Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
25.4.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[30-06-03]
Континент ЕвропаКаникулы как жизнь или жизнь как каникулыРедактор Елена КоломийченкоС первого июля бразды правления в Европейском Союзе по ротации переходят от Греции к Италии. Французская "Монд", подчеркивая, что в течение полугода европейцам предстоит принять немало решений, которые определят будущее нашего континента, замечает, что в этот момент своей истории Европа хотела бы, чтобы у ее руля стоял политический лидер с безупречной моралью. Но это не тот случай, пишет французская газета, комментируя предстоящее пребывание на посту президента ЕС итальянского премьера Сильвио Берлускони. На обложке последнего номера немецкого журнала "Шпигель" золотой трон, на нем Берлускони, подпись крупно "Крестный отец" (напоминание о фильме с Марлоном Брандо), а внизу помельче: "Теперь во всей Европе". Итальянская же "Corriere Della Sera" считает, что первого июля речь будет идти не столько о Берлускони, сколько об Италии в целом. В самой Италии неожиданную поддержку премьеру оказали его соперники из оппозиции, напомнившие о том, что, вне зависимости от высказываний прессы, в последующие шесть месяцев так или иначе придется решать неотложные вопросы общеевропейской повестки дня. Один из них - реформа в аграрном секторе. В последние месяцы, комментируя саммиты лидеров Евросоюза, нередко используют слово "исторический": историческим было решение о расширении ЕС и приеме десяти новых стран, историческими стали и договоренности о реформе в европейском сельском хозяйстве. Когда уставшие за ночь, проведенную в консультациях и переговорах, министры сельского хозяйства стран Евросоюза вышли из зала, они заявили о начале новой эры в аграрном секторе Европы. Глава Еврокомиссии по сельскому хозяйству австриец Франц Фишлер был явно доволен. Маргарет Беккет, британский министр сельского хозяйства, сказала, что "достигнутые соглашения обеспечивают то, к чему мы все стремились - реальные перемены". Теперь эксперты анализируют детали предложенного проекта реформ и последствия для фермеров. Что же касается потребителей и налогоплательщиков, как в Европе, так и вне нашего континента, специалисты единодушны во мнении: для них реформа по сути ничего не изменит: и налоги останутся на прежнем уровне, поскольку за предстоящие десять лет сельскохозяйственный бюджет Европы должен увеличиться до 43 миллиардов евро, и цены на продукты в супермаркетах вряд ли станут ниже. Даже наоборот: из-за ужесточения экологических требований цены на отдельные виды продукции сельского хозяйства, как говорят специалисты, могут даже возрасти. По сути, изменения в субсидиях фермерам сводятся к тому, что если прежде дотировали количественный рост сельхозпродуктов, то теперь больше средств должно быть вложено в технологии, обеспечивающие, с одной стороны, количество продукции, а с другой - сохранение окружающей среды. Разговоры о том, что доплаты европейским фермерам нужно пересматривать, велись уже не один год. Однако крупные страны Евросоюза, такие, к примеру, как Франция, неизменно занимали позицию против. Теперь и французы поддержали предложения Еврокомиссии, тем более, что, по словам министра сельского хозяйства Эрве Геймара, его страна как получала 9 миллиардов евро субсидий, так примерно и будет получать. Вот что рассказывает наш корреспондент во Франции Семен Мирский. Семен Мирский: Известная шутка Уинстона Черчилля о Великобритании и Америке, двух странах, разделенных, по его словам, языком и соединенных Атлантическим океаном, может быть в наши дни дополнена еще одним рядом разъединяющих факторов, одним из которых, несомненно, стало бы различие в подходе к производству и экспорту сельскохозяйственной продукции. Только в данном случае речь идет уже не только об Америке, с одной стороны, и Англии, с другой, а о сложнейшем комплексе отношений между Соединенными Штатами и Европейским Союзом. Сельскохозяйственная политика была одним из центральных пунктов в повестке дня саммита Америка - Европейский Союз, который состоялся в прошлую среду в Вашингтоне. О чем, собственно, шла речь? Вот уже много лет американцы и европейцы говорят друг с другом и все никак не могут договориться о взаимном импорте-экспорте продукции своих фермеров, и причиной тому - совершенно разная система ценообразования на продукты сельского хозяйства по обе стороны океана. Американцы, как и европейцы, прибегают к практике дотаций, но в Евросоюзе субсидии несравненно выше тех, что практикуются в Америке, критерии предоставления субсидий тоже совершенно разные, откуда и трудности сбыта европейской продукции на американском рынке и, соответственно, продукции американской на рынках стран Евросоюза. Закончившееся на днях в Люксембурге совещание министров сельского хозяйства 