Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
20.4.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[07-10-05]
Всплеск необычных культурных акций В ЕкатеринбургеПрограмму ведет Татьяна Канахина. В программе принимает участие Борис Черданцев, директор клуба «Табакерка» в Екатеринбурге. Татьяна Канахина: В Екатеринбурге всплеск необычных культурных акций – памятник клавиатуре, первая этническая дискотека, готовится к открытию несколько новых ночных клубов. На и без того не пустом клубном и культурном пространстве Екатеринбурга новые проекты рассчитывают обратить на себя внимание и завоевать популярность оригинальными концепциями. Сегодня в гостях в Екатеринбургской студии Радио Свобода – директор клуба «Табакерка» Борис Черданцев. Доброе утро, Борис. Борис Черданцев: Доброе утро. Татьяна Канахина: Есть ли сегодня, в принципе, клубная культура? Она уже сформирована?
Борис Черданцев: Вы знаете, я думаю, что мы пока еще идем от простого к сложному. То есть она все-таки на сегодняшний день, мне кажется, еще в начальной стадии. На сегодняшний день клубы представляют собой танцы под магнитофон. Татьяна Канахина: На примитивном уровне, да? Борис Черданцев: Наверное, да. Татьяна Канахина: Ночных клубов сегодня в Екатеринбурге 13, 7 развлекательных центров, две дискотеки. По вашему мнению, этого достаточно для 1,5-миллионного города? Борис Черданцев: Вы знаете, на сегодняшний день, мне кажется, клубы не страдают от избытка посетителей. Но в то же время надо сказать, что за последнее время динамика количества посетителей движется все-таки вперед, в большую сторону. И поэтому если будет много потребителей, должно быть и много клубов. И чем разнообразнее клубы предлагают какие-то свои тематические программы, развлекательные, интересные интерьеры, интересный музыкальный формат, то, может быть, это хорошо скажется вообще и на клубной культуре в том числе. Татьяна Канахина: Говорят, что клубная публика – это примерно 1,5 тысячи человек в городе. Вы считаете, что это так? Борис Черданцев: Если суммировать... я думаю, да. Татьяна Канахина: Я приглашаю слушателей присоединиться к нашей беседе. Как вы оцениваете уровень клубной культуры в России? По вашему мнению, клубы развращают или раскрепощают? Раньше были дискотеки, а сейчас это называется ночными клубами. В чем принципиальная разница между этими понятиями? Борис Черданцев: На самом деле разницы я, честно говоря, не вижу. Я бы еще немножко чуть дальше сделал экскурс. Раньше были рестораны, то есть это, в принципе, место, где люди танцуют, развлекаются под вокально-инструментальный ансамбль. Ну а дискотека – это танцы под магнитофон. Просто с веянием времени дискотеки переименовались в ночные клубы или просто в клубы, в rave-клубы. Хотя это те же танцы под магнитофон на самом деле. Но сейчас, может быть, виниловые пластинки крутят ди-джеи. Татьяна Канахина: Все-таки клуб – это собрание людей, скажем, по интересам. Борис Черданцев: Ну да. Кстати, это определение из области культурно-просветительской работы. Татьяна Канахина: А дискотека – это танцы. Борис Черданцев: Можно же сказать, что там любители танцев собираются. Я вам могу сказать, что дискотека «Эльдорадо», почему она дискотека, потому что в то время еще не было слова «клуб». Татьяна Канахина: А переименовываться смысла большого нет, да? Борис Черданцев: Уже нет. Уже товарный знак очень известен. Татьяна Канахина: Но, так или иначе, есть ли у клуба какие-то признаки, присущие только клубу, а не дискотеке? Ди-джеи, аниматоры... Вот что должно быть у клуба? Борис Черданцев: Если не вдаваться в подробности, что должно быть помещение, а в помещении должна быть барная стойка, туалетные комнаты и какие-то сидячие места, то, наверное, самая важная позиция – это, конечно, диск-жокей. То есть это человек, который ставит музыку. Ну а потом уже по желанию руководства или по требованию публики могут быть аниматоры какие-то, еще какая-то публика, которая каким-то образом развлекает посетителей. Татьяна