимашева: Я думаю, что Китай. Стас Намин: Конечно, да, конечно. Так вот, Китай вертикальную власть никогда не терял. Это мы, дураки, потеряли после советской власти, и поэтому распалась страна, и поэтому распалась экономика, и поэтому политика упала. А в действительности вот вам очень интересная схема, которую китайцы придумали. Они были такие коммунисты, не хуже, чем мы, все у них в порядке было. И там были свои Сталины и свои Берии. И при этом они, сориентировавшись вовремя, что мир движется в другую сторону, они перешли в новый виток - даже не перешли, а еще переходят - жестко, плавно, закрыто. И в результате через 10 лет догадываетесь, что будет, да? Ну, через 20 уж точно. То есть Китай будет главной страной мира. Если население Америки отнять от населения Китая, то останется еще один миллиард. Марина Тимашева: Стас, а почему вы тогда ездите в Америку, а не в Китай в основном? Стас Намин: Я не в Америку езжу только. Я езжу на остров Пасхи, на остров Таити, я езжу по всем странам мира. Почему вы решили, что я только в Америку езжу? Марина Тимашева: Но в Америке много времени проводите. Стас Намин: В Америке у меня есть проекты, например, как Фестиваль российского кино в Голливуде, Фестиваль русской культуры в Нью-Йорке. Также я хочу сделать Фестиваль русской культуры в Лондоне в ближайшие, наверное, два года. Есть еще планы большие. Сейчас делаем в Германии огромный фестиваль, кстати, тоже Фестиваль российского кино и Фестиваль культуры. Марина Тимашева: Вот я и спрашиваю: отчего не в Китае? Стас Намин: Я в Китай мечтаю поехать. И я начал там один проект, который называется "Единый мир". И мы хотим попробовать сделать такой вот Международный фестиваль этнической культуры. Вы же сами знаете почему. Нельзя же везде ездить. Китай развивается. И когда мы говорим про Китай, мы говорим о том, что это самая перспективная страна. На сегодняшний день, конечно, там не все готово, и там они на полдороги стоят. Но через 10 лет, я думаю, для всего мира будет совершенно недвусмысленно, что это страна номер один. Марина Тимашева: К сожалению, наше время подходит к концу. И последний вопрос Александр Евтушенко. Александр Евтушенко: Стас, немного о личном. "Звездочка моя ясная, как ты от меня далека" - это строчки их хита 70-х, из хита группы "Цветы". Есть у вас сейчас та звездочка, которая от вас так далека? Кто это и что это? Стас Намин: Такой у вас, романтический вопрос. Я даже не знаю, как ответить. Ну, не знаю, что назвать звездочкой. Всегда есть какие-то мысли, мечты и идеи невоплощенные. Наверное, их можно символически назвать той звездочкой. Но в действительности, если вы говорите про любовь, то, слава богу, я женат, я обожаю свою жену. У меня трое детей. Старшая дочка от первого брака меня сделала дедушкой месяц назад. Ну и так далее. Вот мои звездочки. Марина Тимашева: Вот поэтому в Интернете и написано, что вам 65 лет. Стас Намин: Они, правда, не далеки, а близки, слава богу. Тем не менее, я прежде всего живу, конечно, своими близкими, своими друзьями, и это основная жизнь. Вот если я говорил вам буквально 20 минут назад, что, в общем, я вижу игру, вся жизнь - игра, как я ее вижу. И то, чем я занимаюсь... чем бы человек ни занимался, честно говоря, это как бы только его отвлекает от мыслей о смерти. Александр Евтушенко: А мечта есть, далекая, возможно, недосягаемая, но мечта? Стас Намин: Творческая, вы имеет в виду, мечта? Ну, творческая есть у меня одна мечта, я могу с вами ею поделиться. Честно говоря, я мечтаю когда-нибудь снять фильм. Я думаю, что мне не удастся это сделать, потому что жизнь отвлекает, и каждый день столько всего происходит. Фильм - это такое сложное дело, во всяком случае для меня, я к этому очень серьезно отношусь. Мне придется на два года минимум как бы уйти из жизни и заниматься только кино. Александр Евтушенко: А о чем? Стас Намин: Ну, так трудно сказать. Кино - это как книга, это серьезно, для меня во всяком случае. Я не имею возможности сейчас все бросить и... Но мечта такая есть, скорее всего, неосуществимая. Марина Тимашева: Мне очень жаль. Время нашей передачи подошло к концу. И по традиции я прошу журналистов, моих коллег, подвести какой-то краткий итог этой беседы. Софи Ламбраскини: Я думаю, что для меня было очень интересно просто разговаривать с человеком, который может рассказать о России и Советской Союзе сквозь такие десятилетия что ли. Иногда очень интересно из сегодняшних дней идти назад немножко и напомнить себе и другим, что было и как это все было. Александр Евтушенко: Да, несомненно, занятно и познавательно, я бы сказал, беседовать с человеком, который видит этот мир не одним, не двумя, наверное, даже не тремя глазами, а который видит этот мир, в том числе, и через фотообъектив - очень уважаемое занятие, очень уважаемое хобби. Я знаю, вы выставку свою сделали. Я благодарен за эту беседу. Спасибо. Было очень интересно. Марина Тимашева: А я, в общем, должна сказать, что достаточно долго не так чтобы знакома, но, во всяком случае, вижу Стаса Намина в тех, других, третьих качествах, и в большинстве из них я его любила. И до сих пор ему очень благодарна за то, что он в некотором смысле действительно не занимался шоу-бизнесом, не создавал никаких групп из четырех букв (я тоже не хочу перечислять все эти многочисленные названия) и всегда работал с людьми достойными, несмотря на то, что совершал, конечно, какие-то компромиссы. Но вот в этой беседе я, наконец, поняла, почему Стас Намин - руководитель. Не только музыкант, не только фотограф, не только художник, не только творческая личность, но еще и руководитель, потому что он оказался очень властным, очень жестким человеком. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