15 стран-членов ЕС, скорее всего, открывает путь к нормализации в этой сфере. Но значение люксембургского соглашения далеко выходит за рамки трансатлантической торговли мясом, медом, вином, сырами и так далее. Сердцевиной соглашения является пересмотр самого принципа субсидий, который до сих пор, несколько схематизируя, выглядел следующим образом: фермер, занимающийся, к примеру, производством молока, получал от Европейской комиссии в Брюсселе субсидии, пропорциональные поголовью его стада дойных коров и количеству производимого молока. Формула получалась простая: чем больше коров, чем больше молока, тем, соответственно, и выше европейская субсидия. Эту систему считали порочной еще на заре зарождения общеевропейского рынка, ибо она приводила к фантастическим излишкам продукции, известным под шутливым названием "гора масла, гора мяса, море молока" и так далее. Перепроизводство, невозможность сбыта в иные годы даже половины упомянутых гор продуктов ложились тяжким бременем на бюджет объединенной Европы. Достаточно сказать, что всевозможные субсидии, которые ежегодно раздает Брюссель 14 миллионам фермерам стран ЕС, пожирает 43 миллиарда евро, то есть примерно половину общего бюджета. И вот в Люксембурге наступил перелом, еще несколько месяцев тому назад казавшийся невозможным. Министры сельского хозяйства 15-ти договорились коренным образом изменить систему дотаций. Начиная с 2004-го года, критерием субсидий будет не количество, а качество продукции, а так же критерий охраны окружающей среды. Ибо при нынешней системе, которую принято называть продуктивистской, рост урожая овощей, фруктов и посевных культур чаще всего достигается за счет не слишком разборчивого употребления химических удобрений, в результате чего именно земледельцы становятся первыми виновниками ухудшения экологической обстановки в Европе. После подписания соглашения, достигнутого в Люксембурге, глава правительства Франции Жан-Пьер Раффарен сделал следующее заявление: "Компромисс, которого мы достигли, положителен. Он положителен, ибо наконец-то позволяет европейским фермерам сориентироваться и найти свой путь. И мы не имеем права держать фермеров в состоянии какой-то неопределенности, они тоже должны знать правила игры". Как бы вторя Жану-Пьеру Раффарену, канцлер Германии Шредер тоже весьма положительно оценил соглашение, достигнутое в Люксембурге. Шредер сказал: "Для того, чтобы достичь уравновешенного компромисса между различными интересами, понадобилось время. Этот компромисс, и с здесь я полностью согласен с тем, что сказал французский премьер, очень поможет Европе на встрече Всемирной торговой организации, которая откроется в городе Канкун в Мексике в сентябре этого года. Итак, я очень доволен тем, чего нам удалось достичь". Так говорил Шредер, довольный соглашением не меньше своего французского коллеги Раффарена. Но есть и недовольные. Недовольны в массе своей фермеры, для которых соглашение, подписанное в Люксембурге, уменьшит поток манны небесной, которая падает на них с брюссельского неба. И недовольны в разной степени деятели оппозиции. Но здесь речь уже идет не о мясе молоке и шерсти, а о политике в ее чистом виде. И это уже совершенно другой разговор. Елена Коломийченко: Прежняя программа Европейского Союза по субсидиям в сельское хозяйство стран-членов была принята в начале 50-х годов прошлого века, и ее главной целью было обеспечить потребности в продовольствии жителям Европы, залечивающей раны после Второй Мировой войны. До 80-х годов эта система работала. Европейцы не только обеспечивали самих себя, но и экспортировали многие виды производимых фермерами продуктов. Расширение Евросоюза на Восток и прием стран с выраженной аграрной ориентацией, таких, например, как Польша, потребовали изменений. Тем более, что страны-новички пока все еще полностью не освоились с принципами свободного рынка, не имеют дорогостоящих сельскохозяйственных технологий и так далее. Это, с одной стороны. С другой, страны западной части европейского континента производят сегодня больше, чем нужно им самим, и поэтому стремятся заполнить не устоявшиеся рынки сельхозпродуктов на востоке собственной продукцией. Как же воспринимают в новой Европе ожидаемые перемены в доплатах сельскохозяйственному сектору? Ежи Редлих: Принятая Евросоюзом реформа общей аграрной политики на польское сельское хозяйство повлияет отчасти положительно, отчасти отрицательно. Положительно то, что прямые доплаты будут сохранены на нынешнем уровне, то есть они не будут уменьшаться. Это, во-первых. Во-вторых, система доплат, которую Евросоюз намерен применять в будущем, в Польше уже вводится, она более простая, менее отягощенная бюрократизмом. До сих пор доплаты были связаны с видом продукции и ее количеством, сложный состав премий и доплат к отдельным видам культур и продуктов животноводства