Канахина: А откуда берутся ди-джеи? Борис Черданцев: Самоучки, самородки, кому интересна музыка в принципе, они и занимаются этим. Татьяна Канахина: А пригласить ди-джея, скажем, из Москвы, Петербурга или из-за рубежа - это дорогое удовольствие для клуба? Борис Черданцев: Вы знаете, да, это на самом деле очень дорого. Приличный ди-джей из Москвы или из Санкт-Петербурга стоит в районе тысячи евро, и это только гонорар. И плюс его надо привезти самолетом, повозить по городу, поселить его в гостинице, покормить его. И все это плавно превращается в 1,5-2 тысячи евро. Для небольших клубов это очень накладно. И как показывает практика, подтверждающая мои слова, на самом деле клубы привозят крайне редко диск-жокеев. Татьяна Канахина: Это себя не оправдывает? Борис Черданцев: Это себя не оправдывает, да. Татьяна Канахина: А по каким правилам работает клуб? Есть ли какие-то, скажем, негласные правила, что можно делать в клубе, что нельзя делать в клубе? Борис Черданцев: Есть законодательство Российской Федерации... Татьяна Канахина: Которое действует на территории клуба. Борис Черданцев: ...и Уголовный кодекс, в рамках которых действует любое заведение, и не только развлекательное. Татьяна Канахина: Что касается «face-control». Существует ли в клубах Екатеринбурга «face-control», «dress code»? Это тоже к вопросу о правилах. Борис Черданцев: Эти нормы устанавливает, как правило, руководство в рамках концепции, в которой работает ночное заведение. То есть вот есть заведения для «новых русских», есть заведения попроще, есть совсем попроще, есть какие-то тематические, совсем узконаправленные заведения. У нас, правда, все еще никак не могут запустить заведения для сексуальных меньшинств. То есть понятно, что в этом заведении будет определенный «face-control». Допустим, если взять клуб для «новых русских», понятно, что туда не пустят ПТУшника в спортивных штанах и в кроссовках. Татьяна Канахина: К примеру, в клуб «Табакерка», директором которого вы являетесь, пускают в спортивных штанах и кроссовках? Борис Черданцев: В кроссовках пускают, а в спортивных штанах - категорически нет. Татьяна Канахина: А что в таком случае охрана говорит посетителю? Борис Черданцев: «Извините, это частное заведение, и вам могут отказать во входе». Причем на входной двери висит перечень тех условий, по которым посетителю может быть отказано в посещении данного заведения. То есть это люди в алкогольном опьянении, в наркотическом опьянении, в спортивных штанах. Татьяна Канахина: Вы сказали о концепции. А кто разрабатывает концепцию клуба? Борис Черданцев: Кто платит, тот и заказывает музыку. То есть если мы построили клуб на собственные деньги, естественно, мы сами и решаем, какая направленность у него будет. Татьяна Канахина: А откуда берутся идеи для клуба – с неба, из головы? Борис Черданцев: Ну да, яблоко падает на голову... Татьяна Канахина: Какие в данный момент клубы в Екатеринбурге наиболее востребованы публикой? Какого формата музыкального? Борис Черданцев: Вы знаете, я думаю, что на сегодняшний день все-таки... Вот вы сказали, что у нас 1,5 тысячи клаберов, то есть лиц, которые действительно помешаны на клубной культуре, на клубной музыке. Но, тем не менее, очень много клубов - та же «Табакерка», вмещающая 1,5-2 тысячи человек вечером, плюс «Карабас» с такой же посещаемостью, плюс «Эльдорадо» - в районе тысячи – то есть, казалось бы, мы уже зашкалили и перешли этот рубеж в 1,5 тысячи клаберов. Но публику вот этих клубов нельзя назвать представителями клубной культуры. Это как раз люди, которые пришли потанцевать, и не под вокально-инструментальный ансамбль 20 лет назад, а вот именно под современные ритмы. Татьяна Канахина: И все-таки какая музыка сегодня публикой больше востребована – электронная, популярная, рок-музыка? Борис Черданцев: Тогда вопрос из зала – на какую музыку люди набиваются в концертные залы? Татьяна Канахина: На популярную. Борис Черданцев: На популярную, да. Татьяна Канахина: Соответственно, это наиболее востребовано. Борис Черданцев: Да. Татьяна Канахина: Поэтому ли у нас в Екатеринбурге нет джазовых клубов, блюзовых клубов? Это направление не востребовано сегодня, в принципе? Борис Черданцев: Конечно, любители этих направлений музыкальных, они есть. Они даже присутствуют в нашей маленькой компании. Я в свое время окончил Музыкальное училище имени Чайковского по классу контрабаса. И в машине, конечно, я не слушаю ту музыку, которая звучит на дискотеках и в ночных клубах. Я как раз слушаю джазовую музыку. И на самом деле этих людей не очень много, хотя они есть. Но в то же время они не ходят в клубы, потому что у нас еще нет такой культуры, чтобы прийти и просто послушать музыку. То есть у нас как-то принято, что если ты пришел в клуб, то надо что-то заказать покушать, заказать выпить. Тем более, если это компания... Татьяна Канахина: Последствия для бумажника пугают? Борис Черданцев: Я думаю, да. Татьяна Канахина: Тяжело ли создать клуб? Какие проблемы возникают у человека, который решил заняться... Борис Черданцев: По-моему, не в деньгах счастье, на них его покупают. То есть все решаемо. Татьяна Канахина: Что касается площадей. В Екатеринбурге есть ли проблема с арендой площадей? Борис Черданцев: Да, проблема есть. И на самом деле ночные клубы не приносят каких-то больших, мегаприбылей, чтобы, допустим, какой-нибудь торговый центр съехал – и там организовали ночной клуб. Скорее всего, происходит все наоборот. Клуб съезжает – и там появляется торговый центр. В качестве примера – дискотека «Пять звезд» в Екатерининском, которая была, а ее выдавил мебельный магазин. «Малахит», который закрылся по причине того, что его должны были купить под торговый центр. Но что-то у них вроде не срослось, и сейчас не понятно, что там будет. Но, тем не менее, торговля наступает, потому что торговля на сегодняшний день приносит больший доход. Татьяна Канахина: А сколько клуб живет? Век его существования короткий? Борис Черданцев: Вы знаете, мнение жителей Москвы и жителей нашего города кардинально различается. Если в Москве называется цифра 3-5 лет, то у нас есть дискотека «Эльдорадо», которая празднует 15-летний юбилей. Есть ночной клуб «Карабас», которому 7,5 лет. И в то же время были клубы, которые закрылись через два-три года, если вспомнить легендарный «Каньон», «Бездна», «Юла». Татьяна Канахина: Все индивидуально? Борис Черданцев: Да, все индивидуально. Татьяна Канахина: Борис, а как вам идея создания этнической дискотеки? Борис Черданцев: Ну, если это нужно для галочки, то, наверное, это нужно. Но коммерческого успеха это не будет иметь никакого. Татьяна Канахина: То есть австралийская музыка, музыка коренных народов племенных не будет востребована? Борис Черданцев: Вы представьте, если в «Космосе» устроить концерт такой музыки. Ну, придет 20 человек... Татьяна Канахина: А смысл тогда какой? Борис Черданцев: Я не знаю. Нужно увидеть этих людей, с ними пообщаться. Может быть, у них есть какой-нибудь камень за пазухой, который пустит такие круги по воде, что все ломанутся в этот ночной клуб. Но я пока не очень представляю. Ну, я думаю, что это постигнет та же судьба, что и джазовый клуб, который у нас умер, и рок-клуб умер, или почти уже умирает. Он так же умрет. Татьяна Канахина: Печальный прогноз мы дали этнической дискотеке. Борис Черданцев: Зато честно. Татьяна Канахина: Ну, будет ли она востребована, покажет все-таки время. И еще об одном оригинальном проекте. В центре Екатеринбурга открылся памятник компьютерной клавиатуре. Бетонные кнопки в масштабе примерно тридцать к одному установили на набережной реки Исеть в центре города. Изучал монумент екатеринбургский корреспондент Радио Свобода Денис Каменщиков. Денис Каменщиков: Придумал «памятник Клаве» художник и скульптор из небольшого закрытого города Заречный Анатолий Вяткин. А поскольку в родном городе его ставить негде, автор решил подарить клавиатуру Екатеринбургу. На поиск подходящего места и согласование проекта