сейчас заменяются ассигнованиями соразмерно площади данного хозяйства. Польским фермерам, с одной стороны, это выгодно, потому что правительство никак не сумело бы в положенные сроки подготовить условия для правильного учета продукции, а без такой регистрации значительной части средств помощи из Брюсселя Польша была бы лишена, она просто не получила бы их. С другой стороны, однако, прямые доплаты замораживаются на нынешнем уровне. А так как производительность польского сельского хозяйства значительно ниже, чем, например, во Франции, Германии или Бельгии, то польские фермеры никогда не достигнут того уровня материальной помощи, которая оказывается сейчас и будет впредь оказываться фермерам передовых стран Евросоюза. К тому же, страны, вступающие в Евросоюз, согласились, что размер прямых доплат к сельскому хозяйству будет для них первоначально ниже, чем получают нынешние члены сообщества. Уровень доплат постепенно повышался бы и только спустя девять лет он стал бы таким же, как у всех старых членов Евросоюза. На самом же деле дотации для новых членов сообщества всегда будут меньше, потому что, согласно реформе, уровень доплат к тому времени снизится для всех стран Евросоюза, как старых, так и новых. Практически это означает, что польский фермер будет получать от Брюсселя в четыре раза меньше помощи, чем, например, французский или бельгийский - это вызывает сопротивление. Будут и другие неблагоприятные для польских земледельцев последствия реформы. Например, отмена интервенционных цен на рожь. Польша, наряду с Германией - крупнейший производитель ржи, в стране выращивается пять миллионов ржаного зерна в год. Занимаются этим сотни тысяч хлеборобов, особенно в самых бедных регионах страны. Они и рассчитывали на подъем своих хозяйств, благодаря интервенционным заготовкам и ценам Евросоюза. Их надежды так и не оправдаются, равно как и не оправдаются надежды производителей сливочного масла и молочного порошка, так как существенно снизятся цены, а также лимиты производства этих продуктов. А между тем Польша - крупный производитель молочного порошка, ограничение сбыта и снижение заготовительных цен угрожает крахом некоторым польским молокозаводам. Реформа предполагает передвижение части средств помощи с прямых доплат для хозяйств на программное развитие сельских территорий. Решение правильное и перспективно. Однако эта операция не будет касаться тех хозяйств, которые получают доплаты в размере меньше пяти тысяч евро в год. В таком положении три четверти польских хозяйств. Это свидетельствует, с одной стороны, о бедности польских фермеров, но, с другой стороны, эти небольшие дотации будут для них реальной помощью, потому что прямые доплаты использовать легче, чем средства на развитие сельских территорий. Реформа ужесточает условия получения помощи, прямые дотации получит полностью лишь тот фермер или производитель пищевых продуктов, который строго соблюдает санитарные, ветеринарные и экологические требования. За недостаточное соблюдение этих норм лишается помощи целиком или частично. Некоторые поляки сетуют на это требование, а представители польского правительства даже предлагали, чтобы это правило относилось к Польше только с 2013-го года, когда страна получит из Брюсселя доплаты в полном размере. Евросоюз, однако, на уступки не пошел, и правильно. Учитывая нынешний уровень польских хозяйств, ужесточение санитарных и ветеринарных правил крайне необходимо, в конченом счете, оно выйдет на пользу всему обществу. Елена Коломийченко: Страны Балтии - Литва, Латвия и Эстония, находящиеся на пороге вступления в Европейский Союз, внимательно следят за соглашениями о реформах в европейской аграрной политике и примеривают эти реформы на себя. Впрочем, даже в отношениях между этими тремя странами не все проблемы, касающиеся сельскохозяйственного производства, решены. Михаил Бомбин: Является ли Латвия аграрным государством? В свое время это было безусловно так, во всяком случае, во времена Первой республики с 1920-го по 1940-й год латвийские молочные продукты экспортировались в Европу, а за благосостоянием здешних крестьян следил лично президент Карлис Урманис, агроном о профессии. Да и в советские времена жители российских городов предпочитали сыр, сметану и молоко латвийского производства. Отрасль развивалась, появились колхозы-миллионеры, крестьяне разъезжали на "Жигулях". После провозглашения независимости ситуация несколько изменилась, с колхозами сразу было покончено, однако новые капиталистические отношения ожидаемых результатов не принесли. Крестьянам, конечно, вернули землю, но многие из них оказались не в состоянии ее обрабатывать, так как не было средств на покупку дорогостоящей техники. Тем не менее, кому-то все-таки удалось встать на ноги и наладить производство. Латвийский товар вновь начал завоевывать восточные в основном и европейские рынки. Беда пришла, откуда не ждали - оказалось, что для вступления в Евросоюз необходимо соответствовать европейским нормам. Договор с Евросоюзом уже подписан, правительство обещает дотации и плавный переходный период. Однако латвийские крестьяне всерьез опасаются за свое будущее. Петерес Кригес: Мы считаем, что это не только экономическая проблема, это очень важная социальная проблема. Потому что ликвидация каждого из этих предприятий или неплатежеспособность этих предприятий привлекают за собой очень большое число безработных. И я думаю, что в самом начале здесь уже была допущена ошибка в том, что мы рапортовали Европейскому Союзу, что когда мы будем вступать, например, в 2004-м году, тогда уже все наши перерабатывающие комбинаты, и рыбные, и остальная пищевая промышленность, молочная, мясная, будут сто процентов соответствовать европейским стандартам. Это чушь. Должно искать выход из этой ситуации правительство и должно договариваться о тех объемах, которые будут работать на внутреннем рынке, которые будут работать на европейском рынке. Михаил Бомбин: Считает председатель объединения латвийских профсоюзов Петерес Кригес. Юрис Пайдерс: Сельское хозяйство семь лет будет не в одинаковых условиях конкуренции. Договор уже подписан, и поэтому продукция немецкая или голландская здесь будет намного дешевле, чем наша. Михаил Бомбин: Предупреждает политолог Юрис Пайдерс. В конкурентоспособности латвийского товара сомневается и председатель Крестьянского союза Латвии, депутат Сейма Авгус Бригманис: Авгус Бригманис: Сельскохозяйственные продукты, продовольствие, как ни странно, но они в излишестве, много. Куда это дальше девать? Это тот вопрос, который ставят все эти комиссары. Их нужно двинуть в восточную сторону. Человека лишаем просто места работы, на селе он не будет оставаться, молодые люди будут двигаться в города и там пополнять большую армию безработных, которые уже здесь имеются. За это, чтобы ты так благосклонно к этим вопросам относился, тебе будут платить пенсии. Как возможна такая конкуренция? Михаил Бомбин: Впрочем, разногласия на почве конкуренции проявляются уже сейчас. Литовская и эстонская свинина значительно дешевле латвийской, и чтобы как-то защитить местных производителей, правительство Латвии ввело квоты и дополнительный налог на импорт свинины. Закон о защите внутреннего рынка должен вступить в силу третьего июля, однако, не ожидаясь этого срока, Таллинн и Вильнюс обвинили Ригу в нарушении договора о свободной торговли, попутно пообещав жаловаться на Латвию в Евросоюз и другие международные организации. Как заявил министр иностранных дел Литвы Антон Валионис, в таком случае неминуемо последуют ответные санкции. Эрнест Грабажес: Если литовская сторона убедится, что меры приняты вопреки международному праву, то, конечно, она будет защищать свои интересы. Конечно, будет применять адекватные меры по общемеждународным принятым меркам. Михаил Бомбин: Предупредил своих латвийских коллег советник литовского посольства в Латвии по экономическим вопросам Эрнест Грабажес. Елена Коломийченко: В последнее время в европейском лексиконе прочно обосновалось слово "реформа". Реформируются общеевропейские институты, реформируется европейская армия и армии отдельных стран Евросоюза, реформам подлежат сельское хозяйство (мы уже говорили об этой реформе в первой части программы), образование, налоговая система, пенсионное и медицинское страхование, отношение наемного рабочего и работодателя, продолжительность рабочей недели и рабочего дня и даже количество праздничных дней в году. Перечисление областей европейской жизни, нуждающихся в реформах можно продолжить. Именно реформы - предмет дискуссий, а потом, в случае успеха, и компромиссов между правительствами и оппозицией, между рабочими, владельцами предприятий и профсоюзами. Неделю назад в Германии впервые за многие послевоенные десятилетия остановились заводы по производству автомобилей марок "БМВ" и "Фольксваген". Остановились, потому что рабочие с предприятий востока Германии, где изготовляются комплектующие детали, требовали под руководством профсоюзов реформировать продолжительность рабочей недели - вместо 38 - 35 часов. Даже непосвященным ясно, что в условиях экономического спада, в котором находится Германия, и растущей безработицы, особенно в восточных землях, подобное требование было для профсоюзов и тех, кто пошел за ними, самоубийственным. Так и оказалось: профсоюзам "ИГ-Металл" пришлось отступить, а рабочие теперь говорят, что больше не верят своим профсоюзным лидерам. Одновременно правительство страны во главе с канцлером предложило пересмотреть количество праздничных дней в году, хотя справедливости ради стоит отметить, что Германия в этом отношении не одинока, с аналогичным предложением выступал в свое время и