с властями ушло почти три месяца. Еще месяц потребовался собственно на работу. Анатолий Вяткин: Психологически было сложно, потому что никогда не работал с бетоном. Я в течение месяца практически ежедневно, а иногда и еженощно работал над этой клавиатурой. У нас была плохая погода, были перебои с бетоном. В общем, каждый день мы преодолевали какие-то трудности, но делали это с большим упорством, настойчивостью. И, в конце концов, я получал от этого удовольствие. Это своего рода как бы экстрим. Похудел, стал сильнее, увереннее в себе. В общем, я доволен этой работой во всех отношениях. Денис Каменщиков: Маленькие кнопки с цифрами и буквами весят по сто килограммов. Кнопка «Enter» – два центнера. «Пробел» – почти полтонны. Из мастерской на набережную «Клаву» перевозили на грузовике. Разгружали краном. То, что уже недели через три памятник завалит снегом, скульптора совершенно не смущает. Анатолий Вяткин: Даже заваленная снегом она все равно будет вызывать какие-то воспоминания. А потом таяние снегов – и, возможно, какая-то трансформация. И особенно проросшая в дальнейшем трава – изменение не только формы, но и цвета. То есть это будет говорить о том, что памятник живет в какой-то природе. А то, что он не так хорошо будет выглядеть под снегом, это совершенно не важно. Денис Каменщиков: Сделать памятник именно клавиатуре скульптор решил потому, что она, по его словам «как сковородка, есть почти у всех». От идеи воплотить в бетоне телевизионный пульт, который точно есть в каждой семье, Анатолий Вяткин отказался. Анатолий Вяткин: Дистанционный пульт – это сродни, скорее, мастурбации, потому что мы общаемся как бы сами с собой, то есть включаем телевизор и смотрим, что там происходит, или выключаем телевизор. А компьютерная клавиатура – для меня это символ свободы. Потому что прикасаясь к ней, я отправляю и получаю сообщения, я чувствую дыхание жизни, то, что происходит в мире или на Земле. Денис Каменщиков: Кнопки клавиатуры можно использовать вместо скамеек. Автор проекта надеется, что у «памятника Клаве» горожане будут назначать друг другу свидания. А родители с детьми станут приходить на набережную, чтобы учить буквы. Татьяна Канахина: Борис, торгуют ли в клубах наркотиками? Борис Черданцев: Вопрос очень жесткий для нашего общества. К сожалению, эта зараза сегодня лезет вообще из всех щелей. Я живу в подъезде из 12-ти квартир, у нас кодовый замок, железная дверь – и то у нас валяются... причем у нас в подъезде никто не употребляет наркотики, но все равно шприцы валяются. Нельзя сказать, что и клубы обходит стороной эта зараза. Естественно, там, где появляется скопление молодых людей, появляются и люди, торгующие этой гадостью. Ну, какое может быть к этому отношение... Знаете, наркоманы ездят и в трамваях, но это не значит, что надо трамваи отменить, или аптеки позакрывать, потому что там шприцы продаются. А вопрос в том, как к этому относишься ты, как гражданин, либо тебе все равно... Татьяна Канахина: А как вы относитесь к этому, как гражданин, как директор клуба? Борис Черданцев: Я категорически не приемлю эту заразу. Я делаю все, чтобы как бы у нас в клубе этого не было. Татьяна Канахина: А все – это что конкретно? Борис Черданцев: У нас очень качественный досмотр на входе в клуб, но он не только, естественно, на наркотики, но он и на колюще-режущие предметы, на газовые баллончики... Татьяна Канахина: Всемирная борьба с терроризмом не обошла и вас стороной. Борис Черданцев: Ну, в рамках тех 2 тысяч квадратных метров, которые мы занимаем. И досмотр на наркотики в том числе. Вы знаете, где-то последние три-четыре месяца мы поменяли охранное предприятие – и стали более жестко досматривать людей, и у нас в клубе вообще нет шприцев. Татьяна Канахина: А на входе часто останавливают людей, которые проносят запрещенные предметы, о которых вы говорили? Борис Черданцев: Ну, колюще-режущие предметы, да, конечно, часто проносят. Татьяна Канахина: А с наркотиками задерживают? Борис Черданцев: Да, задерживают. И мы сразу сдаем всех в Чкаловский РУВД. Причем у нас в клубе организован постоянно действующий милицейский пост, у нас два милиционера в форме дежурят во время работы ночного клуба. То есть то, что мы можем, мы, конечно, делаем. Татьяна Канахина: А есть ли милицейские облавы на клубы, когда приезжает целая бригада, проверяет, досматривает посетителей? Борис Черданцев: Вы знаете, вот почти за год работы клуба у нас было несколько проверок – три или четыре, я сейчас точно не помню. Это были проверки разного уровня, и милицейская в том числе. Татьяна Канахина: Нашли чего-нибудь? Борис Черданцев: Нет, ничего не нашли. Был какой-то рейд, искали каких-то непонятных людей. Забрали 10 или 12 человек для выяснения личности, но потом их через полчаса вернули. Но все было совершенно лояльно. Просто вспоминаю времена работы в «Эльдорадо», когда заскакивали в зал, где находилось 600-700 человек, «маски-шоу», всех укладывали на пол, причем было 5-7 милиционеров, правда, с автоматами почему-то. А сейчас уже запретили в местах скопления людей устраивать такие «маски-шоу». И вот те проверки, которые были у нас в течение года, все совершенно лояльно. Татьяна Канахина: Цивилизованно? Борис Черданцев: Да, конечно. Татьяна Канахина: Борис, а много ли посетителей в клубах, которые злоупотребляют алкоголем? И часто ли возникают конфликты на почве алкоголя? Борис Черданцев: Татьяна, вы такие вопросы задаете, знаете, из области: «а вы часто бьете свою жену?». То есть если скажешь «да», как бы это плохо. А если скажешь «нет», то вроде как раньше бил, а сейчас уже не бью. Татьяна Канахина: А скажите так, как есть. Борис Черданцев: Конечно, конфликты возникают. Татьяна Канахина: Я работаю с утра, и по ночным клубам хожу крайне редко, и поэтому не могу знать... Борис Черданцев: Конечно, конфликты возникают. Ведь в зале, где собирается одна-две тысячи посетителей, естественно, возможны какие-то конфликтные ситуации. Но для этого существует персонал клуба, который отслеживает вот эти конфликтные ситуации. И, в принципе, задача персонала, охраны – развести этих людей. Тем более что конфликт, он же не начинается сразу с мордобоя, то есть люди начинают разговаривать на повышенных тонах: «Ты меня уважаешь? А я тебя не уважаю». И у нас помещение разбито на определенные квадраты. За каждым квадратом закреплен охранник. И он уже отслеживает то, что происходит на вверенной ему территории. Как только возникает какая-то конфликтная ситуация, он по рации связывается со своими коллегами. Подходят два-четыре человека, в зависимости от потребностей, и разводят конфликтующие стороны. У нас очень большие площади, поэтому можно их так развести, что они друг друга больше уже в течение вечера не найдут. Татьяна Канахина: Борис, есть ли в клубах Екатеринбурга такое явление, как консумация? Борис Черданцев: Давайте сначала разделим клубы на дорогие заведения и на дешевые, условно, естественно, по сравнению с дорогими. То есть в недорогих заведениях кружка пива может стоить 50-70 рублей... Татьяна Канахина: И собираются студенты там, как правило. Борис Черданцев: Да, молодежь. А в дорогих заведениях кружка пива может стоить от 100-150 рублей и выше. И еще нужно сказать, что такое консумация. Консумация – это... Татьяна Канахина: Разговор с клиентом и его... Борис Черданцев: Да, разводка на то, чтобы он заказал какую-то дорогую выпивку, причем не только себе, но и партнерше, которая его на это разводит. Причем партнерша, естественно, заказывает какой-то дорогой напиток, а приносят ей, как правило... Татьяна Канахина: Апельсиновый сок. Борис Черданцев: Да, апельсиновый сок чем-нибудь подкрашенный. Татьяна Канахина: И на этом зарабатывает и заведение, и девушка. Борис Черданцев: Да, заведение на этом зарабатывает. И вернемся опять к тому, с чего мы начали разговор, что есть недорогие клубы, и там, соответственно, нет вот таких дорогих напитков, и нет смысла, соответственно, разводить посетителя, например студента, на 