экс-канцлер Гельмут Коль. И тогда, и сейчас реформа праздников вызвала сопротивление и критику и со стороны религиозных деятелей, и со стороны некоторых политиков и граждан. Рассказывает Евгений Бовкун: Евгений Бовкун: Застойную экономическую жизнь Германии ненадолго всколыхнули забастовки металлистов, яркие по форме, почти бесполезные по содержанию и неожиданными политическими последствиями. Они начались на предприятиях Бранденбурга, откуда получают двигатели многие автомобильные заводы Германии, затем перебросились в Баварию, где встали конвейеры из-за отсутствия комплектующих узлов. Угроза остановки производства нависла над заводами Нижней Саксонии и Баден-Вюртенберга. Активисты "ИГ-Металл" - самого мощного и влиятельного профсоюза ФРГ, удивили всех. Они прибыли из западных земель в Бранденбург, чтобы научить восточных коллег бороться за свои права. Список требований был стандартным: 35-часовая рабочая неделя, и повышение зарплаты до уровня западных земель. Восточные металлисты не хотели бастовать, зная, как трудно найти работу в условиях кризиса. Многие становились штрейкбрехерами, несмотря на классовую дисциплину, но большинство все же подчинилось требованиям профсоюзных боссов. Забастовка, конечно, была бесполезной, предприниматели отказались выполнить требования лидеров ИГ-Металл под предлогом того, что в процессе реформ окончательно не устранены различия между восточными и западными землями в системе трудовых отношений и социального обеспечения. Устранять эти различия должны политики, и они сразу же напомнили об этом забастовщикам. "Профсоюзы неправильно выбрали место и время для силовых упражнений", - заметил Герхард Шредер, отправив сердитую телеграмму в адрес ИГ-Металл. Руководители и социал-демократов, консерваторов и либералов дружно осудили поведение профсоюзной верхушки. Такого не было за всю послевоенную историю ФРГ. До сих пор политические партии воздерживались от прямого вмешательства в конфликты между профсоюзами и предпринимателями, теперь это стало необходимым. В Германии на глазах меняются формы и качество профсоюзной борьбы. Германские профсоюзы долгое время были пассивной силой, предприниматели хвалили их за то, что они не злоупотребляли забастовками, однако, символика классовой борьбы становилась все более хрупкой, политика рабочих лидеров, направленная на выравнивание интересов между трудом и капиталом теряла привлекательность, падала роль тарифных соглашений. Год назад, когда возникла угроза забастовок на металлообрабатывающих предприятиях Берлина, некоторые фирмы стали расторгать тарифные соглашения, работодатели сами договаривались с рабочими. Забастовочное движение в Германии шло на убыль последние 20 лет. С 1990-го года и до начала нового тысячелетия в Германии на каждую тысячу населения было потеряно всего 11 тысяч часов. Конец периоду мирного сосуществования для участников тарифных соглашений положил экономический кризис. И драматизм ситуации состоял в том, что по одну сторону баррикад вместе с работодателями оказалась СДПГ, традиционная соратница профсоюзов. Политический симбиоз этих сил потерял свое жизненное значение, вместо конфликта между трудом и капиталом появился конфликт между трудом и политикой. В то же время изменилось отношение к самому труду. В послевоенные годы по мере развития основ социального государства население ФРГ привыкало к дотациям, льготам и большим отпускам. Многие религиозные праздники были объявлены нерабочими днями - Троица, Вознесения, День всех святых, день Поминания и Молитвы, Праздник Тела Господня, а, кроме того, карнавалы и праздники сбора урожая, не говоря уже о Пасхе и Рождестве. По количеству свободного времени Германия занимает первое место в Европе. Германский бюргер привык активно и много отдыхать, и это обстоятельство тоже не способствовало популярности забастовок. Но сейчас в тихой Германии происходят странные вещи: профсоюзы, потерявшие основного союзника по экономической борьбе, пытаются вмешиваться в политику с помощью забастовок. Левые партии власти, управляя экономикой, вынуждены отменять для трудящихся многие социальные льготы, за которые боролись десятилетиями, в том числе религиозные праздники. Труд и политика в Германии находятся на грани нового конфликта. Елена Коломийченко: Тему каникулы как жизнь или жизнь как каникулы продолжит из Парижа Дмитрий Савицкий. Дмитрий Савицкий: Латинское слово "каникулы", canicula, в русском языке и во французском имеют разное значение. В русском - это отпуск, отдых, каникулы, школьные каникулы; во французском, не вторичный (как в русском языке), а первичный смысл, то есть жара, летний период между 22 июлем и 22 августа. В переводе сanicula - это собачка, маленькая собачка, знак Сириуса, обозначающий именно эту эпоху, когда звезда (самая яркая в созвездии ПСА, или ее символ, собачка, canicula) восходит и заходит вместе с солнцем. Так что когда в Париже или Марселе говорят - каникулы - это означает лишь жару; а когда в Москве или Томске говорят каникулы, это может означать лишь - отпуск, отдых, а соответствующая жара, тем более в этом году, может просто напросто отсутствовать. Если же задуматься над словосочетанием (или ляпсусом) "зимние каникулы", то нужно предположить, что в январе в Подмосковье цветет жасмин. Что, впрочем, по нашим временам, вполне возможно. Это разница - лингвистическая. Разница же социальная так же - внушительна. Во Франции пять недель оплачиваемых отпусков, к которым еще приплюсовываются отгулы, положенные молодым рабочим и служащим, и матерям, а теперь и - молодым отцам. Сюда же имеет смысл отнести и продленные уикенды, от трех до четырех, а в некоторых случаях и до пяти дней, которые идут полосой от апреля до конца мая. Но официальные отпуска стартовали в этот понедельник, хотя, опять многие умудрились покинуть столицу, Лион или Страсбург - уже в четверг. Французы - мастера высокого класса по продлению нерабочего времени. Отпуск, оплачиваемый отпуск - явление сравнительно новое. В XIX веке понятие это было утопическим. Отдых, летний ли, зимний, был привилегией элит, и - безработных. В мае 1936-го года Франция бастовала. Два миллиона рабочих оккупировали фабрики и заводы. Хозяева предприятий потеряли контроль над собственностью; одновременно возросло влияние профсоюзов. Народный Фронт немедленно провел переговоры между бастующими и хозяевами предприятий. 7 июня в резиденции премьер-министра, Леон Блюм добился подписания протокола между профсоюзами и владельцами предприятий, который стал настоящей хартией труда. Рабочая неделя была сокращена с 48 до 40 часов, зарплата повышена от 7 до 15%, и впервые введены две оплачиваемых недели отпусков, которые превратились в те первые годы - в две недели праздников. Победа над беспрерывным потоком рабочих дней; выходом из тюрьмы, если угодно, из заключения рутинного существования. И в то время как политики правого толка кричали караул, предупреждая, что "мораль труда" исчезнет; левые политики провели серию весьма полезных и рациональных реформ, создав сеть дешевых гостиниц для молодежи и понизив цены на железнодорожные билеты для отпускников. Для страны те дни были развилкой: на стрелке одного указателя было написано Ад, на стрелке другого - Рай. С тех пор под прекрасными мостами прекрасной Франции утекло много воды, да и сами реки - обмелели. Нынче оба указателя указывают в одном и том же направлении. В послевоенные годы, скорее в США, чем в Европе, зародилась и пошла волнами, идея, что техническая революция в быту создаст именно - рай, легкий, удобный, радужный мир, в котором человек все меньше будет работать и все больше отдыхать. Какое-то время, в эпоху экономического бума на обоих берегах Атлантики, казалось, что рай уже наступил. Холодильники и пылесосы, стиральные машины и автомобили стали доступны миллионам. Отпуска (в той же Франции) стали удлинятся, география рая обозначилась вполне конкретно и когда в мае 1968-го года на стенах Сорбонны появился лозунг "под булыжником мостовой - пляж", то бишь - рыжий песок, под лозунгом можно было уже ставить штамп, печать Истории. Отныне жизнь делилась на рутину, работу, и на побег от нее на берег океана или моря. Да и сама студенческая революция того мая угасла не только потому, что правительство пошло на уступки, но и потому, что подошло время - каникул. 35 лет спустя, в мае-июне этого года правительство Рафарана, пытающееся провести весьма разумную пенсионную реформу и децентрализовать систему образования, попало под бетонный каток забастовок и демонстраций. Об этом мне уже приходилось рассказывать, скажу лишь, что и министры правительства, и глава государства прекрасно знали, что к двадцатым числам июня волна протестов и забастовок схлынет: настанет время отпусков. Французы бастуют лишь в рабочее время. И если левым и профсоюзам снова удастся заварить бучу и парализовать страну, случится это не раньше 15 сентября. Продленные уикенды, пятинедельные отпуска не могут не привести к экономическому спаду. Тот самый Ад, о котором кричали консерваторы в 1936-м году, давно настал - культура труда потеряна. Точнее произошел разрыв с реальностью, потеряна разумная пропорция, столь необходимая для того, чтобы и колеса экономики вращались, и соответствующая компенсация равномерно распределялась бы среди рабочих и служащих. Вина даже и не левых, а левой идеологии здесь налицо. Миф о том, что жизнь может быть раем, о том, что для этого нужны минимальные усилия, какие-то смехотворно короткие рабочие часы, а все остальное будет сплошным пляжем, загаром, теплым бризом, шорохом пальм или платанов - миф этот десятилетиями вбивался в головы не только идеологами левых партий, но и