50-рублевое пиво. Татьяна Канахина: А в дорогих клубах? Борис Черданцев: В дорогих клубах это присутствует, да. Татьяна Канахина: У нас есть звонок. Доброе утро. Слушатель: Доброе утро. Владимир Иванович, Москва. Меня интересует такая тенденция. Вообще все наши клубы подразделяются на три категории. Первая категория – это деревенский клуб. Как вид досуга, ну, можно сказать, что его нет, он умер. Пьянство беспробудное и так далее. Вторая позиция – это у нас средний обыватель. То есть клубы, рассчитанные на среднего посетителя. И третья категория – это так называемые элитные клубы, которые посещают политики, артисты. Первая и третья категория не нуждаются в обсуждении, как недоступная форма отдыха для масс. Оставим вторую категорию. Что она собой представляет. Товарищ говорил, что там собираются тысячи человек. Скажите, пожалуйста, какой может быть отдых, если там собираются тысячи человек? Это внутреннее провоцирование на некие открытые формы агрессии. Потому что человек индивидуально отдохнуть не может. И во-вторых, клуб подразумевает собой некую форму элитного отдыха, что совершенно отсутствует, исходя из слов вашего гостя, что валяются шприцы, драки и так далее. И из этого можно сделать вывод, что возможность отдыха как таковая у нас на территории Российской Федерации отсутствует по сути своей. Так что клубы – это все абсурд. Спасибо за внимание. Татьяна Канахина: Борис, можно ли отдохнуть, когда рядом тысячи человек? Борис Черданцев: Вы знаете, каждый выбирает как бы то, что ему нравится. Действительно, есть люди, которые любят индивидуальный отдых, любят клубы, рассчитанные на 50-60 человек. Даже есть клуб, рассчитанный на 40 человек. Вот клуб «Диван» - там 40 мест. И в то же время есть люди, которые любят... Татьяна Канахина: Отдыхать в толпе. Борис Черданцев: Да. Это много людей, есть возможность познакомиться, пообщаться, посмотреть на людей. По-моему, это тоже имеет право на то, чтобы это было. Татьяна Канахина: Чего в Екатеринбурге сегодня не хватает, что откроется? Борис Черданцев: Насколько я знаю, сейчас на подходе вообще целый ряд ночных заведений, как больших, так и малых. И я думаю, что, естественно, люди не будут открывать ночные клубы по подобию уже существующих. То есть они будут искать какую-то нишу, которая все-таки внесет разнообразие в нашу клубную... пока будем ее называть все-таки клубной, потому что мы все равно движемся вперед, внесет разнообразие в нашу клубную городскую жизнь. Татьяна Канахина: По вашему мнению, Борис, когда клубная культура в России достигнет такого же уровня, как в Европе? Борис Черданцев: Ну, я думаю, что еще лет 5-7 нам придется поработать на этой ниве. Татьяна Канахина: Вести ночной образ жизни достаточно сложно. И студенты, которые собираются в клубах, они, как правило, утром идут на занятия, на лекции. По вашему мнению, по мнению отца, должны же быть какие-то ограничения в этом вопросе? Борис Черданцев: Мы все взрослые люди. Татьяна, вспомните себя... Татьяна Канахина: Но вы ограничиваете своего ребенка в посещениях ночных заведений? Борис Черданцев: Нет, не ограничиваю. И вот этот мужчина, который сейчас звонил, знаете, я не думаю, что когда ему было 20 лет, он рассуждал точно так же, что надо сидеть дома, иначе на людей оказывается плохое влияние. И то, что я сказал, что в клубах есть наркотики, на самом деле это место, где мы ограждаем людей от влияния наркотиков. И вы представьте, что вот эти люди... вот допустим, что нет клубов либо их закрыли, они пойдут на улицы. И на улицах они получат еще больше негативного влияния на себя, чем в клубах. Татьяна Канахина: Клубы все-таки развращают или раскрепощают? Борис Черданцев: Я думаю, что они раскрепощают... Татьяна Канахина: Развращая или, развращая, раскрепощают? Борис Черданцев: Я бы слово «развращают» вообще бы убрал на самом деле. Татьяна Канахина: Спасибо вам, Борис, за участие в программе. Последние материалы по теме:
См. также:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