писателями, кинорежиссерами, драматургами. Но, увы, экономическая машина предпочитала сокращать рабочие места и отправлять рабочих и служащих в сверхдлительные отпуска, увольняя их. Рост уровня жизни оказался не бесконечным; пляжный рай для многих стал невозможен. Елена Коломийченко: Мы продолжаем рассказывать о традиции ярмарок. Венгрия. Наш корреспондент в Будапеште Золтан Виг. Золтан Виг: Я начал готовить этот материал в минувшее воскресенье. Венгерское название этого дня свидетельствует о многом, в переводе на русский это значит "день ярмарки". Нет никакой мифологии, нет указания на процесс божественного творения, на седьмой день, когда все отдыхают от работы. В венгерском названии мы усматриваем глубокий прагматизм: воскресенье - это время товарооборота и торга. Венгерская ярмарка, таким образом, явление историческое. Основатель христианского государства Карлос Стефан Первый тысячу лет назад издал свой свод законов, регулирующий жизнь и деятельность незадолго до этого еще кочевого народа. Неудивительно, что король, который сто лет спустя был возведен в сан святых, обращал большое внимание на создание институтов развитого средневекового общества, например, ярмарки. Как мы знаем, ярмарка - это больше, чем рынок. Ярмарка - это рыночные отношения плюс возможность иметь доступ к информации как внутри страны, так и за рубежом. В 19-м веке на ярмарках обсуждались революционные идеи, и собирающиеся там простые люди сразу создавали в своих городах целые батальоны для защиты отечества. Конечно, у вех народов есть типичное, хотя, может быть, стереотипное представление о национальных обычаях. Но какие существуют особенности венгерской ярмарки? На старинных гравюрах и фотографиях мы увидим огромную толпу людей, которые приезжают, с одной стороны, продать свой избыточный аграрный продукт и за полученные средства купить индустриальные товары, необходимые для сельской жизни. Точнее, так прозаически объясняют некоторые этнографы цель ярмарки. Но тут кроме целесообразности всегда присутствовала и поэзия. Например, развлекательные программы от трактира до гадающих цыган, народные театральные представления для взрослых и кукольные театры для детей. И чтобы ознакомить подданных королевства венгерского с наиновейшими событиями, там гулял и местный нотариус с барабанщиком и под удары барабана читал собравшимся, какие законы были приняты, какие разбойники были пойманы жандармами и потом повешены. Находящиеся рядом цыганские музыканты в тот же миг сочиняли грустные баллады о покойных бандитах, которые занимались криминальной деятельностью исключительно из добрых намерений. Вот зрелище, которое для венгров ассоциируется со словом "ярмарка". Но, насколько не стыдно, я должен признаться слушателям Радио Свобода, что Венгрия начала XXI века конкретные функции ярмарки все больше выполняют огромные шопинговые центры. В этих так называемых плазах и сегодня эффективно сочетаются торговля и развлечения, несмотря, конечно, еще и на то, что сохранились сугубо социальные функции тоже. Как шли древние греки на агору или римляне на форум, так идут венгры, по крайней мере в Будапеште и больших городах, в эти огромные центры просто общаться или попить кофе. Но все это значит, что венгерская ярмарка больше не существует? Отнюдь нет. Была бы большая проблема, если туристы, приезжающие сюда, чтобы увидеть романтизм венгерской равнины, не нашли бы соответствующей иллюзии. Когда огромные автобусы с немецкими, голландскими или итальянскими туристами на бортах приезжают в специально построенные для этой цели кабаки или целые деревни, выскакивают из кустов гордые табунщики и показывают свое мастерство. Отличные всадники, прирожденные гусары вызывают удивление публики тем, что седло у них не зафиксировано на конях. И цыганские музыканты появляются, и вино подается, и продавцы приглашают туристов на ярмарку, чтобы они могли купить какой-нибудь сувенир. Еще одно замечание из области лингвистики: венгры, когда во время поездки покупают подарки обычно для своих детей, называют это "мелочь с ярмарки". Вернемся к туризму. Гости довольны, турфирмы тоже, правда, не все показанное соответствует действительности, но это так работает и на диком Западе. Венгерские коллеги американских ковбоев гоняют стада рогатых скотов уже только в национальных парках. Но жить можно, лучше работая в туризме. Однако, не забудем, что есть еще настоящая ярмарка в Венгрии, без романтизма, без пафоса и без национальных особенностей. Правда, люди, которые и сегодня бывают там, сельские жители, далеко от шоппинговых центров. Значительное число этих людей покупают все необходимое, в том числе и одежду, и мебель, у странствующих торговцев. И молодежь развлекается: карусель для детей работает круглосуточно. Проблема только в том, что такая ярмарка выполняет социальную функцию. Продавцы и покупатели часто занимаются натуральным обменом, и в большинстве случаев оба они работают в теневой экономике. И это ничего хорошего не улит сельскому населению в Венгрии на пороге вступления в Евросоюз. Успешное приспособление к требованиям ЕС - очень трудный процесс. И уже видно, что некоторые регионы с менее благоприятными условиями производства начинают отставать. Интересно, какими будут венгерские ярмарки в этих регионах через лет десять? Если местные жители не получат помощь, я боюсь, результат будет похож на третий мир. Но, я надеюсь, что венгерская ярмарка будет развиваться вместе с аграрным населением и не только для туристов. Елена Коломийченко: Ярмарки в Испании - старые традиции в современном переложении. Аурора Гальего: Испания - страна постоянного праздника. Ярмарки по случаю сбора урожая или продажи скота являются традиционным поводом для посещения церкви и процессией с переходом просто в праздник. Народные гуляния в этой стране клаустрофобов можно наблюдать в каждом городе и городке в воскресенье. К старинным обрядам добавляются современные обычаи, коммерческий повод для устройства ярмарки, ускоренный в истории или просто потому, что есть время, место и деньги, сосуществует с праздниками, где коммерческий повод отпал. В результате Севильская весенняя ярмарка уже давно не ярмарка, а воскресные гуляния в Мадриде в парке с появлением массовой эмиграции давно стали ярмаркой. Просто испанцам нравится собираться и быть вместе, как это называется - совсем неважно. Классификацию по жанрам произвести невозможно, праздник может оказаться ярмаркой и наоборот. Если хотите съездить на какое-нибудь событие, прежде спросите, что там происходит и вам подробно расскажет любой. Но почему, с какого года и по какому поводу - совсем другое дело, ответы совпадать не будут даже у самых серьезных ученых. Святая неделя, то есть пасхальные праздники в марте и апреле, Рождество и Новый год более или менее зимой. Испанцы все обычаи приветствуют, и американский Санта мирно сосуществует с испанским Папа Ноэль и немецким религиозным святым Николаусом. Зимой подарки дарят детям по крайней мере три раза, главное, чтобы была елка и всем было весело. Единственная возможная классификация - значение. Есть праздники международного, народного и местного значения. Один из самых красивых праздников - Севильская ярмарка. Изначально на ней продавали скот, сейчас нет. За полтора века многое изменилось и улучшилось, и Севильская ярмарка, апрельская, стала одной из самых знаменитых, радостных массовых встреч. Иностранцам и туристам, разумеется, как всегда рады. Ее готовят весь год. Главные элементы - павильоны, где будут танцевать Сивильянос - ритуализированный грациозный танец вдвоем, который тоже часто, но необязательно песня. Для справки и вдохновения можно посмотреть фильм Карлоса Сауры, который так и называется "Сивильянос". Если у вас больше времени - учитесь танцевать. По всей Испании есть школы, где этот танец, ритуал любовных отношений, преподается как детям, так и взрослым. Второй элемент - костюм: для мужчины - это черный вышитый жакет и плоская шляпа, для женщины - длинное платье с воланчиками, платок или вшитая шелковая шаль и цветок, приколотый специальным гребнем. Сережки в уши вставляют маленьким испаночкам уже в три месяца. На праздник можно придти и пешком, но на коне, андалузском, великолепном лучше, если вы в паре. Женщина сидит за всадником, чтобы платье не помялось. Семейные, знаменитые, богатые едут в элегантной коляске. Главное, запомните, что нет ничего обязательного в этой не любящей ограничений стране. Не хотите надеть костюм - не надевайте, только не вздумайте попросить чашку кофе там, где танцуют, - в этих местах подают только прохладительные напитки, чтобы не наступило обезвоживание. Антипод севильской ярмарки, пожалуй, "помидорник", праздник помидоров. Неизвестно, когда и кем основанный, от жителей, из книг и журналов мы знаем, что началу празднику положил год, когда был особо удачный и даже слишком урожай помидоров. С тех пор каждый год в городок привозят несколько грузовиков спелых помидоров в день, назначенный самим мэром, и все бросают их друг в друга, пока люди, площадь не окрасятся в красное. Ручьи и лужи красно-сладкого сока смывают на следующий день. Этот праздник в городе Бунион, недалеко от Валенсии, в последнюю среду августа. Осторожно: его недавно открыли для себя англосаксы и американцы, и нужно резервировать отель как можно раньше. После вступления в Евросоюз экономика страны стала расти быстрее, и неудивительно, что в Испании с каждым годом появляются все больше коммерческих ярмарок, политических встреч и научных конференций. Испанцы в этом солидарны, им не хочется быть известными в мире только как страна, обрамленная пляжами. Другие передачи месяца: |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
